Любимец Смерти

      Окрестности Томтора       Гермиона выпрыгнула из седла и с придушенным визгом погрузилась в снег по самую грудь. Она ухнула бы и глубже, если бы Гарри не схватил её за шиворот и не усадил обратно на коня.       - Сосредоточься.       - Д-да…       Стуча зубами, девушка вытряхнула набившийся под одежду снег и обхватила себя руками за плечи. Было холодно, в воздухе висела серая, однородная хмарь. Крошечное солнце, сумевшее взобраться над горизонтом не больше, чем на ладонь, застыло в ней, как муха в янтаре. Заключённое в ослепительно-яркое гало, оно поливало тусклым светом замёрзший, чёрно-белый мир.       - Холода нет. - Гарри поймал взгляд подруги и, когда та кивнула, отвернулся, - я быстро.       Когда Гарри соскочил с коня, снег под ним даже не заскрипел. Пару минут он расхаживал между редких деревьев и принюхивался, а затем подошёл к неприметному сугробу и начал копать. То, что было ему нужно, лежало внизу, укрытое тяжёлым белоснежным покрывалом.       Лицо мертвеца было таким же белым, как окружающий снег и пугающе симметричным, будто и не человеческим вовсе. Красивое и в то же время отталкивающее, оно напоминало лицо фарфоровой куклы. Гарри взглянул на него, глубоко вздохнул и отстранился.       - Это больно, замерзать?       - Нет, - задумчиво ответил Гарри, - ты просто засыпаешь и не просыпаешься.       Окружающий их редкий лес был тих и неподвижен. Рядом с Гарри природа всегда замолкала, но здесь это молчание было особым – это была тишина суровой зимы, её разобьёт только звон ручьёв и пение первых птиц. Сейчас же даже на снегу трудно было бы найти не занесённые метелями следы зверей и птиц.       Гермиона сглотнула, последний раз скользнула взглядом по лицу мертвеца и отвернулась. Что он тут делал? Какая нужда заставила его забраться так далеко?       - Ты заметила?       Гарри вскочил в седло и Кудос двинулся вперёд.       - Что? – настороженно спросила Гермиона, обшаривая взглядом всё быстрее несущуюся вниз землю.       - Это уже пятнадцатый, - голос Гарри звучал отстранённо, даже безжизненно, он уже начал уставать, - и никаких странных мест. Ничего опасного и необычного.       - Разве когда ты собирал души без меня, всё было иначе? Ты же говорил, что странные места – редкость.       - Да, - Гарри вздохнул, - всё было также. Наверное, я просто слишком много об этом думаю.       Кудос рванул вперёд и вверх, Гермиона привычно закрыла глаза, а когда открыла, они уже летели над огромным городом. Кругом вздымались к небу громады зданий из стекла и металла, далеко под ногами мельтешили тысячи людей, непрерывно гудели стоящие в бесконечных пробках машины. После тишины зимнего леса шум города был оглушителен.       - Твой дед не настолько плох, как ты о нём думаешь.       - Астероид вовсе не был плохим, только вот динозавров он всё равно истребил, - хмыкнул Гарри.       - Он просто хочет свободы, - губы Гермионы сжались в упрямую полоску.       - Смерть – это тоже свобода. Абсолютная и окончательная.        Гермиона в ответ только помотала головой. В этом споре она уже не в первый раз оказывалась адвокатом дьявола и то, что сама в свои доводы она верила не до конца делу вовсе не помогало. Впрочем, Гарри и сам не считал, что Яма – зло. Он, похоже, просто наслаждался самим процессом, вовсе не рассчитывая, что разговор этот откроет истину.       - Он может уничтожить человечество? – решила подойти к вопросу с другого края Гермиона.       - Может, - после некоторых раздумий ответил Гарри.       - Значит ему незачем строить для этого сложный план с тобой в главной роли?       - Незачем, - вздохнул Гарри.       - Следовательно, - с нажимом произнесла девушка, - это всё просто твои страхи и не более того.       Гарри потёр переносицу, а затем хитро улыбнулся.       - Что ж, значит он не хочет нас всех убить просто так.       - Рада, что ты со мной согласен.       - Возможно, он хочет нас всех убить с какой-то целью…       Гермиона закатила глаза и всплеснула руками, а Гарри тем временем уже спрыгнул на большой балкон и нырнул в дверь ярко освещённых апартаментов. Огромные и богато обставленные, они занимали весь верхний этаж небоскрёба, да и, похоже, ещё тот, что под ним. С каждой их стороны, сквозь стеклянные стены открывался вид на город.       На такой высоте не было слышно ни машин, ни людей. Только ветер, невидимыми потоками омывающий стены.       Внутри, вокруг занимавшей центр комнаты джакузи, посреди горок маленьких ведёрок и россыпей бутылок, нервно расхаживал обнажённый мужчина. Он не был очень уж молод или красив, но Гермиона всё равно покраснела и отвела взгляд. Зазвонил телефон и мужчина ломанулся к нему. Пока он орал в трубку, хватался за голову и грыз ногти, Гарри подошёл к джакузи, присел на край и провёл рукой по поверхности стоящего рядом столика. На пальцах его остался мелкий белый порошок.       Брезгливо отряхнув руку, парень наклонился и поднял из воды безвольное тело. Это была девушка. Худая, с неестественно светлыми волосами и густыми потёками туши на лице. Всё её тело было странно розовым и Гермиона только спустя несколько секунд поняла почему. Из носа девушки, страшным, густым потоком текла кровь.       - Стой! Подожди!       Неожиданно даже для самой себя, Гермиона запрыгнула на балкон и забежала в апартаменты. Она так торопилась, что едва не свалилась в джакузи, но в последний момент всё-таки затормозила и плюхнулась на бортик рядом с Гарри.       - Ты её ещё не забрал?!       - Нет.       - У неё кровь идёт! – Гермиона вцепилась в руку Гарри нервно облизала губы, - понимаешь?       Гарри замер на мгновение, а затем его глаза удивлённо расширились.       - Кровь идёт, значит сердце ещё работает, - он с каким-то странным смятением и беспомощностью посмотрел на Гермиону, - произошёл инсульт, но тело живо…       Он выругался, рывком вытащил девушку из воды и бегом перенёс на ковёр, Гермиона за ним едва поспевала.       - Ты можешь что-нибудь сделать?       - Не знаю. – Гарри открыл глаза девушки, красные из-за полопавшихся сосудов, посмотрел в них пару секунд и стал рыться по карманам, - зрачки на свет реагируют, значит мозг тоже жив, – он извлёк из-за пазухи тёмный пузырёк и застыл в нерешительности, - но так не может быть. Они всегда мёртвые.       - Гарри!       - Она обычный человек, - тихо произнёс он, - моё лекарство её вылечит, но может убить печень и почки, она просто будет умирать дольше.       Гермиона просто поймала его взгляд, молча взяла из его рук пузырёк и выдернула пробку. Гарри только вздохнул.       - Нет, не в рот, - когда Гермиона попыталась влить зелье в горло девушки, Гарри её остановил, - лучше отвернись.       Гермиона помотала головой и только сильнее сжала в руке пузырёк. Со вздохом, Гарри отвёл взгляд, повернул голову безжизненно пялящейся в потолок девушки набок и одним быстрым движением снял ей часть скальпа над ухом. При виде голых костей черепа и лоскута кожи с волосами Гермиону чуть не вырвало. Она зажала рот рукой и дёрнулась, но взгляд так и не отвела.       Впервые Гермиона видела Гарри настолько напряжённым. Губы его были плотно сжаты, а брови сведены вместе над переносице. Точным, плавным движением, он вонзил нож в кость и сделал аккуратный, круглый надрез. Будто крышечку у банки вскрыл. А вскрыв, проткнул кость кончиком ножа и убрал её в сторону.       Если рана на голове почти не кровоточила, то вот внутри крови оказалось много. Когда Гарри вытащил кусочек кости, отверстие сразу же наполнилось до краёв.       - Лей.       - Что? – Хрипло отозвалась Гермиона.       - Лей внутрь! Быстро.       Непослушными, будто бы чужими пальцами, Гермиона опрокинула флакон прямо в рану. Прозрачная, как вода жидкость смешалась с кровью, но, вопреки ожиданиям не выплеснулась наружу, а застыла, как лёд. Отвердела россыпью искристых кристаллов, а затем скользнула вглубь и утянула кровь за собой. Теперь, вместо красно-чёрного месива, Гермиона увидела быстро зарастающую, розово-серую плёнку.       Гарри положил кусочек кости на место, выдернул нож и со вздохом отодвинулся в сторону.       - Всё, что могли, мы сделали.       В каком-то тупом оцепенении, Гермиона сидела и смотрела на лежащую перед ней девушку. Та не выглядела здоровой. Бледная, с проступающей под кожей сеткой синих сосудов, вся в крови, но, теперь уже точно живая. Теперь она дышала.       В себя Гермиона пришла, только когда Гарри мягко, но настойчиво, поднял её на ноги.       - Соберись. Нам надо уходить.       - Почему? – заторможенно спросила Гермиона.       - Потому что мы сделали, то, чего делать были не должны.       Гарри отпихнул в сторону застывшего на месте мужика, прямо сквозь них глядящего на лежащую на полу девушку, и схватил Гермиону за руку. Кудос всхрапнул и топнул копытом. Всё здание вздрогнуло, дверь на балкон затряслась и осыпалась потоком стеклянных брызг.       - Так-так, - прозвучал за их спинами расслабленный, слегка насмешливый голос, - кто это тут шалит?       Подтолкнув подругу к коню, Гарри обернулся и упёрся взглядом в невысокую, одетую в бежевую тогу женщину. Она была уже немолода, но красота юности ещё не до конца покинула её лицо, хотя и тень увядания уже успела его коснуться. Это была мать. Та, чьи дети ещё не выпорхнули из гнезда.       - А! Ты Его вмешательство. Заусеница в моём гобелене, та, что Он оставил.       Гарри бросил быстрый взгляд назад. Гермиона уже была в седле и исподтишка смотрела на женщину, что-то словно мешало ей взглянуть на неё прямо и открыто. Женщина, тем временем, сложила руки на груди и степенно обошла Гарри по кругу.       - Столько работы потрачено зря, нити в хаосе и ничего больше не исправить. - проговорила она. Лицо её выражало печаль, - и всё только из-за Его прихоти.       - Вы говорите о моём деде?       - Ты можешь считать его кем угодно, - теперь на лице женщины было участие, почти ласка, - это абсолютно не важно. Ведь на самом деле Он всегда будет только Палачом.       - Точно о деде, - заключил Гарри.       - Я готовила для тебя такое великое будущее…       - Спасибо, конечно, - парень начал медленно отодвигаться к коню, - но я предпочитаю готовить для себя сам.       - Ах! Да не будь же таким букой!       Женщина внезапно оказалась рядом с Гарри и взяла его лицо в свои ладони. Она изменилась, стала юной, игривой девушкой. Почти его ровесницей.       - Мы обе так трудились! Я сама плела нити, а Лахесис ткала из них гобелен. Мы этим долго-долго занимаемся, но редко делаем что-нибудь особенное! Ты должен был стать очень особенным, но Он всё испортил…       Девушка нахмурилась, на кукольном личике появилось выражение какой-то детской обиды, а милые рубиновые губки задрожали.       - Я не люблю ругаться, но Он ведь даже не извинился! – девушка топнула ножкой.       - Да-да, это как раз в его стиле, - покивал Гарри, продолжая отступать к Кудосу.       - Но зато ты симпатичный, лучше, чем должен был быть. Ты бы был тощий, мелкий и в дурацких очках!       Девушка заливисто засмеялась и вновь оказалась подле Гарри. Поднырнув под его руку, она прижалась к нему всем телом и посмотрела на лицо парня снизу вверх. Гарри наклонил голову и взгляд его, как-то сам собой упёрся в ложбинку между грудей девушки.       - Я тебе нравлюсь? – Внезапно спросила девушка.       - Отдельные твои части.       - Правда? А какие? – девушка надула губки и скользнула пальчиком по груди Гарри. Гермиона заелозила в седле и засопела.       - Ты старше его в сотни раз, постыдилась бы.       За спиной Гарри стоял Яма. Точно также, как и всегда, казалось, будто он стоял на этом месте всегда, и никто просто не обращал на него внимания. Губы его были растянуты в кривой усмешке.       