Тьма ваших душ

— Она одолела их! Йеон взирал на Харону с глубочайшим презрением. Самка расхаживала перед Лосоманом и гневно подёргивала крыльями, что выдавало её волнение и озабоченность. — Без труда! Без ран и повреждений! Так, словно бы ей кто-то помог! — она остановилась и уставилась на золотого. — Это наказание для нас! — Она — всего лишь охваченная безумием самка, — отрезал Лосоман. Глаза зелёной вспыхнули: — Она одолела Порождение, Завет, она одолела духов, она смогла убить даже одного из нас! — Ты сейчас явно не скорбишь об этом, - заметил Йеон. — Ты просто боишься — и боишься её. Разве нам, тем, кто назначает суд, пристало кого-либо страшиться? Наших сил хватит, чтобы одолеть её… — и он вопросительно взглянул на Лосомана. — Мы должны встретить её до того, как она доберётся до нас. И уничтожить. — Тогда летите, — махнул лапой золотой. Если Харона взглянула на самца с удивлением, то Йеон — с разочарованием: — А ты? — Я останусь здесь, — последовал его ответ. — Если вы потерпите поражение — я выпущу последнюю нашу кару и прекращу путь Герусет. — И ты останешься последним Судьёй, - оскалился Йеон. — Навсегда, или пока тебя самого не уничтожат. — Возможно, когда-нибудь снова появятся Судьи. А может быть, я перекочую в Ничто, оставив здесь навечно то зло, что сможет одолеть даже меня. А теперь — не теряйте времени. Вас ждёт путь и битва. Так что не подведите меня. Сокрушите Герусет — или умрите. — Да будет так, — кивнул Йеон и материализовал меч в лапе. — Идём, Харона. Пришёл черёд Герусет скорбеть. Он первым вышел на балкон и первым взметнулся ввысь, ведя самку за собой. Харона, проявив в своих лапах два клинка с белыми лезвиями, устремилась за ним решительно, собираясь рассчитаться с Герусет за все устроенные ею безобразия. * * * Две фигуры, отделившиеся от Башни, чёрно-белая самка увидела сразу — и сама полетела навстречу. Они сближались над развалинами старой крепости, давно поросшей деревьями с иглами и густым рыжим мхом. Йеон пропустил Харону вперёд, и та с яростным воплем налетела на подсудимую, выставив задние лапы и меч перед собой. Герусет, уповая на силу своего оружия, скрестила клинки — но в крепости их оружие друг другу не уступало. Развернувшись, они отлетели в стороны и вновь напали друг на друга. Мечи звенели и гремели, рассыпая радужные искры, две самки то взмывали в небеса, то опускались вниз, их оружие снова встречалось и расходилось. Кружась, они отлетели от руин и теперь крутились на открытом месте, но не могли одолеть друг друга. — Откуда ты взяла этот меч? — выкрикнула Харона, отбив очередной удар. — Это оружие Судей, а не твоё! — Да неужели? — рассмеялась Герусет. — Теперь я сам себе судья! Она приняла лезвие на крестовину, развернулась и ударила Харону в живот лапой, отбросив от себя. Йеон тут же пришёл на помощь Судье Скорби — он упал на Герусет сверху и та едва успела отбить удар. Их морды сблизились — теперь самку и самца разделяли лишь скрещенные мечи. — Она может открыть проход… — едва слышно зарычал Харон, удерживая клинки перекрестившимися. — Отруби ей крылья — и мы пленим её. — С большим удовольствием, — последовал ответ, и чёрно-белая напряглась, оттолкнув судью прочь. Тот сделал вид, что был оглушён — и полетел вниз, выправившись лишь у самой земли. Путь к Хароне теперь стал свободен. Взяв меч в обе лапы и отведя его за спину, Герусет полетела к ней, чтобы обрушить меч сверху вниз. Судья поднырнула под неё, развернулась и попыталась ударит в спину, но та парировала удар с лёгкостью. Разворот — она ударила мечом, но теперь Харона смогла отбиться, после чего ринулась вниз. Прижав крылья к