Любимец Смерти

      Гриммо 12, 1993 год.       Тихонечко, так, чтобы не потревожить сон женщины, Сириус выскользнул из кровати, собрал разбросанную по всей комнате одежду и вышел в коридор. Виски спала чутким, тревожным сном, в этом они были похожи. Сириус задумался и вновь покатал на языке её настоящее имя. Фригг. Она сказала, как её зовут, уже ближе к утру.       Странно, единственный раз она заплакала ещё в пабе. А ведь судьба не была к ней благосклонна. Они много говорили этой ночью, каждый раз, отрываясь друг от друга, они рассказывали как они жили и чем дышали. Изливали всю ту грязь и усталость, что скопилась на душе. И в своей мрачной решимости смеяться над вывертами судьбы они были удивительно похожи.       Сириуса жизнь била редко, однако сильно и всегда по самому больному, Фригг же медленно, но верно тонула в вязкой рутине из мелких неудач и неурядиц, словно кровососущий гнус облепили её с ног до головы и по капле тянули жизнь. Всё это можно было преодолеть, пережить и идти дальше, только вот с каждым годом всё труднее было отделаться от чувства бессилия.       Никогда и никому он не позволял так глубоко залезть себе в душу. Ни друзьям, ни знакомым, ни уж тем более родичам. А ещё он никогда не приводил женщин в этот дом. Сириус сел на подоконник, приоткрыл окно и закурил.       — Ну, наконец-то, сначала орут полночи и на кровати скачут, потом спят до обеда, — мимо Блэка с гордым видом прошествовал завёрнутый в пушистое полотенце Гарри.       Сириус медленно затянулся и выдохнул дым.       — Тебя в школе не хватятся?       — А тебя не посадят за присутствие голого малолетки в доме?       — Вопрос, который останется без ответа.       Гарри фыркнул, поднял с пола аккуратно сложенные вещи и стал одеваться. Метательные ножи, моток тонкого троса, батарея пузырьков… Пришёл он с дела, причём с дела удачного, его лучащееся довольством лицо говорило об этом более чем красноречиво.       — Ну, давай, поделись с крёстным радостью.       Скосив взгляд на Блэка, Гарри таинственно улыбнулся, застегнул разгрузку и накинул на плечи мантию. С первого этажа внезапно раздались, а затем точно также внезапно оборвались вопли портрета матери. Сириус замер и недоверчиво вздёрнул брови. На маму это было очень не похоже.       — Я там плакатик повесил, жутко неприличный, прямо напротив Вальбурги.       — Вот как, — Сириус расслабился, — это я уже пробовал, странно, что Кричер его не снял.       — Моё тлетворное присутствие его отпугивает.       — А потом?       — А это моя проблема? — ухмыльнулся Поттер, а затем полез в карман и достал выдранную из газеты колдографию. — Смотри. Знакомое лицо?       С картинки на Сириуса мрачно смотрел угрюмый мужик со страшной бандитской рожей. Бутч, контрабандист, уголовник и единственный беглец из Азкабана. Сириус стряхнул пепел в приоткрытое окно и поморщился.       — Давний знакомый.       — Я тут выяснил, кто стоит за ищущими меня наёмниками.       — Неужели он?       Гарри кивнул.       — По меньшей мере последнего нанял он, но, судя по почерку, и всех остальных тоже.       Сириус задумчиво почесал бровь, последний раз затянулся, щелчком отправил окурок в приоткрытое окно и взял фото. Гарри отступил назад и прислонился спиной к стене. Влажные после душа волосы уже начали топорщиться в стороны, превращаясь в воронье гнездо.       — И чего ты хочешь от меня?       — Помощи в поисках, — Гарри достал нож и стал педантично подрезать ногти.       — Его не будут искать, — отрезал Сириус, — он слишком мелкая рыбёшка, на таком особо очков не наберёшь, а удар по репутации при провале будет силён, проще замять дело.       — Наше доблестное министерство как всегда искусно прикрывает свои филейные части? — ухмыльнулся Поттер.       — Верно, — невесело хмыкнул Блэк, — Фрэнк может и помог бы, но он слишком занят политикой.       В коридоре повисло молчание, каждый думал о своём. Блэк о том, что Фрэнк, которого он знал, никогда не вышвырнул бы хорошего, верного бойца по чьей-то указке или, тем более в погоне за собственной выгодой, а Гарри, судя по возвышенному выражению лица, о том, что общего есть у каперсов и каперов, и если ничего, то почему у них такие похожие названия. Наконец Сириус встряхнулся и с некоторым удивлением снова взглянул на вырезку из газеты.       — Кстати, ты же нашёл Фламеля по колдографии.       — Не выходит, — коротко ответил Гарри.       — Что? Почему?       — Одно из двух. Или этого джентльмена уже нет среди нас, — Поттер выразительно чиркнул ногтем по горлу, — или он не так прост, как кажется на первый взгляд.       — Что ты имеешь в виду? — напряжённо спросил Сириус.       — То, что этот человек носит чужое лицо.       ***       Лес внизу казался бескрайним. Он тянулся от горизонта до горизонта, точно безбрежное зелёное море и казалось, что с какой бы скоростью не скакал Кудос, лес не кончится. В мешанине деревьев, что проносилась под ними не было ни дорог, ни полян. Ни единой прогалины. Гермиона подумала бы, что они не на Земле, если бы не бесшумно ползущий над облаками самолёт.       — Где мы? — крикнула Гермиона, перекрывая шум ветра.       — В России.       — Я думала, что это очередное странное место.       Гарри пожал плечами и девушка поёжилась. Очень редко он вот так замолкал и никогда ничем хорошим это не кончалось. Парень почуял напряжение подруги, обернулся через плечо и ободряюще улыбнулся. Вместе с этим Кудос стал замедляться.       Чем ниже они опускались, тем тише становилось. Лес молчал. Молчал совсем не так, как Запретный лес, или любой другой с появлением в нём Поттера. Это было не молчание затаившегося зверька, что учуял ходящую рядом с ним смерть, а мрачное безразличие древнего исполина.       