Любимец Смерти

      Общежитие Гриффиндора, Хогвартс.       В спальне было тихо. Парвати и Лаванда ещё не вернулись. Они остались в гостиной, забились в самый дальний уголок и внимательно слушали всё, что обсуждали ребята постарше. Чуть позже их прогонят спать, но пока что они могли наслаждаться ощущением причастности и зрелости. По вечерам перед выходными, когда старшекурсники подолгу засиживались своей большой кампанией перед камином, девочки тоже могли позволить себе не спать. Не слишком долго, не до рассвета, но хотя бы до полуночи.       Хотя, быть может, им удавалось греть уши и дольше, Гермиона не знала. Последние пару лет, в полночь с пятницы на субботу, она отправлялась в путешествие, в место бесконечно далёкое от школы со всеми её сплетнями, тайнами и глупыми интригами. Но не сегодня.       Гермиона засунула руку под подушку и достала Адский будильник. Злобная машинка исправно продолжала отсчитывать ровные восьмичасовые интервалы, не требуя завода, и в жару, и в лютую стужу, и даже под водой. Только вот это не было время нормального мира. Это был ритм мира Смерти, по которому Гермиона жила последние годы.       Восемь часов сна, восемь часов учёбы, восемь часов работы. В последние месяцы будильник не звонил. Не потому, что сломался. Нет. Он звонил только тогда, когда Гермиона о нём забывала.       Только несколько дней назад она, наконец, поняла, что деда Гарри не волновало будет ли она достаточно спать. Он дал ей будильник, чтобы она начала жить по его времени. Это была манипуляция, которую ты принимаешь, даже не заметив. И сейчас, главный вопрос был не в том, вернуться ли назад и вновь начать жить по-своему, или оставить всё, как есть, а в том, возможно ли это сделать вовсе?       Будильник дёрнулся, но не зазвонил. Гермиона вздохнула, отложила его в сторону и закинула руки за голову. Сон не шёл.       Ночь была ясной, по небу лениво ползла яркая луна. Порой на неё наползали редкие облака, и тогда в комнате становилось темно. Изредка из-за двери доносились шаги и голоса: засидевшиеся допоздна жительницы башни шли в свои комнаты. В такие моменты Гермиона закрывала глаза и притворялась, что спит. Она не хотела разговаривать с Парвати и Лавандой, если те вдруг войдут в комнату.       В стену снаружи что-то ударило.       Гермиона подняла голову и посмотрела в окно. Тёмное небо, посеребрённое светом луны облако, россыпь ярких звёзд и больше ничего.       - Наверное показалось, - пробормотала Гермиона и повернулась на бок.       Удар повторился, только теперь громче. Гермиона повернулась на спину и уставилась в потолок.       - Я никуда не поеду, - громко произнесла она.       На этот раз грохнуло так, что затряслись оконные рамы.       - Я не еду!       Со скрипом отодвинулась давным-давно заржавевшая задвижка, жалобно взвизгнули петли и окно открылось. В комнату просунулась огромная лошадиная нога и вежливо постучала копытом по полу. Гермиона стиснула зубы, снова легла набок и зажмурилась.        - Пр-ф-ф-ф.       Гермиона открыла глаза. Теперь Кудос просунул в окно голову и плямкал губами, на его длинной, конской морде, легко читались жалость и укоризна. Гермиона пыталась отстраниться, но конь вздыхал так выразительно, что удержаться было невозможно.       - Нет! – Девушка строго ткнула пальцем в Кудоса, а затем, когда конь не отреагировал, взяла с тумбочки пару яблок, - если я их тебе дам, ты уйдёшь?       Кудос задумчиво прикрыл веки, а затем неопределённо мотнул головой.        — Значит, договорились? Я даю тебе это, - Гермиона протянула вперёд руки с яблоками, - и ты уходишь?       Кудос всхрапнул и утвердительно мотнул головой, Гермиона выдохнула. С некоторой опаской она вылезла из кровати и прошлёпала босыми ногами к окну. Влажные бархатные губы Кудоса коснулись её ладоней и яблоки пропали. Гермиона не удержалась и провела рукой по мощной шее.        — Вот, - немного невпопад сказала девушка, в последний раз пропустила между пальцев пряди струящейся, как шёлк, гривы и нехотя отодвинулась, - теперь давай, иди домой.       Гермиона уже потянулась к створке окна, но тут Кудос взвился, изогнул шею под немыслимым углом и ухватил её зубами за ворот пижамы. Гермиона и пискнуть не успела, как повисла над пропастью за окном башни. Земля рванула вдаль, громада Хогвартса стала уменьшаться со всё увеличивающейся скоростью, уши заложило от рёва ветра и собственного визга. Ткань пижамы треснула и Гермиона неосознанно засучила ногами, силясь найти опору.       - Не дёргайся! – Рявкнул знакомый голос.       После этого и секунды не прошло, как Гермиону выдернули наверх и без особых церемоний перекинули поперёк седла. Вокруг резко сомкнулась тьма и девушка тут же зажмурилась. Земля остался позади, а в сознание её, сквозь плотно сомкнутые веки стали просачиваться непонятные, призрачные образы чужих и чуждых миров. ***       - Верни меня обратно немедленно!       - Не могу. – Устало повторил Гарри и развернулся, чтобы уйти.       - В каком смысле не можешь?! – Вспылила Гермиона, — это ты меня сюда притащил! Возвращай меня обратно.       - Он тебя притащил! – Заорал Поттер, обернулся и ткнул пальцем в довольно жующего сено Кудоса, - я вообще не хотел, чтобы ты сюда приходила! Ни сейчас, ни на первом курсе!       От громкости крика Гермиона аж присела, но, несмотря на это, тут же контратаковала.       - Думаешь, что можешь решать за меня?!       - Могу!       - Гарри Джеймс Поттер, я не ребёнок и не идиотка, за мной не нужно присматривать! Я сама могу решать за себя! И вообще, это не твоё де…       - Когда твою голову суют в петлю, - прошипел Гарри, сощурив глаза, — это именно моё дело. И когда ты вот-вот свернёшь себе шею, сама о том не подозревая – тоже.       - Пф!       Гермиона скрестила руки на груди и, задрав нос, отвернулась. Гарри всплеснул руками, тоже повернулся к подруге спиной и, с нарочитой внимательностью, стал изучать стоящее поодаль оливковое дерево. Внезапно от расположившейся в теньке деревьев лавочки донёсся странный хруст. Оба подростка рефлекторно повернулись на звук и замерли.       На лавочке сидел Яма и ел яблоко.       - Не обращайте на меня внимания, продолжайте, - помахал он рукой.       - Пропал настрой, - буркнул Гарри и, засунув руки в карманы, пошёл прочь.       Яма пожал плечами и обратил взгляд своих ониксовых глаз на Гермиону. Та немного помялась на месте, но затем всё-таки приблизилась к гиганту. Тот, впрочем, разговор начинать не спешил, а просто крутил надкушенное яблоко на кончике указательного пальца. Его острый, длинный ноготь при этом взрезал шкурку плода и чертил на его поверхности причудливые, вычурные узоры. Пейзажи, перетекающие в лица и лица, становящиеся фигурами невиданных существ.       - Я бы хотела, чтобы ваш конь отвёз меня обратно.       - Через несколько дней именно это и произойдёт.       - При всём уважении, сэр… Мистер Яма, мне нечего тут делать, - как можно спокойнее произнесла Гермиона.       - Разве? – Брови гиганта слегка изогнулись, - ты уже освоила на должном уровне скрипку? Стала лучше в танцах? Способна взять в уме интеграл? Можешь побеждать, выходя на ринг? – Спросил он, - нет? Значит дел у тебя тут более, чем достаточно. Ты можешь не помогать моему внуку выполнять его долг, но вот приходить в мой мир ты обязана.       - Зачем я вам нужна? – Тихо задала вопрос Гермиона.        — Это неверный вопрос, девочка. Ты приходишь сюда, потому что именно ты, а не кто-то другой, оказалась в нужное время, в нужном месте. Всё, что происходит с тобой, результат твоих решений, и цена за это тобой уже заплачена.       - Вы… Не передумаете?       - Все мои решения окончательны, - улыбнулся Яма, - иначе я не был бы собой.       Гермиона через силу кивнула, вежливо попрощалась и пошла к особняку. Лавочка опустела, покрытое причудливым орнаментом яблоко упало на землю. ***       Джеймс присел на корточки перед надгробием и ладонью смахнул налипшую после дождя грязь с поверхности камня. За десяток лет могила успела зарасти и одичать, земля поросла травой и сорняками, надгробие увил плющ. Тоненькие зелёные стебельки прокладывали себе путь сквозь тяжёлую, каменистую землю и упорно карабкались вверх, к солнцу. С каждым годом их становилось всё больше и больше.       Аластор Грюм, гласила надпись на надгробье. Тысяча девятьсот тридцать третий – тысяча девятьсот восемьдесят третий. Сухо, коротко и просто.       Взмахом палочки Джеймс сжёг все сухие прошлогодние стебли, что не успели сгнить за зиму и обошёл надгробье кругом. Раз, другой, на третьем он остановился, отошёл в сторону и присел на невысокий каменный заборчик. Тут не было ничего.       Джеймс вздохнул, почесал голову и, словно пытаясь оттянуть неизбежное, посмотрел на небо.       - Ну, прости старик, я этого не хочу, но выбора у меня нет.       На могилу легли скрывающие чары, Джеймс снова вздохнул и принялся за дело. В воздух взлетели камни и клочья травы, шотландская земля поддавалась медленно, с неохотой. Только в такую землю мог лечь Грюм, упёртый, нелюдимый и одинокий.       Когда яма достигла в глубину двух метров и на свет показалась крышка гроба, Джеймс утёр пот со лба и в последний раз взмахнул палочкой. Пыль тут же улеглась и Джеймс спрыгнул вниз. Он уже потянулся было к крышке, но потом замер, нахмурил брови и стал плести палочкой тонкую вязь.       - Ничего…       С явным облегчением протянул он, а затем хохотнул, впрочем, безо всякого веселья.       - Ты на том свете, наверное, в бешенстве, - произнёс Джеймс, пытаясь оторвать крышку, - как же, соратнички твои всякой пакости взрывающейся на гроб не навешали. Бдительность потеряли.       Джеймс рванул в последний раз, раздражённо крякнул и очередным взмахом палочки просто разломал крышку. В гробу было пусто. Тела внутри и не могло быть, оно сгорело дотла, но Джеймс надеялся найти хоть что-то. Письмо, ключ, шифр, любую зацепку, которая поможет ему вернуться домой.       Он хотел верить, что найдёт здесь выход, но нашёл только пустой деревянный ящик.       Джеймс выбрался из могилы и сел на землю, прислонившись спиной к надгробью. Взгляд его блуждал, перескакивал с каменистой шотландской земли на низкие серые облака. В голове было пусто.       Что делать дальше Джеймс не знал. Проклятую личину можно было снять только ключом, но где искать этот самый ключ, было загадкой. Может спрятан, может пылится в каком-нибудь дальнем углу, куда его забросили вместе с остальным бесполезным с виду хламом после гибели Грюма, а может и сгорел в пламени. Впрочем, о последнем Джеймс старался не думать.       Дом Грюма заброшен и изолирован, туда не пробраться. Да и не жил там этот старый пердун. Его домом был кабинет в министерстве. Там он работал, ел, спал и, как подозревал Джеймс, справлял нужду.       Или министерство, или дом Грюма. Джеймс невесело хмыкнул.       - Интересно, что было бы с нами, не согласись я тогда? – Задал вопрос в никуда Джеймс, отлип от камня и, поднявшись на ноги медленно пошёл прочь. Торопиться ему было некуда. ***       В доме Мэй было тихо и пусто, только прохаживался на втором этаже Уилборн, скрипел половицами да громко топал. Так в этом доме мог ходить только глава семейства, он отчаянно стеснялся своего роста и носил туфли на высоком каблуке, из-за чего топотал, точно конь. Сидя в своей каморке рядом с кухней, Джеймс отчётливо слышал каждый его шаг.       Тук-тук-тук.       Мерно и точно, как метроном. От стола к шкафу, от шкафа к камину, от камина к окну. Из часа в час один и тот же маршрут. Вчера вечером миссис Мэй ушла к подругам, и именно поэтому сегодня мистер Мэй был взбешён настолько, что так и не смог перестать бегать по кабинету и лечь спать. Было уже три часа утра, а он, похоже и не собирался успокаиваться.       Джеймс поймал себя на том, что раздумывает, не вломиться ли к нанимателю в кабинет и не огреть ли его по голове чем-нибудь тяжёлым. Это было странное, противоречивое желание, сочетающее в себе злость и жалость. Реши Лили уйти в загул по мужикам на все выходные, он сам бы, наверное, спалил дом дотла от бешенства. Так что Уилборна ему хотелось вырубить почти из человеколюбия.       