бокам, Герусет обрушилась на неё сверху и толкнула её задними в спину. Закувыркавшись в воздухе, Харона не успела сориентироваться и распласталась на земле. Герусет ринулась вниз и на ходу опустила меч… Харона завопила так, что её голос разнёсся по всему Лиманерону. Лосоман впервые проявил беспокойство — вскочив с места, он кинулся на балкон, поднялся на задние и, опираясь передними на перила, устремил свой взгляд вдаль. Но он не мог видеть, как Харона, лишённая всех шерсти крыльев, заливая землю кровью, ползёт прочь от Герусет, которая стоит перед ней и опирается на свой меч. — Вот и всё, Харона, — заметил Йеон, опустившись рядом и взирая на израненную самку. — Мы — не Тёмные, и не можем использовать их методы. Но мы и не Светлые. Вот так поступили с нами создатели Лиманерона — но теперь это придёт конец! — Он подошёл поближе и приподнял голову Судьи, заглянув ей в глаза. — Это я призвал душу Герусет сюда, не дав ей перекочевать в иные слои, — голос его звучал торжественно и сильно. — И это я отдал ей меч судьи Справедливости, сгинувшего давным-давно. — З-зачем?! — только и смогла выговорить Харона. — Чтобы выбраться отсюда. Мне приелся этот жалкий мирок, мне надоели эти земли, — он расправил крылья. — Здесь мне надоело. Я судья Закона — и я знаю, что закон можно преступить! Мне не нравится этот мир, мне не по нраву то, что такие, как Лосоман, обрекли нас на вечную войну. Или гибель, что вернее. Даже сейчас… — его взгляд переместился на Башню, — он и не думает прийти нам на помощь. Ему интереснее спасти свою шкуру — вот он и раздумывает над тем, выпустить ли сейчас свою последнюю надежду или дождаться нашей гибели. — Ты… предатель… — Предатель, — согласился судья. — Но разве тебе не хочется покинуть этот пустой и безжизненный мир, исчезнуть из него раз и навсегда? Вдвоём мы сможем открыть проход! — Куда? — В Нашар, — Йеон оглянулся на Герусет, терпеливо дожидавшуюся окончания их разговора. — Мне наплевать, кто победит там — Свет, Тьма, Инанна, Герусет… Я хочу просто пожить спокойной жизнью, а не гнить здесь в ожидании очередного сражения! А чего хочешь ты? — Пронзить твоё тело своим мечом… — ответила Харона. Она видела, как Герусет шагнула вперёд. Но не сразу поверила в происходящее, когда острый меч вонзился в спину Йеона, выйдя у него из груди. Дракон пошатнулся, уставившись на окровавленный наконечник, торчащий у него из груди. — Ты совершил ошибку… — раздался её голос прямо у уха дракона. — Передал мне силу судьи — и желаешь, чтобы я проводил тебя на прогулку в Нашар? Нет. Я обойдусь и без тебя, Йеон, судья Закона. Меч вышел из тела Йеона, и его место заняла лапа Герусет. Просунув её в дыру, самка разрезала когтями внутренности врага, добралась до его груди и выдернула сердце судьи. Пинком отправив тело на землю, она развернулась к Хароне и посмотрела на неё спокойным взглядом. — Души мне больше не нужны — а вот поесть не помешало бы, — с издёвкой произнесла чёрно-белая. Харону передёрнуло от отвращения. Вопреки словам Герусет, тело Йеона под её лапами заискрилось и исчезло, зато меч самки засиял от полученной энергии. Сверкнувший глаз чёрно-белый переместился на самку… И внезапно та рассмеялась невесёлым громким смехом: — Поздравляю тебя, Герусет! — воскликнула она. — Ты совершила огромную ошибку, так рано избавившись от союзника. Пока Лосоман остался в этом мире — ты из него не выберешься! А в одиночку тебе его не одолеть даже с этой зубочисткой. Герусет взглянула на клинок. — Никогда не видел смысла в том, чтобы чистить зубы. Что до твоих слов… Посмотрим, насколько он силён. Она уверенно двинулась к Башне, затем перешла