Любимец Смерти

      Тёмный лес.       Сириус прошёлся по небольшому свободному от кустарника пяточку земли и, ковырнув носком сапога толстый ковёр гнилых листьев, устилающих бугристую от корней землю, засунул большие пальцы под ремень брюк и задрал голову, рассматривая далёкие кроны деревьев. Древние лесные исполины могучими колоннами вздымались на недостижимую высоту и распускались там густым переплетением толстых, перекрученных словно подагрой ветвей. Сейчас, когда солнце клонилось к закату, его лучи с трудом могли пробиться вниз через редкие окна в этой сети, падая на землю столбами плотного, почти осязаемого во влажном воздухе света.       Глядя на ослепительно яркий после лесного сумрака кусочек неба, Блэк сощурился и, хлопнув в ладоши, гаркнул:       — Вилли, кресло!       В ту же секунду перед ним с тихим хлопком появилось выцветшее красное кресло, в которое мужчина тут же уселся и, достав из-за пазухи сигару, отсёк ей шапочку небрежным взмахом палочки. Спустя несколько секунд слева от него появился низенький круглый столик, об который, немного погодя, звякнула парочка стаканов и приземистая квадратная бутылка с чёрной этикеткой. Скосив на неё взгляд, Сириус зажёг сигару и неспешно затянулся. На прогалину рядом с ним начали выходить хмурые, одетые в форменные аврорские мантии люди.       — Итак, господа бездельники, чем вы меня порадуете?       — В вечер пятницы, в этом долбаном лесу, — Блейн обвёл всё вокруг широким жестом, — куда мы припёрлись вместо того, чтобы пойти в паб.       — Мгм, — Блэк плеснул в стакан виски и с ехидной ухмылкой покачал им в воздухе, в ту же секунду рядом с ним возник крохотный остроухий эльф и шустро закинул внутрь ледяной шарик, — а по-моему замечательное местечко, — Сириус сделал небольшой глоток и одобрительно сощурился, катая виски по языку, — ещё бы газетку…       На колени ему упала свежая, всё ещё пахнущая типографской краской газета. Отставив стакан на столик, он прикусил сигару и сполз в кресле пониже.       — Рай, — заключил Сириус, вытягивая вперёд ноги.       — Ты нас зачем сюда позвал? — От пятёрки авроров отделился высокий и крепкий мужчина с вытянутым лицом и грубыми, будто бы рублеными топором чертами.       — Ей-ей, Борис, какой ты, право, нетерпеливый, — Сириус плюнул на палец и нарочито неспешно перевернул страницу, — сейчас вот придёт наш клиент, тогда и узнаете. Или, может, тебя ждёт не дождётся какая-нибудь симпатичная мамзель? Тогда не смею задерживать.       Ошпарив бывшего начальника, который, пошло ухмыляясь, жестами изображал страстные горизонтальные танцы, мужчина отступил и, ничего не говоря, втиснулся обратно в строй. Коллеги его, впрочем, от Сириуса не отставали и, хрипло гогоча, начали рассказывать тому об очередной пассии Бориса — даме юной, мечтательной и разумной ровно настолько, чтобы помнить, что есть нужно в голову. Долго развлекаться у них, однако, не вышло: за их спинами тихо хрустнула ломающаяся веточка и боевая пятёрка авроров развернулась на звук, сходу вскидывая палочки.       — Эээ… Вечер добрый… — испуганно пробасил Хагрид, неловко отступая на шаг назад и примирительно поднимая руки, по лбу великана текли крупные капли пота, — я тут, эта, мимо просто проходил, голоса услышал. Ну и, того, проверить решил.       — Сириус, это, что ли наш клиент? Школьный лесничий? — Скиф, колдомедик пятёрки, немного расслабился, но палочку не опустил.       — Нет, я тут.       Авроры снова синхронно крутанулись на месте, оборачиваясь на раздавшийся за их спинами голос, но тут же расслабились, а Виски даже смущённо улыбнулась и приветственно махнула рукой. Прямо по центру прогалины, обворожительно улыбаясь, стоял Гарри. Вычурно поклонившись единственной даме, он элегантно шаркнул ножкой и отдал салют волшебной палочкой. Дама оценила и зарделась. Хотя в исполнении могучей валькирии шести с половиной футов ростом, смотрелось это не столько мило, сколько комично и немного пугающе.       — Позорище, — Сириус скатал газету в трубочку и, подойдя к бывшим подчинённым, огрел ей каждого по голове. — Мракоборцы! Отряд Грозного Глаза!       — Громовержец гневается, — в притворном ужасе пролепетал заросший жестким, словно свиная щетина, волосом коротышка с кривым, не раз сломанным носом, — расскажи, в чём вина наша?       — Не выставили защитный периметр. Смотрели в одну сторону. Говорить начали, вместо того, чтобы заклятьями кидаться, — каждое предложение Сириус заканчивал ударом газеты по голове излишне юморного аврора, который, уже после второго явно пожалел о собственной разговорчивости. — Оставили за спиной потенциального противника! — рявкнул Блэк в очередной раз занося руку. Коротышка сжался, но удара не последовало. — Вы даже не проверили, настоящий ли это Поттер. Понятно в чём ваша вина, Джеб?       Блэк швырнул газету в кресло и, по привычке достав пачку сигарет, прикурил было одну, но затем раздражённо скривился, бросил её на землю и раздавил каблуком.       — Я понимаю, — Сириус сложил ладони вместе и скользнул взглядом по лицам стоящих перед ним людей, — вас выдернули с поля и заставили бумажки перекладывать, но за такое даже в учебке вам бы настучали по головам.       — Сейчас уже нет, — Борис безрадостно усмехнулся, — не те люди у нас бал правят.       — Значит, будем решать эту проблему. Начнём сегодня.       Сириус вернулся к креслу, несколько раз вздохнул и уселся, после чего, немного поворочавшись, со страдальческим выражением на лице вынул из-под седалища уже порядком потрёпанную газету. Несколько минут он вчитывался в какую-то статью, затем закрыл глаза, выдохнул, явно считая про себя и, вытащив палочку, поднял газету в воздух. Авроры, тем временем, уже закончили проверять отчаянно потеющего Хагрида и озорно улыбающегося Гарри и теперь стояли полукругом, нервно переглядываясь.       — Что-то он не в духе, — прошептала Виски, — не из-за нас же?       — А ты ещё не слышала? — Скиф хрустнул пальцами и скосил на коллегу взгляд бледно-голубых, льдистых глаз. — Один подонок из Азкабана сбежал. Бутч.       — Хорошего мало, конечно, только всё равно мы его поймаем. Не похоже это на Босса.       — Ну да, ты же не так давно у нас и истории этой не застала, — колдомедик не шептал, он говорил тихо и размеренно, спокойно глядя, как вспыхивает, мгновенно сгорая, газета, а пепел её осыпается на землю. — Блэк сам его туда засадил. Это для него личное.       — Хагрид! — гаркнул Сириус, трансфигурируя из опавших листьев широкую, кряжистую софу. — Иди сюда, будем смотреть шоу!       — Эт… Хорошо, да, — великан робко улыбнулся и, обогнув авроров по краю прогалины, осторожно присел рядом с Блэком. Софа скрипнула, но выдержала. — А что вы, того, делать-то надумали? — Под вопросительными взглядами окружающих он снова занервничал. — Я чего спрашиваю, вы эта, ребятки-то крепкие, вот только лес этот не хухры-мухры, тут того, всякое водится!       — Ничего, им на пользу пойдёт, — Сириус улыбнулся и протянул великану полный стакан, однако тот убеждённым не выглядел. — Начинаем, господа. Времени у вас до полуночи. Вы, — Блэк указал рукой с вновь зажжённой сигарой в авроров, — будете ловить Поттера. Ты, — на этот раз мужчина указал на крестника, — не должен попасться. Всё ясно?       — Парнишку жалеть?       — Как бы ему вас жалеть не пришлось.       — Ограничения? — Скиф заинтересованно наклонил голову.       — Ничего слишком смертельного.       Гарри притворно закатил глаза и отстегнул притороченные к бедру ножны. Виски, заметив эту пантомиму, скорчила ехидную рожицу, перекинула через плечо тяжёлую, пшеничного цвета косу и озорно сверкнула весёлыми серо-голубыми глазами.       — Уууу… Какой грозный малыш, так бы и затискала. — Поберегите свой материнский инстинкт, леди, — посоветовал Гарри. Глядя на корчащую ему рожи женщину, он подтянул ремни разгрузки, хрустнул шеей, подпрыгнул пару раз, а затем, сорвавшись с места, прокричал: — А то на ваш табун кошек его может не хватить!       — Порвём мальца, — ледяным тоном произнесла Виски, палочка в её руке искрила и нетерпеливо подрагивала.       — Мне нравится этот настрой! — Сириус наклонился вперёд и хлопнул ладонью по колену. — В самый раз для незамужней тридцатилетней женщины! — Виски зарычала и бросилась в погоню, следом за ней, сдавленно гогоча, сорвались остальные авроры. — Не разочаруйте меня, дети мои!       Удовлетворённо выдохнув, Блэк чокнулся стаканом с Хагридом, откинулся на спинку кресла и глухо хмыкнул. Великан, уже успевший осушить подошедший бы ему вместо напёрстка стакан, чмокнул губами и ненавязчиво покашлял, изображая страшную сухость в горле. В гуще леса засверкали первые лучи заклинаний.       ***       Опершись плечом о могучий бледный ствол дерева, Драко тронул шрам над левой бровью, а затем, вытащив кинжал, принялся подрезать ногти. С высоты пятидесяти футов ему открывался отличный вид на медленно пробирающихся вперёд авроров. Боевая пятёрка шла вперёд медленно и осторожно. Трое авроров, напряжённо тыкающих палочками на любой шорох и шевеление, образовали кольцо вокруг двух своих товарищей, постоянно поддерживающих сложные, могучие щиты: один, почти невидимый, выдающий себя лишь слабым дрожанием воздуха — против чар и проклятий; другой — против предметов материальных, купол яркого, густого, как мёд, оранжевого света, в котором постоянно вязли тяжеленные мшистые валуны и массивные брёвна. Хотя поначалу всё было иначе.       В погоню они сорвались весело и чуть ли не с гиканьем. Словно стая глупых, изголодавшихся по движению щенков. Боевые авроры явно засиделись в своих кабинетах, им очень хотелось с кем-нибудь поразвлечься, поиграть мышцами, показать свою удаль. Поттер, однако, играть был не намерен. Он наращивал темп постепенно. Сперва появился туман, поднялся от вечно мокрой, преющей листвы и повис в воздухе непроницаемой ватой. Авроры пролили его дождём, но вода, повинуясь неслышному заклинанию прячущегося в тенях Поттера, обратилась льдом.       Теперь, каждый шаг авроров сопровождался громким хрустом и позвякиванием — тонкая ледяная корка и промороженные листья ломались под их сапогами. Они шумели как стадо кабанов. Поттер был бесшумен. Он не пользовался наследием своего деда, не растворялся в воздухе, не становился невидимым. Нет. Он использовал только возможности своего тела и магию, но даже этого было более чем достаточно.       Поттер видел их в темноте, слышал в тумане, ощущал их запах тогда, когда они заглушали свои шаги. Он носился вокруг авроров, расставляя ловушки и изматывая их летящими будто бы из ниоткуда заклятьями, каждый раз ускользая от ответного огня. Со своего места высоко в ветвях Драко видел, как он мечется от укрытия к укрытию, порой пересекая пространство гигантскими скачками, а порой стелясь возле земли, лесных ручьёв и среди огромных перекрученных корней.       Его теснили, гнали, как животное на охоте, но своим принципам он не изменял. Поттер свято верил в то, что применять наследие деда в тренировках против обычных людей — нечестно и неспортивно, даже, если это вело к проигрышу. Вот и сейчас, он засыпал авроров тяжеленными валунами, превращал папоротники в заросли шевелящихся, острых, как бритвы лезвий, посылал в бой призванных гадов, но всё без толку. Когда он свалил на сияющий янтарный купол дерево, разбитое в щепу сразу тремя мощными бомбардами, Драко хмыкнул. В ту же секунду в ветку рядом с его головой вошёл брошенный со страшной силой томагавк.       — Задница! — крикнул ему Поттер и показал средний палец. На то место, где он стоял, тут же обрушился шквал огня, но его уже и след простыл.       — Говнюк, — Драко выдернул топор, хмыкнул и провёл пальцем по острию, — чёрт меня дёрнул пообещать девчонке уроки.       — Гордись! — снова вякнул Поттер, высунувшись из-за огромного, обхватом в два ярда, поваленного дерева. — У тебя, юродивого, появилась подружка.       Драко заскрежетал зубами и метнул топор обратно в друга, но тот просто схватил его на подлёте и переправил в авроров. Те, как раз сейчас продирались через заросли склизких, навязчиво пытающихся их схватить лиан. Молча, упорно и с такими выражениями на лицах, что даже Малфоя немного пробрало.       — Отставить трёп! — громыхнул издалека усиленный голос Сириуса.       — Может эта… У меня там того, огурчики есть, — пробасил следом за ним Хагрид.       — Сейчас всё будет. Вилли! — В тёмном, жутком лесу раздался грохот — эльф приносил мебель, снедь и выпивку. — А, Мордред, забыл выключить. Продолжайте!       Авроры ругались. Чёрными, чёрными словами. Такими словами, которые даже постояльцев Азкабана вогнали бы в краску.       — Не сквернословьте, барышня! — Голова Поттера на мгновение высунулась из небольшого болотца, а затем исчезла, в следующий раз появляясь уже в другой луже, футах в двадцати. — Всех женихов распугаете.       Виски взревела раненым буйволом и рванула было вперёд, но прячущий улыбку Скиф успел схватить её за шиворот и оттащить обратно. Гарри всё увеличивал напор, и им теперь приходилось буквально выжигать себе путь. Он начал язвить и насмехаться. Ведь в отличие от заклятий, против этого щиты были бессильны и слова его действительно жалили. Каждой репликой выдавая себя, он пытался разозлить противников, заставить их ошибиться, и пару раз был даже близок к успеху.       