По следам снов и яви

У меня лихорадочно бегают глаза, но по-настоящему взгляду зацепиться не за что. Кромешная темнота наполнила улицу и близлежащая река спит беспробудно и тихо. Кажется, что даже веет от нее водным дыханием сильнее обычного, и поэтому мне так легко дышится самой. Жаль, конечно, что цивилизация наложила такой отпечаток на жизнь города: отключение электричества, как день рождения, бывает раз в году. И, кстати, сейчас в свои права входит день моего двадцати… с чем-то летия (совсем не хочется думать о числах). И большее, чего я могла желать — встречать его в окружении тишины и, главное, темноты. Это так захватывающе, когда ты знаешь, какой огромный город скрыт в пучине сплошной ночи. Замирает дыхание и отчего-то хочется думать, что в каком-нибудь доме так же кто-то стоит у окна с молчащими мыслями и тянущей вниз негой по всему телу от ночной жары, и желает, чтобы эта успокаивающая тишина ни чем не оборвалась. Даже не хочется курить, чтобы не разжигать пространство оранжевыми салютами. Но сквозь эту прочную паутину тьмы я ощущаю, как пылает в груди моей неуспокоенное сердце. Каждой клеткой я чувствую, как оно заходится в ожидании чего-то. Оно готово сорваться и гнаться вслед за чем-то пока неизвестным. Но он — этот бесконечно работающий теплый комок — хочет понять и узнать, где во тьме найти то, что зовется «счастьем». Для себя я признаю, что до звания «счастливый человек» мне ползти и ползти. И каждый раз когда кажется, что нить Ариадны вот-вот вплетет в жизнь мою радость, как что-то идет не так. Я молодец — я признаюсь самой себе, что мне предстоит еще много времени, чтобы, наконец, стать оптимисткой — и это половина успеха. А за свою удачу я буду бороться до последнего — это в моей крови. Для себя я представляюсь большим, но наполовину пустым человеком — сосудом, в котором должны плескаться самые вкусные вина и нектары, но богат он лишь жалкими каплями, покоящимися на дне. Я бы все отдала, чтобы стать маленькой, но сильной и абсолютно счастливой. Маленький счастливый человек. Маленький человек. Улыбаюсь — мне нравится, как звучит. Улавливается что-то мое. Провожу руками по длинным волосам — эта мерка личная, ведь если волосы уже доходят до подбородка получается перебор — и наматываю на палец прядь. Странный жест, мне не свойственный. Чей он? Может счастливая Земфира в будущем будет так кокетливо играть волосами? Хрипло смеюсь. А может отрезать их к чертям? Это легко. Если бы все в этом мире давалось так легко, как отрезанные волосы. Мне нравится это настроение — мгла, посетившая Москву, окрылила меня. Запоздало вспоминаю, что на дворе ночь и было бы неплохо вздремнуть — завтрашние дела никто не отменял. А если отменить? Жмурюсь и ухмыляюсь самой себе — может новая Земфира может иногда забивать на несусветной важности, казалось бы, занятия и тупо валяться в постели, смеяться солнцу в окне и распивать шампанское? Я попробую. Я смогу. Сердце отзывается правильностью — это верный признак, что все идет как надо. Хотя, буду до конца честной с самой собой: я не являюсь большим ценителем шампанского. Но я буду учиться вкушать этот напиток праздника. Я сама стану праздником и кровь, бурлящая сейчас по моим артериям в сладком предвкушении, будто бы наполняет тот сосуд моей души живительной жидкостью. Хочется летать. В рай хочется! В глаза летят, как лазерные лучи, слишком яркие после такой темени огни от фонарей. Я открываю глаза, смотря, как плавно с севера на юг ко мне включается уличное освещение. Но смысла в нем я не наблюдаю — августовская ночь быстротечна, и на невидимом мне востоке уже рдеет багряная заря. Я вынырнула из тьмы, возвращаясь к свету. Унизилась, чтобы возвыситься. Мне самой кажется, что я сейчас так прекрасна, хоть картины с меня пиши. Особенно руки — мои музыкальные умелые руки с короткими пальцами, которые никогда не украшают кольца. Но запястья неестественно бледны — давно хочу туда татуировку. Надо придумать эскиз. Сквозь открытое окно снизу раздается быстрое постукивание женских каблуков — кто-то стремительно убегает. Запоздало поняв, что хочется удовлетворить любопытство и узнать, кто это, нагибаюсь из рамы. Замечаю — что вовсе не странно — женщину. Она, как молния, умчалась от моего взгляда за секунду. Я могла заметить только копну недлинных блондинистых волос с играющим в них ветром. Она так спешила, что с ее головы слетела какая-то нелепая шляпка, но хозяйка за ней и не подумала возвращаться. Чудная женщина. Любопытная. Сердце вновь отбивает такт, в котором я вычитываю код правильности. Сердцу не хочется покоя. А мне хочется счастливо жить. С улыбкой баловня судьбы на немного обветренных за ночь губах я отправляюсь спать. Не став заводить будильник, я позволила судьбе — или своим внутренним часам, кто знает — назначить мне час пробуждения. И