Принцесса идёт на войну

      Отряд тащился по болоту со скоростью раненой улитки. Непривычные к длительным пешим броскам воздухоплаватели не роптали, но только слепой бы не заметил, как им тяжело. А ведь сейчас, перед самым сезоном штормов, уровень воды максимально низок. Страшно представить, каково продвигаться вглубь Дионеи в другое время.       Я подобных проблем не испытывала. Более того, в голову то и дело закрадывалась предательская мыслишка, что в одиночку я давным-давно добралась бы до места назначения. С другой стороны, даже с моей скоростью и силой невозможно находиться в десятке мест одновременно. А просто перебить всех луддитов с семьями, чтобы не мучиться... Всё-таки немного чересчур.       Тем более без проводника из местных (на мой взгляд, двигающегося ненамного ловчей прочих) можно плутать здесь до второго пришествия Архитектора. Так что приходилось терпеть и искать во всём плюсы. Например, когда б ещё мне довелось попробовать мясо кенджанойского аналога аллигатора? А ещё у меня появилась уйма времени на раздумья...       Да, я всё же согласилась на условия хранительницы традиций. Не потому, что так уж прониклась угрозой — с точки зрения современного человека, вступление в Праведное Воинство выглядело не сильно лучше идеи обрядиться в шкуры и вооружиться копьями. Даже понимая, что они уже показали свою опасность в Гентиане, я не могла воспринимать их бредовые фантазии всерьёз. А план найти сотни лет назад утопленный в непролазных болотах образец биологического оружия, чтобы потом показать «неверным» Кузькину мать — это именно бред. Причём горячечный.       Но Ферена могла помочь деду. По крайней мере попытаться. А в качестве оплаты лечения, уничтожение лидера местных луддитов смотрелось вполне приемлемо...       Нет, если бы других вариантов совсем не осталось, я не побрезговала бы шантажировать хранительницу. Например, жизнями односельчан. Только ей, похоже, было всё равно: «смерть окружает нас, спасения нет ни в воде, ни в воздухе». Тьфу! Впервые сталкиваюсь с таким непрошибаемым фатализмом. Да и мерзко это, говоря начистоту. Дед точно не одобрит, когда проснётся.       Я бы вовсе не беспокоилась, если бы не маленькая деталь: самозваный Пророк действительно умел пророчить! Причём, по словам Ферены, это была чуть ли не единственная «магическая» дисциплина, в которой её непутёвый ученик превзошел наставницу. Оно и к лучшему: хранительница традиций буквально на глазах сращивала глубокие порезы, ускоряла рост растений, владела некой формой эмпатии, телекинезом и зачатками пирокинеза. И не удивлюсь, если она показала не всё. Имея дело с пиратами сомнительной репутации, я бы тоже предпочла придержать пару козырей в рукаве...       Самое смешное, что прямое воздействие силы крови я ещё могла проглотить. А вот предвидение откровенно напрягало — такое уже не спишешь на биорадиацию, от которой древние навострились запитывать нуменеры... Ну, не то чтобы совсем не спишешь. Просто мне глубоко претили объяснения в духе комиксов про Людей Х. Способности Шаиры я воспринимала снисходительно, как балаганные фокусы. Таинственные инструкции Храма касательно меня... Последнее время было как-то не до них. В глубине души я надеялась, что просто подхожу под очередную трактовку местного аналога пророчеств Нострадамуса. А теперь... Это, дракон подери, ненаучно!       Впрочем, взять себя в руки удалось довольно быстро. На Кенджаной хватало феноменов, способных поставить науку моего времени в тупик. Из-за каждого переживать — никаких нервов не хватит. Просто примем как данность и попробуем найти практическое применение.       К сожалению, ни о каких чётких методиках для начинающих оракулов, из которых можно было бы вывести закономерность, и речи не шло. Или Ферена просто не спешила ими делиться. По её словам, пророчили кто во что горазд. Одни обкуривались и лопали ядовитые грибы. Другие пользовались подручными средствами — в дело шло всё: карты, кости мелких животных, камушки и перья. Третьи — просто видели.       Вот тут и начиналась моя личная головная боль. Ферена клялась, что заглянуть в прошлое, в принципе, возможно. Но без подготовки ей такой трюк не осилить. О недоучке Шаире и говорить нечего. А вот способный мальчик Ирильдэ мог не напрягаясь плавать по волнам времени. И если он углядел там что-то связанное с сохранностью ящика и его текущим местоположением...       