***
Обратный путь от Сердца Топи прошёл на редкость спокойно. Болото словно затаилось, не осмеливаясь морочить. Пока рано говорить наверняка, но, похоже, с уничтожением города древних и его кристаллического сердца дурных мест на Дионее станет меньше. И это хорошо. Людям не стоит лишний раз встречаться с неведомым. Увлекательно слушать мистические истории в свете костра, когда сердце замирает от сладкого страха. Потому что знаешь — с тобой такого никогда не случится. Это сказка, вымысел. И лишь столкнувшись с ужасом нос к носу, начинаешь понимать, что героям рассказов стоило сочувствовать, а не завидовать. Во время редких привалов мой чудом уцелевший журнал продолжал пополняться безумными гипотезами, неумолимо превращаясь в подобие дневника из Гравити Фоллз. Зарисованные по памяти барельефы со стен дворца древних и «сухопутные драконы». Новые данные о влиянии силы крови на нуменеры. Обновлённая история «погибели Дионеи» с пояснениями. Мои выкладки по сущности астрала. Всё, что я помнила о многомировой интерпретации... Почему-то казалось жизненно важным изложить всё, до капли, в наиболее доступных терминах. Словно я вела записи не для себя. Из хороших новостей — ни через три дня, ни через пять симптомов красного хохота у меня не проявилось. Так что утром, на исходе второй недели одиноких странствий по топи, я смело вышла к людям. Как и всегда, запах человеческого жилья проник в мой нос раньше, чем я его увидела. Но в этот раз к привычному амбре примешивалась новая нота — терпкая и немного смолистая. В сочетании с приглушёнными голосами и характерным шумом топоров, это наводило на мысль об оживлённой стройке. За время моего отсутствия сонная полузаброшенная деревенька коренным образом преобразилась: часовая башня превратилась в обзорную вышку, а многие дома обзавелись новенькой деревянной кровлей. Также кто-то смекнул возвести гать, застелив топкую дорогу брёвнами. А главное — прямо сейчас по периметру возводился кривоватый частокол! Похоже, во избежание проблем Нэмар решил воспользоваться древней офицерской мудростью «солдат должен, кхм... всегда быть занят». Однако к трудотерапии приобщались не только мои головорезы. Среди работников мелькали деревенские и даже парочка сектантов с болота. Стоило мне приблизиться, работа замерла, как по команде. Какой-то растяпа даже выронил лопату. Не могу его винить. Уверена, зрелище было сногсшибательное. Начнём с того, что волосы и брови изрядно пострадали, пока я выбиралась из огненной западни. Повезло ещё, что обошлось без серьёзных ожогов... Обгоревшие участки уже успели поджить, местами даже отрос задорный пятимиллиметровый ёжик. Менее пострадавшая часть причёски торчала во все стороны неровными клоками. Добавьте не слишком хорошо зажившую отметину на щеке и рваную одежду, измазанную кровью напополам с грязью. Не совсем та картина, которую ожидаешь при упоминании Белой Королевы, чью нечеловеческую красоту и жестокость превозносят в равной мере. Так что я изобразила голливудский оскал и помахала рукой. Не можешь контролировать ситуацию? Делай вид, что всё идёт по плану! Будто все только этого и ждали, толпа разразилась ликующим воем. Даже на лицах бывших сектантов появились робкие улыбки — разительный контраст с нашей последней встречей. Похоже, я опять чего-то не понимаю. Слишком восторженная реакция на явление кикиморы болотной... Или это типа «славьте её, она вернулась из боя!»? Оценивающе пробежавшись глазами по коллективу, я выбрала выглядящего самым ухоженным мужика: — Ты! Рысью отсюда — передашь приказ капитана: пусть согреют воды. Заодно найди кого-нибудь способного управляться с ножницами и бритвой. Щёголь как-то польщённо приосанился, а затем кивнул и, аккуратно положив инструменты, умчался прочь. Я же невозмутимо направилась вглубь поселения, к домику, где квартировала во время подготовки к болотному рейду. Но, похоже, весть о моём триумфальном возвращении уже успела разнестись по округе — на полпути меня перехватил вездесущий Тэльвэ Крошка: — Радуйтесь, капитан. А вы умеете эффектно появиться... — И ты, Брут, — буркнула я, уже громче добавляя: — Давно гальюны не чистил, Тэльвэ? Могу устроить. — Ха! После дерьма, которое мне пришлось разгребать, сойдёт за чудесный отпуск. Рука сама собой потянулась потереть резко занывший висок. Надеялась, что, вернувшись, не застанешь какой-нибудь эпический бардак или очередную проблему, для решения которой надо срочно вывернуться наизнанку? Мечты и сны, Рин, мечты и сны... Воровато оглядевшись по сторонам, я бросила: — Доложишь по дороге. Почти сразу после возвращения смешанного отряда пиратов и бывших сектантов, во главе с моим телохранителем, Крошка заметил странности в поведении некоторых парней. На первый взгляд — мелочи, но вместе они рисовали тревожную картину. После этого открытия в жизни деревни наметились перемены... К Шаире и её тётке, с суровым наказом «бдеть!», был приставлен надёжный охранник из не поддавшихся тлетворным настроениям подчинённых Нэмара. Кажется, никто, кроме офицеров, толком не понимал, кого он оберегает: то ли своих товарищей от злокозненных ведьм, то ли наоборот — семейство Эрендис от излишне нервных флибустьеров, насмотревшихся на способности Ирильдэ из первых рядов и жаждущих устранить новую угрозу превентивно. Затем, чтобы отбить у народа тягу к подвигам, было решено занять его делом. А именно — подготовить селение к запаздывающему сезону штормов. Дожди всё не начинались, и латание крыш плавно сменилось подготовкой обороны на случай, если в деревню пожалуют представители законной власти. И не важно, что последний раз храмовники сюда заглядывали лет двадцать назад. Отрадно, что мотивы большой стройки я более-менее угадала. А вот что не учла, насколько парней могла впечатлить короткая встреча со «сказкой», — это мне жирный минус. Зато ученик Лерайе — молодец! Надо будет как-нибудь его поощрить. И, на всякий случай, провести для ребят пару сеансов «психотерапии»... На бывших луддитов вроде подействовало. Тем временем Тэльвэ, не догадывающийся о своих радужных перспективах, продолжал рассказ: словно ему было мало хлопот, в какой-то момент подлить масла в огонь решила сама хранительница традиций. Она затребовала, ни много ни мало, связаться с коллегами из соседних селений. Сразу после отправки писем Крошка распорядился расширить дозорную сеть. Нехватку людей, хоть сколько-нибудь компетентных в скаутинге, пришлось компенсировать включением в патрули местных охотников. А что делать? Рейнджер — мягко говоря, не самая популярная специализация среди воздухоплавателей. — Так и живём. Вроде всё своим чередом, а на деле — будто прячешь под альтернатором бочку контрабандного пороха. Одна искра — и поминай как звали! Не устроят бунт, так попытаются по-тихому спалить хату ваших ведьм... Если б вы ещё на седмицу задержались, пришлось бы самых борзых перевешать в назидание, — буднично подытожил Крошка. — Ещё мне не нравится эта история с письмами. Всё, по чему можно провести опознание, я из черновиков вымарал, но симптомы не трогал. Хоть и тянуло — больно уж специфическая болячка у профессора... Ваш Змей всегда говорил: ищите выделяющееся. Если тут есть птицы его полёта, как бы не вышло, что мы им личное приглашение выписали. А ведь ещё и соседские колдуны припереться могут... — Шайса! — ругнулась я, разом осознавая всю полноту ситуации. Старая вешалка меня надула! Меня! Дважды! Нет — трижды!!! Сначала нагло утаила способности болотного недопророка, а теперь, оказывается, ещё и лечить толком не умеет?! Мало того, со дня на день начнётся сезон штормов, а значит, мы застряли в этой драконьей дыре на краю света! Без сомнения, проведём месяц с пользой — постоянно ожидая, как бы на огонёк не заглянули храмовники, у которых среди хранителей по-любому найдётся хоть один стукач! Что это, как не подстава?! Да я сама её сейчас спалю! В последний момент поймав себя на попытке призвать белое пламя, помотала головой, чтобы отогнать лишние мысли. А потом посмотрела на явственно напрягшегося Крошку и выругалась ещё раз, но уже про себя. — Не принимай на свой счёт, Тэльвэ. Ты сделал всё, что мог.***