Оттолкнулась от Гарри и повернулась к Яме уже не девушка, а древняя, сгорбленная старуха. На её сморщенном, точно сушёная смоква, лице, яркой ненавистью сияли выцветшие, глубоко запавшие глаза. В отличие от двух других, она была замотана в тёмную хламиду с истрепавшимися краями, а не в лёгкие, воздушные шелка.       - Отрыжка Тьмы, что нужно тебе здесь?! – прошамкала старуха, - зачем влез ты в мою вотчину? Или в коварстве своём, измыслил ты очередную подлость?       - Не забывайся, старуха, - ухмыльнулся Яма, - твоя вотчина – это дитя невежества и страха слабых. Власть обрывать жизни дана тебе теми, кто слишком испуган, чтобы принять свою участь такой, какая она есть.       - Но власть эта – моя! – старуха стукнула клюкой по земле, здание вздрогнуло.       - Как и власть плести нити и ткать гобелен, - кивнул гигант, - только вот это ничего не значило до зарождения человечества и ничего не будет значить после его гибели. Придёт день, и я закрою уже твои глаза, старуха.       От перебранки их отвлекли тихие ругательства и металлический звон. Оба божества повернулись на звук и замерли, рассматривая пытающегося стронуть с места заартачившегося коня Поттера.       - Хренова кляча, - шипел сквозь плотно сжатые зубы Гарри, дёргая за поводья, - вези нас уже куда-нибудь! Пусть они тут сами письками меряются.       - Мальчишка! – проскрипела старуха и вновь стукнула клюкой по полу, - ты починил ту нить, что я обрезала.       Поттер посмотрел на Яму и вопросительно выгнул бровь, но тот только улыбнулся и сложил руки за спиной.       - Работать надо было качественнее. Была бы тут команда медиков и её бы точно также откачали! Им бы вы тоже трудиться мешали?       - Но их тут не было, - искривила в гримасе свой беззубый рот старуха.       - И? От меня-то вам что надо?       Старуха скривилась ещё сильнее, лицо её, и без того изборождённое морщинами, сжалось и скуксилось. Кудос нервно переступал с ноги на ногу, но не уходил.       - Жизнь за жизнь, мальчишка, - слова старухи упали тяжело, точно приговор.       Гермиона, сидящая в седле перед Гарри на мгновение даже забыла, как дышать. Кончик трости выстукивал по полу нервную дробь, густой патокой текли мгновенья. Даже секунда сейчас казалась неимоверно долгой и тягостной. Всё напряжение разбил громкий смех. Яма хохотал.       - Этот план точно придумывала не Лахесис, - Яма прошёл мимо старухи к коню и нежно потрепал его по гриве, - её планы сложны и хитроумны, ты же, Атропос, всегда рубила с плеча. Самая громкая из всех троих и самая глупая. Даже Клото умнее тебя.       Старуха смотрела на Яму с ненавистью. Казалось, ещё секунда, и она бросится на него, закричит, или ударит, но мгновения шли, а старуха всё стояла на месте.       - Равновесие должно быть соблюдено, - упрямо прошамкала Атропос.       - Оно и не было нарушено. – Яма погладил коня по носу и тот тихонько заржал, неосознанно подавшись к хозяину, - девушка не была до конца мертва, Гарри не готов был отдать за неё жизнь и ты не имела права требовать её в уплату. Забирать жизнь за жизнь – моя обязанность. Ты сама, старуха, навязала мне её. Или ты забыла?       - Я помню, - квакнула Атропос.       Несколько секунд она ещё стояла и сверлила Яму ненавидящим взглядом, пальцы её непрерывно двигались, точно перебирали что-то. Её ладони, бледные, с раздутыми артритом суставами, были похожи на пару уродливых пауков, что плели свои незримые сети. Наконец, она отступила на шаг и выпустила клюку из рук, однако та, вместо того, чтобы упасть на землю, распалась на бесчисленные, тянущиеся во все стороны нити. Нити, что пронизывали здания и людей, тянулись вниз под землю и через небо к самому горизонту, натягивались и ослабевали, так, словно кто-то огромный и невидимый тянул за них и дёргал.       Старуха не стала больше ждать, она ловко схватила проплывающую мимо едва видимую паутинку и унеслась на ней вверх. Так быстро, будто и не было её здесь вовсе.       - Меня теперь ещё и сама Судьба хочет убить, да? – отстранённо поинтересовался Гарри.       - Не всё так плохо, как тебе кажется.       - Неужели?       - Да, - улыбнулся Яма, - убить тебя она желает с тех самых пор, как я пришёл в твой дом на Хэллоуин. Однако, ты всё ещё жив.       - Не может она быть настолько дурной.       - Ты много раз встречал смерть, - посмотрел Яма внуку в глаза, - твоя судьба давно ей неподвластна, как неподвластны ей судьбы тех, чьи нити она уже обрезала. Власть над самим собой, вот, что я дал тебе в первую нашу встречу. А теперь скачите, у вас ещё есть дела.       Гарри на пару секунд застыл в полной неподвижности, затем коротко кивнул и вскочил в седло, Кудос сорвался в галоп и свечой взмыл в небо. Отправился в другое место и к другим людям, а спустя миг исчез и Яма. В апартаментах остались только двое, те, чьи судьбы теперь стали абсолютно иными. ***       В доме было темно и тихо. Слишком темно и тихо, даже для родового особняка Блэков. Дом этот обычно будто дышал и жил своей собственной жизнью. Тикали часы, скрипели половицы, мелькали в зеркалах странные тени и отблески. Но сегодня ничего этого не было.       Дом замолчал и затаился. Стал подозрительно обычным и заурядным.       Лили прошла по давно ставшему привычным коридору и приблизилась к двери кабинета. Изнутри доносился чей-то голос. На несколько секунд она застыла с поднятой рукой, будто колеблясь, но затем решительно выдохнула и постучала.       Голос замолк. Почти сразу же щёлкнул замок и дверь отворилась. Внутри её ждала Виски, по крайней мере под таким именем Лили знала эту женщину.       - Ну наконец-то! – Виски тут же взяла Лили в оборот, ухватила за плечи и потащила вглубь кабинета.       Внутри было жарко и душно. Ярко пылал в камине огонь и, судя по тому, что зола вперемешку с уже потухшими углями не только завалила решётку, но и присыпала каменный пол, горел он тут уже давно. Сырые дрова парили и чадили, по стене над камином к потолку уже протянулось длинное пятно жирной копоти. На полу повсюду поблескивали осколки стекла.       