Не имея подобного дара, мне оставалось начать поиски с места, где началась вся эта история — руин города, с которого эпидемия начала своё победоносное шествие. По сути, это была моя единственная зацепка.       Кроме того мне не давал покоя сам ящик и обстоятельства его обнаружения.       Не люблю спешить с выводами, но болезнь, поразившая Кенджаной четыреста лет назад, почти наверняка — тот самый проект, на описание которого я наткнулась, исследуя архивы Гехирна. Просто потому, что не бывает таких совпадений. Был, правда, скользкий момент — из материалов тех же архивов следовало, что все работы с «Красным Хохотом» велись в лунной лаборатории. Но это как раз ничего не значило: пять тысячелетий — слишком большой срок, всё могло десять раз измениться.       Неужели, следуя за звездой, охотники наткнулись на очередную законсервированную военную базу Федерации? Если так, придётся признать, что Кенджаной испещрён ими, как сыр дырками. Меня ведь тоже нашли в руинах... Проход в которые пробил метеор!       То есть, минимум дважды алькарин приводила людей к уникальным нуменерам. А возможно — даже трижды, если вспомнить мифы о починке Архитектором Первого Корабля на пустынном острове-бельме, куда упала звезда... Последний пример — уже откровенное подстраивание фактов под имеющуюся теорию. И тем не менее допустим, что алькарин напрямую связаны с нуменерами. Просто допустим. Но тогда всё ещё больше запутывается. В чём смысл?       Лунатики хотели освободить себе жизненное пространство, вытравив «унтермершей», как тараканов? С наскока я могла придумать десяток куда более надёжных способов доставки на Кенджаной биологического оружия, чем сброс единственного ящика. А если это действительно был «хитрый план», почему они не сделали свой ход, когда планета почти вымерла от Красного Хохота? И зачем, через почти четыреста лет, было закидывать сюда ещё и... меня?       Они там что, вконец одичали и по большим праздникам вместо фейрверков запускают в космос наследие предков? Или так оригинально избавляются от образцов, у которых срок годности заканчивается? Что за чушь лезет в голову...       Я пообещала себе, что, когда всё закончится, подробней расспрошу деда и Кивана про место, где меня нашли. Пока же интерес к таинственному ящику становился личным.

***

      Говорят, когда Архитектор прибыл на Дионею, остров пронизывала гигантская сеть мелиорационных каналов, позволяющая сдерживать наступление болот. Неизвестно, были они наследием древних или творением безымянного гения, рождённого после Великого Раскола. Но после отступления пандемии выжившим то ли стало не до того, то ли, наоборот, к уходу за каналами допустили чьи-то кривые ручонки... Не успело смениться поколение, как плодородные земли, с трудом отвоёванные у топи, скрылись под слоем тёмной воды. Так остров, считавшийся житницей Кенджаной, окончательно пришел в упадок.       С чего я вспомнила эту историю? На восьмой день пути среди деревьев начали попадаться каменные остовы, качественно заросшие и наполовину погрузившиеся в болотную жижу. Такие капитальные строения можно возвести только на плотном грунте. А значит, мы добрались до покинутых пригородов. Руины, где я рассчитывала найти подсказку для дальнейших поисков, были уже совсем близко.       А ещё через день мои парни взяли «языка». Я очень ими гордилась, но не могла не признавать, что это был скорей его промах, чем их заслуга. Всё же воздушные пираты мало приспособлены для работы «на природе». К счастью, жертва настолько увлеклась сбором водяных каштанов, что не заметила бы и подкрадывающегося слона.       Надо сказать, плюгавенький мужичок с куцей бородёнкой, трогательно прижимающий к груди корзину пахнущих тиной клубней, совершенно не производил впечатление пылкого религиозного фанатика. И всё же, зная, как обманчива бывает внешность, я заранее готовилась к особо неприятному допросу. Тем более шокирующим оказался выплеснувшийся на меня фонтан красноречия.       Как выяснилось, в стане луддитов произошли прелюбопытнейшие перемены. Для начала, самое главное: фанатики разделились! Половина ушла с Ирильдэ, а вторая, к которой и принадлежал наш невольный информатор, осталась обживать руины. Но стоило поинтересоваться причинами раскола, пленник начинал нести полную околесицу.       