снится мне эта любопытная шапочка, забытая той дамочкой на асфальте перед крыльцом дома; и чьи-то руки, вырисовывающие на бумаги черты моего лица, а потом в те же руки я вручила добровольно свое сердце, чтобы безымянный художник стал счастлив. И непонятно как, но это факт, но из этого, казалось бы, глубокого сновидения, вытащил меня один короткий звук оповещения на компьютере. «Началось… поздравления с днем рождения. Давайте желайте мне счастья — я приму ваш дар» Я не замечаю, как ноги сами несут меня к открытому ноутбуку. Сообщений, как выяснилось, оказывается навалом, но то, разбудившее меня, интригует сильнее всех. «Пока в Москве главенствовала тьма, я бродила под домом, в котором вот-вот должна была родиться новая звезда. Звезда, ты осветишь мой путь? Прошу. С днем рождения, певица, под чьи песни слезы градом катятся из моих глаз. С днем рождения, счастливого двадцатисемилетия, счастливой жизни в этом нашем сложном мире» Сумасшествие какое-то — я щурюсь, и силюсь понять: может, я еще сплю? Все кажется таким странным, но отчего-то знакомым. Это нелепое письмо от анонимного респондента… Бродила она под домом — спала бы себе спокойно, так нет, она бродила. Улыбаясь, покачиваю головой и осознаю, что без ответа оставить это послание не могу. «Спасибо. Путь освещу — это легко. А вы сами-то счастливы?» Незамедлительный ответ. Уже вижу, как это чудное создание таращится в монитор, будто сливаясь с ним. «Нет. Но это вопрос времени, хорошо? Я стану счастливой. И я могу сделать счастливой вас» Смелое заявление, дамочка. И почему мне улавливается что-то знакомое от тебя? Через эти компьютерные коды я будто кожей ощущаю ту интонацию, с которой бы ты это сказала. И как ты выглядишь — совсем неважно. «Как?» «Выну твое сердце, разукрашу во все цвета радуги, ты захлебнешься от счастья, и всем будет хорошо» Я уже хохочу вовсю, и руки сами тянутся к пачке с сигаретами. Общаться с всякими сумасшедшими — да не вопрос, я сама такая. И тут ладонь моя, ухватив картонный прямоугольник с отравленным табаком, замирает: вслед приходит еще одно сообщение. «Может, вернешь мою шляпку?» Она! Та блондинка, пронесшаяся мимо, как метеор в лучах нового дня. Черт, все это смахивает на сон. Крайне странный сон. А она — будто его отражение. А еще видимо, занимается слежкой. Цокаю — нехорошо. Тут два варианта: либо она преданная поклонница, либо же — детектив. Ну чем черт не шутит, хотя для сыщицы она слишком откровенна. И сумасбродна. Мир, ты начинаешь приятно удивлять. «А я ее отбирала? Сама приходи, раз надо» — внутри зажигается огонек, который так и хочет взять эту странную женщину на слабо: ну давай же, приди ко мне, порази меня. «Приду, но не сейчас. Скоро, скоро. Ты споешь мне. О том, как красиво зажигаются фонари, о моей милой шапке на голове. Еще может о любви. Да, ты обязательно споешь о любви. Ты для этого создана. Чтобы быть любовью!» «Кто ты такая? Возомнила, что знаешь меня?» «Нет, но очень хочу узнать» В ответ на это я щурюсь — чертов жест, который совсем не мой! Откуда он? Откуда эта женщина, как гром среди ясного неба, ворвавшаяся через ночь? Но я не стану ее прогонять — мне нравятся ее речи. Я хочу ее разгадать. Пусть она не прячется, пусть выходит. «Приходи, говорю же. Угощу шампанским в честь праздника, поставлю пластинку с Бетховеном, и потом, может, поведу на выставку Гойя» «Маха обнаженная?» «Да хоть одетая» «Ты, наверное, не в шутку это сказала, но я смеюсь» «Красиво смеешься хоть?» «Ты мне сама об этом скажешь однажды. Только жди, ладно?» Пользователь выходит из сети. Хочется надавать себе по лбу — флирт флиртом, Земфира, а где вежливость? Надо было узнать, как зовут ее. Почему-то это мгновенно стало каким-то важным знанием, неотъемлемым. Тяжело вдыхаю свежий утренний кислород — и тут в мои легкие залетают тысячи светлячков. И после этой странной ночи, когда я твердо решила быть счастливой, мерцание светлячков, которое сложится в солнечный яркий день, совсем не страшит. Как год встретишь — так его и проведешь. Спасибо, незнакомка с белесыми волосами, у меня выдадутся однозначно веселые 365 дней. Действительно, спасибо. Тут же я нахожу себе важное дело: подрываюсь, бегу к входной двери, наспех раскрываю, даже не удосужившись закрыть ее за собой. Я не жду лифта, а легкой трусцой пролетаю 9 этажей. Наваливаюсь на тяжелую дверь подъезда и выбегаю во двор. Облегченно вздыхаю, увидев, что этот самый странный предмет гардероба как для августа не унесло куда-то в кусты утренним ветром. Поднимаю шляпу, провожу пальцем по ткани, будто бы глажу. — Кто? — вопрос вырывается вслух сам, по собственной воле. Действительно, кто ты, странная женщина? Ты можешь научить меня видеть ночью. Можешь показать звезды утром. Можешь украсть мой рассудок, ведь вижу — ты безрассудная. Но всё-таки… кто ты?