Кудос заржал, неистово, с каким-то едва сдерживаемым восторгом, а затем ринулся к земле, чтобы мгновением спустя, со всей своей неостановимой силой, врубиться в строй древесных исполинов. Под его напором уступал даже этот древний лес. Грудь его ломала неохватные стволы и ветви, точно спички, удары копыт дробили ветви в щепу. Он веселился и доказывал своё право. Сегодня Смерть ступает здесь!       Когда они приземлились лес уже отступил, тишина теперь казалась обычной, исчезло то неуловимое чувство чужого взгляда в затылок, что преследовало Гермиону с того самого момента, как они вынырнули в небе этой далёкой, чужой страны. Девушка спрыгнула с седла, достала из кармана яблоко и предложила коню, тот благодарно фыркнул и принял угощение.       — Подлиза.       — Х-р-р-пффф, — высказался конь.       — Да, но я-то человек, мне и положено так с девушками общаться.       — Пффф-фф, игого!       — Сам ищи себе кобылу! — возмутился Гарри, — я тебе что сутенёр?       Гермиона тихо засмеялась в кулачок. Кудос скосил на неё взгляд умного глаза и подмигнул, после чего посмотрел на Гарри, заржал и требовательно ударил копытом.       — Потому что он в мою мать влюбился, от этого никому лучше бы не стало.       Конь фыркнул и с независимым видом стал обдирать ближайшую ёлку. Гарри несколько секунд сверлил его подозрительным взглядом, затем буркнул что-то про беглеца из колбасного цеха и достал из притороченной к седлу сумки длиннющий тесак. Гермиона осмотрелась. Вокруг непроходимой стеной стоял лес, кусты, папоротники и молодые деревца переплетались так плотно, что уйти куда-то с крошечной полянки было невозможно.       — Кто же сюда забрался?       — Не уверен, — ярким отблеском сверкнула в воздухе сталь и ближайшее к Гарри деревце пошатнулось, а затем завалилось в сторону, но так и не достигло земли, повиснув в переплетении ветвей, — не могу ничего почуять.       — В смысле людей?       — Людей-то я чую достаточно, целую деревню, — усмехнулся Гарри, с удовлетворением проверяя острие кончиком пальца, — только вот там будто бы не умер никто.       — Это ведь хорошо, — произнесла Гермиона, а затем неуверенно добавила, — наверное…       — Наверное, — в тон ей ответил Гарри, — странно только.       К деревне они шли молча, тесак со свистом рассекал воздух, словно бритва срезая и тонкие ветви и толстые сучья обхватом с человеческую руку. Земля под ногами была рыхлой и сырой, ботинки уже набрали воды и громко хлюпали. Порой под папоротниками скрывались вылезшие из земли корни, Гермиона даже пару раз споткнулась и боднула Гарри головой между лопаток. Впрочем, уже минут через десять они вынырнули на утоптанную тропинку. Гермиона вздохнула с облегчением.       — Городская жительница, — насмешка в голосе Поттера была, но какая-то добрая, так что Гермиона дулась лишь секунду, а затем не выдержала и улыбнулась.       Чтобы дотянуться до волос Гарри, ей пришлось встать на цыпочки. Растрёпанные, непослушные вихры были удивительно шелковистыми, Гермиона с удовольствием запустила в них пальцы и стала выбирать мелкие веточки, листья и еловые иголки, а затем, когда лесной мусор кончился, просто не смогла отойти. Она просто застыла на месте, а руки её нежно перебирали угольно-чёрные пряди.       Где-то невдалеке громыхнули барабаны, магия исчезла. Гарри кашлянул в кулак и неловко отвёл взгляд, а Гермиона едва не застонала от досады.       — Нам нужно идти.       Гермионе оставалось только кивнуть и пойти следом за другом. Переплетение ветвей над их головами было таким плотным, что свет едва пробивался к петляющей между деревьев тропе, но даже так, она выглядела нахоженной и обжитой. Тут и там к веточкам привязаны яркие ленты, кора красуется причудливыми узорами, ямки присыпаны, а неглубокие овражки перекрыты досками.       — Как тут… Уютно.       — Необычно, — Гарри огляделся и потянул носом воздух, — будто парк, или лужайка около дома.       — Мне здесь нравится, — девушка улыбнулась, — было бы неплохо тут погулять просто так.       — Не думаю.       На вопросительный взгляд подруги Гарри пожал плечами и пояснил:       — Я вот был бы не рад, шатайся кто-нибудь по моей лужайке.       Вновь грохнули барабаны, теперь уже куда ближе, а вместе с этим зародилось какое-то странное чувство в ногах. Тягостное напряжение, что росло и ширилось, медленно поднималось всё выше и выше. Потребность бежать, прыгать и танцевать, делать хоть что-то, лишь бы не стоять на месте. Гермиона сбилась с шага, порывисто вздохнула и сжала кулаки.       — Гарри… — Внезапно охрипшим голосом произнесла она.       — Я тоже чувствую, — Поттер стукнул по выписывающей кренделя ноге и скривился, — похоже без этого не обойтись.       Воздух вокруг парня слегка похолодел, чёрные точки в его глазах поползли змейками и застыли. Поттер резко перестал дёргаться и выдохнул, на лицо его выползла довольная улыбка. Казалось, что часть его хладнокровия передалась Гермионе, ведь девушка тоже успокоилась.       — Так намного лучше.       — Теперь мне нравится тут куда меньше, — барабаны громыхнули снова, но в этот раз девушка обуздала себя куда быстрее. Гарри же даже не шелохнулся, — хочется уйти побыстрее.       — Да, не будем топтать чужую лужайку, — ухмыльнулся Поттер.       Тропа кончилась внезапно, кусты просто расступились в стороны и открыли взгляду прячущееся под кронами деревьев поселение. Небольшие дома жались к толстенным стволам и будто вместе с ними врастали в землю, стены их были сделаны из чёрных от времени брёвен, крыши сложены из толстых пучков травы и прикрыты корой. Тут и там на низких ветвях висели украшения из костей, а сами дома были усыпаны звериными черепами. Гарри на мгновение замешкался, после чего запрокинул голову и уставился в небо. Ночное небо, на котором не было ни луны, ни звёзд.       — Опять нас занесло куда-то не туда.       Гарри подошёл к ближайшему дому, наклонился и заглянул в крохотное оконце.       — Здесь определённо живут люди, — задумчиво протянул он, — не волшебники, не магические существа, а обычные люди.       — В лесу был день, — произнесла Гермиона, напряжённо оглядываясь.       — Знаю.       — Это ведь странное место, как они могут здесь жить? И как мы смогли сюда попасть?       — Вот это мы сейчас и выясним, — Гарри бесшумно скользнул вглубь деревни.       Гермиона облизнула губы и пошла следом за другом. Она уже давно поняла, что в местах за гранью вселенной законы зыбки, всё здесь подчинено либо случайности, либо одному хозяину и правителю. Осколки давно умерших реальностей могли быть не только мрачным напоминанием о минувшем, но и домом для чего-то, что живо быть не должно.       Жители нашлись на небольшой прогалине с краю деревни, одной стороной она упиралась в лесную чащу, с другой была окружена частоколом из длинных пик. Гермиона сперва не поняла, что за белые шары красуются на вершине каждой пики, а когда рассмотрела, с силой зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Многие десятки, а может и сотни черепов. Впрочем, сами жители не обращали на них внимания. Все они были сосредоточены на том, что происходит у кромки леса.       У кряжистого, разлапистого дуба стояли трое. Женщина, не старая, но и не молодая, красивая, но вызывающая отторжение, всё в её облике кричало о какой-то неправильности, обмане. Неподвижный, точно статуя, мужчина, длиннобородый и тощий, будто высушенный, он наблюдал за молча смотрящими на него людьми, лицо его было замазано сажей, на голову, словно капюшон, надет олений череп с ветвистыми рогами. Последней была девушка, совсем молодая, не старше самой Гермионы, она с отрешённостью смотрела прямо перед собой.       Толпа вновь зашевелилась, вверх взлетели десятки рук, а затем, единым движением опустились вниз. Барабаны гремели, размеренно и ритмично, вместе с ними ревели люди. На непонятном, чужом языке они пели и рычали, каркали как вороны, высовывали языки и, срывались на крик. Топали, били себя в грудь, стучали зажатыми в руках костями. Гермиона даже не заметила, как оказалась в самом центре толпы.       Ритм дикого танца стремится наружу, выходил рваными, простыми движениями. Мыслей не было, их смело под напором чего-то древнего и первобытного, что проснулось в ней с первыми ударами барабанов, тем, что было в ней всегда. Кровь стучала в висках, пот заливал глаза, тело горело.       Сознание угасало. Остался только ритм и танец. Босые ноги били по земле, поднимая облака сухой серой пыли, обнажённая кожа купалась в жёлтом свете, вырывающемся из глазниц черепов. Она часть этого. Рогатый жрец подошёл к девушке и затянул на её шее удавку, она осталась так же безразлична.       Гермиона танцевала. Вокруг неё люди, они тоже часть этого.       На землю упало бездыханное тело. Гермиона танцевала, по её груди и шее скользили чужие руки, внизу живота разгорался пожар. Рогатый жрец накинул удавку на шею женщины, она не сопротивлялась.       Жар вырывался наружу дрожью и протяжным, томительным стоном. Чужие руки становились всё наглее и напористее, они уже не изучали, они требовали. Жрец ослабил удавку и на землю упало второе тело.       Но что-то изменилось. В танец ворвался резонанс, единственная чуждая нота, что вмешивалась в общий ритм. С каждой секундой она становилась всё громче и громче, глушила одну ноту за другой до тех пор, пока не осталась наедине с последней, самой сильной и яростной. Сознание вернулось внезапно, в какой-то момент Гермиона просто обнаружила себя на самом центре прогалины, посреди кучи валяющихся вповалку, стонущих и скулящих тел. Абсолютно голая, в пыли и саже, она просто стояла на месте и пыталась понять, где она и что происходит.       Стыд вернулся первым. Негде спрятаться, нечем прикрыть наготу. Следом за ним проснулась паника, она заставляла её крутиться на месте и искать хоть что-то, шкуру, жалкую тряпицу… А следом за паникой проснулся страх и ступор, ведь она увидела его. Огромное, лохматое существо, не человека и не зверя, чьи черты были перемешаны и спаяны так крепко, что разделить их было невозможно. Оно было странно гармоничным и от того противоестественным и жутким.       Существо ревело и рычало, взмахи его длинных рук оставляли на земле глубокие борозды, а тяжёлая поступь похожих на колоды ног рождала мелкую дрожь. В рыке его нельзя разобрать слов, но, необъяснимым образом, легко можно расслышать угрозы и проклятья. Раз за разом, со всей своей звериной яростью и злобой, оно пыталось достать маленького человечка, что неутомимо порхал вокруг.       Гарри ждал. Уклонялся, отступал, водил существо кругами. Сила зверя и разум человека не могли помочь существу достать его, отчего оно ярилось лишь сильнее. Поттер мог бы победить уже сотню раз, но терпел. Ведь нужно было не просто победить сильнейшего, нужно было унизить его, втоптать в грязь.       Умерщвлённая жрецом первой девушка поднялась на ноги, и было в ней что-то неправильное. Теперь нельзя было сказать, стара она, или молода, красива, или уродлива, сквозь её облик словно проглядывало нечто чуждое. Губы недавней покойницы беззвучно зашевелились, и Гермиона с ужасом поняла, что своим телом больше не владеет.       — Вы останетесь здесь, — разнёсся по прогалине её голос.       