Якобы, самозваный Пророк привёл свою паству к месту, откуда началось победное шествие Красного Хохота по планете... И тут же бросил её, спешно уединившись в развалинах древней часовни. Очевидно, для получения дальнейших инструкций от высших сил. Причём он настолько спешил, что даже не подумал назначить кого-то главным на время своего затворничества! Непростительная ошибка. В лидеры сразу выбился некий Аэрдир — насколько я помнила, так, по словам Ферены, звали прошлого, низвергнутого лидера местного Праведного Воинства.       Поначалу дела у луддитов шли неплохо. Жители Дионеи сызмальства учатся выживать на болотах, так что проблем с разбивкой лагеря на руинах у них не возникло.       Шло время, налаживался быт, а гуру всё не спешил явиться своей пастве. Некоторые маловерные даже начали подозревать, что ударившийся в аскезу Пророк тихо издох с голодухи. Аэрдир окончательно утвердился в роли местечкового царька. Самые фанатичные упорно ждали возвращения Ирильдэ. А рядовые луддиты просто соблюдали правила своей секты и были по-своему счастливы.       Беда пришла, откуда не ждали. Пророк таки вернулся из добровольного затворничества. Исхудавший, с изъеденным не пойми откуда взявшимися язвами лицом. И радостно объявил, что Архитектор услышал его молитвы. Благодать падёт на верных и Кенджаной будет очищен от нечестивцев. А надо для этого — сущая малость: всё бросить и немедленно идти за ним в самое Сердце Топи.       Я толком не поняла, почему эта новость так взволновала общественность, но результат, что называется, налицо. Большинство луддитов отказались следовать за Ирильдэ. Кое-кто даже назвал своего вчерашнего кумира безумцем! Видя народную поддержку, не забывший былого унижения Аэрдир прямо заявил Пророку, что ему тут больше не рады. Пусть забирает немногочисленных самоубийц, готовых следовать за ним, и спасибо скажет, что по шее на прощание не дали...       Судя по всему, сначала Ирильдэ несколько растерялся. И не нашёл ничего лучше, чем попытаться подробней объяснить свой великий замысел несознательным селянам. Якобы, не стоит бояться смерти. Когда власть Архитектора над миром окончательно утвердится, все верные восстанут во славе... Распаляемые старым-новым лидером, сектанты подняли Ирильдэ на смех.       Дальше в рассказе пленного начинался откровенный треш.       Растерянность сменилась гневом — и самозваный Пророк проклял Аэрдира. Да так забористо, что с главной Праведного Воинства приключился некий «жуткий ужас».       Обозрев результат своей работы, Ирильдэ поведал шокированным зрителям, что предавшим истинную веру нет места в царстве Архитектора. Руины он назвал местом искупления, запретив провинившимся покидать их. А затем гнусно ухмыльнулся и добавил, что раз уж они с такой готовностью поддержали аппетит Аэрдира к власти, то и с другими его аппетитами справятся. После чего собрал небольшую группу изначально поддержавших его фанатиков и скрылся в неизвестном направлении.       Полностью деморализованные остатки Праведного Воинства остались сидеть посреди разрушенного города. По словам пленника, наружу они осмеливались выбираться только за провиантом.       Такая вот потрясающая история. А завершил её рассказчик слёзной мольбой:       — Белая Госпожа, всё как на духу рассказал! Не губите! Вы... Вы ж супротив Архитектора, да? У нас все слышали, что на Раффлезии было, как вы могилу его... И ничего, живы. Значит, вам Он точно ничего не сделает! Уведите нас с жинкой из этого проклятого городища! Я уж в долгу не останусь. Души не пожалею, коли вам надо... — тут на его глазах, изумив меня до невозможности, выступили слёзы. — Сил уже нет слушать, как бедняга Аэрдир надрывается! День и ночь, день и ночь!       Больше ничего стоящего от него добиться не удалось.       Новая информация нуждалась в тщательном обдумывании. О доверии словам фанатика и речи не шло. Но если луддиты действительно долго торчали в одном месте — это безусловный плюс. Ведь они растеряли почти недельную фору! А вот то, что Ирильдэ сбросил основной балласт в виде рядовых сектантов с семьями — уже минус. Его мобильность должна существенно возрасти. И это не говоря о том, что лишь Небо ведает, куда могло понести банду под предводительством скорбного умом провидца на самом деле. Сегодня голоса в голове сказали ему одно, завтра — другое...