Он попытался прикинуть последствия, но быстро плюнул и уставился в покрытый желтоватыми разводами потолок. Ему было плевать на то, что будет дальше. Хотелось только, чтобы эти шаги прекратились. Но подниматься и что-то делать не хотелось сильнее.       Весь мир вокруг словно состоял из глухих стен. Джеймс бился в них снова и снова. Переступал через боль, отчаяние и усталость, в попытках найти выход, но только загонял себя всё глубже в недра этого лабиринта. И даже, когда он разбивал одну из этих преград, то находил за ней только новые стены.       В другой части дома хлопнула дверь и новые, энергичные шаги разорвали тишину. Джеймс нехотя перевёл взгляд на вход в каморку.       - Бутч!       Сыночек Сириуса, как всегда, фонтанировал энергией. Крохотную комнатушку словно распёрло от его напора и Джеймсу даже пришлось переползти к дальнему краю своей лежанки, чтобы Уильям не пнул его ненароком, пока носился кругом.       - У меня есть отличный план.       Джеймс развернулся к стене и закрыл глаза.       - Я знаю, как попасть в высшую лигу!       Восторженным тоном заявил Уильям. Джеймс лежал, и думал о том, что «высшая лига» — это ближний круг пожирателей, вспоминал их имена и лица. Вспоминал и пытался понять, как так вышло, что многие из них остались живы и свободны. Топчут землю, растят детей. Живут своими жизнями, а он сидит тут, в пыльной каморке, запертый в чужом теле, что стало ему самой надёжной клеткой.       Уильям трепался без умолку, а Джеймса уже мутило от хоровода мерзких рож, мелькающих в его памяти. Каждого из них он бы убил. Удавил бы своими собственными руками.       Удавил бы, да вот только не мог. Сейчас он жил на изнанке мира, и она принимала его, но стоит ему поднять руку на другого её обитателя, действительного важного обитателя, и прятаться больше будет негде. Внезапно пришедшая мысль о том, что можно просто подгадать удачный момент и забрать с собой как можно больше этой грязи показалась странно интересной.       Оружие, яды, тёмные артефакты, всё это отпадало. Не с его финансами, можно было зариться на что-то стоящее, да и лишнее внимание ему было ни к чему. А вот если подойти к вопросу с фантазией… Джеймс мечтательно улыбнулся. Пара взрослых мандрагор, чемодан, горсть земли и полная комната пожирателей. Картинка мечты.       Один раз мальчишка уже притаскивал его на шабаш пожирателей, и там были не только такие, как Уильям. Вопрос был в том, как попасть туда снова.       - …освободим Нотта и выберемся обратно! После этого меня точно заметят! «      - Повтори-ка», — хрипло протянул Джеймс.       - Ты, что, не слушал? – Уильям капризно скривился и скрестил руки на груди.       - Задремал.       - Мордред! Не будь ты мне нужен, я бы с тобой не разговаривал.       - Ага, - безразлично согласился Джеймс, сел и свесил ноги с лежанки, - так о чём ты там толковал.       - Мордред! – Вновь выругался Уильям, - Нотт сдался министерству. Уж не знаю, чего там произошло, но сейчас он сидит в камерах аврората. Завтра его будут судить.       - И что?       - То! Сегодня мы его вытащим! Тогда меня точно заметят и оценят! – Уильям аж раздулся от гордости, - отличная идея, правда?       - Великолепная. - С сарказмом ответил Джеймс       - Знал, что ты оценишь, - самодовольно ответил Уильям.       Джеймс с силой сдавил пальцами переносицу и зажмурился. Конечно же Уильям не заметил издёвки, он и не мог, задорный идиотизм уже ударил ему в голову. С Сириусом, в своё время, такое часто случалось. Впрочем, тогда это частенько случалось и с Джеймсом, так что творить глупости они ломились, как правило, вдвоём.       Впрочем, с тех пор прошло много лет, и жизнь повыбила из него то, что по молодости заменяло ему мозги. Да и Уильям не был Сириусом. У Блэка всегда был план. Безбашенный, глупый, иногда даже безумный, но он был. Уильям же ограничился двумя пунктами: вломимся и выведем; станем самыми главными.       - Как ты собираешься попасть в министерство?       - Мы туда просто зайдём, - ни секунды не сомневаясь, ответил Уильям.       - Я в розыске.       - Мордред!       Уильям уставился в потолок и задумчиво потёр пальцами подбородок, Джеймс его не отвлекал. Этот разговор даже начал его развлекать. Было нечто очень смешное во всём этом натужном идиотизме.       - Мы тебя накрасим, - родил, наконец, идею, Уильям, - мама поможет, у неё полно косметики. Тебя точно никто не узнает.       - Не сомневаюсь. Не узнают меня абсолютно точно, - хмыкнул Джеймс, - ладно, а дальше что?        — Это я ещё не продумал!       Энтузиазм и энергичность – хорошие качества, замечательные даже. Не будь Уильям настолько тупым, они бы его красили. Джемс с трудом подавил истеричный смешок.       - Ну, если нас посадят в соседнюю с Ноттом камеру – это уже будет успехом.       Пока сынок Сириуса не успел осмыслить его ответ, Джеймс надел сапоги, поднялся и похлопал по карманам своего поношенного пыльника. Где-то за пазухой сиротливо звякнули несколько медяшек. Хорошего плана с такими финансами не осилить.       - Деньги давай.       Бесцеремонно заявил Джеймс и протянул руку. В ладонь его приятной тяжестью лёг мешочек с монетами.       - А тебе зачем? - Встрепенулся Уильям, когда Джеймс уже почти вышел из коморки.       - Косметики куплю, - обронил Джеймс и исчез за дверью. ***       Гермиона вздохнула, подпёрла голову кулачком и уставилась в окно. Облако похожее на собаку, облако похожее на яблоко, странное квадратное облако… Одни и те же каждый день, неизменные. В домене смерти время было замкнутым кольцом, изо дня в день всё тут было одинаково. Менялись только люди. Менялись сами и изменяли мир вокруг себя.       Разбивали этот застывший порядок.       Гарри как-то обмолвился, что не так давно тут ещё можно было найти следы жителей острова. Дома, ограды, причалы у берега моря. Теперь ничего из этого не осталось. Гении из коллекции Ямы разорили и уничтожили их, точно саранча. Они творили дворцы, разбивали невиданные сады, спускали на воду настоящие плавучие крепости. В своей творческой одержимости они даже делали невозможное – разрывали узы времени, что должно было неумолимо стереть плоды их трудов и вернуть остров к началу.       