Момент настал. Гарри резко остановился и зверь воспользовался этим. Две длинные, с раздутыми, словно шары суставами, руки взлетели вверх, а затем, с неимоверной силой опустились вниз. Опустились и, вместо того, чтобы раздавить хрупкого человечка замерли в его хватке. Поттер сдержал удар, ноги его по щиколотку ушли в землю, на лицо вылез оскал, он сам стал похож на дикого зверя. А затем, его нога с неуловимой скоростью выстрелила вверх и ударила существо в грудь. Затрещали кости. Удар страшной силы оторвал существо от земли и подкинул на пару метров вверх. Всё оказалось кончено за жалкое мгновение. Сильнейший победил.       — Вы останетесь здесь, — чужие слова вновь оцарапали горло Гермионы, — твой Хозяин не властен надо мной.       — Сколько ты планируешь прожить, ведьма? — прошелестел Поттер.       — Я вечна, как вечен этот лес. Так было сказано.       Гермиона попыталась пошевелиться, отвернуться, но взгляд покойницы приморозил её к месту.       — Не лес верит в тебя, не лес приносит тебе жертвы и даёт тела. Когда твои рабы умрут, ты последуешь за ними. Смерть ждёт всех.       — Но ты не Он.       — Верно, — Гермиона не видела лица Гарри, но она знала, что сейчас он улыбается, безумно и хищно, — я человек и я не могу ждать до конца вечности. Я победил сильнейшего твоего воина, если потребуется, я убью здесь всех. Мужчин, женщин, детей, всех, кто верит в тебя, только, чтобы забрать то, что принадлежит мне.       — Тогда тебе придётся убить и её, она уже подчинилась мне, она говорит моим голосом, — зашевелились губы покойницы, и Гермиона повторила эти слова.       — Она даже не знает кто ты.       Покойница молчала, Поттер тоже. Зато заговорил лес, он словно вздохнул и пошевелился, а затем послышался отдалённый, но с каждой минутой приближающийся треск ломающихся веток и топот, над чащей взмыли в небо птицы. Но когда от Гарри во все стороны разошлась волна холода, всё смолкло. И топот животных, и крик птиц, и стоны людей. Бесцветный голос Поттера прозвучал в тишине, словно гром.       — Кажется, в смерть они все верят куда больше, чем в тебя, ведьма.       Покойница задумчиво наклонила голову набок, а затем подняла руку и указала туда, откуда они пришли.       — Уходите, я больше не желаю видеть вас.       Миг, и Поттер оказался возле женщины, громкий хлопок ударил по ушам, в воздух взлетели вырванные чудовищно быстрыми шагами комья земли. Гермиона поморщилась и поняла, что вновь может двигаться. Она даже успела отбежать на пару шагов, перед тем, как пришёл холод. Настоящая стужа, от которой белела кожа и ломило кости.       — Я не отпускал тебя.       В шелестящем голосе Поттера появились глубокие, низкие вибрации. Сейчас парень казался даже выше, чем обычно, словно утёс он нависал над всё такой же невозмутимой женщиной. Туман клубился вокруг него, укутывал плотным саваном, который даже поднявшийся ветер не в силах был унести. Гермиона добежала до края прогалины и стала быстро натягивать найденные по пути вещи, те из жителей деревни, кто ещё мог шевелиться со стонами расползались прочь от своей хозяйки.       — Чего ещё тебе нужно, чужак, я вернула тебе твоё, уходи.       Взгляд Поттера скользнул по Гермионе.       — Она покинула бы это место, с твоим разрешением, или без, — где-то вдалеке послышалось лошадиное ржание, а затем раздался грохот и мир слегка качнулся.       Впервые на лице покойницы появилось хоть что-то человеческое. Губы её дрогнули лишь на миг, но Гермиона поняла, что та испугана.       — Душа девушки не твоя.       Поттер схватил женщину руками за голову и наклонился, тёмные провалы пустых глазниц оказались напротив почти бесцветных серых глаз. Секунда, и вот уже покойница уходит в лес, а Гарри вновь просто Гарри. И нет больше стужи, только клочья тумана, что ползут по земле и хватают Гермиону за ноги липкими, холодными щупальцами.       — Оделась? — устало спросил Гарри, старательно не глядя на подругу.       Гермиона быстро кивнула, но поняла, что Гарри этого не заметил.       — Да.       — Держись за мной, не отставай.       На этот раз Гарри не заботился ни о лесе, ни о мнении его хозяев. Он просто шёл вперёд и оставлял за собой ровную просеку, в воздухе прямо перед ним переливалось облако лунного света, которое рассекало и перемалывало на части всё, что оказывалось на его пути. Кусты, деревья, камни, всё это распадалось под ударами порхающего в руках Поттера ножа. Когда последнее дерево осыпалась ровными чурбачками и перед ними возник доедающий третью ель Кудос, Гермиона несмело дёрнула друга за рукав.       — Гарри, всё в порядке, правда.       — Нет. Не в порядке. — Поттер подошёл к коню, чётким движением убрал нож и медленно выдохнул, — мы не едем дальше. Ты везёшь нас обратно.       Кудос насмешливо заржал.       — Ты везёшь нас обратно, или я за себя не ручаюсь.       Настолько взбешённым, Гермиона друга ещё не видела, он даже двигался не так, как обычно, а словно постоянно сдерживал себя, стал непривычно резким и порывистым. Конь переступил с ноги на ногу, чуть попятился, а затем всё-таки недовольно махнул головой, после чего Гарри молча запрыгнул в седло и протянул Гермионе руку. В тот самый момент, когда копыта коня оторвались от земли, из леса вокруг раздался голос ведьмы.       — Из трёх останется только один, или родитель, или рождённый. Я вижу это также ясно, как вижу тебя, стоящий в тени Палача.       Гарри стиснул зубы и пришпорил коня.       ***       Чертоги Смерти       Гермиона осталась в конюшне, сейчас, когда Гарри пробил насквозь створку ворот и вырвался на улицу, она только-только начала поворачивать голову. Медленно-медленно. Тусклый свет обволакивал её, вязкий словно патока. Гарри буквально разрывал его своим телом, откусывал, проталкивал в лёгкие, бил и терзал каждым своим движением. Даже несмотря на то, что время здесь не имело значения, на то, что он мог идти шагом, ползти, или бежать на руках, а в реальном мире не прошло бы ни единой лишней секунды, он рвался вперёд.       