Чужая память

«Он жив. Один из самых неоднозначных героев Второй Магической Войны — Северус Снейп — пришел в себя спустя более чем двадцать лет пребывания в коме! Судя по небольшому интервью, что мистер Поттер дал эксклюзивно для Ежедневного Пророка, бывший профессор и директор школы Хогвартс был спасен небольшой группой людей, пожелавшей остаться неизвестными. ― Профессор Снейп был умным человеком, ― признает мистер Поттер, ― он заранее предугадал возможное развитие событий и на всякий случай держал во рту ампулу с напитком живой смерти…». Заправив непослушную прядь волос за ухо, Гермиона Грейнджер читала уже пятую статью, посвященную внезапному воскрешению Северуса Снейпа, и никак не могла понять, что все это значит. Ее утро началось как обычно. Рон, всегда встающий на час раньше, по традиции приготовил завтрак и разбудил жену привычным мягким поцелуем в кончик носа. Дождавшись, пока она приведет себя в порядок, он не торопясь налил им кофе и между прочим поинтересовался, как давно Гермиона говорила с Гарри. Получив в ответ ожидаемое «лет сто назад», он кивнул и, уходя на работу, протянул ей утреннюю газету. ― Прочти вот это, ― сказал Рон, на ходу зашнуровывая обычный маггловский кроссовок, ―, а вечером обсудим, насколько это серьезно и что с этим делать. Только не предпринимай ничего без меня, ладно? ― Ладно… ― растерянно согласилась Гермиона и, закрыв за мужем дверь, вернулась к недопитому кофе. Ее рабочий день начинался на пару часов позже, чем у Рона, и потому Гермиона могла себе позволить уделить немного утреннего времени чтению газеты. Та самая первая статья с сенсационным интервью заставила Гермиону пожалеть о своем поспешном обещании не вмешиваться и ничего не предпринимать без мужа. Написав коллеге, что опоздает, она вышла из квартиры и, купив еще несколько газет, трансгрессировала на «Площадь Гриммо 12». По мнению Гермионы, Джинни, последнее время предпочитающая работать из дома, уж точно должна была знать, что творится с ее мужем. Но Джинни не знала. Разбуженная ранним визитом подруги, она забавно зажмурилась от света осеннего солнца и сонно улыбнулась вместо приветствия, пропуская Гермиону в дом. ― Погоди, ― поморщилась Джинни, совершенно не понимая, зачем Гермиона машет у нее перед носом газетами. ― Десять минут и одна чашка кофе. Иначе я ничего не пойму. Гермиона согласно кивнула и молча прошла на кухню, рассудив, что может изучить купленные газеты, пока Джинни приводит себя в порядок. ― Так что за спешка? Если я правильно поняла — тебя невероятно взволновало чье-то выздоровление, описанное в «Пророке», так? ― зевая, спросила Джинни, появляясь в дверях спустя некоторое время. Теперь вместо пижамы на ней был уютный домашний костюм. ― Снейп, Джинни, ― нетерпеливо сказала Гермиона, откладывая газету. ― Гарри вчера дал пресс-конференцию о том, что Снейп вышел из комы, и либо у меня случился приступ амнезии, либо тут что-то не чисто. Я как сейчас помню, что Снейп умер и что хоронили мы именно его. Я сама лично помогала Помфри привести тело в приемлемый вид и уж наверняка бы заметила подделку. Все, что написано в статье — откровенный бред, ― нервно фыркнула Гермиона и, наколдовав резинку, судорожно собрала мешающие волосы в высокий хвост. ― Ты ничего странного в последнее время не замечала? ― У меня сейчас каждый день можно отнести к понятию «странное», ― ехидно отозвалась Джинни и, морща лоб, припомнила вчерашний вечер с мужем. ― Но раз ты говоришь, что пресс-конференция была вчера, то теперь мне ясно, по какому поводу Гарри так налакался бренди, что смог дойти до дома только при помощи домового эльфа. Хорошо, что хотя бы его позвал, а не попытался