Примерно через час, посвежевшая и приободрившаяся, я подходила к знакомому домику на окраине. Всё же возможность отмыться до скрипа после месяца по колено в болотной жиже меняет взгляд на жизнь в лучшую сторону! Даже предстоящий разговор уже не казался таким неподъёмным... Да кого я обманываю?! Ни дракона лучше не стало! Но я уже достаточно страдала из-за своей несдержанности, а потому (в очередной раз) зареклась давать волю эмоциям. Хранительница традиций нашлась почти сразу — она деловито копалась в палисаднике. Неподалёку, прислонившись к бревенчатой стене, нёс вахту скучающий Нуфрат Полчарки. При виде меня он вытянулся по стойке смирно, мгновенно приобретя вид лихой и придурковатый. Очевидно, заметив изменения в поведении надзирателя, Ферена с достоинством поднялась и обернулась. Я успела уловить мелькнувшее на её лице надменное выражение. Примерно с такими лицами преподаватели Университета отчитывали хронических опоздунов... Миг — и всё высокомерие слетело с неё, как листва в осенний день. Женщина ошеломлённо выдохнула, прикрывая рот рукой с зажатым в ней побегом какой-то душистой травы: — Твои волосы... Похоже, трёхметровая девушка со стрижкой под Вин Дизеля — это слишком для её чувства прекрасного. Для моего, правда, тоже... Но всё равно лучше, чем ходить плешивой. — Радует, что у вас остались силы оценивать чужую внешность. — Ты права, — Ферена строго поджала сухие губы. — Вопиющая бестактность с моей стороны. Мои извинения. — Ирильдэ мёртв, — выпалила я в ответ, не желая увязать во взаимных реверансах. — Знаю. — Откуда?! А-а, понятно! Перестала всюду мерещиться смерть? — Не только, — хранительница одарила меня снисходительным взором. — Когда над болотом полыхнуло, твои отморозки сразу сказали — это капитан. Прислушивающийся к нашему разговору Полчарки горделиво кивнул, всем своим видом показывая: «Да, наш капитан — такая!» — Что ж, они не ошиблись. Я деланно безразлично пожала плечами, хотя на деле была готова провалиться сквозь землю. Мотай на ус, Рин. Вот как тебя запомнят грядущие поколения: если где-то что-то ни с того ни с сего рвануло — это Алькарин Сартано! — Исполнить вашего ученика оказалось не так просто, пришлось прибегнуть к крайним мерам. И по этому поводу у меня будет ряд вопросов. Как и о вашей части сделки... — Что бы ни наговорили эти обормоты, я не отказывалась от своих слов, — зло отрезала Ферена. Ни учащённого сердцебиения, ни напряжения в мышцах. Запах тоже не изменился... Вопреки моим ожиданиям, тётка Шаиры была спокойна, как танк. Пусть мою способность определять эмоции сложно назвать тонким инструментом, но мошенники, которых припирают к стенке, определённо ощущаются не так. — Даже продолжила искать средство, хотя давно могла объявить договор завершённым! — тут она презрительно усмехнулась. — Что так удивлённо смотришь, пиратская королева? Да, твой родич больше не умирает. — Но? — почувствовав подвох, протянула я. — Но и сам он не очнётся. Мне не под силу разорвать узы, связавшие его с нуменером. — А если уничтожить?.. — Может помочь, а может — и нет. Или вовсе прикончит жертву. Племянница говорила, что ты учёный. Должна лучше меня знать, как непредсказуемы игрушки древних. Я нервно обхватила запястье, увитое серебряными лозами симбионта. — Вы правы. Мне не стоило рубить сплеча. — Не извиняйся, чудовище, — вопреки собственным словам, хранительница приобрела вид сарви, наткнувшегося на коробку с блестящими пуговицами. — Не знаю, что произошло на болотах, но ты спасла всех нас. Меньшее, что я могу сделать — соблюсти дух договора, а не его букву... Судя по всему, ты уже знаешь, что я направила гонцов к другим хранителям. Некоторые из них успели дать ответы. Нам стоит обсудить их... Но не здесь, — она бросила недовольный взгляд на греющего уши Нуфрата. — Для обсуждения таинств тут слишком много лишних ушей.***
С моего последнего визита дом хранительницы изменился, оказавшись разделённым на две неравные половины самодельной тростниковой ширмой, расписанной птицами и аляповатыми цветами. Стало больше плетёных фенечек. Исчез таинственный полумрак, скрывавший углы. Даже пахнуть тут стало иначе — в воздухе висела горькая тягучая сладость, через которую пробивался едва уловимый аромат жжёной травы и меди. На скрип открывающейся двери из-за ширмы показалась Шаира. — Что-то вы не торопились, тётушка, — яда в её голосе хватило бы, чтобы перетравить всех огмий в округе, а черты хищно заострились, придавая девушке дополнительное сходство со старшей родственницей. Но при виде меня коньячно-карие глаза засветились неподдельной радостью. — Рин! Ты верну... — она шагнула было вперёд, словно собираясь броситься мне на шею, но в последний момент замерла, сбившись на середине фразы. — О Небо! Твои волосы... — Шаира, язык! — тут же рыкнула Ферена. Я же тихо рассмеялась: — Теперь я точно уверена, что вы родственники! А волосы... Отрастут, никуда не денутся. Шаира озадаченно моргнула, а затем изогнула губы в ответной улыбке. — Я так рада, что ты снова здесь! Последнее время было очень... беспокойно, — она ненадолго умолкла, в нерешительности перебирая пальцами подол. — Когда отряд вернулся без тебя, я снова смотрела в будущее. Прости! Я помню, что ты говорила про пророчества, но... В каждом раскладе появлялись Справедливость и десятка мечей. Это дурная пара, обещание ножа в спину. Я искала сочетание, способное перебить её и изменить судьбу, но становилось только хуже... — Это потому, что слишком много на себя берёшь для недоучки, племянница, — водрузив корзину с травами на столик, перебила хранительница традиций. — По крайней мере, я пытаюсь делать хоть что-то, а не покорно жду своей участи, как бычок на бойне! — немедленно окрысилась Шаира. Кажется, проживание под одной крышей не пошло им впрок. — А ну, брейк! — неловко согнувшись, я шагнула вперёд и положила ладонь на плечо разгневанной девушке. — Не волнуйся. Через пару дней я приведу ребят в чувство... А пока — отложите свои разногласия и скажите уже, удалось найти средство, чтобы помочь деду, или нет?! Ферена? Хранительница Традиций царственно склонила голову: — Заручившись поддержкой собратьев по ремеслу, мне удалось найти три способа. Если бы у меня были уши, как у шайсы, они бы немедленно встали торчком. — Первый достаточно прост — это жертвоприношение. В идеале — человеческое. Стоило ведьме договорить, на домик опустилась очень неуютная тишина. Шаира вжала голову в плечи, испуганно переводя взгляд с меня на тётку и обратно. Ну что, Рин, хотела, чтобы ведьма не замалчивала свои способности? Кушайте, не обляпайтесь, как говорится. Грешна, был миг соблазна. Жизнь преступника, который всё равно отправится на плаху, определённо можно потратить с куда большей пользой. Или, если вдруг захочется кармической справедливости, дождаться, пока в плен попадёт какой-нибудь незадачливый храмовник, и прирезать его. Только не просто так, а на алтаре... Будто наяву я услышала запах цветущих орсий. И передёрнулась от отвращения. — Будем считать, что вторая часть — просто очень неудачная шутка, — наконец постановила я, сверля Ферену инквизиторским прищуром. — Что потребуется для не идеального варианта? — Сложно судить. Мне прислали описание именно идеального обряда, — ничуть не смутившись, ответила хранительница. — И я догадывалась, что ты не придёшь от него в восторг. Но обязана была предложить. — Отлично. Тогда... Отложим до выяснения деталей. — Будь по-твоему, королева. Тем более второй способ видится мне более перспективным. Хотя и более трудоёмким. Некоторые хранители применяют его, дабы усилить свой дар: при помощи особого обряда они привязывают к себе слабого духа, который затем делится с ними своей силой... — А меня ты учила, что, избрав путь заёмной силы, можно однажды проснуться не совсем собой, — внезапно прокомментировала Шаира. В ответ старшая женщина высокомерно усмехнулась: — Я всего лишь предостерегала тебя от неумеренной жадности! Слишком часто начинающие хранители стремятся откусить больше, чем могут проглотить. Для ритуала неспроста подбирают слабейшие тени. Пусть такая и не даст значительной прибавки к силе, но и повлиять на хозяина не сможет. — Это всё, конечно, очень увлекательно... Но, может, кто-нибудь объяснит, что за ересь вы городите? Духи, тени... — понимая, что разговор будет долгим, я плюнула на этикет и уселась прямо на пол, по-турецки скрестив ноги. Колдуньи неуверенно переглянулись. — Рин, ты что, не знаешь, что такое духи? — как-то даже жалостливо спросила Шаира. А её тётка тут же начала вещать менторским тоном: — В те далёкие времена, когда ещё не взошли Нарай и Сая, а на Кенджаной повсюду простирался безбрежный океан... — Не надо кормить меня сказками, хранительница! Я уже порядком утомилась просеивать их в поисках крупиц истины... Я учёный. Мне нужны факты, конкретика. — Духи крайне редко посещают материальный мир и дают о себе знать, — судя по тону, Ферена не была в восторге от необходимости излагать информацию максимально кратко и по делу. — Но они были с нами всегда. Они — разумные отражения сути вещей, приходящие из Моря Снов. — А Море Снов — это?.. — Зеркальное отражение Кенджаной до того, как драконы осквернили его созданием суши. Море Снов бесконечно и изменчиво, подвержено приливам и отливам. Даже время там течёт по-иному, чем в мире людей, а всё, что было разрушено, продолжает существовать как наделённая собственной волей тень. Драконы — создатели суши? Ну-ну... Хотя, позже стоит расспросить Шаиру про этот миф. Уж больно это «Море Снов» перекликается с моей, выведенной буквально на коленке, теорией астрала. — Всё ясно. Иными словами, вы и сами толком ничего не знаете, — отмахнулась я. — Отлично! Может, у вас на Дионее в порядке вещей подселять в своё тело псевдоразумные сущности, о природе и целях которых вы имеете весьма смутное представление, а потом просто надеяться, что всё обойдётся, но меня такой подход не устраивает! — Не нужно утрировать, — поморщилась хранительница. — Это редкая и