Что сейчас делает дед? Пишет картину, или может ваяет скульптуру? А может наблюдает за кем-то, учится, запоминает. Ведь именно для этого ему нужна коллекция гениев, а сегодня, как ни крути, выходной. Осталось только найти его среди сотен комнат.       — Ты потерялся, внучок?       Неважно насколько быстр Гарри, Яма всегда быстрее, время для него — несущественная мелочь, на которую он обращает внимание только тогда, когда она удобна. Да и прочие законы физики волнуют его постольку-поскольку, например там, где для Гарри воздух становится густым, как кисель, а каждое его движение порождает ветер и грохот, он не потревожит и пылинки. Вот и сейчас, он появился позади внука и бесшумно шёл следом, пока тот прорывался из зала в зал, разрывал за собой воздух и разбивал в щепу двери. Он просто прогуливался по своему дому, и голос его звучал также, как и всегда.       Гарри вывернулся спиной вперёд, резко припал к земле и упёрся в пол обеими руками, из-под измочаленных подошв его сапог вырвались тусклые, почти неподвижные язычки пламени. Он бы врезался в стену, но Яма вновь оказался за его спиной. Торможение вышло жёстким.       — Что происходит? — Гарри тряхнул головой и с трудом поднялся, от столкновения его одежда порвалась, но вот чёрный, с багровым переливом костюм Ямы был всё так же безупречен.       — Рерих закончил очередное своё полотно, — с явным довольством, Яма стряхнул с рукава невидимую пылинку, — я уже выделил для его работ отдельное крыло, но, чувствую, что придётся расширить и его.       — Хватит играть! Что с нами происходит?! Почему мы продолжаем оказываться вне нашего мира?       — Ах, а я то было подумал, что ты решил наконец проведать дедушку, — притворно вздохнул Яма.       — Там была богиня, — процедил Гарри, ткнув пальцем куда-то себе за спину, — новорожденная, слабая, ничего ещё не умеющая богиня. Мы ушли только потому, что она ещё не понимает чем стала и на что способна у себя дома.       — Ты драматизируешь.       — На неё молилось чёртово племя! — рявкнул Гарри, — тысячелетиями! Они ради неё умирали.       — Дикари и их мелкий дикарский божок, — Яма захрустел невесть откуда взявшимся яблоком, — но ты хорошо справился.       — Мне не нужно ободрение, мне нужен ответ.       — Будь ты меньше увлечён девушками, уже понял бы. — Яма укоризненно цокнул языком, — неужели ты думал, что тебе удастся оказаться в стороне от конфликта? Моя родня — мои враги, а значит и твои тоже.       — Вот как, — Гарри прикрыл глаза и вздохнул, — хотя бы позволь Гермионе оставаться тут, мне будет проще работать без неё.       — Оставаться тут? — не скрывая насмешки, спросил Яма, — это было её желание — помогать тебе, точно также, как ты желал помогать и заботиться о тех, кто потерян и желал иметь силу, чтобы защищать то, что считаешь правильным. Ты попросил, и я дал тебе желаемое.       Гарри скрипнул зубами.       — Это было ошибкой.       — Значит откажись от этого, — легко, с улыбкой, согласился Яма, — откажись от силы, откажись от долга. Ты можешь сделать это прямо сейчас.       На лице Ямы не дрогнул ни единый мускул, он был всё также расслаблен. Он не играл, ему действительно было всё равно, Гарри понял это с пронзительной чёткостью.       — Ты не откажешься, ты веришь в правильность и необходимость того, что ты делаешь.       — Но она не просила тебя ни о чём!       — Её действия сказали всё за неё.       — Хорошо, — Гарри развернулся на пятках и стремительно пошёл прочь, — я уговорю её отказаться.       — Попробуй. Только если выбрала она сердцем, то и отказаться должна тоже сердцем.       Гарри остановился, на несколько секунд закрыл глаза, а затем медленно повернулся обратно. Яма исчез. Разговор был окончен, дед выдвинул условие.       — Зачем ты это делаешь? — почти неслышно прошептал Гарри, — ради чего?       — Зачем падает дождь и дует ветер? — прошелестел в ответ бестелесный голос Ямы, — зачем солнце встаёт на востоке?       — Потому что так должно быть? — Гарри фыркнул, гордо выпрямил спину и пошёл прочь, — это не тот ответ, что я ожидал услышать. Это вообще не ответ.       Двери захлопнулись за его спиной и дворец вновь погрузился в беспокойную тишину. Величайший музей жил. Его костями стали стены, воздвигнутые величайшими строителями, его плотью — картины и изваяния, бесчисленные детища тех гениальных творцов, что стали его кровью. Он жил и дышал, рос и развивался, а где-то внутри, по длинным коридорам и торжественным залам степенно шёл его отец, тот, кто положит конец всему. Тот, кто учится, познаёт и запоминает, ведь даже ему неведомо, когда придёт время положить этому миру конец.       Лишь одно Яма знает точно: когда этот момент настанет, он, не сомневаясь, уничтожит всё сущее, со всей его красотой и всем его уродством. Так, как делал уже бесчисленное количество раз, когда очередной мир окончательно утопал в собственной глупости и грязи.       ***       Выйдя из ресторанчика на улицу, Дэниэл Гринграсс довольно сощурился, посмотрел на небо и неторопливым шагом пошёл вниз по улице. Совсем невысоко, корябая рыхлыми животами крыши домов, ползли тучи, они будто бы никак не могли решить: уйти им вверх, или окончательно упасть на землю туманом. Воздух был влажным и почти неподвижным, он лип к коже, забирался под одежду, оставался на коже тонкой, скользкой плёнкой. Несмотря на лёгкую прохладу, было душно.       — Сегодня прекрасный день, не так ли?       