Его этому учили. Осознание этого простого факта заставило Драко усмехнуться. Вся эта бравада, наглость и хамство служили достижению цели, сейчас и, скорее всего, всегда. Поттера готовили, затачивали словно клинок, методично, день за днём вытравливая из него вредные черты и вкладывая только то, что нужно было его хозяину.       Поттера превращали в орудие, так же, как и его самого.       Прислонившись спиной к стволу дерева, Малфой сел, лицо его было задумчивым и сосредоточенным. Поттер как-то раз говорил о человечности, о том, что из них её выжигают калёным железом. В тот раз он просто махнул на это рукой, внутри него тогда было только отражение чертогов войны — пустое и гнусное место, враждебное всему, что делает человека человеком. А сейчас, когда он снова задумался над этим, его словно громом поразило.       В памяти всплыл образ непонятной, упорной девочки с большими голубыми глазами, дурацкими серёжками и светлыми волосами, лица людей, которые бывают рядом с ним изо дня в день. Каждый день. Он вспомнил даже эти глупые, почти детские перепалки с Поттером. Всё это вызывало в нём эмоции, которые он до этого момента не понимал, не осознавал и не принимал. Они, вопреки всему, уживались с бурлящим, неукротимым гневом, всегда бывшим его спутником.       — Вот зачем тебе школа, — Драко поднял голову и уставился в небольшой просвет среди ветвей, сквозь который уже были видны первые звёзды, — чтобы помнить, каково это — быть человеком. Только вот зачем это Им?       — Действительно, — Поттер появился рядом, на лице его застыла дикая, искаженная бешенством улыбка, — почему Они дали своим рабам толику свободы?       — Мы всё равно узнаем ответ, — мрачно ответил Драко, — даже если не хотим.       Поттер кивнул и исчез, а спустя мгновение появился всё в том же болотце и быстро ушёл вглубь, уходя из-под обстрела авроров. Свистели в воздухе осколки взрывающихся камней, гулко ухали, валясь на землю, деревья и жужжали проклятья. Игра продолжалась.       ***       Окончательно осатаневшие, едва держащиеся на ногах от усталости авроры впятером тащили спелёнатого, словно младенец, Поттера, который, то и дело выгибаясь, цеплялся за торчащие из земли корни и камни, замедляя их и без того медленное продвижение, осложняя им жизнь и заставляя вспоминать всё новые и новые ругательства. Это был любопытный способ обогащения словарного запаса, особенно учитывая то, что узнанный мат он тут же вплетал в похабную пиратскую песню, которую горланил на весь лес, распугивая и без того зашуганную живность.       — Йо-хо-хо и корма у бл…       — Silencio! Да заткнись ты уже! — прорычал Скиф, в очередной раз накидывая на Поттера заклятье тишины.       — Что-то оно быстро падает, — прохрипел молчавший до того аврор.       — Болтун дело говорит, — вторила ему Виски, — может того, вырубим?       — Этого разве что оглоблей вырубать, — Скиф притормозил, стёр со лба пот, перехватил верёвку поудобнее и, перекинув её через плечо, снова устремился вперёд, — но ты пробуй, не стесняйся.       — Stupefy, — красный луч ударил Гарри в голову, но тот только ехидно ухмыльнулся и уставился на Виски, — замечательно. Что происходит вообще? Ты откуда знал, что не подействует?       — А он от них не уворачивался, — между вдохами ответил колдомедик, — и от заклятий сна тоже.       — Может тогда отлевитируем?       — Когда закончим, напомни мне проверить вас всех на отравление зельем тупизны, Джеб, — проворчал Скиф, злобно косясь на подчинённого, — парень невербально финиту применяет, потому и силенцио падает.       — Без палочки?       — А палочка тут, — перестав голосить, ответил Гарри, у его груди внутри кокона что-то шевельнулось, — свистнул, пока вы меня пеленали. Чего стоим-то? Поехали дальше!       — Ты… Ты свинтус! — Виски швырнула верёвку на землю и, надув пухлые губы, стала шарить в декольте, не слишком глубоком, но от того не менее впечатляющем. — Зараза!       — А не надо было её там прятать, — сканируя окружающий лес взглядом, пробурчал Скиф.       — Дурацкая у тебя привычка палочки туда совать, — поддержал начальника Джеб, а затем, усмехнувшись, с лёгким превосходством добавил: — Запечатала бы по правилам и сейчас не пришлось бы его волоком тащить. Хотя парень неплох.       — Настолько неплох, что моя палочка сегодня уже побывала меж чьих-то грудей, а ты свою всё ещё по-холостяцки сам теребишь.       Борис и Болтун глянули на дерзко ухмыляющегося Поттера и дружно заржали, Виски грозно сощурилась, но тоже не смогла сдержать смех. Даже Скиф позволил себе улыбнуться. И только Джеб молчал, медленно багровея.       — Давайте, что ли его развяжем, — предложила Виски, когда все более-менее успокоились, — пусть сам идёт.       — Ну уж нет. Нас босс с говном сожрёт, если он на своих двоих вернётся, — Скиф задумчиво потёр подбородок, — вот как сделаем.       Скиф собрал верёвки, заклятьем выдрал из влажно чавкнувшей земли вколоченное в неё бревно, привязал к нему Поттера так, чтобы тот оставался от него на некотором расстоянии, после чего поднял всю конструкцию в воздух. Парень шевельнул палочкой и хмыкнул, финита не сработала. Авроры вздохнули с облегчением.       — Себя я тоже на зелье тупизны проверю, — Скиф поправил снаряжением, взмахом палочки отправил Гарри в полёт, а затем громко рявкнул: — Чего застыли, как мокрые куры?! Вперёд! Бегом, бегом!       Вытянувшись по стойке смирно, авроры быстро отдали честь и рванули вслед за быстро улетающим Поттером. Путь был неблизким, а проделать его надо было быстро.       ***       Отчитывать подчинённых Сириус уже закончил и теперь просто молча прохаживался перед ними, напряжённо о чём-то раздумывая. Гарри он велел не развязывать и тот с самого начала разговора шестифутовой гусеницей ползал вокруг, читая в ролях Алису в стране чудес. Авроры, наблюдая за ним, похмыкивали, а Виски изображала обиду, надувала пухлые губы и отворачивалась, скрещивая руки под грудью.       — Так, основные ошибки разобрали, — слегка захмелевший Сириус с силой провёл руками по волосам и выдохнул, — крестничку спесь сбили, теперь можно и вами заняться.       — В каком смысле? — насторожился Скиф.       — В самом прямом. Гарри?       За спинами авроров раздался звук лопающейся ткани и тихий шелест листьев. Авроры развернулись и увидели Поттера, сбрасывающего с себя разорванные ремни, Скиф вздохнул, а Борис выругался сквозь зубы. Встав на ноги, Поттер хрустнул шеей и повёл могучими плечами.       — Да-да?       — Отметель их.       — С удовольствием, — бархатисто проурчал Гарри, а затем рванул вперёд, навстречу ошалевшим аврорам.       На этот раз палочки они достать не успели.       ***       — Чувствую себя изнасилованным, — пробурчал Болтун, подвешенный вниз головой к низкой ветке.       Оперативники, опытные и опасные, действующие в бою, как единое целое, были связаны и развешаны в разных позах по деревьям возле прогалины. Произошло это сразу после того, как под одобрительным взглядом Сириуса их разоружили, уложили мордами в землю и показательно отшлёпали. Кое-кого даже буквально.       — В извращённой форме, — продолжал мужчина, — прямо вот прогнули и поимели.       — Да усохни ты уже! — рявкнула Виски, потирая филейные части. С ней Гарри обошёлся мягче всего и даже не стал подвешивать на дерево, а просто щёлкал пальцем по носу каждый раз, как она пыталась подняться. — То слова не вытянешь, то не заткнёшь!       Началась перепалка. Сириус курил, а Гарри, достав откуда-то здоровенный кусок копчёного мяса, жадно в него вгрызался. Сейчас, когда он был по самую макушку измазан в чёрной болотной жиже, увидеть его в ночной темноте было почти невозможно, выдавали его только белки глаз и влажно поблескивающие зубы. Блэк крякнул и встал, все замолкли.       — Ну что, я вас порадую, вы не совсем бесполезны. В прямом столкновении, если противник, например, стая оборотней или вампиров, будет тупо переть на вас, пытаясь взять числом, вы раскатаете их в блин. А вот в ситуации бей и беги всё уже не так радужно.       — А нас к этому и не готовили, — прохрипел пунцовый Скиф, мотаясь, точно маятник, и едва не задевая макушкой землю. Последние пять минут он пытался дотянуться до лодыжек и распустить весёленький бантик, отделявший его от свободы, но безуспешно. Упершись руками в землю, он выдохнул, немного отдохнув, а после продолжил: — Да и у паренька партизанская какая-то тактика, мы же не магловские войска, и бороться с ней не умеем.       — Придётся научиться, — Сириус сощурился, затянулся последний раз и с отвращением раздавил сигарету о ствол ближайшего дерева, — ведь ситуация такова, что очень скоро её знание нам всем может понадобиться.       Авроры молчали, даже не пытаясь освободиться. Не шевелясь, они мрачно смотрели на Блэка, будто бы беззвучно разговаривая. Наконец, обменявшись взглядами со Скифом, Борис достал не пойми откуда крохотную, не больше шести дюймов длиной палочку и разрезал путы. Четверо бойцов упали на землю, но уже спустя мгновение стояли на ногах. Увидев у каждого из них в руках палочки, Гарри довольно цокнул языком, ухмыльнулся и, когда Виски, грозно нахмурившись, указала на пряжку ремня, ткнула в него пальцем, а затем изобразила шлепки, в притворном ужасе прижал руки к груди.       — Наигрались?       — Более чем, — Скиф притянул со стола основные палочки и раздал их своим людям, — что изменилось с прошлой войны, с чего бы им тактику менять?       Сириус не торопился с ответом. Пощёлкав пальцем, он вызвал эльфа, указал ему на кресло и столик, после чего обернулся и отрывисто произнёс:       — Менять тактику придётся нам. По разным оценкам у нас есть два года. Максимум. Потом мы начнём проигрывать не только количественно. Поэтому сначала мы изучим как противодействовать этой тактике, а после, используя накопленный опыт, будем учиться её применять. Вообще, много чему учиться придётся.       — От нас что-то нужно? — спросил Борис.       — Сейчас? Пока только молчание, — Сириус обвёл взглядом подчинённых и остановился на Скифе. — А вот ты должен будешь провентилировать кое-что с Паровозом и Чудилой. Но об этом потом. Щенок, тебе уже пора?       — Да, — Гарри повёл головой, прислушиваясь, — скоро за мной придут, — он на мгновение задумался и, взглянув на крёстного, немного непоследовательно добавил: — Что бы ты ни задумал, я участвую.       — Я тоже, — раздался откуда-то сверху голос Драко.       — Белобрысый говнюк тоже, — с серьёзной миной подтвердил Гарри. Из кроны ближайшего дерева вылетел узловатый сук и ударил Поттера по голове, но тот даже не моргнул, продолжая с полнейшей невозмутимостью разглядывать Блэка.       Сириус хотел ответить, но не успел: на прогалину в окружении стелющихся у земли клочьев тумана выплыл почти пропадающий на их фоне огромный бледный конь. Взгляд его больших, влажных глаз прошёлся по присутствующим, вызывая невольную дрожь, и остановился на Гарри. Конь нетерпеливо мотнул головой и заржал.       — Да иду-иду.       Лихо вскочив в седло, Гарри махнул на прощание рукой, подмигнул Виски и с криком «Йии-хаа» умчался прочь. Впрочем, на мелочи он не разменивался, так что направление выбрал самое рациональное для быстрой скачки в густом лесу — строго вверх, прямо сквозь ветви мрачно перешёптывающихся деревьев. Скиф тряхнул головой и обернулся к Сириусу.       — Что, нахрен, не так с твоим крестничком?       — И где здоровяк? — добавил Борис, кивая на раздавленную Хагридом софу.       — С Гарри история долгая, а Хагрид ушёл, то ли у него там хорьки не кормлены, то ли наоборот, я не вникал.       В лесу что-то зашелестело и заухало, послышался шорох и топот, кусты шевелились, из теней на авроров с хищным любопытством сверкали чьи-то глаза. С уходом Гарри лес ожил и обратил на чужаков своё внимание, перешёптываясь вокруг них тысячами голосов. Они были здесь лишними. Сириус повёл плечами и почесал затылок, пытаясь отогнать тяжёлое ощущение, что на него кто-то смотрит.       — Ну что, в паб? — немного нервно предложил Джеб.       — Отличная идея, — Сириус поднял с земли ветку и направил на неё палочку, — portus. Погнали.       С громким хлопком авроры исчезли, а спустя мгновение исчезла и мебель — бережливый домовик не собирался оставлять её гнить в лесу.       ***       — Давай, выкладывай.       Все, кроме Сириуса и Скифа уже ушли, а они сами последние пару часов мелкими глоточками цедили водку из небольших рюмок, но так и не опустошили их даже наполовину. В шумном, забитом пьяными шотландцами пабе до них никому не было дела, только бармен поначалу смерил новых посетителей хмурым взглядом, но затем, уверившись, что проблем от них не будет, продолжил работать.       — Курсы повышения квалификации!       — Губу закатай, — Скиф поморщился и прикончил-таки рюмку одним глотком, — сам же знаешь, что нас уже пару раз заворачивали с такой идеей.       — Да, пока мы об этом как подчинённые просили, — Сириус наклонился вперёд и ткнул указательным пальцем в стол, — сейчас я не просить буду. Я человек не бедный…       — Явное преуменьшение, — хмыкнул Скиф.       — Возможно. Возможно, я настолько не беден, что могу, не особо напрягаясь, организовать, скажем, фонд на нужды расширения образовательной программы школы аврората. Министерство меня прищучить не имеет право — деньги мои, и тратить их я могу на что только в голову взбредёт. Помещения под эти цели я могу снять, например… — Сириус потёр подбородок, будто бы глубоко задумавшись, — например в Хогвартсе. Внешнее финансирование и программу обучения определяют попечительский совет и министерство, но вот внутренние вопросы, такие, как продажа излишков растений из теплиц или аренда помещений — вотчина директора. Дальше составлю списки, которые, вот сюрприз, будут включать наших с тобой товарищей, а после, в частном порядке, предложу им обучение, — Блэк изобразил пальцами кавычки. — Соглашаться или нет — их дело, а чем они заняты в личное время — никого не касается.       — Неожиданно толково.       — Я уже лет десять, как не идиот.       — Восемь.       Некоторое время мужчины молчали, Сириус задумчиво вертел в руках рюмку, а Скиф цепким взглядом осматривал окружающих. Наконец, протяжно вздохнув, он взял бутылку водки и заново наполнил рюмки.       — За тех, кого с нами нет, — ровным голосом произнёс Скиф.       Они выпили не чокаясь. Сириус махнул бармену рукой и выразительно постучал по пустой тарелке, хмурый шотландец кивнул и, оторвавшись от протирания кружки, пару раз стукнул по отделяющей его от кухни стене, а когда к нему выбежала невысокая девушка, инфракрасно-рыжая и покрытая веснушками чуть ли не до корней волос, неразборчиво буркнул что-то в усы и вернулся к своему занятию. Магией в пабе даже не пахло, но груда картошки и дюжина жирных, плюющихся соком сосисок появилась на их столе точно по волшебству.       — Есть новости о нашем беглеце? — Сириус отставил рюмку в сторону, встряхнул пачку сигарет и, вытащив последнюю, закурил.       — Голяк. Тамошние обормоты из охраны пытались его искать, но бежали из пещер вперёд собственного визга, а опытных авроров на поиски такой шпаны посылать никто не стал, так что руководство просто быстренько обстряпало всё так, будто он загнулся. Замяли дело, короче говоря. Блэк недобро прищурился, сигарета в его пальцах щёлкнула, выстрелила целым снопом искр и обратилась в пепел.       — Спокойнее, — произнёс Скиф, снова сканируя помещение взглядом, — всполошишь министерских, и тут всем мозги наизнанку вывернут.       — Я спокоен, — Сириус говорил тихим, ровным голосом, но вот взгляд его пылал горячей, едва сдерживаемой злобой.       — Это заметно, — аврор взял бутылку, наполнил рюмки, а затем расслабленно откинулся на спинку стула, — ты тут, кстати, минут пять назад хвастался, что идиотом быть перестал.       — Я. Спокоен.       — Послушай-ка меня внимательно, — седой мужчина залез в карман и, достав листок папиросной бумаги и кисет с табаком, стал сворачивать самокрутку, — я работаю дольше тебя и знаю Бутча давно. Этот отморозок в Азкабан заезжал с шестнадцати лет хотя бы раз в год, как и его траханый кентаврами папаша. В первую войну он мозги включил только из страха перед пожирателями, под которых он лёг, как только возможность подвернулась. Сейчас, унюхав свободу, этот беспедельщик, если он, конечно, жив, первым делом пойдёт в Лютный, нажрётся и обнесёт какую-нибудь лавку, может, трахнет кого. Его возьмёт патруль и вернёт в Азкабан. Поэтому не делай, блядь, глупостей, а не то просрёшь время, нервы и возможность сделать этот свой фонд. Понятно?       — Хорошо, — Сириус убрал со лба волосы, закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, — хорошо. Я никуда не бегу, жду и занимаюсь своими делами.       — Вот и замечательно, — Скиф облизал край бумажки и склеил самокрутку. Сириус ещё немного подышал, явно считая про себя, а затем, похмыкав, произнёс:       — Ты мне сейчас времена в учебке напомнил.       — Если бы мы были в учебке, ты бы у меня уже на плацу землю жал.       Сириус покачал головой, взял рюмку и, протянув Скифу зажжённую сигарету, чтобы тот мог прикурить, произнёс:       — Как скажешь. Ладно, за мёртвых выпили, теперь за живых?       — Пусть сами за себя пьют, — проворчал Скиф, окутываясь облаком сизого дыма, но рюмку-таки осушил, — у меня одна печень.       Фыркнув, Сириус вновь наполнил рюмки. А в то же самое время, из тесной расселины в скалах на берегу Северного моря выбрался человек и, не в силах устоять на ногах, упал навзничь. Тощий, покрытый плотной коркой грязи, он упёрся руками в сырую от солёных брызг землю и перевернулся на спину. Глядя в тёмное, усыпанное мерцающими точками звёзд небо, он беззвучно рассмеялся и выдохнул:       — Вот куда дул ветер.       ***       Дворец единения, Берн, Швейцария.       Дамблдор притормозил перед зеркалом и, огладив бороду, улыбнулся. Новая шляпа была прекрасна. Аквамариновый конус с тёмно-фиолетовыми муаровыми переливами гордо возвышался над его головой почти на фут, хрустальная звезда на кончике сверкала всеми цветами радуги, а богатое шитьё с разноцветным бисером добавляло очарования. На Фридриха, впрочем, эта красота не произвела ровным счётом никакого впечатления, он как всегда фонтанировал энергией, вываливая на Альбуса непрерывный поток хвастовства вперемешку с жалобами.       — Ты представляешь, мой собственный заместитель! — разорялся немец, бегая вокруг флегматично рассматривающего своё отражение директора. — Scheiße! А ведь я собирался выдать за этого предателя свою двенадцатую дочь! Как бишь её там? — Фридрих на мгновение замер, вспоминая, но затем махнул рукой и продолжил метания: — А, не важно, низкая такая. Желтомордая, кажется.       — Юонг твоя тринадцатая дочь, — слегка укоризненным тоном ответил Дамблдор и, поправив шляпу, повернулся к зеркалу в профиль, стремясь рассмотреть себя с другого ракурса.       — Да кто их вообще считает?! Цветов любви у меня целая клумба, и все они мне дороги, как родные, а вот нормального заместителя… — Немец расстроенно махнул рукой, затем достал что-то из кармана и незаметно швырнул под ноги проходящему мимо клерку. — Новая разработка, — доверительно шепнул он Дамблдору, — миниатюрная подушка — незаметно приклеивается к подошве и пердит через случайные промежутки времени.       Клерк ушел уже достаточно далеко, почти успев исчезнуть из виду за поворотом, но внезапно громогласно испустил газы и, затравленно оглядываясь, убежал прочь.       — Ха! — рявкнул Фридрих, напялил монокль и, скорчив страшную рожу, встопорщил усы. — Работает! А ты не верил!       — Я ни секунды не сомневался в твоих способностях, друг мой.       — Du gehst mir auf den Sack! Alter Muschi (1)! Сколько можно крутиться перед зеркалом, Альбус?       — Сириус должен подойти с минуты на минуту.       — Я не нанимался выгуливать эту свинью! Этот грязнокровный шовинист меня бесит! — заорал Фридрих так, что стёкла в окнах задрожали, а когда окружающие стали на него шикать, злобно зыркнул вокруг и процедил: — Fickt euch (2)!       Поборников общественного порядка словно ветром сдуло. Дамблдор последний раз поправил шляпу, удовлетворённо улыбнулся и, отойдя в сторону, уселся на освободившееся кресло. Несмотря на то, что он бывал тут с завидной регулярностью, здание штаб-квартиры, возведённое два столетия назад на берегу реки Аре прямо напротив собора, неизменно приводило его в восторг. Как будто ребёнок, оказавшийся в магазине игрушек, он не мог заставить себя прекратить оглядываться по сторонам, с неподдельным восторгом рассматривая стены, расписанные яркими, буквально дышащими жизнью картинами, барельефы, высеченные из полупрозрачного, сияющего внутренним светом камня, скульптуры совершенные и недостижимо прекрасные.       — Как будто Боги снизошли на землю…       — Боги на поверку уродливы, — Гарри появился как всегда неожиданно, просто вынырнув из жиденькой тени за креслом директора, — а местечко, да, симпатичное… Бохатое. Точно что-нибудь отсюда сопру.       — Тут всё приколочено, — обиженно проворчал Фридрих.       — Ну, это мы посмотрим… — В руке Поттера с шелестом возник нож.       — Боюсь, Гарри, здешние образчики искусства тебе не по карману, — Дамблдор лукаво сверкнул глазами и добро улыбнулся в бороду, — видишь ли, около года тому назад я ввёл тут такую же систему штрафов, как в Хогвартсе.       — Да я бы вернул, это чисто спортивный интерес, — нож исчез, и Гарри с независимым видом притулился к стене.       — Не могу не поинтересоваться целью твоего визита.       — Семейный отдых. Мама и Сириус скоро подойдут.       — Видишь, Альбус, стоило выдать псине пропуск, и тут сразу же появился табор пришлых, — Фридрих недовольно пошевелил усами, а затем скабрезно осклабился: — Хотя твоя mutter всё ещё молода и…       — Прошлого человека, который вожделел мою мать, я успешно свёл с дамой, пережившей шестерых мужей.       — У меня таких было две. Ах, а вот schweinehund вместе с фройляйн Поттер.       Из-за поворота в конце анфилады, у огромного, во всю стену окна, вывернула пара человек: неброско, но со вкусом одетая женщина и высокий черноволосый мужчина в дико смотрящемся тут джинсовом костюме. Шли они хоть и вместе, но на некотором удалении, порой, будто бы случайно косясь друг на друга. Гарри махнул им рукой и вновь замер.       — А псина специально идёт позади, так удобнее смотреть куда не надо, — тихо произнёс Фридрих и, шагнув вперёд, браво щёлкнул каблуками, — его тоже женишь?       — Это было предсказуемо, так что я уже подыскал подходящую кандидатуру.       — Альбус, старая ты манипулятивная кошёлка, воспитал-таки себе преемника, — расхаживающий гоголем Фридрих недовольно пошевелил бровями, — увёл его прямо у меня из-под носа.       — Не могу сказать, что сделал для этого хоть что-нибудь, — Дамблдор поднялся и, повернувшись к Лили и Сириусу, чинно сложил руки за спиной и приветливо улыбнулся. — Друзья мои, рад встрече.       — Добрый день, Альбус, — немного рассеянно ответила Лили, разглядывая окружающее великолепие. Сириус же просто отрывисто кивнул и, поймав взгляд Фридриха, застыл, не моргая. — И вот тут вы главный?       — О, нет, что ты, Лили. Здание принадлежит правительству Швейцарии, а МКМ тут гость, хоть и почётный, — галантно предложив даме руку, Дамблдор пошёл по анфиладе прочь от обменивающихся короткими, ничего не значащими фразами фон Фокса и Блэка. — Этот дворец был возведён три столетия назад для местного министерства, а после очередного восстания гоблинов, когда необходимость изменений стала очевидна для всех, магическая Швейцария позволила разместить МКМ здесь. В том числе и для того, чтобы утвердить своё лидерство в Европе, ведь в той войне эта страна не только ничего не потеряла, но и многое приобрела.       — Я бы не назвал это восстанием, — сказал неслышно следующий за ними Гарри, — скорее войной.       — Почему? — Лили обернулась и с интересом поглядела на сына.       — Так её называют гоблины, — Гарри сосредоточился и прокаркал что-то на незнакомом, гортанном языке, звучащем, как стук падающих камней, — война эпохи сочащейся тьмы. Это наиболее близкий перевод, в гоббледуке есть больше сотни слов для обозначения темноты и разницу между ними уловить очень трудно.       — Удивительно глубокие познания, — Дамблдор с лёгким удивлением покачал головой, — я, признаться, не склонен считать себя знатоком гоббледука, хотя и способен на нём говорить, но такого слова я не слышал.       — Потому что вы видели только внешних, им мало позволяют, — Лили вопросительно выгнула бровь, и Гарри быстро добавил: — Работники Гринготтса, те, кто видел свет дня. Низшая каста.       — Я всегда думала, что у них корпоративная система.       Гарри как-то странно дёрнул щекой и остановился возле занимающего всю стену полотна. Дамблдор тоже притормозил и взглянул на картину неизвестного мастера поверх очков. Картины во дворце единения не двигались, но тем не менее обладали неуловимой, даже тревожной динамикой. Покрытая жёлтой, сухой травой долина тянулась вдаль до самого горизонта, где сталкивалась с мрачным, каким-то тяжеловесным небом, давящим сверху массой комковатых серых облаков. Тут и там из травы торчали белые, округлые камни, слишком похожие на черепа, чтобы счесть это случайностью. А с обеих сторон, точно приливные волны, накатывали два воинства: с одной стороны люди, а с другой гоблины. Лили перевела взгляд на сына, а затем снова на картину, что-то неприятно царапало её сознание, какое-то странное несоответствие, не дающее отвернуть и пойти дальше.       — Великолепное полотно, — тихо проговорил Дамблдор, снимая очки и протирая их полой мантии, — смотря на него, понимаешь, почему был заключён мир. Лили смотрела на картину, замечая всё больше и больше деталей, а затем отметала их в сторону. Сияющая броня, хищно поблескивающее оружие, всполохи заклятий, всё это отвлекало от главного: люди и гоблины не отличались друг от друга. Лица шедших первыми были искажены, изуродованы чудовищной злобой и остервенелой, самоубийственной жестокостью. Жажда крови подчинила их, сделала своими рабами, и то, за что они убивали и умирали, становилось неважно, ведь хозяин у них был один и тот же. А вот на лицах следующих за ними были написаны другие чувства: мстительный гнев, упрямство, неверие, ужас, усталость и, наконец, смирение. Не важно, кто или что начинало войну, заканчивали её люди, опустошённые и выжатые досуха. Те, кому удалось пройти этот путь до конца.       — Это дети стали, — Гарри указал на группу крупных, непривычно мускулистых гоблинов и прощёлкал что-то на гоббледуке, — они выращены для войны, там дети пещерных ручьёв — целители. Они есть и сейчас, но никто не помнит этого. Все они вернулись на глубину.       — Жаль, что ты почти не рассказываешь о таком, — Лили вздохнула и, отпустив локоть, прошла вдоль стены, внимательно всматриваясь в изображённых на картине людей, — а сколько всего каст у гоблинов?       — По сути три: те, кто видел свет дня; те, кто видел любой другой свет и те, кто не видел света вовсе. А не рассказываю я об этом, потому что это не самая любимая часть моей работы.       Гарри повёл плечами и, резко развернувшись, подошёл к повороту.       — Что там происходит? — Он посмотрел на директора и, когда тот подошёл к нему, указал на очередь из старичков в инвалидных колясках, которых шустро закатывали в открытую дверь одетые в красные фраки служащие. — Это они тут дорожки песочком зимой посыпают?       — И это тоже, — Дамблдор посмотрел на Гарри поверх очков-половинок и лукаво улыбнулся, — но, в основном, они здесь для того, чтобы заседать в Международной Конференции Магов. Это, — директор обвёл широким жестом группу нудно бубнящих что-то стариков, морщинистых и сухих, удивительно похожих на кучу основательно лежалой картошки, — самые влиятельные маги в мире.       Выглянувшая из-за угла Лили тяжело вздохнула и, ущипнув Гарри за мочку уха, досадливо поморщилась. Дом престарелых на выезде медленно втягивался в зал, а куча помощников и ассистентов, закатывая глаза и нетерпеливо притопывая, медленно ползла за ними.       ***       — Итак, — взойдя на кафедру, Дамблдор стукнул деревянным молоточком по отполированному до зеркального блеска медному колокольчику и замолчал, ожидая, пока установится тишина, — уважаемые члены Конфедерации, сегодня я, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, имею честь открыть очередное, две тысячи восемьсот восемьдесят третье собрание Международной Конфедерации Магов. В соответствии с повесткой…       Пока Дамблдор говорил, старичьё, расположившись перед ним полукругом, тихо роптало, возилось, трясло складками дряблой кожи и всячески выражало недовольство всем и сразу: тем, что слишком темно и что яркий свет режет глаза, тем, что носки слишком тёплые и что лысина мёрзнет. Застарелым геморроем и молодым поколением, что, в общем-то, было почти одним и тем же. Невысокий, оплывший, как свеча, старик с одиноким, седым пучком жидких волос на темечке, утомлённый долгой речью Дамблдора, всхрапнул и сполз в кресле, протяжно испустив при этом газы. Все люди, сидящие в гостевой ложе, синхронно покосились на фон Фокса.       — Что? — Немец нахохлился и вставил в глазницу монокль. — Это не я, он сам!       Несколько человек фыркнули и отвернулись, другие повели себя более сдержанно, но, судя по взглядам, тоже не поверили. Не понимала сути происходящего только Лили, но ей на помощь пришел Сириус. Придвинувшись поближе к женщине, он что-то быстро зашептал ей на ухо, то и дело насмешливо посматривая на Фридриха.       — Я начинаю понимать, почему в магическом мире творится такой бардак, — Гарри кивнул на мирно сопящего старика, — сколько ему? Двести?       — Двести тринадцать, — сухо поправил Фридрих, — это герцог Анри Виктуар Анжуйский, самый влиятельный землевладелец в магических странах Европы.       — А вот тому дедуле?       — Это Эперанса Карлита Сальма Де Мария… — Немец начал было загибать пальцы, но затем выругался под нос и плюнул, всполошив сидящего перед ним господина, который снял с головы котелок и начал придирчиво его осматривать, сердито что-то бубня. — В общем, ей сто девяносто семь, и мужские гениталии никогда не были в числе её достоинств.       Гарри хмыкнул и замолчал, осматривая зал. Дамблдор сошёл с кафедры, а вместо него туда, не без помощи ассистентов, взгромоздился скрюченный старикашка в пышном белом парике, с усыпанным пудрой лицом и мушкой на верхней губе. Развернув свиток, он подслеповато сощурился и принялся что-то монотонно дребезжать на итальянском, в то время как перевод его речи нежным шелестом отдавался в ушах слушателей. Его голова, слишком большая для такого тщедушного тельца и цыплячьей шеи, дрожала, время от времени заваливаясь в сторону. Он говорил о тяжёлых временах, сплочении, единстве и взаимопомощи.       — Как Дамблдор стал тут главным? — внезапно спросил Гарри.       — Он же сильнейший волшебник современности, — полувопросительно произнесла Лили, но Фридрих насмешливо фыркнул. — Что? Это не так? Извините, я просто не сильна в политике.       — То есть, по-вашему, фройляйн, Альбус должен продавливать свои решения силой, ja? Эти старые сморчки хоть и слабы, но невероятно влиятельны, глупо даже пытаться сломить их.       — Простите за неуважение, фон Фокс, — неприязненно процедил Сириус, наклоняясь вперёд и буравя немца немигающим взглядом, — но я не согласен с вами. Имя Дамблдора до сих пор многое значит.       — Не стоит просить прощения, schweinehund, ведь я тоже абсолютно тебя не уважаю. Ты не подходишь для работы, которой решил заняться, в чём ты убедишься сегодня. Они прекрасно чуют выгоду и, раз уж оказались здесь сегодня, имеют право считать, что в этот раз тоже выйдут сухими из воды. Та информация, что ты предоставил, не изменит ничего.       Сцепив пальцы в замок, Фридрих замолчал и уставился на кафедру, отдав всё своё внимание итальянцу. Сириус также отвернулся и, поморщившись, когда Лили легонько коснулась его руки, стал разглядывать остальных членов Конфедерации. Все они были из разных стран, выглядели по-разному и говорили на разных языках, но будто бы повторяли одну и ту же речь. Они были солидарны друг с другом, но вот в чём именно пока оставалось загадкой.       — Можно называть вас Фридрих? — Лили посмотрела на немца и привычным жестом убрала упавшую на лицо пламенную прядь.       — Милая фройляйн, вы можете называть меня так, как только пожелаете.       Фон Фокс изобразил что-то среднее между обольстительной улыбкой и жадным оскалом. Сириус, не отрывая взгляда от кафедры, скрипнул зубами, но Лили вновь коснулась его руки, усмиряя поднимающийся в мужчине гнев.       — Вы хотели о чём-то спросить, Лили?       — Да, Фридрих. Чему посвящено сегодняшнее заседание? Сириус так и не сказал…       — О, вы узнаете это достаточно скоро.       Последний оратор покинул кафедру, уступая место Дамблдору. На этот раз он выступал не как председатель конфедерации, а как представитель Британии. Перед тем, как начать, он запустил руки в рукава мантии и заскользил взглядом по лицам сидящих перед ним людей.       — Сегодня здесь было сказано много слов о единстве и сплочении. Не было сказано только о том, против кого или чего вы собрались выступить единым фронтом, — что-то незримо изменилось, в зале будто бы повисло едва ощутимое напряжение, покалывающее подушечки пальцев, словно электрический ток. — Я не хочу зря сотрясать воздух, пытаясь изменить то решение, которые вы уже приняли. Я просто прошу вас вспомнить, что цена его может быть куда выше, чем кажется. Последствия затронут всех. Как представитель Магической Британии я всё сказал.       Не покидая кафедры, Дамблдор взмахнул палочкой, и перед каждым из сидящих перед ним волшебников возник скреплённый красной восковой печатью свиток.       — Объявляю прения законченными. Уважаемые члены Конфедерации, вы можете приступить к голосованию, — сломав печать, Дамблдор бегло просмотрел текст, а затем порвал свиток и бросил на пол. Остатки пергамента, не долетев до земли, рассыпались яркими искрами, а затем взлетели над головой директора, собравшись в мягко мерцающую красную единицу. Видя лёгкое замешательство послов, Дамблдор едва заметно улыбнулся.       — Надеюсь, в этот раз мне не придётся напоминать вам порядок голосования?       Самый молодой из заседающих магов: высокий мужчина с зализанными назад каштановыми волосами и жидкой козлиной бородкой, одетый в некое подобие военной формы, фыркнул, повертел свиток в руках и, недолго думая, бросил его на пол, не сломав печать. Чуть правее висящей в воздухе красной единицы появилась ещё одна, белёсая, тихо колышущаяся на несуществующем ветре, словно приспущенный флаг.       — Русские как обычно не определились, — буркнул Фридрих, — долбанные комми, благослови Господь их души.       — Они ведь теперь на правильной стороне истории, почему комми?       — В обычной России так и есть. Но запомните, милая фройляйн, никто, — Фридрих зло сощурился и с нажимом продолжил: — никто не знает, что происходит в магической России. Даже сами русские. Donnerwetter! Все отчёты, которые приходят оттуда, противоречат друг другу, но при этом оказываются верны. Этот бардак меня с ума сводит. Не понимаю, как они сами там не рехнулись, — немец задумчиво пожевал губами, — больше, чем обычно, по крайней мере.       — Их посол молод.       — Старшее поколение почти поголовно вымерло. Сперва случилась первая мировая война и революция, когда большая часть не успевшей сбежать аристократии, в том числе и волшебной, была уничтожена, затем вторая мировая, во время которой население магической России поредело ещё сильнее. Затем период, когда советы, поднаторев в борьбе с вражеской агентурой, раскололи-таки статут секретности, который уже некому было поддерживать, и взяли волшебников в стране за жабры, а затем начали ударными темпами выправлять демографию. С тех пор эти комми так всё засекретили, что первые данные появились только пару лет назад, хотя пользы от них никакой нет.       — Удобно внедрять агентуру, м? — хмыкнул Гарри.       — Это не требуется. Нужные люди просто приезжают туда и оседают на местах, да и желающих продать информацию хватает. Даже я уже не знаю, сколько разведок там пасётся.       — Так за что они голосуют? — Лили смотрела на медленно увеличивающиеся числа, «за» проголосовало уже больше половины послов.       — Давай, schweinehund, расскажи, какую драку вы сегодня проиграли.       — Новые правила эмиграции, — скрестив руки на груди, Сириус откинулся на спинку стула и вперился немигающим взглядом в точку на противоположной стене, — теперь тем, кто желает попасть в Британию, никто препятствовать не будет.       — А вот обратно выбраться будет уже непросто, — рявкнул Фридрих, сидящие рядом с ним люди от неожиданности вздрогнули. — Очень удобно, если вы, предположим, хотите без шума и пыли выпереть со своей территории ублюдков и маргиналов, а затем запереть их в какой-нибудь стране, скажем, Британии, где они в ходе какого-нибудь конфликта, например, гражданской войны, перегрызут друг другу глотки.       — Пойдёмте, — Сириус порывисто встал, одёрнул полы мантии и подал Лили руку, — нам тут больше нечего делать.       Фридрих кивнул и тоже поднялся на ноги, видимо хоть в этом он был согласен с Блэком. Когда процессия из четырёх человек, с Сириусом во главе, просочилась к выходу, голосование подошло к концу, и зелёная цифра сгустилась, превращаясь в ещё один свиток, медленно опустившийся на кафедру. Дамблдор скрепил свиток печатью и ударил по колокольчику.       — А я знаю, почему Дамблдор президент конфедерации, — обронил Гарри, — он не настолько в маразме, как остальные.       ***       Остановившись всё у той же картины в коридоре, Гарри, вместе с троицей старших магов наблюдал за тем, как почтенных старцев под контролем дирижирующего палочкой Дамблдора выкатывают из зала. В гостевой ложе, расположенной почти под потолком, запах не чувствовался, но вот тут выплеснувшееся из двери плотное амбре прямо-таки сшибало с ног, а тех, кто всё-таки остался в сознании, старички пытались добить меткими контрольными «выстрелами» в ноздри. Французский посол, которого как раз выволакивали в коридор, громко всхрапнул, накренился в сторону и упёрся головой в дверной косяк. Впрочем, вконец ошалевший от недостатка воздуха во вдыхаемом им метане ассистент этого не заметил и продолжил попытки выкатить его в коридор. Лоб герцога Анри Виктуара Анжуйского при этом извлекал из деревянного косяка весьма немелодичный стук.       — Как-то они неаккуратно с ним обходятся… — теребя цепочку на шее, протянула Лили.       — Да ему уже без разницы, — Поттер сложил руки рупором и громко гаркнул, обращаясь к укоризненно посматривающему на ассистента поверх очков Дамблдору: — Он помер!       — Гарри! — Лили стукнула сына по плечу и грозно нахмурилась. — Не смешно!       — Да у него сердце не бьётся.       Подойдя к послу, Дамблдор приложил пальцы к его шее. На этот раз его укоризненный взгляд поверх очков-половинок достался Гарри.       — Что? — возмутился Поттер, когда внимание присутствующих сосредоточилось на нём. — Это не я, он сам!       Лили посмотрела на ржущего Фридриха и, звонко ударив себя ладонью по лбу, потащила сына к выходу. _____________________ 1) Ты меня заебал! Старая пизда! 2) Пошли нахуй!