рискованная практика, доступная лишь немногим. И тут у меня в голове что-то щёлкнуло. — А Ирильдэ вы про эту «редкую практику», часом, не рассказывали? Уж больно подозрительную прыть он показал для своей мнимой бездарности... Ферена резко побледнела, упрямо мотая головой. Кажется, раньше под таким углом она на произошедшее не смотрела. — Я упоминала о подобном лишь однажды. Он бы не смог правильно провести таинство! — Он сумел выяснить, как добраться до древнего биологического оружия, о местонахождении которого не знала ни одна живая душа. Думаете, выведать детали обряда было сильно сложней? — я принялась рассуждать, соотнося рассказы луддитов с увиденным в городе древних. — Скорей всего, он завершил ритуал на развалинах часовни. Вам ведь успели поведать, что Ирильдэ после недельного бдения сотворил с Аэрдиром? Но началось всё явно раньше: когда ваш ученик впервые сказал, что слышит голос Архитектора... Вам очень повезло, хранительница. Вы не были в Сердце Топи и не видели, во что он превратился. Но я была. И не спорю, может, Ирильдэ просто напортачил, а я ничего не понимаю в, хм, духовных материях. Но я не допущу ни единого шанса, что выпущу в мир подобную... мерзость. Поэтому можете забыть об этом варианте. Закончив, я хмуро оценивала реакцию слушателей. Давно не чувствовала себя настолько взвинченной. Дионея открыла мне новую грань мира, и чем дальше, тем меньше она мне нравилась. А ведь казалось, что после Люциума и Джантака меня уже ничем не проймёшь... Воистину, на каждом острове закопаны свои скелеты. Наконец, выглядящая постаревшей на несколько лет Ферена устало выдохнула: — Что ж, тогда у нас остаётся последний способ. Адаптация приёма, благодаря которому хранитель может завершить непосильный ритуал ценой сокращения собственной жизни. — То есть ценой будет жизнь проводящего обряд? — в таком разрезе предложение казалось не сильно лучше первого. — Не вся. Хотя всплеск силы, достаточно мощный, чтобы разорвать связь профессора с нуменером, может стоить нескольких лет... И я не уверена, что он выдержит последствия. Ведь тело его изношено, а дух истощён. — Что ж, с этим можно работать. Ведь половина проблемы уже решена — сторонняя сила, за которую пришлось бы платить жизнью, нам не понадобится. Во мне её столько, что хватит на роту элитных храмовых стражей, — в доказательство я зажгла на кончике пальца белый огонёк. Удивительно, но маленькой искры хватило, чтобы осветить всю комнату. Кажется, даже дышать стало легче. — Осталось придумать, как снизить риск для деда. — Это... возможно. Но менять испытанные и надёжные ритуалы — слишком опасно, — медленно, будто взвешивая каждое слово, ответила Ферена. — Ой! Вечно ты всё усложняешь, тётя! — стоящая напротив неё Шаира азартно хлопнула в ладоши. — К тому же нам успели ответить не все хранители! Может, у них будут нужные наработки, и перекраивать твоё обожаемое занудство не придётся!***
Что надо делать, когда в войсках назревают волнения на почве страха и невежества? А если вы тоже ничего внятного по теме сказать не можете и, что уж скрывать, тоже боитесь? Я решила не откладывать дело в долгий ящик и в тот же вечер объявила малый сход. Всё же есть в пиратских обычаях своя красота. Есть что сказать? Так не крысятничай по углам! Иди и держи ответ перед всей командой! Я слушала. А потом — говорила. О том, что любую силу можно использовать как во благо, так и во зло. Что только вместе, отринув разногласия, можно построить лучшее будущее для всех. Не забыла напомнить про гентианские гонения на книгочеев: хотим ли мы уподобляться Храму? Легко сказать «у меня такие высокие цели, что я могу себе это позволить». Только это — начало конца. Потому что как только человек, несущий цивилизацию и прогресс, решает, что ему всё можно, — он тут же перестаёт их нести. Если идеалы избирательны, это не идеалы вовсе, а оправдания для достижения своих интересов... Пожалуй, я даже чересчур увлеклась, невольно разбередив собственные раны. Ведь ради своих целей я не раз преступала через нравственные устои. И наверняка сделаю ещё много такого, от чего меня прошлую удар бы хватил. Так не лгу ли я сейчас? Не читаю ли вчерашним бандитам лекции о гуманистических идеалах лишь затем, чтоб они шли за мной и были... удобны? Вечный вопрос, периодически звучащий в моей голове: я превращаюсь в дракона? Забавно, что именно Дионея дала мне ответ. Никогда не говори никогда. Отрицать возможность падения — значит пасть, начав считать себя непогрешимым. Как Храм, ради власти отказавшийся от несения прогресса. Как юный Ирильдэ, поверивший голосам, шепчущим об избранности и великой цели, а в результате превратившийся в чудовище... Мне не нужна власть ради власти и претит мысль быть чьей-то последней надеждой. Но это не значит, что на меня не найдётся своего крючка. Нужно просто помнить об этом и чтить свои идеалы: познание, саморазвитие и работу во имя всеобщего блага. А ещё я хочу, чтобы мои люди разделяли их. Но это не должно быть бездумным следованием догмам без понимания сути. Поэтому я буду говорить им правду.***
Выждав пару дней от завершения схода и не заметив признаков рецидива, я со спокойной душой передала командование Нэмару, сосредоточившись на поиске способа защитить деда. Тут-то и нашлась первая точка соприкосновения болотной и храмовой «колдовских школ». Потому что упражнения, которым Бельгазара обучили сразу после отбора, оказались ничем иным, как техниками сокрытия силы! Причём куда более высокого уровня, чем те, которым пыталась учить меня хранительница. А ведь будущих храмовников заставляли заниматься ими несколько лет, до самого вживления нуменера... К сожалению, Бельгазар не являлся особым знатоком теории. Но даже известных ему крох хватало, чтобы понять: именно болотная школа была первичной, а не наоборот. Её просто... обтесали, убрав всё лишнее. И в самом деле, зачем это дурацкое помахивание пучком перьев и стишок-песнопение, когда главное — воля и намерение?.. А потом добавили пару деталей, в разы усиливающих КПД. Причём последние аналогов в болотной традиции не имели! Больше всего это походило на рисование при помощи воображения. Ты как бы вычерчиваешь знаки, затем наполняя их силой. Но ошибкой будет думать, что нарисовать нужную фигуру легко. Если приложить к созданию «каркаса» недостаточно воли, сила норовила расплыться, утечь сквозь пальцы. И чем сложней нужный знак, тем настойчивей в своём намерении надо быть колдуну. Согласитесь, совершенно иной принцип! И не ясно, откуда Храм взял нужные знания. Что изобрели сами — верилось с трудом. Будь они способны на подобное, не пришлось бы брать за основу болотный ритуал... Так я и проводила дни, вникая в местную колдовскую специфику и потихоньку изобретая гибридный способ экранирования. Попутно «теория астрала» как-то незаметно превратилась в «теорию Моря Снов». Во-первых, так звучит красивее. Более по-кенджанойски. А во-вторых, практика показала, что я раньше задолбаюсь, чем объясню местным, какое значение вкладываю в термин «астрал» и в чём его отличие от пресловутого Моря... Когда Ферена решила, что я более-менее освоила основы, настало время переходить к практической части. И тут нас поджидал эпический провал. Моя сила послушно наполняла энергетический каркас, а потом делала «Пшшш» и поглощалась симбионтом! И без каркаса она тоже делала «Пшшш»! Причём даже быстрей — я драконов стишок дочитать не успевала! Храмовничьи упражнения работали, а тупой ритуал — нет! В качестве утешительного приза я выяснила, почему покойный храмовник понятия не имел об иных способах применения силы крови. Они ему просто не требовались! Устройство древних как-то фильтровало энергию пользователя, делая её непригодной для «классического» колдовства. По сути, симбионт «кастрировал» колдуна, ограничивая его дар спектром, подвластным нуменеру! Казалось бы, всё не так однозначно. Ведь я могу вызывать огонь! Но тут хранительница стояла на своём: якобы, белое пламя — не «магия», а проявление неизменных свойств моей души, которые нуменер оказался неспособен подавить. — Может, и хорошо, что ты спрятана так надёжно. Будь иначе, для любого видящего ты бы горела, как полуденное солнце, — заметила она тогда. Я уже не первый раз слышала, что невидимость для пророков — плохой знак. Теперь оказалось, что и светиться слишком ярко — тоже не к добру. На прямой вопрос Ферена отделалась туманным: — Твоя душа невероятно могущественна. Выпустив лишь каплю заключённого в ней огня, ты выжгла все мои обереги... Подумай, какой мощью надо обладать, чтобы скрыть этот пылающий жар? И кто сказал, будто её хозяин не оставил для себя лазейки? Такими силами не разбрасываются без причин. Так как после этих откровений мой таинственный покровитель не спешил выскакивать из-за ближайшего угла, как дракон из водоворота, я решила разбираться с проблемами по мере их поступления. Тем более наш план не жертвовать годами жизни и спасти деда готовился накрыться медным тазом. Моя сила крови оказалась непригодной для ритуала. А ни Ферена, ни тем более Шаира не потянули бы его без риска