трансгрессировать самостоятельно. Джинни поморщилась, вспомнив, как очередной раз испытала разочарование в Гарри Поттере и как помогала эльфу разместить ворчащего мужа в гостевой комнате. ― Отрезвляющее зелье как раз закончилось, и Гарри был отнюдь не в самом добром расположении духа, ― начала она нехотя. Делиться деталями не слишком счастливой семейной жизни ей было неприятно. ― Помимо обычного бреда, извинений и обещаний больше не пить никогда в жизни, он то и дело говорил про какой-то провальный эксперимент. Про то, что воспоминаний оказалось мало и все пошло не так из-за секретарши. Что бы это могло значить, как думаешь? ― Слишком мало информации, чтобы что-то думать, ― произнесла Гермиона с досадой и даже не обратила внимания, что Джинни заботливо поставила рядом с ней чашку с кофе. ― И давно он начал пить? Почему ты не говорила? ― обеспокоенно спросила она. Джинни тяжело вздохнула. Прикрыв глаза, она спрятала лицо в ладонях, моргнула несколько раз, прогоняя непрошенные слезы и призвала к себе небольшой блокнот. ― Вот. ― Она протянула блокнот Гермионе. ― Набросок статьи, которую, наверное, публиковать уже не имеет смысла. Я, наверное, слишком большая дура, что держала это в себе и не поделилась хотя бы с тобой, но… Знаешь, рассказывать о плохом Гарри, когда все привыкли к Гарри-герою, не так уж и просто. Даже мама — и то периодически дает понять, что если с мужем беда, то это жена что-то недосмотрела. У хорошей жены и муж в полном порядке. Гермиона негодующе фыркнула. Взяв блокнот, она поспешно принялась читать, и с каждым перевернутым листком ее лицо становилось все бледнее, а губы сжимались в тонкую суровую нить. Джинни, наблюдая за ней, чувствовала невероятное облегчение. Ей казалось, что внутри обрушилась плотина и все эмоции, что годами копились в сердце, в одночасье вылились. ― Я, правда, не могу сказать точно, сколько раз он стирал мне память, ― спокойно подводила к концу Джинни свой рассказ о трудном быте, ссорах, недельных отсутствиях и пьянстве мужа, ― в статье я немного утрирую. Хотя, кто знает, может быть, я и права? ― она горько усмехнулась. ― Собственно, после этого случая я стараюсь обращать внимание на все, что он делает и говорит, но, как назло, то ли я такая невезучая, то ли он стал аккуратнее. В ежедневнике я насчитала как минимум три случая обливейта. Как минимум три раза у меня был веский повод собрать вещи и уйти, и столько же раз он изменял мне память. ― И ты еще здесь? ― оторопело прошептала Гермиона, забыв уже про время и то, что ей давно пора быть на работе. ― Не ушла? Не заявила на него? ― Он главный аврор, вообще-то, ― усмехнулась Джинни. ― Кому я заявлю? Даже эта статья, как выяснилось, лишь пустая трата времени. Даже если ее и опубликуют, Гарри же все равно сможет вывернуть все наизнанку, ― горько сказала она. ― Кроме того, после пресс-конференции это будет выглядеть как попытка привлечь к себе внимание. Не думаю, что кто-то поверит. Гарри Поттер всегда и для всех безупречен, и только лишь я знаю его настоящего. Ну, и Рон немного. А уйти, как понимаешь, я уже трижды пыталась. ― Рон? ― удивилась Гермиона, совершенно не помня, чтобы муж рассказывал ей что-то подобное. ― Он тоже не любит выносить проблемы из места их обитания, ― криво усмехнулась Джинни, давая понять, что именно она просила брата не говорить никому о том, что он знает. ― Он помогал мне периодически. Говорил с Гарри, и после этих бесед все становилось лучше. Пусть и ненадолго. И потом, возвращаясь к теме подозрительного поведения. Гарри часами сидит в своем кабинете и запирает дверь даже от меня. ― Сейчас кабинет открыт, госпожа, ― внезапно сказал Барри, заставив