Голос показался Дэниэлу знакомым. Его ноги сами собой сделали привычное па, рука сама потянулась к нежно-голубой шляпе с павлиньим пером, а на лицо выползла блаженная улыбка. Это был Северин Нотт. Трость, хромота, перекошенное в неискренней улыбке лицо и полное отсутствие такта, тем страннее было такое начало разговора.       — Тут правы вы, для Альбиона это благо, хоть и не видно нам небесной синевы, зато на головы не льётся влага.       Балетный пируэт, куртуазный взмах рукой и приторная, способная убить диабетика на месте улыбка. Нотта перекосило. Слово «мужеложец», написанное у него сейчас на лице можно было прочитать, наверное, с другого конца Косого переулка.       — Определённо. — Кисло произнёс Северин, — не желаете ли пройтись?       — Хожу я целый день, устали мои ножки, — проныл Дэниэл, — мне продавали дребедень, у гоблинов я обивал порожки.       — Вы желаете пройтись, мистер Гринграсс.       С нажимом повторил Нотт. Дэниэл печально пошаркал ножкой, вздохнул и уткнулся взглядом в землю.       — Лишь ради вас.       — Прошу.       Нотт пропустил Дэниэла вперёд, а сам заковылял следом. Мерный стук его трости не давал отвлечься, ритмичные, словно щелчки метронома, удары металла о камень странным образом перекрывали все другие звуки. Дэниэл хорошо знал таких людей, понимал, как они действуют. Сейчас Нотт как бы напоминал о себе, держал в постоянном напряжении, «я здесь, прямо за твоей спиной». Намёк на то, кто тут охотник, а кто жертва.       К сожалению для Нотта, маска глуповатого чудака уже давно приросла к лицу Дэниэла, дурак бояться не мог, потому что ничего не понимал и просто плыл по течению. Тот же, кто скрывался за этой маской, напротив, не боялся потому, что понимал всё слишком хорошо. Он понадобился Нотту? Значит, Нотт увидел в этом выгоду, а где польза для одного, там польза и для двоих.       — Вы уже бывали в ресторане Пендрагон?       — Увы, не довелось. На день рождения дочери хотел пойти, но не сбылось.       — Значит, это замечательная возможность наверстать упущенное!       Стук трости стал нетерпеливым.       — Кстати говоря, о ваших дочерях…       Ненадолго хватило выдержки. Впрочем, то, что Северин слишком горячий человек для здешних широт уже давно известно. Дэниэл сделал балетное па и припал в поклоне перед проходящей мимо дамой, знакомой по клубу поклонников известного писателя Локонса. Недовольство Нотта можно было почувствовать кожей, но, раз уже он пришёл договариваться, то пусть терпит, получить желанное быстро и просто у него не выйдет.       Дэниэл искренне улыбнулся и продолжил путь.       ***       Хогвартс, библиотека.       Перо с едва слышным скрипом скользит по бумаге, слова одно за другим ложатся на чистый пергамент. «При лабильной трансфигурации витальных объектов, фазы трансфигурации чередуются по формуле Майрона-Баха»… Перо дёрнулось, по свитку расплылась жирная клякса. Гермиона закрыла глаза, наклонилась и с тихим стоном уткнулась лбом в учебник.       Гарри видел её голой. Та ведьма видела её голой. Каждый житель той деревни видел её голой. Тогда она сказала, что всё в порядке и это действительно было так. Плохо стало потом, когда она отдышалась, пришла в себя и поняла, что всё позади и странный лес, и непонятные обряды, и нагоняющие страху чужие слова, срывающиеся с её губ.       Когда они оказались в конюшне, и Гарри убежал, походя превратив ворота в кучу досок и щепы, её затрясло. Она тогда не выдержала и просто убежала, заперлась в своей комнатушке, свернулась на кровати калачиком и заплакала. Когда заснула не помнила, а когда проснулась всё поменялось. Гарри стал хмур и холоден, он почти перестал с ней разговаривать и будто бы даже старался не смотреть в её сторону.       И вот они вернулись в Хогвартс, но стало только хуже, ведь тут размолвку заметили все, равнодушных почти не было. Одни удивлялись, другие тайком злорадствовали, третьи, как Паркинсон, в открытую насмехались и плевались ядом, большинству же было просто интересно. В школе было мало развлечений и поэтому всё, что происходило с её обитателями, тут же становилось объектом сплетен и пересуд, именно поэтому её теперь постоянно преследовал тихий шёпот и любопытные взгляды.       Она поняла, до какой степени это на неё давит и злит, когда сорвалась и накричала на Невилла, который просто спросил её что случилось. Гермиона откинулась на спинку стула, с силой потёрла лицо руками, а затем, пригладив волосы, выдохнула.       — Привет.       С приглушённым воплем Гермиона вскочила на ноги и, грозно выпучив глаза, выставила перед собой книгу. На соседнем стуле, с абсолютно невозмутимым видом сидела Дафна. Гермиона выдохнула.       — Ты!..       Рядом с девушкой из воздуха материализовалась мадам Пинс, зашипела и щёлкнула Гермиону по темечку длинной линейкой. Гермиона зашипела, выронила книгу и схватилась за голову. Мадам Пинс, вновь зашипела, поймала книгу над самым полом и второй раз огрела гриффиндорку линейкой. Дафна не зашипела, но сдавленно хрюкнула и вытянула губы трубочкой.       — Львы вроде бы должны быть смелыми…       — Ты зачем подкрадываешься?! — громким шёпотом закричала на подругу Гермиона.       — Извини, — легко повинилась Дафна, — я не хотела тебя напугать.       Гермиона ещё несколько секунд сверлила подругу недовольным взглядом и сопела, но затем всё-таки села на место и стала ощупывать голову. Мадам Пинс исчезла, но каждый студент знал, что библиотекарь всегда рядом, так что шуметь Гермиона не спешила. Дафна достала из сумки небольшую книжку в кричащей фиолетовой обложке и погрузилась в чтение. На некоторое время в их небольшом закутке воцарилась тишина.       