на четыре лапы, развоплотив меч, расправила крылья — и взмыла в воздух. * * * Харона потеряла сознание в тот момент, когда Лосоман наконец-то догадался о происходящем и ринулся внутрь башни. Прибежав в главную комнату, он одним телекинетическим пинком отправил прочь своё лежбище и рванул крышку люка, открыв глубокую шахту. Сложив крылья, Лосоман прыгнул в неё — его когти заскрежетали по камню, освещая тьму яркими искрами, пока дракон скользил вниз, лишь иногда раскрывая крылья и упираясь ими в противоположные стенки, чтобы затормозить своё падение. Один раз его задние соскользнули — и Лосоман перепрыгнул на другую стену, продолжая спуск. Вдруг его задние ощутили пустоту. Он отпустил камень и мягко приземлился на каменный пол, по которому тут же разбежались золотые полосы. Мелькнув по полу, они взметнулись по стенам, перешли на потолок и соединились в центре него, залив весь зал раздражающе-жёлтым светом, в котором стали видны ждущие своего часа древние фигуры. — Никогда ещё враг не подбирался так близко! — издал Лосоман почти торжественный возглас и развёл в стороны все крылья. — Идите — и уничтожьте того, кто осмелился дерзить решению суда! Он ещё не закончил, как всё подземелье наполнилось грохотом и скрежетом. Лосоман с удовлетворением наблюдал за тем, как высокие и очень мало похожие на драконов силуэты поднимают каменные лапы, стряхивают многовековую пыль, открывают треугольные глаза. Твёрдой поступью с десяток фигур двинулись к выходу, проходя мимо Лосомана и заставляя пол дрожать, а сердце дракона — трепетать от восторга. Даже если он останется последним на этой земле, зрелище, увиденное им, стоило того. * * * Харона наконец нашла в себе силы подняться. Обрубки жгло, словно пламенем, лапы не повиновались хозяйке, но кое-как судья Скорби двинулась по направлению к Башне. Хвост её оставлял на земле глубокую борозду, потому что даже поднять его она была не в силах. Хрипло дыша, израненная самка так зациклилась на том, чтобы двигать лапами, что не сразу приметила перемены в окружающем её пейзаже. Солнце заволокла тёмная дымка. Лес дрожал, словно под воздействием жесточайшей бури, хотя лишь лёгкий ветерок касался его деревьев. Воды моря пенились и бунтовали, сталкиваясь, будто в сражении, разбрасывая жуткие брызги. Герусет обращала на Лиманерон ещё меньше внимания, чем раненный судья, но и лететь к Башне не торопилась. Попавшая на пути деревня была как раз кстати — Герусет решила, что лезть сломя голову в логово Лосомана ей не стоит, а лучше сначала обдумать, как подобраться туда. Оглянувшись на оставленную самку, чёрно-белая опустилась на крышу одного из домов и забралась в дыру, через которую с лёгкостью пролезли бы и три дракона. Харона, оставленная на погибель, пока не сыграла своей роли — по правде говоря, Герусет сомневалась в том, что Лосоман кинется ей на помощь, но у неё были и другие мысли насчёт этой самки. Отсутствие помощи только на лапу. Вдруг она насторожилась. За своей спиной Герусет услышала чей-то осторожный шаг, а потому крепко стиснула рукоять меча и стала дожидаться возможного противника. Если это был кто-то из драконов, уже встречаемых ею до битвы с Заветом, то справиться с ним не составит труда. Насчёт судьи она сомневалась, а кроме него не существовало в Лиманероне достойных противников для Герусет. Когда шаги зазвучали совсем близко, она выдохнула и обернулась, приготовив меч — но лезвие замерло, а сама Герусет удивлённо воззрилась на стоявшую за ней фигуру. Это был самец. Стоявший на четырёх лапах чёрный чешуйчатый дракон с двумя короткими рогами, чьи кончики сверкали кровью, а перепончатые крылья