для себя... Оставалось уповать на то, что у любой проблемы всегда есть несколько путей решения. За время, потребовавшееся, чтобы во всём этом разобраться, пришло ещё два ответа. Один содержал лишь вежливые извинения, а второй — усечённый ритуал жертвоприношения с расчётом на выживание жертвы. Её предполагалось «всего-то» замучить до полной невменяемости... Меня начинала всерьёз тревожить зацикленность дионейцев на таких неаппетитных способах получения силы. Неотвеченным оставалось последнее письмо. Небо над островом клубилось багровыми тучами, но всё никак не могло разродиться дождём. Сезон штормов запаздывал уже без малого на месяц. Кенджанойцы шёпотом делились преданиями о Матери Всех Штормов и Небесном Гневе. Якобы, чем дольше зреет буря, тем она кровожадней. Я же смутно припоминала истории о сухих грозах в жарких степях, когда капли не успевают достичь земли, испаряясь в атмосфере. Молнии в таких условиях часто вызывали крупные пожары, а сильный ветер способствовал быстрому распространению огня... Не то чтобы меня тогда волновали погодные аномалии. На вторую неделю моего сидения в деревне наше терпение было, наконец, вознаграждено. Ну, как вознаграждено... Разведчики засекли в трех днях пути отряд храмовников. И, учитывая, что поселение, в котором мы обосновались, было последней обитаемой точкой перед границей непролазной топи, крайне сомнительно, что они просто проходили мимо. Мысль, что «сырьё» для жертвоприношения само идёт в руки, была задавлена огромным волевым усилием. Даже если я... Дед никогда не простил бы мне подобного варварства. Так что я взяла половину команды и выдвинулась навстречу. Сначала я собиралась просто и без затей устроить засаду на тропе. Но у одного из «раскаявшихся» торговцев лассом нашлась идея получше: зачем рисковать в бою, когда неприятеля можно по-тихому притравить? Умелец брался сварганить из местных травок неплохой паралитик. Отключка минимум на полчаса гарантирована! Что касается побочных эффектов — немного «расширенное» сознание для допроса будет даже плюсом. План постепенно вырисовывался. Было решено перехватить храмовников на последней стоянке. Благо подходящих мест для привала на расстоянии дневного перехода от деревни было раз-два и обчёлся. Оставалось решить вопрос доставки гостинцев по назначению. Каких предложений только не выдвигалось! И собрать из пустых фляг подобие гранат, и отравить еду, и развести костёр, а дым с помощью опахала из ветки сайвы гнать на вражеский лагерь... Крошка с минуту мученически морщил лоб, а затем резко сорвался с места. Вернулся он уже в сопровождении одного из рекрутированных охотников. Болотник оказался мастером стрельбы из духовой трубки и тоже знал пару мгновенных составов...***
В тот вечер удача была на нашей стороне. Часовых удалось снять без шума. И вот, стоя над связанным вражеским офицером (какой-то юморист додумался связать концы верёвки бантиком), я удручённо констатировала, что всё прошло слишком гладко. Ну, то есть... Здорово, конечно. Победа, юху! Но чего-то всё равно не хватает. Будто раскрыла красивый фантик, а там вместо шоколадной конфеты — дешёвая карамелька. Предаваясь подобным нерадужным мыслям, я присела перед пленником на корточки и не слишком ласково похлопала его по щеке. Голова храмовника безвольно дёрнулась. Затем он неуклюже завозился в путах, пытаясь проморгаться. Глаза у него оказались совершенно кошачьи. Правда, сейчас это было не особо заметно — зрачок неестественно расширился, почти скрыв светло-зелёную с золотистым оттенком радужку. Отчего-то подумалось, что среди уроженцев Дионеи я встречала больше оттенков, близких к жёлтому, чем за обе жизни вне её. Шаира с тёткой, Серенид, Ирильдэ, теперь ещё этот... Небо, какая чушь только не лезет в голову, когда надо заниматься неприятным делом. — Радуйся, Птичка... Хочешь узнать, почему «Птичка»? Видишь ли, сейчас ты начнёшь петь. И только от того, насколько мне понравится твоё выступление, зависит, что будет с тобой и твоими товарищами дальше. — Р-кх-радуйтесь и вы, архонт Ар-Сартано, — хрипло выдавил храмовник, болезненно щурясь на отсвет костра. — Смотри-ка, признал. И даже не орёшь про «проклятую Еретичку». Такая сознательность заслуживает награды, — с этими словами я отстегнула от пояса и сунула ему в нос фляжку с травяным взваром. Храмовник не стал кочевряжиться и сделал пару жадных глотков. — Благодарю, архонт. Что вы хотели узнать? Завинчивая крышечку, с подозрением покосилась на связанного. Какой-то он чересчур покладистый. Неужели на Кенджаной, да ещё и в Храме, действительно нашёлся лопух, принявший заявление Селенцеруса всерьёз? Или это он меня так задабривает? — Для начала — какого дракона вы сюда притащились? — Мы действовали по приказу регента Дионеи, просветлённого Вардамира Като. Один из информаторов сообщил, что в поселении на границе запретной зоны обнаружен неизвестный с явными признаками истощения силы крови... Речь храмовника прервал раздражающий скрежет. Металлический бок фляги продавился пальцами, как бумажный. Сухой мох под ногами жадно впитывал пролитую жидкость. — Откуда ты знаешь это слово?! — Прошу прощения?.. — Сила крови, — раздражённо рыкнула я. — На моей памяти, этот термин использовали только храмовники с Селенцеруса. Даже личный порученец столичного архонта не может похвастаться подобными знаниями. Местные вовсе именуют свои способности «даром»... Так скажи, что общего может быть у элиты храмовых войск с кем-то вроде тебя? — Я должен был стать одним из них, — в ответ на нарочитое пренебрежение Птичка только невесело дёрнул уголком губ. — Но на седьмом году обучения наставник сказал, что выбравшие меня ошиблись. Моя кровь слаба. А значит, я не выдержал бы посвящения и закончил как тот бедолага, за которым нас послали... Настала моя очередь ошарашенно таращиться на собеседника. Потому что ситуация — как в анекдоте про вероятность встретить на улице динозавра. Пятьдесят процентов: или встретишь, или нет. Все понимают, что это шутка... А потом ты и правда встречаешь проклятого динозавра! Плюс Птичка выглядел ненамного младше Бельгазара, значит, они должны были пересекаться в учебке. Но покойник его не помнил. Как и взявшегося непонятно откуда Онотимо с болотной фамилией «Эрендис»... — Тебя учили не на Селенцерусе, — мрачно констатировала я. — Похоже, у нас появилась тема для ещё одного разговора. А пока — вернёмся к делам нашим скорбным: почему регенту не всё равно, что на болотах кто-то наколдовался до полной невменяемости? — Вы не правы, архонт, — со всей почтительностью возразил пленник. — Запретными искусствами невозможно довести себя до подобного состояния. — Н-да? Тогда поверю тебе на слово, Птичка, — «но только потому, что ты сам в это веришь» осталось недосказанным. Я умолкла, задумчиво крутя в руках безнадёжно испорченную флягу. Не считая откровений о существовании неизвестного Бельгазару учебного комплекса, всё выглядело логично. Если колдовство можно обоснованно исключить, остаётся только влияние нуменера. А храмовников вечно тянуло к древним предметам, как мух на варенье... Разработать аналог полицейского алгоритма реагирования на огнестрельное ранение — вполне в их духе. — Ладно. С этим разобрались. Теперь поведай, что вы собирались сделать с жертвой любви к древностям, когда найдёте? Джантак, по понятным причинам, больше не вариант. — Согласно инструкции, если жертва — чужак, необходимо устранить угрозу. Если же пострадавший принадлежит к одной из учебных когорт, следует оказать помощь на месте либо доставить его на базу. — Постой-ка! «Помощь на месте»? Значит, кто-то из вас может устранить последствия истощения?! Впервые за разговор храмовник замялся. — Не... Не могу знать, архонт. Я — не самый искусный лекарь. Многое зависит от степени поражения и времени, прошедшего с его начала. — Молодец, Птичка, — задумчиво кивнула я, поднимаясь на ноги. — Посмотрим, что удастся вытянуть из твоих друзей, но... Если всё подтвердится, можешь быть уверен, что сохранил жизнь себе и своим людям.***