***

      Чтобы прояснить вопрос с направлением дальнейших поисков, я решила переговорить с единственным, кроме с трудом успокоившегося пленника, доступным местным.       С лёгкой руки Ферены, в провожатые нам достался необщительный и зашуганный юноша. Хотя, не мне его судить: репутация Белой Королевы и её шайки не располагала к иному поведению. Думаю, первые дни бедняга лишний раз вздохнуть боялся... А теперь ничего — пообвыкся. Временами даже пытался примкнуть к коллективу. Вот и сейчас парень нашелся в компании собирающихся на охоту Калемхена Верного Глаза и Алхира Рубаки.       — Что-то нужно, Капитан? — оторвавшись от проверки амуниции, деловито спросил Алхир.       — Ничего особо важного, — успокоила я. — Я ненадолго заберу Оллорина. Буквально на пару слов, — услышав меня, проводник едва заметно вздрогнул. Похоже, для него стало неприятным сюрпризом, что уж-жасная Королева Пиратов помнит его имя. — Хочу обсудить дальнейший маршрут.       — Как прикажете, Капитан, — выдало это чудо, вскакивая на ноги. Хм. Кажется, мои парни плохо на него влияют.       — Ты не часть моей команды, так что оставь официоз, — фыркнула я, жестом приказывая следовать за собой.       — Вы хотите что-то изменить? — спросил он, нерешительно поглядывая на меня снизу вверх. — Мне казалось, мы уже выбрали лучший путь к старому городу...       — Успокойся. План остаётся в силе. По крайней мере пока... Сейчас меня интересует другое: тебе знаком термин «Сердце Топи»?       — Вам бы с хранительницей переговорить, — мгновенно попытался отмазаться Оллорин.       — Стоило бы. Но видишь, какое дело: её здесь нет.       Поёжившись под пристальным взглядом, парень наконец разродился:       — Я действительно мало знаю. А что слышал — бред свинячий... Ну, лады, — он нервно потер шею. — У нас издавна были места, где лучше не верить глазам и ушам. Сам в такие пару раз забредал... Бахвалиться не буду: как чуял, что вокруг неладно, сваливал сразу.       — Чуял, говоришь?       Заметив мой интерес, он торопливо замахал руками:       — Вы не думайте! В хранители я рожей не вышел. Даже по мелочи не умею совсем, хотя у нас многие кой-чего могут... Просто иногда знаю — не стоит туда лезть. И всё. Не сказать даже, что не так.       — Хм... — по описанию немного походило на мои способности... И на ощущения, которые у меня с самого начала вызывала перспектива полёта на Дионею. Правда, я в отличие от благоразумного уроженца болот, частенько поступала наперекор и лезла в самое пекло. — Ладно, что-то мы отвлеклись. Что там с Сердцем?       — В обычных, э-э, нехороших местах просто морочит. Звуки, иногда видения всякие, одно слово — мерзости. Или наоборот, так тихо, что кажется — ухи оглохли. Не должно быть на болоте так тихо, — он помотал головой, будто желая избавиться от воспоминания. — Сердце Топи — оно другое. Из того сорта паршивых мест, куда нельзя соваться ни под каким предлогом. А тех, кто таки решился, никто больше не видел. Болтают, будто там ещё до Хохота было болото. А потом того... расползлось. Ещё болтают о странных тварях, но смельчаков, решившихся проверить эти россказни, я не встречал...       — Откуда же столько слухов, если никто никогда не возвращался? — не скрывая иронии, спросила я.       В ответ Оллорин только пожал плечами.       Позволив парню вернуться к делам, я крепко задумалась.       Страшилки о местах, где начинает дурить компас и творится всякая чертовщина, были знакомы мне ещё по первой родине. Обычно за мистическим флёром скрывалось что-то вроде магнитной аномалии или находящейся близко к поверхности каверны природного газа... Ничего удивительного, что суеверные сектанты поджали хвосты.       Но для начала я собиралась всё же наведаться в руины. Может, кто-то из оставшихся там луддитов больше знает о планах Ирильдэ. Да и очень уж хотелось посмотреть на так перепугавшее их «сильномогучее колдунство».