Виски сжала плечи Лили и та болезненно поморщилась. Слишком уж сильна была хватка блондинки.       - Сделай с ним что-нибудь! – прошипела Виски, пихая Лили в центр комнаты, - он просто молчит и надирается!       Будто в подтверждение её слов, Сириус присосался к горлышку бутылки, встряхнул её пару раз, а затем, со всей дури швырнул в камин. Брызнули осколки, вспыхнул, а затем также быстро погас огонь. В комнате на мгновение будто бы стало темнее.- Это из-за Френка? – тихо спросила Лили.       - Не знаю, Мордред! – запальчиво прошептала в ответ Виски, - не думаю. С ним всё нормально было. Только когда мы домой пришли, он чудить начал. Сел, подумал, а потом просто замолчал и… Вот.       Виски указала на Сириуса и бессильно взмахнула руками. Лили вздохнула и поморщилась, кабинет вонял спиртом, кровью и тоской. Взмахом палочки очистив воздух, женщина прошла вперёд и остановилась подле кресла.       - Эй, Бродяга, ты как? – тихонько позвала она.       На одну единую секунду, Сириус посмотрел на неё, посмотрел и отвернулся. Взгляд у него был, как у больной собаки. Лили протянула руку и мягко отобрала у него очередную бутылку.       - Сириус, что произошло?       Вместо ответа Блэк запустил руку под кресло и стал там шарить. Послышался звон пустых бутылок. Лили мягко остановила его и, надавив на грудь, заставила сесть прямо.       - Я виноват, - произнёс, наконец, Сириус.       Голос его был странно спокойным и трезвым.       - Я… виноват, - повторил он и опустил голову.       Женщины переглянулись. Лили вопросительно вздёрнула брови, но Виски в ответ только помотала головой и пожала плечами.       - В чём, Сириус?       - Сохатый… - дыхание мужчины перехватило и он замолчал, беззвучно разевая рот, точно выброшенная на берег рыба, - это из-за меня он…       Лили промолчала. Никогда ещё она не видела Сириуса в таком состоянии, но она знала его достаточно хорошо, чтобы не подгонять. Он всё равно сделает так, как решил. Соберётся, встряхнётся и пойдёт дальше.       Сириус задышал. Сперва порывисто и рвано, а затем всё ровнее и ровнее, пока вдохи его не стали долгими и глубокими.       - Это из-за меня Джеймс пропал. Я его посадил.       - Я… - Во рту Лили внезапно пересохло, она облизала губы и беспомощно глянула на Виски, - прости. Я не понимаю.       - Я расскажу. – Совсем трезвым голосом ответил Блэк.       И он рассказал. О том, как погиб Грюм, как поднялся с пепелища невредимый человек и как они нашли Люпина, как потом они пустились в погоню и загоняли свою добычу по всему Лондону. Как настигли и как тот просто сдался.       Рассказал даже о том, как он сам допрашивал беглеца, не столько даже в поисках ответов, сколько из желания сломать человека, причинившего ему боль.       О чём-то Лили уже знала, что-то было для неё в новинку. В чём-то старый друг открылся ей с новой, тёмной и гротескной стороны. Блэк рассказал многое, и теперь стало абсолютно ясно, что он действительно верит в то, о чём говорит. Верит, что Бутч, этот беглец и преступник, на самом деле её муж.       Сейчас Лили почему-то вспомнила однажды сказанные Гарри слова: «Вы не верите, вы хотите верить». По-настоящему поверить вновь было очень сложно и страшно. Возможно даже слишком.       Чтобы хоть как-то заполнить затянувшееся молчание, Лили потёрла лоб и улыбнулась. Улыбка эта, наверное, вышла донельзя жалкой, ведь Сириус скривился и отвернулся.       - Знаешь, извини, но это слишком… нереально, - Лили откинула волосы на затылок, зажмурилась на мгновение и вздохнула, - Мне нужно это переварить. Нам обоим нужно.       - Да, - угрюмо обронил Сириус.       - Тебе нужно поспать.       - Я в порядке.       - Нет, Сириус, ты не в порядке. Ты измотан и…       - Горожу всякую чушь? – сквозь силу ухмыльнулся мужчина.       - Нет, - смягчила тон Лили, - ты просто поспи, а завтра мы снова с тобой всё обсудим, хорошо?       - Ладно, - нехотя выдохнул Сириус, - идёт.       Мужчина поднялся на ноги и покачнулся, Лили дёрнулась было, но Виски тут же оказалась рядом и подставила ему плечо. От того, как Сириус посмотрел на блондинку, у Лили в груди что-то болезненно заныло. На неё так уже очень давно никто не смотрел.       - Да, кстати, - Виски протянула руку и схватила ладонь Лили, - не уверена, что когда-нибудь представлялась. Меня зовут Фригг. Фригг фон Фокс.       Теперь уже Лили чувствовала не абстрактную боль, а самую обычную. Хватка у Фригг была железной, такими руками, как у неё, только бандитов крутить. Посыл «моё, не трогай» был более, чем очевиден.       - Какая знакомая фамилия, - пробормотал Сириус, страдальчески наморщив лоб.       - Ты видел её в моём деле.       - Да? Ах, да… Точно.       - Спасибо, - уже теплее сказала Фригг.       Хватка ослабла. Лили просто кивнула в ответ и улыбнулась.       - Гарри вернётся сегодня ночью.       - Наверное, всё и правда будет проще, - пожевал губами Сириус и позволил увлечь себя прочь, - спасибо, что навестила, Цветочек.       - Я скоро спущусь и провожу тебя, - кивнула Фригг.       - Не нужно, я найду дорогу.       Распрощавшись, Лили прошла тёмными коридорами особняка, шагнула на улицу и выдохнула. На Лондон опустился смог, воздух вонял. Выхлопные газы машин, дым электростанций, копоть, раскалённое машинное масло… Сейчас даже такой смрад отрезвлял.       Гарри вернётся, но станет ли всё проще с его приходом? И вернётся ли Джеймс? Лили сомневалась.       ***       - Дела.       Гермиона отвернулась от стола и отошла в сторонку. Удержать содержимое желудка ей оказалось непросто. Она уже привыкла видеть трупы, даже научилась смотреть как бы сквозь них, как на облака, или камни под ногами. Но она никогда ещё не видела тело знакомого ей человека.       