Джинни и Гермиону вздрогнуть от неожиданности. ― Извините, что напугал, но Барри всегда рядом, госпожа, и слышал ваш разговор. Господин не закрыл его после утреннего визита. ― Вот и посмотрим, что он там скрывает, ― решительно сказала Гермиона, вставая из-за стола, и удивленно посмотрела на задумавшуюся о чем-то подругу. ― Джин? ― Барри, а если ты всегда рядом, то, может быть, ты знаешь, чем занимается Гарри в своем кабинете и что он скрывает? ― медленно произнесла Джинни, глядя на эльфа. Водя пальцем по краю почти опустевшей чашки, она очень надеялась, что домовик сможет облегчить их расследование, и досадовала на то, что не подумала расспросить его раньше. ― Барри знает, мэм, ― печально ответил эльф. Его уши, до этого момента стоящие торчком, поникли. ― Но Барри связан клятвой, что не расскажет. Гарри Поттер запретил, мэм. ― И это лишний раз доказывает, что дело не чисто, ― резюмировала Гермиона. Кабинет, куда Джинни и Гермиона вошли с некоторой опаской и палочками на изготовку, и впрямь не был защищен. Судя по всему, Гарри действительно забыл наложить запирающие заклинания после утреннего визита в кабинет за антипохмельным зельем. Хаос, царивший в некогда опрятной комнате, ввел Гермиону в ступор. За долгие годы Гермиона привыкла видеть друга собранным и серьезным человеком, а теперь, переступая через валяющиеся на полу свитки и небольшие стеклянные пузырьки, она подумала, что находится в комнате бунтующего подростка. ― С чего начнем? ― спросила Джинни, взмахом палочки заставляя исчезнуть с книжной полки засохшую банановую шкурку. Растерявшись, Гермиона только пожала плечами, не зная, начать ли собирать валяющиеся везде бумаги или сперва изучить содержимое стола и массивных шкафов. Хруст, донесшийся откуда-то снизу, переключил ее внимание и заставил посмотреть под ноги. На темном полу лежал один из пустых пузырьков. ― Смотри-ка, ― сказала Гермиона Джинни, отходя от осколков. ― Репаро. Бутылочка мигом стала целой, и, подхватив ее, Гермиона прочитала надпись на маленькой этикетке. ― Мери Мадональд, 1976 год — лето, экзамены. ― Не знаю такую, ― пожала плечами Джинни. Присев на корточки, она подняла с пола несколько листков и бегло прочитала написанный на них текст. ― А это черновики пресс-релиза, я полагаю. Вот только… ― она замолчала, сравнивая написанное на листках. ― Тут разные истории! Гермиона, заинтересованная удивлением подруги, тоже взяла себе несколько и закусила губу от нехорошего предчувствия. Хорошо знакомым почерком Гарри Поттера на каждом из листков забракованных релизов красовалась совершенно разная информация о возвращении Снейпа к жизни. Где-то Поттер описывал вызволение бывшего профессора из плена, где-то находил его в маггловской лечебнице и даже спасал из-под колес автомобиля. ― Бред какой-то, ― прошептала Гермиона, опускаясь в кресло, ― выходит, он все это выдумал, но зачем? Отбросив забракованные истории в сторону, она принялась осматривать все документы, что были большой грудой свалены на столе, и, найдя список неизлечимых больных психиатрического отделения Святого Мунго, нахмурилась еще больше. Среди почти всех вычеркнутых фамилий в круг красными чернилами было обведено имя Гилдероя Локхарда. ― Зацепка? ― скорее констатировала, чем спросила Джинни, глядя подруге через плечо. ― Впрочем, я тоже кое-что нашла. Вернее, не нашла. Кивнув в сторону шкафа, она вынула стоящий там специальный держатель с ячейками для флаконов с воспоминаниями. ― Воспоминаний Снейпа нет, ― спокойно сказала Джинни. ― Гарри дорожил ими больше всего на свете. Даже никогда не выносил из этого кабинета. И я ни за что не поверю, что он вот так просто решил с ними расстаться.