Конечно же, так происходило потому, что того хотел хозяин этого места. Но разве не в этом сила человеческого гения? Не в том ли, что творения его способны даже смерть заставить отступить?       В небе мелькнула светлая точка и Гермиона со вздохом отвернулась от окна. Другие будут возводить величественные дворцы, писать картины и сочинять симфонии. А она пойдёт убирать навоз.       Впрочем, это было не так уж и плохо. Гермиона в последний раз с содроганием посмотрела на исписанную формулами доску и быстро выскользнула из комнаты, престарелый профессор в очках и с пышной, окладистой бородой даже не заметил её ухода. Кажется, он уже был занят решением новой задачи.       Гермиона выбежала на улицу, сладко потянулась и вдохнула полной грудью. После пыльной, пропахшей мелом и чернилами комнаты даже горячий полуденный воздух казался освежающим и бодрящим. И особенно радовало то, что она, наконец, избавилась от общества человека, которому была обузой.       Мысли текли легко и плавно, а ноги сами несли её по не раз хоженой тропинке. Впрочем, чем ближе она подходила к конюшне, тем медленнее становились её шаги. Там ли он сейчас? Порой Кудос улетал в одиночку, редко, но такое случалось.       Гермиона остановилась, прикрыла глаза и выровняла дыхание, в груди её тугим клубком свернулось волнение. Настойчивое и упрямое, оно никак не желало уходить.       - Хватит. – Одёрнула себя девушка и вновь пошла вперёд.       В этот раз Кудос летал не один. Гарри стоял рядом с конюшней и потерянно озирался, даже когда Гермиона подошла вплотную, он просто скользнул по ней пустым взглядом и медленно двинулся прочь. Таким он бывал только в самые плохие дни. Слишком многих сегодня он перевёл на другую сторону, слишком много эмоций и чувств пропустил через себя.       Гермиона рванулась было за ним, но затем остановилась и, снова заставила себя успокоиться и шагнула в конюшню. Увиденное внутри заставило её задохнуться от прилива чувств.       Гигантский конь, удерживая лопату в зубах, деловито расхаживал по конюшне и скидывал навоз в кучу.       - Два года я убирала за тобой дерьмо. Два года. - Подозрительно спокойным тоном произнесла Гермиона, - я переступлю через себя и первой заговорю с Гарри только для того, чтобы он узнал, какая ты хитрая и подлая скотина.       Кудос закатил глаза и фыркнул что-то явно саркастичное.       — Это будет достойное завершение смешной шутки, - раздался за спиной девушки глубокий, вибрирующий голос.       - Вы!       Яма шутливо отдал салют и привалился спиной к стене.        — Это вовсе не смешно.       - Разве?       - Абсолютно! – Рявкнула Гермиона. Робости на этот раз почему-то не было.       - Может и так, - Яма улыбнулся, - но зато это довольно поучительно.       - Почему это? – Гермиона насторожилась.       - Кто, по-твоему, убирает за ним в ваше отсутствие? Я? Могли бы и сами догадаться.       - Именно так я и думала, - ворчливо отозвалась Гермиона.       - Есть вещи, которые могу делать только я и уборки навоза в их числе явно нет.       Гермиона посмотрела на бодро гарцующего по конюшне Кудоса и тихонько вздохнула. Ей ужасно хотелось уйти куда-нибудь подальше. Забраться вглубь леса, туда, где за густыми древесными кронами не видно неба, где очень светло и тихо. И просто идти вперёд, пока впереди не покажется яблочный сад над обрывом. Не быть здесь, рядом с Ямой, для кого она лишь ключик к непонятному ей самой замку.       - Как появляются такие, как вы? – Внезапно спросила Гермиона.       Яма как-то странно хмыкнул.       - Я был всегда, - произнёс он, и мир вокруг повторил его слова шелестом ветра, скрипом деревьев и шумом далёкого моря.       - Та лесная ведьма…       - Она не такая, как я.       - Её создали люди, - задумчиво произнесла Гермиона, - но не вас.       Кудос прекратил сгребать навоз и насмешливо фыркнул. Гермиона никогда не понимала, что он говорит, но сейчас ей почему-то стало очень обидно. Яма знакомо цыкнул зубом, и конь тут же стушевался.       - Сколько вас всего?       - Кого нас, девочка? – Хмыкнул Яма, - богов? Богов много, но я не бог. Я принцип мироздания, концепция. Таких, как я, всего трое.       - Аспекты! – против воли выпалила девушка, но затем смутилась и кашлянула в кулачок.       Яма неожиданно оказался совсем близко, Гермиона на секунду даже забыла, как дышать. Гигант смотрел на неё, будто мальчишка, поймавший диковинного жучка. Поймал, положил на камешек, поднёс к глазу лупу и смотрит, разглядывает крошечные ножки, пятнышки на спине, фасетчатые, прозрачные крылья. Беззлобный, но страшный интерес.       - Почему ты не спросишь, чего я хочу? – Не моргая спросил Яма.       От его голоса у Гермионы завибрировали кости. Ей ужасно хотела отойти в сторону, но она смогла только присесть на ослабевших внезапно ногах и поднять голову, так, чтобы встретить взгляд Ямы.       - Вы оба так отчаянно пытаетесь понять мою цель, но даже не пробуете просто задать вопрос. Анализируете, строите теории, выбираете странные, окольные тропы, - Смерть улыбнулся, - Гарри уверен, что я не отвечу. Почему не спрашиваешь ты?       - Вы хотите, чтобы я спросила? – Пискнула Гермиона.       - Мне всё равно.       Яма сказал, и Гермиона поверила. Ему действительно всё равно, он скажет правду, ведь от этого ничего не поменяется. Она всё равно не сможет понять ответ. Её реакция, вот, что ему интересно.       - В чём ваша цель, чего вы хотите? – Смогла выдавить девушка и, не моргая, уставилась на Яму.       - Свободы.       - Что?       Гермиона нахмурилась. Странный ответ, ненормальный и невозможный.       - По-твоему это слишком человечно? – Ухмыльнулся Яма.       И снова эта знакомая ухмылка. Также улыбается Гарри, когда говорит чистую правду, но настолько абсурдную, что никто не поверит. Говорит, чтобы обмануть и заморочить. Сейчас Яма плёл перед ней совершенную паутину лжи из истины и Гермионе не доставало ни знаний, ни ума, чтобы понять, что же за ней скрывается.       - Да, вы правы, - Гермиона потёрла лоб, — это неожиданно. Никогда не думала, что вы можете быть так похожи на нас.       