украшали множество красных прожилок, собирающиеся от их кончиков к телу и к голове. Тёмно-красные когти дракона слегка светились в полумраке. — На судью ты не похож, — заметила Герусет. — Кто ты? Драконья пасть не раскрылась даже — но звук его голоса ударил Герусет. — Тяжело было пройти сюда и ещё тяжелее удерживать эту форму. Ты и сам догадался, кто перед тобой. — Возможно, что и догадался… — оскалилась Герусет. — Но тогда у меня возникает вопрос — что тебе нужно? Дракон смотрел на Герусет мрачным взглядом. — Твоё возвращение сейчас необходимо. Инанна отошла от Тьмы — и её путь может быть скоро завершён, если она не вернётся на своё место. Ты примешь мой союз и займёшь её место, если этого не случится. — Я уже заключила один союз, — ответила Герусет. — И твоя помощь мне не нужна. Дракон продолжал совершенно беспристрастно. — Не думай о себе слишком многое, Герусет. Ты слишком слаб и беспомощен. Я помогу тебе взамен на твою помощь. — А если Инанна всё-таки согласится на твои условия? — Тогда надобность в тебе отпадёт. Чёрно-белая едва не расхохоталась. — Вот как… Спасибо за честность! Значит, мне нужно заключить с тобой союз, при котором я буду тебе всем обязана, в том числе и своей жизнью? Лестное предложение! Я легко обойдусь и без твоей «помощи». Ей показалось, что чёрный дракон разочарованно присвистнул. — Глупец, — раздался вновь его голос, и в тот же момент лапа, сверкнув когтями в темноте, едва не ударила Герусет по морде. Та выставила меч — и лапа противника отлетела прочь, ещё на лету обращаясь в дымку. Герусет больше не стала медлить — присев, она вонзила меч снизу вверх под живот дракона, провернула лезвие и выдернула его. На миг морду чёрно-красного исказило выражение — нет, не боли, а жуткой ярости. Через миг меч Герусет отделил его голову от тела, которое мгновенно обратилось в дым, заволокший всё вокруг. Кашляя и жмурясь от рези в глазах, Герусет поспешила покинуть крышу и вылетела наружу. Теперь даже гадкий воздух Лиманерона показался ей свежайшим. Вдохнув и тыльной стороной ладони смахнув слёзы, самка огляделась по сторонам. * * * Харона доковыляла до деревни и развалилась при входе в неё. Новые крылья она так и не отрастила — похоже, судья ничуть не сильнее обычных драконов. Взвесив все варианты, Герусет убрала меч и слетела к ней, опустившись на землю перед носом самки — так, что рог скользнул по её бедру. — Как я вижу, Лосоман не пришёл тебе на помощь… — услышала Харона голос своей противницы. — Где же тут справедливость? — Оставь меня! — выпалила самка, приподнимаясь на локтях. — Или убей уже наконец! Я не собираюсь терпеть твой голос больше! Герусет устало вздохнула. — Скажи мне — где же твои друзья? Один предал вас, второй не очень-то торопится прийти на помощь. Я предлагаю тебе перемирие — помоги мне одолеть Лосомана, и мы покинем этот мир вместе. Мне нет дела до судей или Лиманерона — я хочу лишь одного. Вернуться в Нашар. — Я видела, как ты обращаешься с союзниками… — простонала Харона, тяжело поднимаясь на все четыре. — Йеона ты убила в спину… - Чтобы уберечь себя от удара, — спокойно ответила чёрно-белая. — Я знал, что Йеон предаст меня, едва я избавлюсь от вас и открою ему проход. Откуда у него мог взяться меч Судьи Справедливости? Почему он сразу не вручил его мне, раз уверял, что разглядел мои силы? — И зачем тебе нужна я… — Затем, что Лосоман представляет собой гораздо большую опасность, чем вы все, — Герусет посмотрела на свои когти. — Мне не нужна помощь Света или Тьмы, всё, что мне нужно — это меч, который прикроет мне спину в этой битве. — Ты лишила меня крыльев… — самка поморщилась. — Но