Ad Astra

Когда Скотта Райдера называли гурманом или обжорой, он страшно обижался. Где бы ему было приобрести привычку к чревоугодничеству? В семье? С мамой-врачом и папой-офицером? Ха! Все детство они с Сарой вкушали только максимально полезную и сбалансированную еду. И приобщились к греху сладкой газировки и шоколадок только в возрасте, когда иные их ровесники переходили к радостям алкоголя и секса. А потом была армия, где, сами понимаете, было не разлакомиться. Но увы, именно лакомкой и сладкоежкой Скотт и оказался. Очень уж полюбил хотя бы изредка баловать себя чем-нибудь вкусным и сладеньким. Так что все свои скудные, заработанные тяжелым из-за невыносимой скуки трудом кредиты спускал не в барах, как все порядочные солдаты Альянса, а в дорогих кондитерских. За что прослыл среди сослуживцев чудиком и друзьями так и не обзавелся. Что ж, зато он покидал Млечный Путь с легким сердцем и тайной надеждой на новые, невиданные лакомства далеких земель. Но после разморозки услышал ужасные слова: – Мне очень жаль, Райдер, но анализы показали, что твоя микрофлора не пережила криосна. В ближайшие несколько месяцев тебя ждет строгая восстановительная диета. – И что это значит? – спросил Скотт с замиранием сердца. – Отказ от жирного, соленого и острого? Или всякие кашки и супчики, как в детстве? Доктор Карлайл сурово покачал головой: – Боюсь, что это полный отказ от привычных продуктов. Только жидкие протеиновые смеси с добавлением синбиотиков и витаминов. Если уж на тебя обрушилось несчастье, лучше знать его точные масштабы, решил Скотт и мужественно уточнил: – Несколько месяцев – это сколько? – Не меньше трех. Возможно, больше. И, Райдер, никаких иных продуктов, кроме предписанных, употреблять нельзя категорически! Если не хочешь прямо посреди миссии угодить в медотсек с прободением язвы. Гарри Карлайл неплохо его знал, поэтому принялся живописать все малоаппетитные процессы, которые могут возникнуть в организме человека, ослабленного критическим дисбактериозом. Дураком, как и обжорой, Скотт Райдер все же не был. Поэтому скорбно вздохнул и решил, что три месяца страданий как-нибудь перетерпит. Ему в этом помогут, у него же наверняка найдутся какие-нибудь надсмотрщики. Если не сам доктор Гарри, так отец или обожаемая сестра. Но реальность оказалась такова, что ни отца, ни обожаемой сестры, ни даже доктора Карлайла рядом с ним не оказалось, а критический дисбактериоз ушел в разряд наименее значимых для Скотта проблем. Он осиротел, его сделали Первопроходцем, и он оказался ответственным не только за соблюдение своей диеты, но и за безопасность всего Элея. Впрочем, он все-таки оказался не один – ему выдали корабль и собственную команду. Возможно даже, лучшую на свете! Веселые, храбрые и безбашенные ребята – все, как он любил. Они все чудесно сошлись характерами несмотря на то, что были ошеломительно разными. И прекрасно восполняли все недостатки друг друга достоинствами. И только с одним их недостатком Скотт никак не мог смириться: они постоянно жрали у него на глазах всякую аппетитную еду, пока он вынужденно хлебал свою безвкусную, но полезную гадость. И захлебывался при этом завистью. Драк жарил мясо, щедро посыпая его одуряюще душистыми травками, Кора то и дело шелестела контрабандными шоколадками, притащенными откуда-то Ветрой. Лиам постоянно изобретал пиццу из подручных ангарских продуктов и подстреленной живности. Гил наловчился варить компот из сухофруктов и наводнял корабль сводящими с ума ароматами. Но окончательно добил Скотта добрый и не вредный с виду Джаал: приволок с Айи целый ящик неописуемой вкуснотищи – мелкие разноцветные печеньица, драже с ярким цветочным запахом и какие-то полупрозрачные желейные кубики, отчаянно похожие на мармелад. Увидев и унюхав всю эту роскошь, Райдер не выдержал. Взвыл, убежал в свою каюту и с обидой заблокировал дверь. – Ужасно, – драматически сообщил он в потолок. – Я могу заблокировать тебе обоняние на время приема пищи экипажа, чтобы она не вызывала у тебя отрицательных эмоций, – предложил СЭМ. – Угу, а заодно и зрение, чтобы не видеть их довольные рожи. И слух, чтобы не слышать, как эти рожи радостно чавкают свои вкусняшки. – Мне кажется, это не является оптимальным решением проблемы, – с сомнением признался СЭМ после паузы. – И мне тоже, – душераздирающе вздохнул Скотт. – Но я же пробовал прятаться, пока они жрут. И пропускал самые интересные разговоры! – Можно поддерживать разговор по коммуникатору. – Слушать, как они там жуют, причмокивают и шелестят? И воображать себе настоящий пир вместо обычного ужина? Нет, спасибо. СЭМ снова замолчал, а потом выдал: – Я мог бы подменить данные твоих вкусовых рецепторов, заменив настоящий вкус на воспоминания о том, что ты когда-то ел. – Ты и вправду можешь?! – Скотт даже подскочил с кровати. – Частично. Комплекс вкусовых ощущений слишком сложен. Я заблокирую вкусовые и обонятельные рецепторы и обману твой мозг, отправив ему информацию, которая уже хранится в твоей памяти. Однако если я заменю данные еще и о текстуре пищи, ее влажности, жирности и прочих ощущениях, наступит перегрузка мозга. – Да и бог с ними… – Скотт задумался. – Пусть это пойло будет, скажем, крутецким муссом из той жутко дорогой кондитерской на Цитадели? Как ее? «Райский уголок», вот! СЭМ! Ты гений! Скотт вернулся на камбуз и уселся среди пристыженно притихшей команды со своим протеиновым коктейлем в руках. Сделал глоток и даже застонал от наслаждения. – СЭМ тебя что – киберсексом развлекает? – осторожно поинтересовалась Пиби. – Секс – это, конечно, хорошо. Но ты пробовала шоколадный мусс после двух месяцев диеты? Оставшиеся четыре месяца, которыми его пугал доктор Карлайл, перестали казаться Скотту такими ужасными.