Яма засмеялся. Ни разу ещё Гермиона не слышала его смеха, ей казалось, что он вовсе на это не способен. Ещё одна чёрточка к образу божества, делающая его если не понятнее, то привычнее и ближе.       - Во все времена люди будут думать, будто мир вращается вокруг них, - отсмеявшись, произнёс Яма. - Я был таким с самого первого мгновения существования этой вселенной, у вас же просто не было возможности быть другими. Так что — это вы похожи на меня.       Яма отлип от стены, повёл плечами и пошёл к выходу.       - Теперь Кудос сам будет убирать за собой, но уход за ним всё ещё на тебе. Расчёсывай его, корми, мой. Делай за него то, на что он не способен.       Гермиона заторможенно кивнула.       - Я бы тоже хотела свободы, - сказала она в спину уходящему Яме.       - Так добейся её. Только учти, человеку обрести свободу ничуть не легче, чем богу. ***       Мороженое, сладкое и жирное, растаяло на языке и свежим, жалящим холодком проскользнуло в горло. Сириус неспешно откусил ещё и утёр губы. На лице его была написана странная задумчивость.       - Крестничек как-то раз пытался мне доказать, что мы все просто придаток мира простецов.       Фригг воровато оглянулась по сторонам и украдкой откупорила зажатую между колен банку с пивом. Магловских авроров с дурацким названием «полисмены» поблизости видно не было, так что она любовно потёрла покрытый капельками воды бок банки и с блаженным вздохом отхлебнула пива.       - Да ну? Звучит бредово.       - Я тогда тоже так подумал, но, Мордред подери… Ты только посмотри на это, - он приподнял повыше мороженое на палочке и подозрительно похожий по форме на бутылку бумажный свёрток, - это же восхитительно. Не нужно никаких чёртовых ложек, мороженое делают из фруктов, о которых я даже не слышал и им можно закусывать, а главное, на меня не наорёт какая-нибудь чокнутая мамаша, за то, что я напился у Фортескью.       - Я бы постыдилась надираться перед детишками.       Сириус легкомысленно махнул рукой с мороженым, едва не заехав им в глаз проходящей мимо бабуле.        - Да мне самому тогда было лет шестнадцать.       - Маманя меня за такое пристукнула бы, - с ностальгией протянула Фригг.       - Да, моя тоже. Только я к тому моменту уже из дома сбежал.       Сириус вздохнул, лизнул мороженку и отмахнулся от бабки, которая попыталась огреть его клюкой. Та сморщилась, плюнула и, басовито бормоча себе под нос, пошла прочь. Фригг показала уходящей бабке язык, одним глотком опустошила банку и, смяв её в кулаке, швырнула в урну.       - Чисто моя бабуля, - с теплотой в голосе сообщил Сириус, - такая же чокнутая.       - Слушай, Персик…       Брови Сириуса медленно поползли вверх.       - Тебе не нравится? Давай тогда я буду называть тебя… - Фригг перекинула тяжёлую косу на грудь и задумалась, - Булочкой.       - Бабкобоем, - выдвинул предложение Сириус, - или Суровым Законником.       - Поросёнком.       Сириуса передёрнуло.       - Только не поросёнком! Никаких прозвищ, связанных со свиньями.       - В общем, милый, - Фригг ткнула пальцем мужчине в грудь, после чего произнесла, одновременно строго и умоляюще: - я бы хотела познакомить тебя с папой. Он как раз приезжает на остров и шанса лучше может не представиться.       - Папой?..       Рассеянно спросил Сириус. Знакомство с родителями девушки было чем-то новым в его жизни. Единственный раз, когда он дошёл до этого этапа, был на втором курсе Хогвартса, родители тогда пытались женить его на какой-то восемнадцатилетней дылде.       Сириус вспомнил эту юную девчушку и сравнил с собой теперешним. Его бы она тогда назвала дедом, не иначе. Старым, унылым и занудным.       - Когда?       - Не бойся, это ты не пропустишь! – Фригг хлопнула его по плечу и поднялась на ноги, - пошли, Френк весь день ждать не будет.       - Я не против ему нервишки потрепать.       Фригг закатила глаза.       - И вообще, ему надо, он пусть и приходит, - воинственно взмахнул мороженым Сириус.       - Нас вызывают для дачи показаний.       - Ничего я ему про Гарри рассказывать не буду, - буркнул мужчина, - пусть сам выкручивается.       С ехидным прищуром, Фригг вновь уселась на лавочку, сцепила руки на коленях и как бы случайно выпятила грудь вперёд. Томный вздох, невинный взгляд голубых глаз, небрежно накручиваемый на палец кончик толстенной, пшенично-золотой косы… Для того, чтобы вывести Сириуса из мрачно-агрессивного настроения нужно не так уж и много.       - Милый, ну пойдём, мне интересно, что там опять Гарри натворил.       - Наверное опять избил кого-нибудь, - проворчал Сириус, волком глянул на беззастенчиво пялящегося на Фригг парня с лавочки напротив и неспешно встал, - тут неподалёку есть глухой переулок, аппарируем оттуда. ***       Министерство магии встретило их привычной суетой. Кругом с важным видом сновали клерки, порхали бумажные самолётики и праздно переплывали с место на место дородные маги. Для Сириуса всегда было загадкой кто это, чёрт их подери, такие, и что они тут делают. Имён этих людей он не знал, работающими ни разу не видел. Они будто бы существовали только для того, чтобы вносить в тупую министерскую суматоху нотку степенности и важности.       Одному такому господину Фригг даже оттоптала ноги в дорогих лакированных туфлях, нарочно или нет, Блэк не знал, да и знать не хотел. Менее забавным то, как булькал и пыхтел от злости надутый, точно индюк, мужик, от этого не становилось.       - Я вот понять не могу, а почему на допрос тебя вызвали, а не миссис Поттер?       - Она там тоже будет, - Сириус приветственно кивнул скучающему на посту аврору и положил палочку на стойку регистрации, - скорее всего.       - А не многовато-ли народу для простой формальности? – Шутливым тоном поинтересовалась Фригг, - тебя и одного в свидетелях Поттера Великолепного достаточно.       - Поттер Великолепный не оставляет свидетелей, - замогильным тоном протянул Сириус и заржал собственной же шутке, Фригг тоже понимающе усмехнулась, - да и не нужны они ему. Френк просто опять будет всем нам полоскать мозги и требовать вразумить Гарри. Так что ты зря увязалась, ничего интересного там не будет.       - Ваши номерки и палочки, - пробухтел клерк за стойкой, протягивая им вещи, - проходите, не создавайте очередь.       Сириус нарочито неспешно убрал палочку в кобуру, осторожно, словно ядовитого жука, поднял со стойки номерок и с улыбкой осмотрел собравшуюся за его спиной вереницу неотличимых друг от друга, злобно пыхтящих господ. Фригг же, напротив, данные господа не интересовали вовсе, так что она быстро закончила и прошла к лифтам.       - А кого он избил в прошлый раз?       - Целую кучу народа в нескольких разных пабах. Куда его кое-кто, - Сириус, иронично выгнул бровь и посмотрел на женщину, - проводил. И этот кое-кто даже не пытался его остановить, но отдувался как всегда я.       - Оу.       Лифт открыл двери, выпустил пассажиров, впустил Сириуса и Фригг, а затем пополз вниз.       - А почему они не вызывают самого Гарри?       - Его вызывали и он всех настолько затрахал, что служащие от него стали шарахаться. Последней обожглась Амбридж, а вот Френк этот урок уже давно усвоил.       Звякнул колокольчик и лифт с небольшим толчком остановился. Двери открылись и поток выходящих людей вынес парочку в коридор, где они торопливо шмыгнули в сторону. Такая толчея была обычным делом в это время дня, служащие перед ланчем особенно усердно имитировали бурную деятельность, чтобы потом можно было за чаем оторвать от рабочего дня кусок побольше.       - С Лонгботтомом я общаться дольше необходимого не хочу, так что просто слушаем и киваем, - Сириус повернулся было, чтобы идти дальше, но затем остановился и повернулся к Фригг, - и, если он спросит, почему ты пришла, отвечай, что ты теперь моя помощница. Лишнего ему знать не надо.       - Так точно, Босс, - улыбнулась Фригг, - сегодня я побуду просто Виски.       - А вот и он, кстати.       Блэк заприметил Лонгботтома в толпе и взмахнул было рукой, но затем остановился и прищурился.       - Не пойму, кто это с ним?       - Странно, - протянула Фригг, проследив за взглядом мужчины, - похож на старшего Нотта.       - Он не настолько старый.       Как-то очень по-собачьи встряхнувшись, Сириус оправил манжеты и устремился сквозь толпу к Лонгботтому. Тот, как и всегда, был непоколебим, уверен в себе и целеустремлён. Словно ледокол он проламывался сквозь толпу и каждый, кто видел его форменную алую мантию, отступал в сторону. А следом за ним плёлся сгорбленный, измождённый с виду человек.       - Эй, Френк! – Окликнул бывшего начальника Сириус.       - Блэк. – Лонгботтом остановился и подождал, пока Сириус с Фригг подойдут, - мисс Фокс. Вы как раз вовремя, следуйте за мной.       На расшаркивания Френк времени тратить не стал, а сразу пошёл дальше. Измождённый человек плёлся за ним. Сириус рассматривал этого седого, усталого мужчину и находил всё больше и больше знакомых черт. За Френком действительно следовал Северин Нотт.       Впрочем, от прежде надменного и гордого мага мало что осталось, его словно выпили, высосали жизнь и энергию.       - Устраивайтесь, - обронил Френк, распахивая дверь допросной.       Не слишком большая комнатка была почти вся занята столом и тремя деревянными стульями. Френк усадил Нотта и сел сам, после чего посмотрел на Сириуса и указал на последний свободный стул. Фригг тут сегодня определённо не ждали.       - Мне выйти? – безразлично спросила женщина.       - Можете остаться, мисс Фокс. – Отозвался Френк, - итак, это не допрос, а значит, отвечать на мои вопросы, или нет, решать вам. Но учтите, что я очень хочу знать ответы. Не узнаю от вас – просто начну разматывать цепочку дальше.       - С чего это у тебя внезапно любопытство прорезалось? – Сириус закурил и откинулся на спинку стула.       - Ты узнаешь этого человека? – Указал на Нотта Френк.       - Узнаю.       - Тебе не кажется, что на этот раз твой крестник зашёл слишком далеко?       Сириус и Фригг переглянулись и оба, не сговариваясь, пожали плечами.       - А что он сделал?       - Что он сделал? – Фыркнул Френк, а затем, уже более задумчиво, повторил: - что он сделал? Именно это я и пытаюсь понять.       - Почему бы тебе не спросить у него самого? – Внезапно спросил Нотт и хрипло засмеялся, его не прерывали, - он тебе всё расскажет и даже покажет.       - Удивительно здравая мысль для пожирательской мрази, - Сириус затянулся и выпустил дым через нос.       - Блэк! – Лонгботтом хлопнул ладонью по столу и придавил Сириуса взглядом, - Нотт сознался в убийстве, но я, Мордред его раздери, не верю, что всё так просто.       Сириус вновь медленно затянулся, стряхнул пепел и затушил сигарету прямо о стол. Фригг хмыкнула. Повадки бывшего начальства она знала достаточно хорошо и понимала, что Френк темнит, а Сириус упирается.       - Говори прямо.       - Прямо, так прямо. – Зло проговорил Френк, - я считаю, что Нотт совершил убийство под принуждением.       Лицо Сириуса потемнело от гнева, а сам он точно закаменел. Фригг настороженно моргнула, положила руку ему на плечо и стрельнула в Лонгботтома взглядом. В допросной повисла гнетущая тишина.       - Очень хорошо выбирай то, что будешь говорить дальше, Лонгботтом, - чеканя каждое слово произнёс Блэк.       - Это угроза?       - Да, Лонгботтом.       - Зарываешься… - Набычившись, процедил Френк.       Быстрый росчерк палочки, и хихикающий Нотт заснул прямо на стуле. Он начал заваливаться в сторону, но Фригг подхватила его и сноровисто прислонила к стене. Блэк медленно, точно сдерживая порыв, поднялся, упёр кулаки в стол и навис над Лонгботтомом.       - Тронь мою семью и я клянусь, Френк, я потрачу все свои деньги, но выпихну твою прогнившую задницу с того тёплого местечка, которое ты называешь работой. Выпихну и засажу в самый дальний, убогий и грязный угол, который смогу найти в этой стране. А теперь… - Сириус сел на место и достал из пачки новую сигарету, - продолжай, я очень внимательно тебя слушаю.       - Кажется, мы друг друга неправильно поняли.       - О, я прекрасно тебя понял. Кому-то, может министру, может его заместителю, а может и тебе, занесли денег, и очередной пожиратель, - Сириус ткнул пальцем в Нотта, - из преступника внезапно стал жертвой. Мы с тобой оба прекрасно знаем, как это происходит. Десять лет назад тебя это бесило не меньше, чем меня, но теперь, похоже, всё изменилось.       - Сейчас другое время.       - Время сейчас точно такое же.       - Я уверен, что тебе очень хотелось бы в это верить, Блэк, - процедил Френк, поигрывая желваками скул, - тогда была война и ты чувствовал себя, как рыба в воде, но она закончилась, а ты этого принять так и не смог. Именно поэтому и ты, и Дамблдор продолжаете играть в солдатиков.       Те крохи спокойствия, что оставались у Сириуса, стремительно исчезали. Лицо его стало похоже на фарфоровую маску. Такое же белое и неподвижное.       - Прекрати оправдывать свои действия и действия Гарри какой-то там выдуманной войной, которая якобы грядёт. Всё изменилось.       - Чёрта с два всё изменилось!       Взревел Сириус и вскочил на ноги, Френк поднялся одновременно с ним. Напряжённые до предела, они стояли неподвижно и сверлили друг друга гневными взглядами. Их бешенство было физически ощутимо, кожу покалывало и поднимались дыбом волосы. Фригг тихо кашлянула.       - Мальчики, не хочу вас отвлекать, но к нам стучатся.       - Слышу, - отрезал Френк и нехотя сел, - войдите!       Дверь открылась и внутрь зашёл смутно знакомый стажёр – безусый парнишка с залитыми лаком волосами. Взгляд его был странно затуманен. Сириус обернулся и инстинктивно подвинулся к Фригг. Что-то, он, наверное, и сам не смог бы объяснить, что именно, насторожило его, а вслед за ним напряглась уже женщина. Именно это их и спасло. Это и то, что Фригг не стала убирать палочку после того, как усыпила Нотта.       Стажёр шагнул к ним, дверь с грохотом ударилась о стену и в допросную вбежали двое. И уж они-то были готовы к бою. От первых проклятий Сириус увернулся, ещё одно отбил росчерком палочки, а после это уже не требовалось: прямо перед его лицом упал сияющий золотом купол щита. Нападающие замерли в напряжённых позах, и только стажёр с безразличным упрямством продолжал долбиться в непроницаемую защиту.       - Не пробьём, надо валить, - проговорил маг постарше.       Сириус присмотрелся и задрожал от ярости и предвкушения. Эти эмоции настолько исказили его лицо, что Бутча, а это был именно он, только умытый, причёсанный и гладко выбритый, ощутимо передёрнуло. Но раздавшийся в коридоре топот, заставил его забыть о Блэке и захлопнуть за собой дверь.       А после произошло то, что заставило Блэка замереть в неверии. Добротная деревянная дверь срослась со стеной, а следом на неё упали созданные прямо из воздуха полосы стали. Тупой недоучка Бутч на такое был не способен. По правде говоря, на такую трансфигурацию не был способен и сам Блэк, не за те жалкие секунды, что были у нападавших в запасе до того, как в дверь начали долбить снаружи.       - Фантазии у тебя нет, - фыркнул сопровождающий его юнец. Тоже, почему-то, смутно знакомый, - эй, стажёр, если они не отдадут нам Нотта, убей себя.       Палочка Сириуса со свистом рассекла воздух и юнец едва не лишился головы. Бутч, который в последнее мгновение вытащил подельника из-под луча заклятья, посмотрел на Блэка с бессильным отчаянием. Не со злостью, не с ненавистью или страхом, а именно с отчаянием. Посмотрел и уже сам поднял вокруг них двоих щит. Стажёр, со всё тем же тупым выражением на лице приставил к своему горлу палочку.       - Не сметь! – Рыкнул Сириус.       Насыщенный алый сгусток оглушателя сшиб стажёра с ног. Парень упал. Упал, но остался в сознании. Империус – коварное, уродливое проклятье, даже потерявшего чувства оно заставит исполнять приказ.       Сириус закричал и выпустил в стажёра второй оглушатель. Мощный, настолько перекачанный силой, что воздух от его движения стонал. Сгусток цвета крови попал в вяло шевелящегося парня, протащил по полу и впечатал в стену.       - Портал доставай! – Заорал на подельника Бутч.       - Нет! – Рявкнул в ответ юнец и вскинул руку, целясь в Фригг.       Это был слишком знакомый жест. Рука, согнутый локоть, слегка вывернутая кверху кисть… Не обязательная форма создания смертельного проклятья, но самая распространённая, «академическая». Именно её использовали все пожиратели из внешнего круга, так их научили. Её же использовал и сам Волдеморт, но не по неопытности, ему просто нравилось, что его жертвы знали, как именно он собирается их убить.       Мысли заметались в голове Сириуса, а сам он словно примерз к месту. Он понял, что не успеет. Ни обезвредить юнца, ни создать преграду. Даже оттолкнуть свою женщину в сторону и то не успеет, ведь первое слово уже сказано, а на кончике указывающей на неё палочки собирается призрачный, зелёный свет.       Один шаг влево. Всё, что нужно. Маленький шажок, после которого палочка оказывается направлена уже на него.       Время замедлилось, почти остановилось, обратилось тягучей, вязкой смолой, в которой мгновение липнет к мгновению. Зелёный свет горит так ярко, что даже золотое сияние щита не в силах заглушить его. Сириус не слышит ничего, только видит, как в немом крике застывают губы его убийцы. А ещё он видит сгусток изумрудной смерти, что уже сорвался в полёт.       Сорвался и ударил в пол.       Время возобновило свой ход. Сириус вдохнул. Дышать почему-то трудно, почти больно, воздух обжигает. Всё вокруг кажется слишком ярким и невыносимо чётким. Сердце бьётся где-то в горле и кровь с каждым его ударом словно сдавливает голову тисками.       Бутч стоит над растянувшимся на полу подельником. Теперь он предельно спокоен и собран, на лице его ни кровинки, но точно не от испуга. Это видно по глазам.       Юнец шевельнулся и попытался подняться, но Бутч наклонился и снова ударил того по лицу. Первый удар был секундой раньше. Сильный, точный, хорошо поставленный, именно такой, какой способен разом вышибить дух и свалить с ног.       Прислонив юнца к стене, словно куль, он достал из кармана его штанов тёмную цепь, обвил её вокруг руки подельника и взялся за неё сам. Последнее, что он сделал перед тем, как исчезнуть в воронке портала – это коротко посмотрел на Сириуса. Так, как никогда не смог бы посмотреть Бутч.       Фригг опустила щит и рванула к стажёру.       - Живой, - облегчённо выдохнула она, помахав над пареньком палочкой - но нужно к медикам. Ломай дверь.       Будто бы услышав её слова, стук снаружи стал сильнее.       - Эй, там! – Сириус подошёл к двери и несколько раз стукнул по ней кулаком, - это Сириус Блэк, сейчас я вас впущу. Нас не надо атаковать. Повторяю: нас не надо атаковать.       - Открывай! Именем закона, приказываю тебе! – заголосил кто-то ломающимся тенором с той стороны. Сириус закатил глаза.       - Френк. Эй, Френк! Урезонь своих недоумков… - Сириус обернулся и уставился на торчащие из-под стола ноги бывшего друга. На них и на медленно расползающуюся лужу крови. – дьявол… ***       Позавчера было легче, чем вчера. Вчера легче, чем сегодня. Гарри был уверен, что сегодня будет много легче, чем завтра.       - Одхиамбо, Френсис, Мария, Мэйли…       Позавчера их был десяток. Сегодня уже сотня. Сколько их будет в следующий раз?       - Абубакар, Ксения, Гжегож…       Каждый час, каждую минуту и секунду в этом огромном мире умирают люди. Мертвецов уже давным-давно больше, чем живых. Не все они попадают в ловушку собственных страстей. Не всем из тех, кто всё-таки попался, должен помочь он. Но даже так их слишком много.       - Ченг, Ичиро, Мухаммад…       Гарри на ходу уткнулся в дерево, слепо пошарил руками по коре и, заторможенно повернувшись, продолжил брести дальше. Цели у него нет, с тропы он давно уже сошёл, но это не важно. Сейчас главное выбросить из головы ошмётки чужих жизней. Отпустить их и похоронить настолько глубоко в памяти, насколько возможно.       Он – Гарри Поттер, не Мария, Ичиро, или Френсис. Они умерли, а он жив. С каждым произнесённым именем воспоминания блекнут. Они не стираются, не исчезают до конца, но их острота уходит. Они становятся пустыми и слабыми картинами прошлого.       Чужие имена и чужие чувства выходят из него отвратительным, густым потоком. Мучительно и тяжело. Но с каждой минутой ему легче. Раньше ему это давалось куда тяжелее, отголоски прошедших жизней мучали его днями, а порой и неделями перед тем, как окончательно затихнуть. Теперь же хватает пары часов.       Гарри заполз под куст боярышника и повалился на спину. Его мутило. Даже такое невероятно крепкое тело, как у него, пасовало перед усталостью разума.       Закрыв глаза, он попытался представить каково это – спать. Отбросить в сторону проблемы, забыться и погрузиться в грёзы. Гарри расслабил тело, медузой растёкся по тёплой земле и выровнял дыхание. Впрочем, в этот раз, как и во все предыдущие, у него ничего не получилось.       - Мелинда, Джонхён, Ярослав, - выдохнул Гарри и взлохматил волосы у себя на голове.       Следовало признать, что бегать от проблем у него всегда выходило из рук вон плохо. Отвратительно выходило, если уж быть до конца честным. Настолько, что когда проблемы кончались, он сам нёсся их искать. Однако, главным их источником неизменно оставался дед.       Яма всегда двигался к своей цели, точно ледник, и даже если ты видел каждый его шаг, затормозить его всё равно было невозможно. Сейчас он накрепко привязывал Гарри к Гермионе. Стягивал их общими воспоминаниями, трудностями и переживаниями. Общей радостью и общей печалью.       И убить в себе эту связь было настолько невыносимо больно, настолько противоестественно, что Гарри даже не пытался.       Сейчас Яма играл на сопереживании. Делал всё так, чтобы Гермиона видела Гарри тогда, когда тот слаб и разбит, неспособен даже понять кто он такой. Сегодня она увидела его вблизи, в тот момент, когда он даже не осознавал, где находится. Память услужливо подкинула ему лицо девушки: растерянное, даже немного испуганное. В ней не осталось ни злости, ни обиды и держалась она на чистом упрямстве и нежелании идти на примирение первой.       Гарри прикрыл лицо сгибом локтя и тихо засмеялся.       Яме понадобилась всего пара недель, чтобы наказать его за этот маленький демарш. Как котёнка потыкать моськой в ту смердящую лужицу, что сам Гарри и оставил, походя доказать ему, что Гермиона не вещь и извлечь прибыль, приблизив исполнение своих целей, какими бы они ни были.       Краем глаза Гарри заметил движение и повернул голову. Взгляду его предстала каменная дорожка и конюшня, в воротах которой мелькнула и исчезла густая коричневая шевелюра.       - Два часа ходил кругами, - просипел Гарри и закашлялся, - какой позор.       Ещё немного полежав, он перекатился на живот и выполз из-под куста. Гарри попробовал подняться, но его руки так сильно дрожали, что ему пришлось снова лечь на землю. Солнце пекло уже не так сильно, лежать на тропинке было даже приятно, так что парень просто упёрся лбом в горячие камни и закрыл глаза. В голове его всё ещё шумели чужие голоса, не так громко, как раньше, но достаточно для того, чтобы он не заметил приход Гермионы.       Только когда девушка подошла вплотную, Гарри услышал её шаги. На ней были надеты крепкие ботинки, выгоревшие на солнце штаны и старая рубашка. На её загорелой коже сверкали крохотные бусинки пота. В этот момент она казалась удивительно простой и какой-то родной.       - Я…       Глядя на подругу, парень поднял голову, но та не дала ему договорить, присела рядом и поднесла к его губам флягу. Гарри пил осторожными, мелкими глотками. Вода пахла деревом и сеном, в ней плавали мелкие, скрипящие на зубах песчинки, но всё равно она была слаще и вкуснее всего, что он пил в своей жизни.       - Спасибо.       Всё также молча, Гермиона повернулась к нему в пол-оборота и села на землю. Гарри больше не пытался заговорить, тишина была правильной. Уютной.       Пятью минутами спустя она повернулась к Гарри и стала рассматривать его с каким-то прохладным, отстранённым интересом. Затем протянула руку и вытянула из волос Гарри сухую веточку. Вынула, повертела перед глазами и зашвырнула в кусты.       - Ты знал, что Кудос сам умеет за собой убирать?       - Говнюк, - пробухтел Поттер, упираясь лбом в камни дорожки.       - Не выражайся.       Пальцы Гермионы вновь скользнули в его волосы, выбирая из непослушных вихров веточки и листву. Гарри против собственной воли улыбнулся.