не убил же, — спокойно произнесла чёрно-белая. — Возможно, в Нашаре я мог бы тебя исцелить. — Какое благородство! — прошипела Харона. — Оно здесь не причём, — Герусет оглянулась на башню. — Лиманерону предсказана гибель со смертью Лосомана. А мне — процветание с его уничтожением. — Я думала, что ты достаточно сильна, чтобы справиться с ним в одиночку. Она заглянула прямо в глаза Герусет и остолбенела. Живой полыхал яростным пламенем, омертвевший веял смертельным холодом. — Именно так, — размеренно проговорила самка. — Я готов к битве с Лосоманом. И не только с ним. Тьма не властна надо мной, Свет — угас, для навов я стану погибелью, как и для любого, кто вздумает встать на моём пути. Решай же — ты со мной? Харона молчала, но не слишком долго. А когда заговорила, голос её изменился до неузнаваемости — он громом разносился над Лиманероном. — Запомни мои слова, Герусет — твой путь только начался. Отринь глупую месть врагам прошлого, ибо тебе противостоят новые противники в настоящем и ждут великие испытания в будущем. Но чтобы победить великую мощь, одной только силы недостаточно. Трое создадут союз — Мудрость, которая никогда не обернётся безумием, непреклонная Воля, которую не сможет поглотить Тьма и не выжжет Свет, и Сила, что превозмогла слабость смертного тела. Она внезапно поднялась, и в лапе её сверкнул кинжал. Герусет отскочила прочь — но Харона не нападала на неё, а вонзила клинок себе в сердце и рухнула к лапам Герусет. Тело её стало стремительно усыхать, чешуя осыпалась, плоть сошла с костей — и через мгновение иссохший скелет скрылся в земле Лиманерона. Герусет несколько секунд взирала на место, где скрылись остатки Хароны, затем развернулась к башне и вновь проявила меч. Сжав его в передних лапах, драконессаа оторвалась от земли, и ветер, поднятый её крыльями, сдул прочь прах Судьи. * * * Незримая буря усиливалась. Волны захлестнули остров, огромные деревья с треском рушились, вырывая корни из земли, тогда как их колючие собратья лишь гремели иглами, оставаясь на земле. Красная пустыня позади Герусет вспучилась, земля ходила ходуном, поглощая руины и развалины. Лишь Башня оставалась нетронутой происходившими вокруг разрушениями — а между ней и Герусет стояли две дюжины воинов. Это были не драконы — огромные каменные тела, крепкие задние лапы, четыре трёхпалых передних конечности, в каждой зажато по мечу. Треугольные глаза на притупленных мордах сверкают безграничной яростью, каменные крылья грохочут и скрежещут. Лосоман стоял на балконе Башни, с презрением взирая на приближающуюся самку. — Стражи! — раздался его голос. — Идите и вершите суд! Герусет остановилась в воздухе. Двенадцать каменных чудищ двинулись к ней, ещё двенадцать остались стоять. Но их приближение ничуть не смутило чёрно-белую. — Лосоман! Я одолел всех твоих слуг, всех твоих судей! Неужели ты задумал испугать меня какими-то големами? Её голос ещё не стих, когда дюжина чудищ внезапно бросилось друг к другу. Камень загремел о камень, намертво соединяясь один с другим, и прямо перед Герусет вырастала громадная фигура. Самка спокойно наблюдала за ней — шестилапый «дракон» встал за считанные минуты, и тогда вторая волна слуг Судей поспешила к нему. Их тела тоже разваливались, доращивая великана, превращаясь в его доспехи и мечи, покрывая тело многочисленными чешуйками, превращаясь в гребень на спине или рога на голове. Герусет продолжала висеть в воздухе, разглядывая трансформации чудовищ. — И это всё?! — воскликнула она, когда каменный великан шагнул ей навстречу. Лосоман ответил спокойно и тихо, но его слова чудесным образом зазвучали прямо в ухо Герусет: — Это — всё. — Да будет так, — решила чёрно-белая. Она наклонилась и полетела к великану. Четыре меча взметнулись к небу Лиманерона и опустились вниз, но Герусет увернулась от каменных клинков и направила меч в челюсти противнику. Один удар — и нижняя полетела к земле, но это не повредило живой скале, чьи лапы едва не прихлопнули самку. Увернувшись от камней, ссыпавшихся с головы великана, Герусет рискнула принять на себя удар одного из клинков. Лезвие её меча перерубило камень без труда, но скала-лезвие обрушилась на Герусет и понесла её к земле. Лишь в последний миг сумев вывернуться из-под него, Герусет вновь поднялась в небо, сопровождаемая столбами пыли. Взмах крыльев — и пыль рассеялась, но зато над самой появились два скрещённых меча, что опускались вниз. Герусет не стала уворачиваться — с яростным воплем она подняла меч над собой и полетела навстречу клинкам. Грохот камня сотряс Лиманерон — разрубив оба меча, Герусет перехватила меч поудобнее и нанесла удар по заново отращенной челюсти, на этот раз углубившись в камень настолько, что снесла и часть головы. Но снова такая рана не повредила чудовищу, зато освобождённый от меча кулак врезался в Герусет, ломая кости крыла и бок. Самку смахнуло с неба — перекувырнувшись через голову, она внезапно ударилась о землю и замерла, чувствуя, как сломанные рёбра выпирают из груди. Гигантская стопа поднялась над ней — но меч всё ещё был сжат в лапе Герусет, и та выставила его перед собой. Лезвие налилось кровью — и прежде, чем каменный дракон опустил лапу, из меча вырвался поток энергии, разрубивший великана напополам. Он отступил на шаг назад — и стал разваливаться. Камень падал вокруг самки, чьи раны заживали с удивительной быстротой, пока бледнело лезвие меча. — Слабость смертного тела… — вполголоса повторила Герусет и проворно вскочила на задние, как будто не её сейчас сломали многотонные булыжники. Мёртвый глаз самки закрылся, живой уставился на Башню. — А смертен ли ты, Лосоман? Башня дрожала. Герусет выпрямилась, отставив в сторону меч и наблюдая за тем, как рушится подножье, как обваливается древняя цитадель Судей. Но из-за этого зрелища она не увидела золотую звузду, что слетела с Башни за миг до окончательного обрушения и оказалась рядом с ней. Герусет опомнилась и успела подставить меч под золотой клинок Лосомана — на этот раз лишь искры брызнули во все стороны, но оба меча остались целы, и разошлись в стороны. — Этот меч не принадлежит тебе, — произнёс Лосоман, отступая от противницы. Он не шагал, а летел в паре дюймов над землёй, держа оружие перед собой. — И я верну его обратно. — Что нашёл — то обрёл! — выпалила самка и контратаковала врага. Взмыв над всё ещё грохочущими руинами Башни, драконы соединили клинки в яростном противостоянии, от которого содрогнулись небеса. Герусет отступилась от рьяно размахивающего крыльями противника и внезапно ощутила, как воздух вокруг неё наполнился угрозой. Она взглянула вниз — в небеса волей Ломосана поднимался булыжник, едва ли меньше, чем голова каменного великана. Без всяких видимых усилий чешуйчатый швырнул его в Герусет, и только благодаря немалой удаче самке удалось увернуться. Но другой обломок Башни отправился следом за первым. Герусет вспылила. Направив меч остриём вниз, она подождала приближения камня и ударила. Лосоман, не ожидавший такого поступка, не успел увернуться от Герусет, прорубившей дорогу через камень и одним коротким взмахом отхватившей Судье левое нижнее крыло. Вопль Лосомана прозвучал так громко, что огласил весь Лиманерон, но для восьмикрылого эта потеря была не столь опасной. Рана его затянулась прямо