Забегая вперёд, Птичка оказался ещё не самым тяжёлым случаем. Недаром выбился в офицеры. К нам в плен попал целый отряд фанатиков с промытыми до зеркального блеска мозгами! Все как один признавали меня верховным архонтом. Со всеми вытекающими. По крайней мере, услышав приказ «убей себя», подопытный резво попытался откусить себе язык. Насилу успела остановить. А ещё их совершенно заворожил мой симбионт. Дети на Люциуме с таким благоговением не таращились, как эти... Даже удивительно, что потрогать никто не попросил. По-хорошему, стоило забить на любые обещания и немедленно притопить их в болоте. История Сайтэ наглядно показала: только отвернись — подобная публика немедленно сотворит какую-нибудь дичь. Само собой, из лучших побуждений. И это не говоря о том, что Селенцерус в любой момент может выпустить новый дурацкий эдикт, и их лояльность превратится в тыкву! С другой стороны, все пленники оказались такой же «отбраковкой», как Птичка. То есть — колдунами! Недостаточно сильными для вживления симбионта, но явно превосходящими Ферену и Шаиру. А значит, если их навыков не хватит для исцеления деда, они вполне могли бы помочь с ритуалом. Оставался лишь один неприятный нюанс... Местная система отбора одарённых весьма отличалась от принятой на Селенцерусе. Для начала, разнился подход к вербовке. Храм Дионеи... не то чтобы напрямую практиковал киднеппинг, но когда к вам в деревню заваливается отряд суровых парней в форме и вежливо просит отдать талантливое чадо на обучение в прихрамовую школу, желающих возражать обычно не находится. Другое дело, что Храм тоже старался не наглеть. Отдавшее рекрута поселение могло лет пять-десять спать спокойно. В медвежьи углы, вроде малой родины Шаиры, вовсе заглядывали только по бо-ольшим праздникам. Следующим и, в нашем случае, критичным отличием был подход к силе крови. Неспроста Птичка называл колдовство «запретным искусством». На Селенцерусе оказаться среди избранных считалось честью. Жители священного острова понятия не имели ни о каком колдовстве и, если спросите меня, чем-то походили на овечек, благостно пасущихся на огороженной лужайке. Сам Бельгазар этого не замечал. Да что там! Я тоже долго не могла сообразить, чем именно меня так напрягают его воспоминания о детстве... Но особенности жизни на Селенцерусе — тема для отдельной беседы. Сейчас же нас интересует подход к обучению будущей храмовой элиты. Рекрутов плавно подводили к осознанию важности служения и своей миссии. Любая их инициатива вне следования учению Архитектора аккуратно сворачивалась. В остальном с ними обращались почти как с детьми в школах Земли XXI века. По меркам Кенджаной — невероятные попустительство и потакание! А вот с попавшими в учебку уроженцами Дионеи не церемонились. Первым делом им вколачивалась мысль, что любое использование силы, кроме одобренных наставниками упражнений, пагубно. Кроме того, в меню присутствовали неустанный контроль и постоянные проверки. Видимо, чтобы с гарантией выбить всё, чего рекрут мог успеть нахвататься до зачисления... Хотя, казалось бы, зачем? Симбионт в любом случае лишил бы носителя возможности колдовать! Или, если уж Храм так раздражает любая «магия вне Хогвартса», почему они позволяют существовать традиции хранителей? Так много вопросов — и ни одного внятного ответа. В общем, я решила, что добить доверчивых храмовников всегда успею. А вот случая помочь деду, не впутываясь в подозрительную полумистическую чернуху, может больше не подвернуться. Конечно, если у Птички сотоварищи ничего не выйдет, оставались ещё наставники из их загадочной школы... Но что-то мне подсказывало, что у местной верхушки критическое мышление должно быть развито получше. Что касается моих пиратов, каким-то непонятным вывертом общественного сознания было постановлено, что пленники оставлены в живых потому, что их главный мне приглянулся! И теперь на полном серьёзе обсуждалось, подвинет Птичка старого фаворита (и что капитан только находит в этих храмовых мордах?) или так — разок поиграться? Конечно, в лицо мне этого не говорили, но... Будь проклят сверхчеловеческий слух. Даже не знаю: радоваться, что решение тащить храмовников в деревню не привело к новым волнениям (а могло, дракон подери!), или оплакивать свой моральный облик. Хотя, уже можно было привыкнуть. В начале правления Люциумом, пока народ не понял, что я за фрукт, с кем меня только не «женили». Куда больше моего пёкшийся о репутации правителя Лерайе пытался было бороться со слухами, но добился только титула истеричной «главной жены». Хм. Никогда об этом не думала, но, может, он отступил осознанно? Типа, «не можешь предотвратить — возглавь»?***
Оказывается, хранители и храмовники совершенно не переваривают друг друга. Ну кто бы мог подумать?! Ферена смотрела на новое приобретение, в лице семи готовых исполнить любой мой каприз храмовых колдунов, волком. Те, в свою очередь, разом позабыли комплексы по поводу своей слабокровности и принялись бросать на хранительницу с племянницей презрительные взгляды. Такое преображение произвело на меня не лучшее впечатление. Казалось бы, зная, каково считаться слабым недоучкой, стоит проявить великодушие по отношению к тем, кто слабей тебя самого. Но нет! Мы будем задирать нос и цедить объяснения через губу... Что за объяснения, спросите вы? Стремясь остановить угасание деда, Ферена навертела такого, что стандартные методы Храма не помогали! И теперь мы «дружной» компанией заседали в здании бывшей церкви и решали, что делать дальше. Птичка, чьего настоящего имени я так и не узнала, настаивал на том, что мне следует обратиться за помощью к регенту. — Мальчишка! Ты не способен даже осознать мои чары, но смеешь утверждать, что очередной накрахмаленный франт сделал бы лучше?! — разъярённой змеёй шипела Ферена. — Благодари архонта, что я вообще что-то тебе объясняю, ведьма. Просветлённый Като был направлен к нам с самого Селенцеруса! Он всяко более сведущ в тайных науках, чем очередная болотная шарлатанка, — передразнил её храмовник. До этого я наблюдала за их перепалкой с вялым интересом, но последние слова заставили меня встрепенуться. Специалист по древним предметам со святой земли? Здесь?! Если кто и мог разобраться в проблемах, вызванных нуменером из гробницы Архитектора, так это он! А учитывая, кого готовили в местной школе, он просто обязан хоть немного разбираться и в симбионтах... Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я недоверчиво прищурилась на вызывающе вздёрнувшего подбородок Птичку. Тот был слишком занят препирательствами с хранительницей, чтобы уловить мой оценивающий взгляд. Как назло, столько раз выручавшая меня интуиция молчала. Разве что... В фанатике не чувствовалось гнили. Или... не знаю, как назвать. Намеренной подлости? В общем, казалось, что намеренно лгать он не любит и не умеет. Так себе основа для доверия. Да и использовать его втёмную такая особенность характера бы не помешала... Так, стоп. Рин, ты снова всё усложняешь. Попробуем мыслить логически. Ар-Сакальтор смылся в Гентиану чуть больше года назад. Значит, когда в столице начались погромы, регент уже некоторое время правил Дионеей. Даже с учётом всевозможных мутных пророчеств, считать, что его заслали сюда настолько заранее, чтобы заманить в ловушку отдельно взятую попаданку, попахивает паранойей. — Довольно, — приказала я, прерывая успевший пойти на второй круг спор. — Ты сумел заинтересовать меня, Птичка. Я встречусь с вашим регентом. Исторический момент, если подумать. Я дошла до той стадии отчаяния, что всерьёз собираюсь просить помощи у Храма!***
Благодаря задержавшемуся сезону штормов болотные тропы обрели небывалую проходимость. Так что расстояние до бывшей резиденции архонтов Дионеи, ныне являющейся вотчиной регента, было преодолено в рекордные сроки. Больше всего она напоминала особняк какого-нибудь луизианского плантатора. Как по мне, строить на болоте белокаменное здание — выдающаяся глупость. Было заметно, что с отъездом семьи архонта никто не утруждал себя уходом за домом: сад с азартом завоевателя покоряли болотные растения, вода в чаше небольшого фонтана покрылась ряской, а стены обрастали лишайником и мхом, постепенно превращаясь из белоснежных в серовато-зелёные. Я осознавала, что, заявляясь без приглашения, могу заиметь некоторые... проблемы. Но на согласование полноценных переговоров со всеми сопутствующими головняками в виде поиска нейтрального места для встречи, предварительных консультаций и взаимных гарантий потребовалось бы неоправданно много времени. Легче раздать приказы и в очередной раз рвануть вперёд, прихватив с собой лишь минимально приличествующую свиту. В качестве провожатых с нами отправились Птичка и один из его товарищей. Остальные члены храмового отряда любезно согласились «погостить» в посёлке подольше... Оставалось надеяться, что в моё отсутствие Ферена их не перетравит. Перед уходом я всё же припёрла её к стенке. Оказалось, хранительница не любила храмовников по вполне объективной причине: когда-то такой же отряд забрал её младшего брата. Остатки такта (и очень неприятное предчувствие) удержали меня от дальнейших расспросов. Свидание с новой порцией храмовников прошло сумбурно. Все вокруг суетились, почтительно таращились и кланялись, отчего происходящее напоминало не встречу вчерашних врагов, а внезапный визит ревизора из высших инстанций... Когнитивный диссонанс — очень неприятное чувство. Будто мозг под черепом чешется. Я даже ненароком, будто поправляя ворот, коснулась медальона со знаком древних пришельцев. Тёплый. Наконец их броуновское движение приобрело осмысленные черты. Меня пригласили в кабинет архонта. Напоследок успела наказать своей свите не обманываться мнимым гостеприимством и держать ухо востро, получив в ответ кривоватые усмешки. Мол, не учите учёных, Капитан... Вардамир Като совершенно не соответствовал своему громкому имени. Про таких на Земле говорили «маленькая собачка до старости щенок»: невысокий и обманчиво хрупкий, с внимательными ореховыми глазами, лукаво поблёскивающими за стёклами очков. Лишь обрамляющие их морщинки указывали