Тело Френка не было обезличенным, за ним стояла память и история. Она видела этого мужчину всего несколько раз: на вокзале, на фото, в Косом переулке. Знала его по рассказам Невилла. Читала о нём в газетах. В сущности, Гермионе он был совершенно чужим, но всё равно ей было тяжело.       Насколько тяжело сейчас было самому Невиллу даже представлять не хотелось.       Видеть чужое горе оказалось странно. Одновременно стыдно и больно. Сперва они пробрались сюда без спросу, тихо, точно воры, а потом увидели то, чего видеть были не должны. Это было позволено только самым близким и родным людям.       Искреннюю боль и горе. Такое яркое и мучительное, что хочется выть и стонать, но выходит только безмолвно плакать.       И Лонгботтомы плакали. Тихо всхлипывал Невилл. В голос рыдала его мать Алиса, полная женщина, с добродушным, но немного глуповатым лицом. Даже суровая и чёрствая с виду старуха Августа, украдкой отворачивалась в сторону, чтобы смахнуть выступающие на глазах слёзы.       Гермиона выдохнула и подняла взгляд к потолку. Родные Френка были здесь и здесь же был сам Френк. Не тело, которое от него осталось, а он сам и от свободы его отделяла только плотная, напитавшаяся кровью простынь, которую Гарри никак не решался снять.       - Лучше бы им его таким не видеть, - пробормотал Поттер.       - Я тоже не стану смотреть, - произнесла Гермиона в стену, - тошно.       - Тебе и не надо.       - Я могу попробовать их отвлечь.       - Они тебя не заметят, - Гарри осмотрел полупустое помещение, а затем остановил взгляд на одной из стен, - а вот это может сработать.       В следующее мгновение он просто появился рядом со стеной. Движения его были неуловимо быстры. Миг и отлетел разбитый в щепу комод, следом за ним отправились полки, разлетелись мелкой трухой пергаменты, ссыпались на пол вырванные с мясом куски штукатурки и небольшие обломки кирпича. В мертвецкой на краткое мгновение воцарился хаос.       А затем Гарри достал нож и, со скрежетом вонзая в стену сияющее острие, нацарапал всего два слова. Люблю, живите.       И пока трое людей, оглушённых произошедшим, смотрели на эту простую надпись, Гарри приблизился к телу Френка и стянул с него простынь. В то, что осталось от лица мужчины ему пришлось всматриваться долго. Там просто не осталось глаз. Но, через минуту Гарри всё-таки вздрогнул, покачнулся и вернул простынь на лицо мертвеца.       - Всё.       - Ты как?       - Мне больно и погано, - хриплым голосом ответил Гарри.       - Уходим?       - Да.       Гарри вскочил в седло выплывшего прямо из-под пола Кудоса, помог Гермионе и вцепился в луку седла. Ударили по воздуху огромные копыта и мир вновь оказался далеко внизу, а затем и вовсе скрылся за облаками. Всё вокруг погрузилось в непроглядную темноту ночи, слегка развеиваемую пробивающимся снизу светом огромного города. Но вскоре пропал и он.       То, что они уже оказались в совершенно другом месте Гермиона смогла понять только потому, что воздух вокруг стал другим. Неподвижным, влажным и затхлым.       - Мы снова в странном месте? – прошептала Гермиона.       - Нет.       Видеть его девушка не могла, но, похоже, сейчас он озирался по сторонам.       - Мы под землёй. В шахте, - без особой уверенности проговорил он.       Темноты Гермиона никогда особо не боялась. Слишком это был простой и примитивный страх. Возможно отчасти так было потому, что она понимала – ничто в темноте не может ей навредить. Не в современном, спокойном мире. Это убеждение было сильнее рациональности, которая говорила, что в мире магическом темнота может прятать в себе многие ужасы. Но эта темнота была другой, она давила не смутными, пугающими образами, не мнимым движением. Она давила сама по себе.       В ней не было даже проблеска света, Гермиона точно ослепла. Эта темнота смыкалась вокруг неё, стискивала и сдавливала, заставляла поверить, что места вокруг остаётся всё меньше, что невидимые стены вот-вот сойдутся и раздавят её своей неподъёмной, каменной тяжестью.       Гарри выпрыгнул из седла и девушка едва смогла сдержать крик.       - Гарри!       - Я немного осмотрюсь. Не спускайся с коня, пол неровный, - голос Гарри был спокоен и Гермиона медленно выдохнула.       Шаги парня стали тише, а затем и вовсе почти исчезли. Тьма вновь навалилась на неё своей многотонной тушей. В мире остались только вещи, которые можно осязать и слышать.       Тёплый бок коня, его шелковистая грива, цокот подков о камень и могучее дыхание. Эхо далёкой капели, отдалённые завывания ветра и неясный, дробный перестук, что словно исходил из самих стен. Гермиона переборола себя и закрыла глаза. Почему-то стало легче.       - Не открывай глаза. – Внезапно прозвучал напряжённый голос Гарри.       - Всё в порядке?       - Да, - прозвучал ответ после небольшой паузы.       Кудос под ней на мгновение напрягся и куда-то пошёл.       - Что бы ни случилось, что бы ты ни услышала, не открывай глаза.       - Гарри, что происходит?       - Ничего. Просто запомни, что мне ничего не угрожает. Повтори! – почти рявкнул Гарри.       - Хорошо, - пролепетала опешившая от такого напора Гермиона, - ты в безопасности и я не буду открывать глаза. Не то, чтобы я всё равно хоть что-то могла видеть.       - Спасибо, - выдохнул Гарри. По спине девушки побежали мурашки.       - Я… Не надо меня ото всего ограждать, - Гермиона сглотнула внезапно ставшую вязкой слюну. Ей слишком хорошо было известно, чего мог бояться Поттер, - лучше расскажи всё как есть.       Гарри вздохнул.       - В языке гоблинов есть больше сотни слов для обозначения темноты, - медленно, тщательно подбирая слова, произнёс он, - и у всех этих названий разный смысл. Скрывающая Тьма, молчаливая Тьма, исторгающая Тьма… Мы не отличим одну от другой, но для гоблинов разница очевидна, как и вкладываемый смысл. – Он ненадолго замолчал и взял её за руку, - здесь придётся спуститься.       