Дафна не выдержала первой. Она подняла взгляд на подругу и тихо вздохнула.       — Гермиона, у тебя всё в порядке?       — Да, — гриффиндорка натянуто улыбнулась, — а почему ты спрашиваешь?       — Врёшь как всегда отвратительно.       Гермиона сделала глубокий вдох и досчитала про себя до десяти.       — У меня всё хорошо, — выдавила девушка, взгляд её блуждал по книжным полкам, смотреть на спокойную, как удав Дафну, было выше её сил, — просто прекрасно, я дописываю эссе и… И не могла бы ты оставить меня одну? У меня ещё очень много дел.       — Ничего, я подожду. — Дафна закинула ногу на ногу и достала из сумки пилочку для ногтей.       Гермиона выдохнула, плотно сжала зубы и постаралась вернуться к учебнику. Сделать это оказалось непросто. Дафна мистическим образом бесила её одним своим присутствием.       Она не задавала вопросов и не шумела, она даже не смотрела в сторону Гермионы. Нет, блондинка была полностью поглощена собой. Сперва она подпилила ноготки, затем достала зеркальце и оправила без того идеальную причёску. Похлопала длинными ресницами, полистала очередной вульгарный роман и в мельчайших подробностях рассмотрела свои новые туфли. Когда Дафна в очередной раз вздохнула, Гермиона не выдержала.       — Что? — спросила Гермиона, Дафна степенно сложила руки на коленях и удивлённо выгнула бровь, — что?!       — Ты очень нервная в последнее время.       — Неужели? — огрызнулась Гермиона.       — Знаешь что, я подожду пока ты успокоишься и тогда поговорим.       Дафна быстро убрала всё, что успела достать из сумочки, поднялась и пошла прочь.       — Я абсолютно спокойна!       — Замечательно, — Дафна, словно по волшебству вновь оказалась возле подруги, — значит мы можем поговорить сейчас. Вы поругались?       — Нет, мы не ругались, — буркнула Гермиона, — не ругались, не ссорились, не спорили. Всё нормально, не о чем беспокоиться.       — Точно, — протянула Дафна.       — Что, ну вот что ты хочешь от меня услышать? — зашипела на слизеринку Гермиона, — мы не ссорились! Я не понимаю, что произошло, всё было также, как всегда, мы вместе… путешествовали, а потом, — Гермиона потёрла лоб, взгляд её метался из стороны в сторону, — был тот лес и обряд, и целое племя… дикарей. Они танцевали, и я тоже танцевала, — девушка всхлипнула, обхватила себя руками и посмотрела Дафне в глаза, — и ещё была ведьма. Она говорила через меня, а я даже двинуться не могла. Думала, что от страха с ума сойду. Гарри разозлился, он пригрозил ведьме… Он готов был там всех убить. А потом мы ушли.       Дафна с трудом разжала руку подруги и вложила в неё свою ладонь.       — И всё? Он ничего тебе не сказал?       Гермиона помотала головой и расплакалась. Дафна быстро закинула вещи подруги в сумку, обняла её за плечи и стала тихо гладить по голове.       — Давай, пойдём.       — К-куда?       — Умоемся, — Дафна встала сама и потянула Гермиону следом, — давай, не раскисай! Ты же гриффиндорка.       Слабо улыбнувшись, Гермиона утёрла продолжающие течь слёзы.       — Не хочу, чтобы меня такой увидели.       — Не увидят, — пообещала Дафна.       Гермиона позволила поднять себя на ноги и вывести из библиотеки, мадам Пинс проводила их неодобрительным взглядом. Занятия закончились, обед давно прошёл, а до ужина осталось недолго, и, хоть конец года уже маячил впереди, студенты не торопились проводить в библиотеке всё своё свободное время, напротив, они даже на четвёртый этаж забредали с неохотой. Коридоры были пусты. Вдалеке звучали чьи-то голоса и смех, даже на улице сейчас кто-то гулял, зимняя скука была сильнее слякотной погоды. Они не ожидали никого встретить, поэтому надменный девичий голос застал их врасплох.       — Ну неужели… Дафна, дорогая, ты всё-таки привела эту грязнокровную замарашку.       Из тени за доспехом вышла закутанная в мантию девушка, следом за ней из кабинета за спинами Дафны и Гермионы вышло ещё несколько человек, на груди каждого из них блестел серебром герб Слизерина. Дафна остановилась, как вкопанная и сжала кулаки. Вышедшая ей наперерез девушка скинула капюшон и слащаво улыбнулась.       — Как же я рада, что ты меня послушала, иначе мы бы ещё долго прождали.       — Ты врёшь не лучше, чем выглядишь, Панси.       Голос Дафны был сух и спокоен. Брюнетку слегка перекосило, но она быстро взяла себя в руки и вновь улыбнулась.       — Вру? Дафна, о чём ты, милая?       — Да, Дафна, что ты имеешь в виду, ты же сама пригласила нас сюда, — проговорила одна из стоящих на спинами девушек слизеринка.       — Что происходит? — Гермиона достала палочку и встала спиной к Дафне.       — Не верь ни…       — Petrificus totalus! Confundus!       Слизеринцы атаковали почти одновременно, пара заклятий попала Дафне в бок и та, прижав руки к бокам, стала заваливаться набок, Гермиона продержалась немногим дольше. Панси подхватила застывшую столбом блондинку до того, как та упала на пол и с широкой улыбкой посмотрела на бессмысленно смотрящую прямо перед собой гриффиндорку. С тихим стуком упала на пол волшебная палочка Гермионы.       — Подбери, — скомандовала Панси и, после того, как одна из закутанных в мантии фигур подхватила палочку с пола, прислонила Дафну к стене, — видишь, как всё получилось, — прошептала Панси Дафне на ухо, — Поттер свою любимую грязнокровку бросил, поумнел видимо, ты пока под его крылышком, — Панси погладила Дафну по плечу, а затем щелчком сбила с её мантии невидимую пылинку, — но только пока, да и мы тебя не тронули. Почти. Впрочем, он один, везде не поспеет. Сейчас ведь не успел? Правильно я говорю?       Подельники Панси, что со смехом перекидывали друг другу палочку Гермионы, согласно загомонили, что мол да, не успел.       — Место лучшей подруги Поттера теперь свободно, тебе, конечно, будет проще, но не забывай, что у тебя теперь много конкуренток, — Панси отодвинулась от неподвижной Дафны и шагнула к гриффиндорке, — место рядом с Поттером займёт девушка с подобающим… происхождением. Confundus.       Ещё одно заклятье ударило в грудь Гермионе.       — Твоя подруга тебя предала, рассказала нам все твои тайны и посмеялась. Унизила тебя. Всё, беги!       С каждым словом Панси, Гермиона как будто сжималась, дыхание её становилось всё тяжелее и тяжелее. И когда Панси велела ей бежать, она побежала. Побежала спотыкаясь, врезаясь в стены и размазывая по лицу слёзы. А слизеринцы своим смехом и шутками подгоняли её вперёд.       ***       Гарри сидел на краю крыши, болтал ногами и задумчиво плевал вниз. Один плевок, второй, третий. Внизу кто-то возмущённо заорал. Поттер ухмыльнулся.       — Вижу, ты отдыхаешь, Гарри.       — Пф-ф, нет.       — О-хо-хо, значит ты тут учишься? — на край площадки рядом с Гарри присел Дамблдор, — и весьма успешно, как мне кажется.       — Всё ещё попадаю в каждого третьего, — Поттер шумно потянул носом воздух и плюнул вниз, — но стало сложнее, они теперь бегают. Кстати, а почему в Хогвартсе не преподают логику?       — Недостаточно волшебный предмет, — глаза Дамблдора весело блеснули, а затем он пошевелил усами и тихо добавил, — да и бюджет не позволяет. Но почему ты спрашиваешь?       — Была бы логика, они бы сюда бежали, — Гарри снова плюнул. Внизу кто-то яростно заголосил и принялся нарезать круги у подножия башни, потрясая кулаками и призывая кары небесные на голову Поттера.       Дамблдор только покачал головой и стал легкомысленно покачивать ногами в цветастых тапочках над пропастью, взгляд его блуждал по раскинувшемуся внизу замку. Мыслями он уже был далеко, в том месте, куда нельзя вернуться, как бы не старался, прошлое ускользнуло незаметно, но необратимо и возвращалось только в такие вот моменты. Впрочем, погрузиться в воспоминания так и не вышло.       — Скажите, а двести лет назад вы были таким же старым, как сейчас?       — Тогда мы с тобой были одного возраста, — не без ехидства ответил Дамблдор, — как твои тренировки самоконтроля?       — Также, как ваш ревматизм — не дают забыть о себе ни на секунду, раздражают и мешают.       — Неужели всё так плохо?       — Ненавижу быть подростком, — Гарри встал на руки и стал прыгать туда сюда возле края, — не понимаю, что происходит, не понимаю чего от меня хотят, да даже чего я сам хочу не понимаю! Всё меня бесит и приходится постоянно бороться с желанием набить окружающим морды.       — У твоего возраста, Гарри, есть свои плюсы.       — Это какие же? — Поттер крутанулся вокруг своей оси, рухнул на пол и уставился в небо.       — Сам возраст, — улыбнулся Дамблдор, — у тебя впереди очень много времени, много сил и открытых путей. Огромный нераскрытый потенциал.       — Мой путь выбрали за меня, — фыркнул Гарри. — Ещё до моего рождения. Вы, кстати, тоже в этом поучаствовали.       — Пророчество… Да, — директор пожевал губами, снял очки и, глядя куда-то за горизонт стал протирать их подолом мантии, — именно я был тем, кто запустил эту цепочку событий.       Гарри фыркнул и снисходительно посмотрел на Дамблдора.       — Все пророчества — дело рук трёх древних грымз, у них даже имя противное — мойры. И вы, веря в пророчество, только даёте им силу, потому что пока люди верят в судьбу, мойры существуют. Я говорил о другом. У вас же был какой-то план на мой счёт? Я должен был что-то совершить и вы в это верили, и сделали бы всё, чтобы предначертанное свершилось.       Дамблдор надел очки и улыбнулся.       — Спорить с достоверно знающим о существовании высших сил человеком сложно, но знаешь, Гарри, диспут о том, имеет ли силу пророчество само по себе, или его претворяют в жизнь люди много старше и тебя, и даже меня, — на крышу налетел резкий порыв ветра, встрепал Дамблдору бороду и заставил его с ойканьем прижать к ногам взметнувшуюся мантию. Гарри сдавленно хрюкнул.       — Вам очень не хватает светлых кудряшек.       — Ох, в молодости я был скорее каштаново-рыжим. — Директор обернулся к фыркающему Поттеру и удивлённо пошевелил усами, — я что-то не так сказал?       — Мэрилин Монро.       Брови Дамблдора поползли выше, на лбу его пролегли глубокие складки.       — Не припоминаю такой, — промолвил он, — не напомнишь, на каком факультете она училась?       — На Пуффендуе, — абсолютно серьёзно ответил Поттер, — в прошлом году закончила.       — Вот как. Нет, всё равно не помню, — Дамблдор сцепил пальцы в замок на животе и вздохнул, — как же быстро летит время…       Дамблдор ещё немного повздыхал, поболтал ногами над пропастью, но затем всё-таки поднялся и одёрнул мантию. Снова поднялся ветер, со свистом и стоном он прорывался сквозь высокие бойницы и распахнутые рты горгулий, огибал непоколебимые каменные стены и трепал вывешенные на высоких шпилях флаги. Этот же самый ветер будто бы выдул из Дамблдора всё озорство и несерьёзность, на крыше вновь стоял директор Хогвартса, великий волшебник.       — Подождите ещё немного, — приоткрыв один глаз, буркнул Гарри, — к вам сова летит.       Дамблдор кивнул и вытянул руку в сторону, а уже спустя десяток секунд на неё приземлилась крупная, важная неясыть и требовательно выставила вперёд лапу с письмом. Отдала она его, однако, только после того, как директор достал из кармана печенье.       — Гарри.       — Мх-м?       — Найди мисс Гринграсс.       Тон голоса старика заставил Поттера подобраться и плавным, текучим движением встать на ноги.       — Что произошло?       — Её отец, Генри Гринграсс, погиб.