на прожитые года. Острая бородка придавала его облику толику аристократичности... и некоторое сходство с козлом. Никогда не любила эспаньолки. Из-под форменного манжета выглядывали вросшие в кожу правой руки серебристые нити. Как и я, регент был носителем симбионта. А вот выражение его лица... Это надо было видеть. Такая физиономия бывает у людей, скептически хмыкавших на рассказы «в ней три метра, и кожа её искрится жемчужным сиянием», когда оказывается, что во мне действительно почти три метра, да и про сияние не то чтобы сильно преувеличивали. Несмотря на важность предстоящего разговора, удержаться от лёгкой издёвки было выше моих сил: — Похоже, вы удивлены? — Не спорю, я ждал парламентёров. Но то, что вы решили навестить наше захолустье сами, — впрочем, стоит отдать ему должное, справился с удивлением в рекордные сроки. И даже улыбнулся, словно отпуская остроумную шутку, — безусловно приятный сюрприз. А теперь позвольте высказать вам должное уважение, архонт, — и, не дожидаясь ответа, склонился в церемониальном поклоне. — Радуйтесь, просвещённая Алькарин Ар-Сартано, Белая Королева, блистательная звезда Люциума... По мере перечисления титулов мои брови поднимались всё выше и выше. У дионейских храмовников обнаружился неприятный талант сбивать меня с толку. — Ладно, ваши... цепные псы ещё могут в это верить, — протянула я, раздражённо взъерошивая отросший ёжик волос. — Но вы? — Не понимаю ваших сомнений, архонт. Свары между просвещёнными — обычное дело. То, что вы решили поучаствовать в дележе пирога, не делает вас менее достойной. Значит, играем в несознанку? Что ж, на такой случай у меня был козырь, способный разбить любые аргументы: — Я осквернила могилу Архитектора. — И доказали, что она была пуста, — чинно покивал Като, в свою очередь доказывая, что его не так просто вывести из равновесия. С губ невольно сорвался едкий смешок: — Похоже, спорить бесполезно. Что вам нужно? — Сразу к делу? Очень правильный подход, архонт, — если его подчинённые использовали навязанный титул искренне, то в тоне их наставника мне каждый раз чудилась не особо тонкая насмешка. — В таком случае, я, Вардамир Като, милостью просвещённого Ар-Сакальтора регент Дионеи, смиренно прошу архонта Люциума принять наш остров под свою руку. И всё это таким торжественным тоном, будто собирается вручить мне сокровища Британской Короны, а не занюханное болото на краю света... Я поняла. Они тут все — драконовы психи! Заметив, что столь «щедрый дар» не произвёл на меня должного впечатления, регент поспешил пояснить детали. На Кенджаной рождается крайне мало людей, способных принять симбионты. И Дионея — одно из немногих мест, где их популяция относительно постоянна. Пусть большая часть населения — «слабокровные», местная школа стабильно даёт Храму пять-десять рекрутов в год. Иными словами, Дионея — очень дорогой актив. И когда я займу своё место в Совете на Селенцерусе, лояльность этого острова существенно укрепит мои позиции. А хочет за это Като сущую мелочь — титул нового архонта Дионеи. В обычных условиях это было бы невозможно, но Храм уже нарушил вековые устои, признав меня архонтом Люциума. А где одно отступление от правил, там и два. Тем более Ар-Сакальтор так удачно продемонстрировал трусость и безответственность, сбежав с острова в разгар кризиса. Ведь он не ребёнок и не утративший разум старец, чтобы передавать власть... Готова поспорить, что знаю, кто ему это посоветовал. Регент разъяснял свои планы с таким видом, будто не допускал ни малейшей возможности отказа. Как и шанса, что я могу не понять, о чём речь. Построить талантливую интригу, основываясь на изначально ложных предпосылках... Кем же он меня считает? Ставленницей Совета архонтов, вздумавшей сыграть в свою игру? Но в то же время в этом предложении определённо что-то было. По крайней мере, в части, касающейся храмовой школы. Мне нужны союзники. И пусть в уме я никогда не отделяла Орден от Храма, если смотреть глубже... При должном подходе из храмовников могут получиться неплохие особисты. Не считая некоторых огрехов, подготовкой Лерайе я была более чем довольна. Но этот путь подойдёт не всем. Да и куда мне столько чекистов? Значит, для рядового состава и не склонных к такой деятельности офицеров стоит придумать что-нибудь попроще. И в то же время без резкой смены парадигмы. Хм... От Архитектора, как такового, я не отрекалась, лишь упирала на его человечность. Это даёт некоторую свободу манёвра. По крайней мере, на этом основании можно попытаться переформатировать храмовников из религиозного военного ордена в научный. Благо учение Архитектора в этом плане очень удобно. Всего-то надо сделать упор на немного другие заповеди. Интересно, бывают ли военно-научные ордена? Какие-нибудь рыцари-академики... Впрочем, об этом я подумаю позже. Рано делить шкуру неубитого гломса. Тем более разговор явно зашёл куда-то не туда. — Это очень... щедрое предложение, но не уверена, что забота о благополучии Дионеи вписывается в мои планы. Тем более я собиралась сделать ставку на Гентиану. — Взять под свою руку вотчину Главы Совета? Признаю, это был бы сильный ход, — с невольным уважением протянул Като. — Но сомневаюсь, что сейчас просвещённому Ар-Уилайну есть до неё дело. Столицу полностью контролируют грязные еретики и мятежники. — Даже так? — Клянусь именем Архитектора. До того, как оборвалась связь, мой осведомитель докладывал, что эти ничтожества взорвали опреснительную станцию! — довольно кивнув на мою реакцию, регент продолжил: — Как видите, Гентиана принесёт вам больше вреда, чем пользы. Я же полностью контролирую свой остров. Свой? Я улыбнулась, но улыбка вышла кривоватой. — В ваших словах есть доля истины. Мне нужно их обдумать. — Для меня радость услужить вам, архонт. — Хм. В таком случае, могу немедленно вас осчастливить. Как уже говорилось, изначально мои планы вращались вокруг возвращения Гентианы. И на Дионею я прибыла совсем по иному поводу: мне нужен специалист по нуменерам. Кто-то вашего уровня... Несмотря на явную настороженность, в глазах регента зажглись искорки интереса. Похоже, рыбка заглотила наживку. Пора подсекать. — Ваши подопечные высоко оценивают вашу квалификацию. Но всё же, хотелось бы убедиться лично. Взгляните, — я стянула перчатку с левой руки и протянула ему, ладонью со светящимся стигматом вверх. — Что вы можете сказать об этом? Раз уж он думает, что я — какой-то проект Селенцеруса, грех этим не воспользоваться. Ведь, будь оно так на самом деле, о своём симбионте я знала бы всё. А значит, ему нет смысла юлить или утаивать информацию... — Никогда не видел подобного, — цокая языком, регент подался вперёд и принялся деловито исследовать мою руку, время от времени нажимая на одному ему известные точки. — Конструкция напоминает «ткача теней», но модель, безусловно, более древняя. Метод... Вы не могли бы закатать рукав повыше? Да, вот так, спасибо... Так вот, метод вживления использован двухуровневый: обратите внимание, как каркас оплетает вены... Напрягите-ка мышцы. Сильней! Чувствуете? Он поддаётся, а не рвёт окружающие ткани. Нуменер не просто заместил мышечные волокна, но и взял на себя их функцию! Потрясающе. Очень тонкая работа. А вот малые «светляки» меня смущают. Верней, не столько они сами, сколько их функционал. Если бы не знал, что это невозможно, решил бы, что ваш симбионт ещё не завершил развёртывание... — Невозможно? — с лёгким недовольством протянула я. С тем, что мой нуменер отличается от прочих, я смирилась давно. А вот шанс его дальнейшего развития взволновал меня не на шутку. Ведь эта штука уже сожрала целую колонию нанитов Федерации! И этого ему не хватило?! — Прошу прощения, архонт! Я не так выразился! — приняв моё негодование на свой счёт, зачастил регент. — Действительно, не полностью раскрывается каждый пятый симбионт. Этим и обусловлена повышенная смертность рекрутов в первые месяцы после инициации. Нуменеру не хватает силы крови, и он просто иссушает носителя... Вот оно! Очень похоже на симптомы деда. Теперь надо аккуратно развить тему. — Естественно, рекрутам об этом не сообщают, — Бельгазара о подобном точно не предупреждали. Иной разговор, что и обряд посвящения весь его курс из девятнадцати человек прошёл без потерь... — Почему же?! — на этот раз мой собеседник неподдельно удивился и, кажется, даже немного оскорбился. — Мы всегда информируем учеников о рисках. К сожалению, невозможно учесть всех нюансов. Каждый симбионт, даже серийный, по-своему уникален и предъявляет свои требования к носителю. Именно поэтому так важно правильно подобрать пару... Регент пустился в рассуждения о методике отбора, которые, при других обстоятельствах, я выслушала бы с интересом. Но сейчас моя голова была занята иными мыслями. По-настоящему драконьими, если говорить начистоту. Я не могу доверять этому человеку. Но мне нужны его знания... Так почему бы не прибить интригана и узнать всё «из первоисточника»? С Бельгазаром-то прокатило. Другое дело, что того опыта мне хватило за глаза: часть Бельгазара Варта продолжила жить во мне. Не