Конь остановился и Гермиона медленно, точно старуха, выбралась из седла. Запутавшись в стремени она почти упала, но Гарри подхватил её и поставил на землю. Камень под ногами был ребристым и неровным.       Дальше они пошли уже пешком, рука об руку. Стены оказались гораздо ближе, чем казалось. Влажные и шершавые наощупь, они пестрели шрамами засечек и сколов, то и дело под пальцами девушки оказывались то неглубокие рытвины, то сколы и острые края.       - Они рождаются в темноте, в ней они живут и умирают, для них она даже более естественна, чем для нас свет дня. Тьма здесь – это настоящая сила, которой поклоняются.       - Это Боги, - Гермиона сглотнула, - темнота стала Богом, как та ведьма в лесу.       - Нет.       Каким-то шестым чувством, Гермиона поняла, что Гарри сейчас смотрит на неё. Поняла и крепче сжала его руку.       - Люди в богов верят, а вот гоблины своих знают. Они с рождения видят тьму во многих её проявлениях. Одна Тьма для них обыденна, другая редка. Какая-то и вовсе под запретом, - Гарри прервался и помог ей протиснуться в узкий лаз, - там, куда мы идём, гоблины призвали Тьму и умерли в мучениях. Именно поэтому ты не должна открывать глаза, ведь так ты не увидишь ничего, кроме той темноты, что прячется под твоими веками. Ты не увидишь Тьму снаружи, а она не увидит тебя.       - А ты?       - Я… защищён.       - Может мне лучше вернуться? – прошептала против воли Гермиона.       - Здесь тебе нельзя оставаться одной, слишком много есть в этих шахтах того, что способно нас увидеть.       Стало жарко. Удушливый, вонючий пар внезапно ударил девушку в лицо, окутал липким облаком и забрался под одежду. Стены под кончиками пальцев слегка дрожали и вибрировали. Ритмично и ровно, так, словно где-то там, в толще земли по никогда не видевшим света камням без устали колотили сотни молотов.       - Извини, что напугал, я просто и сам не знаю, что они могли позвать.       - Откуда ты всё это знаешь? – Гермиона с трудом смогла разлепить губы, страх тугим узлом ворочался в низу живота и каждое слово приходилось из себя выталкивать.       - Я уже не раз переводил гоблинов на ту сторону.       Стены внезапно разошлись в стороны, они оказались в большом, гулком помещении. Воздух тут пах странно и неприятно, медью и горячим камнем. Спустя пару шагов Гермиона вляпалась в какую-то вязкую жижу, поскользнулась и едва не упала.       - Мы пришли, - выдохнул Гарри, - не открывай глаза.       - Я помню.       Рука Гарри исчезла и Гермиона осталась абсолютно одна. Гарри ходил мягко и тихо, но сейчас шаги его можно было услышать. А ещё его дыхание, шорох одежды, скрип кожаных сапог и липучек разгрузки. Сейчас он шумел специально. Но все эти звуки невозможным, немыслимым образом соседствовали с абсолютной, звенящей тишиной. Такой, от которой закладывает уши и хочется кричать, только чтобы слышать хоть что-то.       Шаги Гарри затихли, что-то зашуршало, а затем, с каменным стуком упало на пол. Парень выругался сквозь зубы.       - Всё в порядке? – говорить было страшно, но молчать было страшнее.       - Да. Я просто не знаю эту руну. Преследующая Тьма, или нагоняющая Тьма… Не понятно, чёрт.       Раздался знакомый шорох – Гарри тёр голову, как и всегда в моменты задумчивости.       - Тяну время. Хватит.       Сказал и замолчал. А затем, не издавая ни звука, рухнул на землю.       - Гарри, ты в порядке?       Собственный голос показался Гермионе жалким и слабым. Не голос даже, а так, писк. Нащупав в кармане палочку, она глубоко вздохнула, стараясь унять колотящееся где-то у горла сердце.       - Только не молчи!..       Гарри захрипел и забился, во все стороны с плеском полетели брызги. Тяжёлые и чуть теплые, они осели на её одежде, лице и даже волосах. Жирные капли нарисовали на её коже незримый узор, Гермиона даже смогла почувствовать их вкус и запах: солоноватый и отвратительно знакомый.       Не в силах больше стоять на месте она пошла на звук, но первый же шаг закончился падением. Под ноги ей попало что-то податливое, на в то же время твёрдое, так что она, не удержав равновесия, упала лицом вперёд. Упала и зашипела от резкой боли, в ладони её впились какие-то мелкие камушки, а в бок ударил не то штырь, не то рычаг.       А потом она немного пришла в себя и осознала на что именно упала. Под ней лежали тела. Покрытые кровью, с проломленными черепами и раздавленными костями, переломанные и изрубленные. Они были перемешаны, переплетены между собой и свалены в кучу. Гермиона до боли в руках схватилась за холодную металлическую трубу, на которую было нанизано одно из тел, и застыла, борясь с подступившей к горлу тошнотой.       Через десяток секунд она всё-таки собралась с силами, перевалилась через кучу и с трудом встала на четвереньки. От осознания того, что за вкус она сейчас чувствует, её стошнило.       - Гарри…       В ответ раздалось только неясное бормотание и всхлипы. Гермиона тряхнула головой, липкие от чужой крови кончики волос мазнули её по щекам. Тяжёлый смрад стал нестерпим.       Сердце гулко бухало в груди, билось так сильно и быстро, что казалось ещё секунда и оно выскочит наружу. Палочка жгла карман. Свет. Сколько угодно яркого, белого света так близко, стоит только захотеть. Но поддаваться нельзя, Гермиона была уверена в этом. Нельзя зажигать свет и нельзя открывать глаза. В том мире, в котором она живёт нельзя игнорировать богов, даже чужих, им не важно, что ты в них не веришь, достаточно, чтобы в них верили другие.       И один из богов гоблинов сейчас был здесь. Везде вокруг неё. Молчаливый, чуждый и древний.       - Я сейчас, сейчас… - бормотала девушка, ползя на звук так быстро, как могла.       Она нашла Гарри у самой стены. Он лежал там, свернувшись калачиком возле тела ещё одного карлика. Голова его была зажата между коленей, а всё тело сведено судорогой, столь сильной, что стало похоже на твёрдый и неподатливый камень.       