***

― Так значит, старина Снейп ожил? ― улыбнулся Джордж Уизли и помахал входящему в магазин брату свежей газетой. ― Читал уже? ― Читал, ― эхом отозвался Рон, на ходу стягивая с себя мантию. Повесив ее на вешалку, он надел на себя фирменный малиновый рабочий халат с эмблемой «Всевозможных волшебных вредилок» и привычным маршрутом отправился в сторону кофейного автомата, расположенного в отгороженном от общего зала помещении. ― А почему ты мне не рассказал? Нет, я, конечно, все понимаю, но хранить такую тайну больше двадцати лет, Ронни, ты меня просто поразил! ― сказал Джордж, всплеснув руками. Настроение у него в этот день было хорошее настолько, что позволяло подтрунивать над младшим братом без всякого зазрения совести. ― Нет, правда, ― сказал он, преградив путь Рона к вожделенному кофе, ― кроме шуток, как вы это провернули? Кома эта, фиктивные похороны. Снимаю шляпу, как говорится. ― Без понятия, ― ответил Рон без тени улыбки. Встав напротив Джорджа и свесив руки по швам, он молча пожал плечами и качнул головой. ― Я не принимал в этом участия ни тогда, ни теперь, и, помня один из наших разговоров с Гарри, мне очень не по себе от этого внезапного пробуждения Снейпа, ― произнес он, нарисовав в воздухе кавычки. Улыбка медленно сползла с лица Джорджа, вмиг превратив его из подростка в зрелого, серьезного мужчину. ― И как тогда это может быть возможно? ― тихо поинтересовался он. ― Он говорил тебе, что можно воскресить мертвого? ― Не то чтобы говорил, ― ответил Рон, понимая, о чем, а, вернее, о ком подумал его брат, ― он искал способы сохранить память Снейпа. Ту, что Гарри получил в Визжащей хижине. По словам Джинни, он на этих воспоминаниях чуть ли не помешался в последнее время, и я думал, что он просто переживает их скорую утрату. Обойдя задумавшегося Джорджа, Рон все же налил себе кофе и, отхлебнув его, почувствовал удовольствие от легкого привкуса добавленного туда бананового сиропа. Улыбнувшись про себя, он заметил грустное выражение лица Джорджа и легко коснулся его плеча свободной рукой. ― О чем бы ты ни думал, я рекомендую тебе прекратить, ― тихо сказал Рон. ― Мне тоже тяжело без него. Даже спустя столько лет. Но я не представляю, каким нужно быть чудовищем, чтобы пытаться вернуть человека с того света. Как бы ни хотелось. Вспомни сказку про воскрешающий камень. ― Ты удивишься, но я думал о том же самом, ― мягко ответил Джордж. ― Я бы не стал так поступать с Фредом, да и памяти его у меня нет. Только о нем, а это ведь совсем не то, верно? ― хмыкнул он, представив, как вместо хорошо знакомого ему Фреда он получает в лучшем случае качественную подделку. ― Душу-то все равно не вернешь. Да и вряд ли Гарри мог сделать такое, ― решил он сменить тему. ― Если это вообще возможно, в чем я очень сильно сомневаюсь. ― Но побеседовать с ним стоит, ― согласно кивнул Рон, ― и потому я сбегу с работы на пару часов пораньше. Улыбнувшись самой милой из всех возможных улыбок, он поспешил уйти в главный зал и открыть магазин первым посетителям. А Джордж, постояв еще немного в одиночестве, взглянул на себя в зеркало и, мотнув головой, со вздохом принялся разбирать коробки с утренней доставкой. От хорошего настроения не осталось и следа, но и привычной тупой боли в сердце от потери брата, что сопровождала его каждый день, он уже не чувствовал.