эмоциональный отпечаток или, упаси Небо, субличность. Просто... ощущение. Иногда накатывающее дежавю. Иной взгляд на привычные вещи, дополняющий мой. Благодаря особенностям моей памяти, со временем его воспоминания не померкли, а лишь отошли на второй план, смешиваясь с моими. Будто я прожила не две, а три жизни. И это намертво отбивало желание тянуть в рот что ни попадя! Да, я узнала множество полезных вещей. Но были и другие знания — те, без которых я предпочла бы обойтись. Повезло ещё, что Бельгазар, несмотря на перекосы храмового воспитания, был неплохим человеком. Врагом, достойным уважения. Я была не против хранить его память. Но пошла бы я на это, знай заранее, чем оно обернётся? И готова ли сейчас вобрать в себя всю, без остатка, память этого самодовольного махинатора в мундире? Возможно, я допускаю большую ошибку, но обещание не ходить обманчиво лёгкими путями уже дано. И я собираюсь его придерживаться. По крайней мере, пока у меня есть выбор... Видимо, я слишком погрузилась в размышления. Даже не заметила, как замолчал регент. Он замер, глядя на меня настороженно, как ребёнок на тень дерева в ночном окне. Разум говорит, что всё в порядке, а что-то древнее, доставшееся от предков, лазавших по деревьям, шепчет о затаившемся во мраке чудовище... Которым я, судя по всему, и являлась. Ведь в том, чтобы вежливо болтать с человеком, прикидывая про себя, сожрать его или обойдусь, прослеживается вполне себе чудовищная логика. — Вам очень повезло, Като. Я только что решила, что живым вы будете полезней, чем мёртвым. Поэтому я приму ваше предложение. Отныне и навсегда Дионея — моя. — Для меня б-будет честью служить вам, м-мой архонт, — заикаясь от волнения, прошептал он. — Но советую уяснить: выживание вашего Ордена... той его части, что сохранится после уничтожения Храма, зависит от вас. Стоило мне окончить предложение, в тот же миг — словно природа ждала наиболее драматичного момента — багровые небеса за окном осветились бесчисленным множеством молний. Секунду спустя грянул гром такой силы, что жалобно задрожали стёкла. Запаздывающий почти на месяц сезон штормов обрушился на Дионею во всей славе. Регент резко отшатнулся, глядя на меня чуть ли не в ужасе. Словно резко вспомнил всё, что про меня говорили, и оно прямо на глазах становилось явью. Похоже, мне предстоит долгая разъяснительная работа...***
После того, как мы с местным начальством «пришли к взаимопониманию», дело пошло как по маслу. Разве что то, как я тащила полностью деморализованного регента по самой распутице до нужного поселения, заслуживает отдельной истории. Возможно, даже баллады о невыносимых страданиях. Моих. Я успела трижды проклясть миг, когда решила «быть выше и лучше». Причём, уверена, Като был со мной солидарен. По вечерам, прячась от дождя в намокшей палатке, он определённо выглядел так, будто предпочёл бы смерть. Словно желая компенсировать опоздание, сезон штормов обрушился на Дионею пронизывающими ветрами и шквалами, поднимающими в море чёрные гребни волн. Вода лилась с небес сплошным потоком, превращая всё на расстоянии вытянутой руки в мутные силуэты. И без того труднопроходимые болота разрослись, окончательно поглотив тонкую сеть троп между хуторами. В такую погоду хорошо сидеть перед камином, закутавшись в плед, и читать что-нибудь, а не бегать кроссы по пересечённой местности под присмотром зловещей НЁХ. Последнее — это я, если что. Но нет худа без добра. Пользуясь случаем, я попыталась вызнать, что же имел в виду Храм, объявляя меня архонтом. Увы, бывший регент сделал на меня ставку вовсе не потому, что обладал каким-то потрясающим инсайдом. По сути, бедолага перехитрил сам себя. Но, клянусь Небесами, как же изящно он это сделал! Судите сами: на политическую арену врывается женщина, окружённая совершенно неправдоподобными слухами. Меньше чем за год, буквально из ниоткуда, у неё возникает мощный воздушный флот с преданными экипажами. И дураку понятно, что за такой срок из пиратского отребья невозможно сколотить что-то путное. А значит, войсковой кулак для нашей таинственной незнакомки готовили заранее! Плюс некоторые её корабли по оснащению лишь немногим уступают клиперам Храма, солдаты вооружены винтовками неизвестной конструкции, а в ладони сияет стигмат симбионта. Её, казалось бы, хаотичные метания вызывают передел рынков и сфер влияния, рушат устоявшуюся систему... Но Селенцерус безмолвствует. Слишком много чудесных совпадений, не так ли? Признание архонтом Люциума лишь расставило все точки над «i». Любому разумному человеку должно быть ясно, что Алькарин Сартано — креатура Храма. А Вардамир Като определённо был умным человеком. Будучи выходцем из дионейской школы, он сумел пройти все внутренние отборы, сохранив достаточно независимое мышление. И даже добился младшей офицерской должности в гвардии Совета. А затем — познакомился с таким занимательным социальным явлением, как «стеклянный потолок»: по какой-то причине Храм допускал до высших командных должностей только уроженцев Селенцеруса. Уже распробовавшему власть и вошедшему во вкус Като не понравилось чувствовать себя вторым сортом. Но вместо того, чтобы пробивать стену головой, он решил доказать свою значимость иначе — узнать как можно больше про симбионты, стать незаменимым специалистом. По крайней мере, таков был план. На практике будущий регент столкнулся с очередным барьером. Его не подпускали к действительно ценным знаниям. А когда стал слишком усердствовать в интригах по их добыче, то был немедленно отправлен на Дионею в почётную ссылку. Как же, наставником в альма-матер! Но и в глуши родных болот Като не успокоился — втёрся в доверие к местному архонту, так удачно не ладящему с главой школы. Естественно, будущий регент воспользовался этим, подсидев новое начальство. А затем убедил своего «дорогого друга» перенести двор в столицу, а себя — вернейшего слугу — оставить на хозяйстве... Так он стал фактическим правителем Дионеи. Пик карьеры достигнут, можно почивать на лаврах. Но тут появляюсь я и с ходу принимаюсь попирать вековые устои. И Като воспрял. Вот он, его шанс возвыситься! Нужно лишь правильно разыграть свои карты. Разыграл, что тут скажешь. Единственная ошибка в анализе ситуации — и блестящая победа оборачивается попаданием в собственноручно расставленную ловушку. И не от кого ждать помощи. Преподаватели не испытывают к тебе тёплых чувств, а войскам и ученикам ты сам исподволь внушал почтение к новоявленному архонту... Но вообще, откровения Като меня не на шутку озадачили. Это сейчас он белый и пушистый — у меня под присмотром. Но не могу же я безвылазно торчать на Дионее, чтобы контролировать этого, без шуток, ценнейшего специалиста. Тащить его с собой на Люциум нерационально. А оставшись без присмотра и придя в себя, он запросто может дойти до мысли, что ещё не поздно всё переиграть. Серьёзно не повредит, но кровь попортить сможет... Оставить кого-то при нём надсмотрщиком? Не уверена, что даже Лерайе справился бы с таким опытным интриганом, когда тот на своей территории. С другой стороны, всё это — пустая софистика, пока он не помог деду. В первую очередь регент нужен мне именно для этого. Остальные его способности — просто приятный бонус, от которого можно и отказаться, если проблемы перевесят выгоды. Хм. Пожалуй, стоит убедиться, что Като тоже это понимает. Ничто так не подстёгивает лояльность, как разрушение иллюзий о собственной незаменимости.***
На этот раз моё возвращение стало для обитателей пограничного посёлка полной неожиданностью. Нормальные люди в сезон штормов по болоту не шастают. Но где я, а где — нормальность? Никаких происшествий за эти недели не случилось. Разве что Ферена таки траванула одного из храмовников. Слава Небу, не до смерти. Очутившись вне родных казарм, бедняга очеловечился настолько, что начал распускать хвост перед Шаирой, за что и поплатился. Выяснив последние новости и дав отдохнуть измученным изнурительным марш-броском людям, я вновь созвала «врачебную комиссию». На сей раз, помимо новоприсоединившегося, в церкви присутствовали мой бессознательный дед, уложенный прямо на заботливо покрытый меховым одеялом алтарь, и извлечённый из изолирующего кофра нуменер-головоломка. Чуть ли не обнюхав пациента, Като авторитетно постановил, что случай запущенный, но не безнадёжный. К несчастью, он также подтвердил выводы Птички о том, что для исцеления нужно сначала снять с деда всё, что успела накрутить Ферена. И сделал он это в таких выражениях и таким тоном... Я говорила, что местные храмовники вели себя высокомерно? Забудьте. На фоне своего наставника они были смиренны, аки иноки. — Мои чары — единственное, что сохраняет ему жизнь, — взъярилась хранительница. — Если я сниму их, душа профессора попросту развеется на волнах! — Да-да, — снисходительно покивал регент, — в исполнении неопытного практика разрыв сцепки действительно может привести к коллапсу личности жертвы. К счастью, я достаточно искусен, чтобы избежать подобного исхода. — Так, может, уже приступите, маэстро? — язвительно спросила я. Благо