Гермиона подползла к нему и, стараясь не думать о том, что произойдёт с ней, если Гарри вдруг начнёт вырываться, попыталась приподнять его и посадить рядом с собой. Поттер был тяжёлым. Глядя на то, как легко он движется, об этом можно было забыть но именно в такие моменты, как сейчас, его вес напоминал о себе.       Спустя несколько минут бесплодных попыток, Гермиона сдалась, легла рядом с другом на мокрый пол и, как могла, обхватила его руку своими ладонями.       - Гарри, слушай меня. – Настолько спокойно, насколько могла, произнесла Гермиона. Голос её предательски дрожал, - приди в себя. Без тебя нам не выбраться.       Поттер словно её не услышал, он так и продолжил неразборчиво что-то бормотать на чужом языке, звучащем так, будто кто-то встряхивал полное камней ведро. Гермиона всхлипнула и утёрла лицо. Кровь начала высыхать и стянула кожу тонкой, липкой плёнкой.       Рука Поттера резко взлетела вверх, заставив Гермиону вскрикнуть от боли. Это было неожиданно и страшно, но отпустить было страшнее. Именно поэтому она смогла ощутить, что парень раз за разом выводит в воздухе какой-то знак.       Тьма вокруг них шевельнулась.       - Гарри, пожалуйста! - взмолилась Гермиона, - прекрати…       Парень не ответил и Гермиона разрыдалась в голос от ужаса и бессилия.       То, что призвали гоблины нельзя было потрогать, оно не издавало ни звуков ни запахов, было абсолютно неощутимо. Но, тем не менее, оно было здесь, совсем рядом, Гермиона знала это точно также, как знала собственное имя.       Поттер замолчал и опустил руку. Безмолвное нечто бездействовало, пока что оно просто было. Присматривалось, принюхивалось, искало и никак не находило.       Гарри был неподвижен, точно скала, Гермиона толкала его и тянула, но он не сдвинулся и на миллиметр. Дыхание Гермионы участилось, за каждый короткий вдох приходилось бороться, грудь сдавило словно стальным обручем, а руки и ноги онемели. Шум в ушах становился всё громче и громче.       А затем появился новый звук. Настоящий и реальный. Под сводами шахты заржал конь. Громко, насмешливо и вызывающе, так, как он это делал всегда. Нечто может и не перестало их искать, но Гермиона всё равно получила передышку.       Она вспомнила яркое солнце и крики чаек. Шум волн, солёный ветер, шелест листьев и землистый запах примятой травы. То спокойствие, ради которого Гарри каждый раз возвращался в яблоневый сад на вершине крутого утёса, чтобы проводить всех тех, кого он забрал и не успел отпустить.       Для того, чтобы Гарри очнулся, его не нужно тормошить и теребить, ему нужно дать место, в котором он захочет оказаться.       Преодолевая слабость и страх, Гермиона приподнялась и обвила руками шею Гарри.       - Ты мне сейчас очень нужен, - прошептала она ему на ухо, - чтобы вернуться на утёс, туда, где шумит море…       Голос Гермионы, сперва бывший совсем слабым, креп. Она гладила Гарри по голове и говорила с ним о том, что было и могло бы быть, фантазировала, мечтала и несла чушь. Если бы кто-нибудь потом спросил её о чём она тогда говорила, она не смогла бы ответить, да это было и неважно.       В тот момент просто нельзя было молчать. Она слишком сильно поверила в то, что это сработает, что Гарри услышит и очнётся, ведь иначе и быть не могло. А ещё потому, что это было очередное испытание. Кудос ведь мог прийти и камень не смог бы стать ему помехой.       Гермиона поверила и оказалась права. Сперва Гарри шевельнулся, после вздохнул и увидел Темноту, и в тот же миг Темнота увидела его. А потом Гарри закричал. Так, как не кричал ещё никогда, истошно и страшно.       ***       - Он нас точно нагрел, Фордж.       - Я так не думаю, мой не слишком уважаемый брат Дред! Ни разу в жизни я ещё не видел человека, с настолько честным лицом.       - О, мой наивный, глупый братишка… Тот аврор настолько похож на уголовника, что мне становится страшно за твоё зрение.       - Ха! Ты совсем не разбираешься в людях! Эта сыворотка правды настоящая!       Близнецы переругивались, но продолжали методично осматривать комнату профессора по защите от тёмных искусств. Не то, чтобы эту свою шалость они детально планировали, но жизнь была бы не столь яркой без хорошей импровизации и это был именно тот случай, когда без неё было не обойтись. Слишком уж таинственен был китаец и слишком удачно один из авроров предложил им разжиться сывороткой правды.       И вопрос был не в том, давать ли её профессору, или не давать, а в том, как именно это сделать.       - Эй, Дред, смотри.       В лакированном шкафчике, на дверце и полках выстроились ряды бутылок всевозможных форм и цветов. Прозрачные и тёмные, расписанные золотыми иероглифами и с надписями от руки, сделанные из стекла и из глины. На одной из полок даже стоял пузатый горшок, закупоренный большой, красной пробкой.       Но в центре всей этой композиции, на расписном подносе в окружении крохотных чашечек стояла одна-единственная початая бутылка.       - Пахнет приятно, - оценил Фред.       - Полегче, о мой нерадивый брат, - Джордж выхватил бутылку из рук близнеца, когда тот уже собирался хорошенько к ней приложиться, - китаец внимателен, он заметит.       - Можно отпить и разбавить водой. – Предложил Фред, затем немного подумал и добавил, - со слабительным.       - Нет, - после некоторых раздумий, со вздохом ответил Джордж, - слабительное я взять забыл.       В коридоре за дверью послышались шаги и близнецы замерли, готовясь сорваться с места. Сейчас они как никогда напоминали тараканов, такие же рыжие и наглые.       - Лей давай свою сыворотку, - выдохнул Фред, когда шаги затихли и вытащил из-за пазухи карту, - если нам повезёт, то Ронг от неё просрётся.       - Как некультурно, - фыркнул Джордж и влил в бутылку всё, что оставалось в невзрачном пузырьке, - не просрётся, а…       - Поймает словесную диарею! – закончили вместе близнецы и задорно заржали.       - На ужин он приходит уже весёлым.       - Куда более весёлым, чем обычно.       - Нужно придумать, как задать вопросы!       Джордж поставил бутылку на место и закрыл шкафчик, а Фред посмотрел на карту. В коридоре снаружи пока что было пусто, но по всему этажу уже сновали студенты, вырвавшиеся, наконец, из кабинетов со звоном колокола. Интересующую их цепочку следов близнецы нашли в другом конце замка. Ронг неспешно шёл в их сторону. ***       - Коллега, подождите!       Оклик Квиррелла застал Ронга на пороге его комнат. Китаец огладил бородку, обернулся и растянул губы в улыбке.       - То, что столь учёный муж, как вы, считаете меня коллегой, делает мне честь, - вежливо поклонился Ронг.       Квиррелл попытался одновременно поклониться в ответ, подать руку для пожатия и отскочить в сторонку, но только запутался и, в итоге, ограничился одним только кивком. Глядя на смущение англичанина, Ронг не мог не засмеяться. Квиррелла это сбило с толку ещё сильнее.       - Вы совершенно напрасно принижаете себя, - промямлил Квиринус.       - Я всего лишь скромный ремесленник, - покачал головой Ронг, перед тем, как продолжить источать комплименты, - Вы же… Кем ещё, можно назвать такого великого исследователя маглов, кроме как учёным мужем? Я же лишь изучаю ошибки других.       - Да?..       Квиррелл, как и остальные английские варвары, этикета не знал. Во всём замке, только Дамблдор и Поттер были достаточно осведомлены, чтобы понимать – все эти бесконечные расшаркивания не часть ритуала, а просто фарс. Ронгу слишком нравилось вгонять собеседников в краску, сбивать их с толку и заставлять впопыхах придумывать комплементы для человека, о котором они ничего не знают.       Впрочем, эти двое и сами были не прочь принять участие в подобных пикировках и, кажется, тоже получали от этого неподдельное наслаждение. И оба были замечательными собеседниками. Комплименты Дамблдора были столь сложны и витиеваты, что Ронг не мог понять действительно ли его хвалят, или же издеваются над ним. Поттер же был крайне остёр на язык и нагл.       Ну, а Квиррелл… Квиррелл был предсказуем и скучен.       - … и, как говорил великий Учитель: «Даже в обществе двух человек я непременно найду, чему у них поучиться. Достоинствам их я постараюсь подражать, а на их недостатках сам буду учиться». Ваша смелость и презрение к трудностям, как и ваша преданность делу стали для меня примером.       Настолько слабовольный и трусливый человек действительно был замечательным примером.       Квиррелл мычал и пыхтел, потихоньку раздувался от самодовольства и на каждый комплимент отвечал: «да будет вам», «что вы, что вы!».       - А что это у вас там за доска? – с интересом спросил Квиррелл.       Ронг проследил за направлением его взгляда и удивлённо огладил бороду. Знатоку культуры маглов такая игра должна была быть известна.       - Это доска для игры в го, - проклятие проснулось и его акцент стал сильнее, - желаете попробовать?       - С огромным удовольствием! – улыбнулся Квиррелл и бодро зашёл в комнату следом за Ронгом.       - Садитесь, - указал на стул Ронг и подошёл к шкафу, - вы пьёте?       - Редко.       С улыбкой, теперь уже искренней, Ронг извлёк из шкафа поднос и бутылку. Тратить на мальчишку, который даже не может захмелеть жёлтое вино было непозволительно, а пить в одиночестве убого.       - Отлично. Тогда составьте мне компанию. ***       Два крупных, смахивающих на уродливых младенцев корня, заняли своё место в чемодане и стали активно возиться, закапываясь глубже в влажный грунт. Когда их перекошенные мелкие мордочки с разинутыми ртами окончательно исчезли под землёй, Джеймс закрыл крышку чемодана, стянул с головы наушники и отбросил назад мокрые от пота волосы. Мандрагоры ему попались спелые, громкие и злобные.       Теперь можно было отдохнуть. Время близилось к полуночи.       Джеймс рухнул в кресло и прикрыл глаза рукой. Сегодня погиб Френк и едва не погиб Сириус, а всё из-за того, что он недооценил мальчишку, придурковатого и безобидного. Только с виду, к сожалению.       Сынок Сириуса оказался жесток и абсолютно безжалостен в своём безразличии. Он не задумывался ни о чём. Ни о своих словах, ни о деньгах, ни о чужих жизнях. И самым мерзким было то, что он просто не осознавал, что творит.       Но с ним будет разбираться сам Сириус. Это решение далось Джеймсу легко. А ещё, груз на его душе облегчила та женщина, что была с Сириусом в министерстве. То, как они смотрели друг на друга, говорило громче любых слов о том, что Бродяга не трахает его жену. По крайней мере сейчас.       Гаденький червячок сомнений уже давно поселился в мыслях Джеймса, и тот, даже сам себе с трудом мог признаться в том, что такой сценарий представить хоть и трудно, но возможно. Тоскующая жена, скорбящий друг… и сынок без царя в голове, которому нужен отец. Поистине гремучее сочетание, способное привести к самым печальным для Джеймса последствиям.       Впрочем, умом Джеймс понимал, что тем, кто заменил Гарри отца, Бродяга быть никак не мог. Он встречал сына всего пару раз, но и их оказалось достаточно, чтобы понять – человек он жёсткий, холодный и предельно расчётливый и Сириус, даже если бы очень старался, всё равно не смог бы воспитать его так.       В памяти Джеймса некстати всплыло лицо пришедшего к ним на Хэллоуин человека, того, даже воспоминание о ком он усиленно гнал от себя. Смерть. Джеймс даже пытался поверить в то, что тюрьма свела его с ума, а та встреча ему только привиделась, но не смог. Как не мог теперь избавиться от мыслей о том, что уж этот-то тип воспитал бы его сына именно таким.       Джеймс потёр глаза, с кряхтением поднялся и, щедро полив мандрагоры, убрал чемодан под стол. Нужно было поспать. Даже если очень не хотелось, ведь завтра для него всё решится. Так, или иначе.