на глазах, а в следующий миг клинок едва не пронзил Герусет. Отбив выпад судьи, самка решилась на то, чтобы пролететь под ним, но тут же острые когти впились ей в плечи. Удерживая самку, Лосоман с силой толкнул её вниз, а сам набросился с клинком в лапах. И абсолютно зря, потому что Герусет, невзирая на глубокие царапины, украсившие её спину, вдруг обернулась в крылья и закрутилась, замелькав перед драконом бело-чёрно-красным цилиндром, чтобы вдруг раскрыться и выбросить вперёд энергию из меча. Лосоман выпустил свою — текущая из двух клинков прана встретилась и разорвалась дичайшей вспышкой, залившей всё вокруг. Обожжённую, израненную самку бросило на землю и распластало на ней, в то время как почти невредимый Лосоман опустился за нею и опёрся на меч. Клинок Герусет остался лежать позади него. — Вот и всё, — прозвучал голос судьи. — Я остался здесь один. Он занёс меч над Герусет, но внезапно раздавшийся смех неприятно поразил его. Самка не спеша перевернулась на спину, устремив обжигающий взгляд в глаза Лосомана. — Это верно… — произнесла она слабым голосом. — Здесь ты и останешься. Раз и навсегда! Лосоман не внял этому предупреждению. Его клинок был занесён — и обрушился вниз, пробив грудь Герусет и пригвоздив её к земле. — Так кто здесь останется? — спросил Лосоман, наблюдая за корчами самки. Её пасть открывалась и закрывалась, словно она силилась произнести что-то — и Лосоман, словно последний детёныш, наклонился к ней, желая разобрать последние слова. Мёртвый глаз Герусет внезапно сверкнул бешеной яростью. Её передние лапы взметнулись и сжались на горле врага, вонзив когти глубоко в шею. Лосоман захрипел и схватился за них, пытаясь отвести от глотки, но Герусет лишь сильнее вонзала когти и пальцы, пока не нащупала трахею и не рванула её на себя. С наполовину оторванной головой Лосоман взметнул оставшимися семью крыльями и повалился рядом с Герусет, трепыхаясь и заливая всё вокруг себя кровавым водопадом. Сама же самка, морщась от боли, соединила ладони на лезвии и медленно, сантиметр за сантиметром, вытащила его из своей груди. Ещё не покинувшая тело душа судьи пришлась как раз кстати — захлёбываясь кровью, хлынувшей у неё из пасти, Герусет перевернулась на живот и приняла в себя душу последнего судьи, разрывая её и направляя сначала на рану, а затем и на клинок валявшегося неподалёку меча. Тот дрогнул, раз, другой, засиял мертвенно-бледным светом и заскользил по песку — прямо в лапу Герусет. Она вставала. Медленно, очень медленно, раскрывая крылья и разгибая лапы. Правый глаз пламенел, взирая на сотрясаемый Лиманерон — море вышло из берегов, на месте леса сверкнуло пламя, впереди и позади грохотала земля и лёд, а Башня провалилась в тёмные глубины этого мира. Герусет вставала — снимая с себя кровь, заращивая раны, и меч всё сильнее разгорался в её лапе, покуда на морде проступала яростная ухмылка. — Мудрость. Воля. Сила, — произнесла она, поднимая меч, кончик которого уже сиял нестерпимой белизной. — Не сгустится Тьма и не засияет Свет, пока меч в лапах у Герусет! Она с воплем резанула воздух — нет, не воздух, пространство, прорывая слой за слоем и открывая себе путь. Сила судьи наполнила её тело, но это была иная сила — настоящая же мощь самки заключалась в мече, что пробил ей путь из гибнущего Лиманерона. Она не оглянулась на обречённый мир — мёртвый глаз её потускнел, живой же засверкал сильнее обычного, когда она переступила порог реальности и ступила лапой на снег далёких гор. С треском портал закрылся за её спиной — Герусет застыла на вершине скалы, и её живой глаз взирал на башни Утгарда, высившиеся на горизонте.