методы лечения были заранее обсуждены вдоль и поперёк. Стоило мне открыть рот, Като замер, будто лом проглотил. Что мне в нём одновременно нравилось и жутко раздражало — на моей памяти он оказался единственным, испугавшимся меня ровно настолько, насколько я этого действительно заслуживаю. Не как пиратскую королеву или опасную еретичку-бунтовщицу, а как что-то выглядящее почти человеком, но определённо им не являющееся. — К-конечно, мой архонт. Я всё сделаю. Госпожа Эрендис, будьте любезны... Надменно фыркнув, хранительница принялась за работу. Выждав пару минут, бывший регент напряжённо кивнул и сделал всем знак отойти. Затем, в жесте Моисея, раздвигающего волны, воздел над неподвижным телом правую руку. На кончиках пальцев зажглись ярко-жёлтые светляки стигматов — и он принялся быстро-быстро рисовать ими в воздухе. Наблюдать за работой профессионала всегда приятно. Като не пытался обойти «блок на колдовство». Он просто брал знакомые каждому храмовнику защитные знаки, а затем активировал их напрямую — через свой симбионт. Я и не представляла, что можно добиться подобного сродства с нуменером. И не уверена, что, даже получив чужие знания, смогла бы действовать столь же филигранно... Чем дольше я наблюдала, тем трудней становилось дышать внезапно сделавшимся вязким воздухом. Чудилось, будто мы постепенно опускаемся на глубину. И сквозь толщу давящей со всех сторон воды издалека доносится не то песня, не то протяжный стон, разом исторгаемый сотней глоток. Что-то... Что-то не так. Я заозиралась по сторонам в поисках источника беспокойства. Но не похоже, будто кто-то, кроме меня, ощутил это нарастающее давление: позабыв, что этот путь ему заказан, Птичка аж вытянул шею, силясь не упустить ни единой детали в работе наставника. По виду — прилежный студент-медик на вскрытии, готовый немедленно сорваться с места и начать ассистировать. Ферена с племянницей стояли чуть поодаль и тихонько шушукались, не сводя отливающих золотом глаз со вспыхивающих и тут же гаснущих знаков. Почему-то мне было не разобрать слов. Хотя по кислому виду хранительницы можно было догадаться, что ей страстно хочется найти повод придраться к чужой работе... Неясный шелест всё не умолкал, звенел в ушах, гулко отзываясь в голове. Ещё чуть-чуть — и можно будет разобрать слова. А ведь ведь уже слышала подобное... Совсем недавно. Когда Ирильдэ пытался осквернить кристаллические магистрали! От одной мысли о повторении тех событий аж шерсть на загривке дыбом встала. Но почему? Как? Ошибка или... Предательство?! С трудом сдерживаясь, чтобы не сжать ладонями виски — будто это могло помочь выдавить из головы отзвуки нарастающей какофонии, — я сконцентрировала внимание на продолжающем сосредоточенно чертить знаки Като. И... ничего из того, что он делал, не выходило за грань допустимого. Память Бельгазара уверенно опознавала каждый символ. Да я сама недавно тренировалась их создавать! Разве что не использовала жестовые «костыли», а напрямую воздействовала на мир своей волей. Но, может, работая через нуменер, по-другому нельзя? Нуменер... Ну конечно! Как сразу не сообразила?! Если опустить масштаб, то Джантак с Рудбекией — моим несостоявшимся открытием века — были такими же нуменерами, преобразующими силу крови в энергию. И сгубила их, в конечном счёте, вовсе не слабость древних предметов к огню... Оба раза поджог был лишь следствием, попыткой спастись от чего-то куда более зловещего. Идея колдовства через симбионт мгновенно потеряла привлекательность. При всей моральной неоднозначности своих технологий, древние не были дураками. Уверена, они поставили блок на взаимодействие с Морем Снов из-за уязвимости кристаллического ядра! И кто знает, не покажутся ли мутации Ирильдэ детским лепетом рядом с симбионтом, пошедшим вразнос прямо внутри носителя. Сразу вспомнились тела, покрытые переливающейся всеми цветами радуги друзой... Не хотелось бы устраивать сражение прямо над телом деда. С другой стороны, по словам Като, ему не впервой заниматься подобным. И ничего, в ходячую выставку минералов до сих пор не превратился. Да и Ирильдэ, прирезав кучу народа, так и не смог подчинить Сердце Топи. Это даёт надежду, что некоторой устойчивостью кристаллы всё же обладают... Но такие рассуждения — палка о двух концах. Ведь самозваному Пророку противостоял ранее присосавшийся к центральному кристаллу астральный паразит. Или чем там на самом деле был Хрипун... Может показаться, что я потратила на эти размышления много времени, но на деле для осмысления ситуации потребовалось меньше минуты. — Хей, мэтр! Долго ещё? — спросила сквозь зубы, от души надеясь на отрицательный ответ. В обычной ситуации я не стала бы лезть под руку, но сейчас мне кровь из носу требовалось определиться, что делать дальше. — Я... Я не понимаю! — невпопад откликнулся регент. От напряжения на его лбу выступили бисеринки пота, а в голосе прорезались истеричные ноты. — Оно сопротивляется! Я не могу остановиться, иначе оно прицепится и ко мне тоже! — Наставник, вам нужна помощь? — Птичка отважно шагнул вперёд. — Ты-то куда лезешь, бездарь! — рявкнула Ферена, с неожиданным проворством оказываясь рядом и цепляя храмовника за рукав. — Хранительница! Уведите отсюда Шаиру и этого... помощничка. А вы, Като, — без паники, — почему-то вместо того, чтобы волноваться, что всё снова полетело дракону под хвост, я просто почувствовала себя очень усталой. Даже тягучие шёпоты и шорохи на фоне уже не казались значимым неудобством. — Я уже связана с головоломкой, так что попробую перенаправить потоки на себя. Стоило прикоснуться к нуменеру, семь из восьми граней привычно засветились неоново-белым. За этим последовало знакомое — практически невесомое — прикосновение к разуму. Головоломка узнала игрока и теперь ненавязчиво интересовалась его прогрессом. Но я не спешила идти навстречу желаниям артефакта: — Сработало? — Да! — не до конца веря своему счастью, отозвался бывший регент. — Оно отступило! — Отлично. В таком случае, продолжайте, — с этими словами я мысленно подтолкнула нуменеру клубок воспоминаний о событиях, произошедших с момента моего прибытия на Дионею. Анализ такой кучи данных должен был занять его надолго... По крайней мере, так я думала, пока не вспыхнула последняя недостающая грань. «Серьёзно? Нет, серьёзно?! По-твоему, это убожество — и есть настоящее явление триумфатора?» — внутренне взвыла, осознавая, на какое именно воспоминание среагировал проклятый артефакт. Естественно, головоломка не ответила. Вместо этого она начала мелко вибрировать, потом и вовсе — подпрыгивать в ладонях, задорно подмигивая то вспыхивающими, то затухающими глифами на гранях. — Като! — не сводя глаз со взбесившегося октаэдра, позвала я. И, превозмогая резкую боль, вызванную активацией симбионта, на всякий случай создала вокруг него барьер. — Понятия не имею, что происходит, но лучше бы вам поторапливаться! После особенно впечатляющего прыжка нуменер так и не упал обратно, а завис в воздухе. С громким щелчком грани начали сами собой проворачиваться, меняясь местами. Но всему в этой жизни есть конец. Нуменер прекратил перестройку, в последний раз ярко полыхнул всеми глифами и, постепенно угасая, плавно опустился в защищённую фиолетовым энергетическим полем руку. Головоломка раскрылась. Не тая опаски, я заглянула в потайное отделение. Внутри лежал серебристый диск с тёмным, как оникс, камнем по центру. Немного похоже на неактивный симбимонт. Правда, с тем же успехом это могло оказаться что угодно другое... Прекрасно помня, чем в прошлый раз обернулась неуёмная тяга полапать древние предметы, я со всей возможной осторожностью захлопнула головоломку. И только после этого осознала, что уже некоторое время не слышу раздражающего многоголосого шёпота. — Уже закончили? — поинтересовалась для порядка, со всей возможной аккуратностью опуская головоломку обратно в изолирующий кофр. Похоже, выполнив своё предназначение, она превратилась в обычную безжизненную шкатулку. Но лишняя предосторожность не повредит. — После того, как вы активировали нуменер, оно словно... потеряло ко мне интерес, — не скрывая облегчения, выдохнул Като, подрагивающей рукой стирающий со лба обильный пот. — А без его внимания работать оказалось не трудней, чем обычно. Так что я сделал всё, что мог. Конечно, понадобится время для пополнения резервов... Но, полагаю, в течение суток пациент должен очнуться. Ну вот. Даже не верится, что эта эпопея с головоломкой Архитектора наконец закончилась. Вздохнув украдкой, я наконец погасила свой барьер. Сердца в груди никак не хотели вернуться к прежнему ритму, и стигмат пульсировал им в такт. Несколько ударов сердца регент молча смотрел на меня, но в конце концов всё же пересилил себя: — Мой архонт, возможно, я лезу не в своё дело, но... Вам стоит провести внеплановую диагностику симбионта. Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Ведь по центру левой ладони выступило несколько капель неестественно яркой, перенасыщенной гемоглобином крови. Я подняла руку к лицу и воровато, как кошка, слизнула их языком.