***

      К руинам городских стен мы вышли только к следующему полудню.       Скорбные останки одного из самых населённых городов планеты превратилось в замшелый лабиринт. Кое-где разрушенные дома перегораживали целые улицы. А мои люди всё же не были горными козлами, чтобы лихо скакать через завалы. В других местах проходу мешали разросшиеся деревья и подозрительные водоёмы.       Передовые разведчики деловито рассредоточились по развалинам, в то время как обычные бойцы нет-нет, да косились в сторону каменных остовов. За время подготовки к марш-броску по болоту все мы порядком наслушались самых разных историй про это место. И если страшилки про мстительных духов никого особо не впечатлили, то байки о сокровищах мертвецов вызвали нездоровое оживление. Мне даже пришлось напоминать, что у нас серьёзное дело, а не поход «за зипунами». И о том, насколько глупо тащить что-то из четырёхсотлетнего «чумного барака».       Хотя, мне и самой было бы интересно тут полазать. Недаром говорят, что первые нуменероведы произошли от грабителей гробниц...       При должной фантазии, луддитам ничего не стоило устроить незваным гостям маленький Вьетнам. Тем более удивительно, что на указанном пленником пути не оказалось ловушек и дозоров. Да что там! Никто не следил даже за тем, чтобы обезопасить путь к лагерю от диких животных... Хотя, не думаю, что хоть одна обладающая инстинктом самосохранения тварь добровольно вошла бы сюда. Ведь над руинами висел несмолкающий, захлёбывающийся крик.       Первой живой душой, встретившейся нам в этом царстве уныния и тлена, оказалась немолодая женщина со знакомого вида плетёной корзиной. Разве что эта была наполнена не водяными каштанами, а корневищами нимфеи.       Увидев вооружённый отряд, незнакомка не растерялась, как можно было ожидать. Отбросив свой груз, она окрысилась и подняла тонкие когтистые руки, будто угрожая выцарапать глаза первому, кто осмелится подойти. Примечательно, что наш пленник аж втянул голову в плечи, посматривая на неё с изрядным опасением.       — Радуйся, Серенид, — промямлил он, неловко поводя связанными руками.       — Ты! — почти перекрывая стоящий в воздухе крик, взвизгнула она.       Со своим лихорадочным взглядом, ломким голосом и копной нечёсаных волос, Серенид до боли походила на ведьму из сказок. Иронично, учитывая, что единственная встреченная мной настоящая ведьма обладала манерами вдовствующей королевы.       — Да как ты посмел опоздать, ничтожество?! Из-за тебя мне пришлось нарушить запрет и выйти за стены! Люди голодны, Аэрдир голоден! Мало того, ты привёл к нам проклятых безбожников! Этих разносчиков механической чумы! Привёл женщину-дракона! Смотри на её руки, смотри! — чуть ли не брызжа слюной, она ткнула в мою сторону скрюченным пальцем. Кое-кто из ребят демонстративно потянулся к винтовкам... А может, и не демонстративно. Всё же атмосфера вокруг царила не самая здоровая. — Что за мерзость растёт из её плоти! Пророк ясно поведал нам волю Архитектора, только покаяние и отказ от богомерзкого наследия древних может спасти нас...       — Ваш хвалёный Пророк имеет к Архитектору такое же отношение, как я к балету, — не собираясь дальше выслушивать бред, перебила я.       Старуха задрала голову и приоткрыла гневно перекошенный рот, словно силясь понять, что именно имелось в виду, а потом взревела: — Богохульница! Архонт Ирильдэ — глас Архитектора на этих проклятых Небесами землях!       — Любопытно, когда это Селенцерус успел его признать? — несмотря на откровенно издевательский тон, я бы не удивилась, окажись, что высокие архонты и правда объявили Ирильдэ правителем Дионеи. Меня-то старые маразматики признали. Чем местный лжепророк хуже?       — При чем тут Селенцерус?! Эти предатели веры веками дурили нам головы, смея от имени Его толкать народ в механистское мракобесие! На самом деле они лишь приспешники зла, желающего вернуть Тёмное Время нуменеров! Архитектор первым бы предал их огню!       Честно говоря, тогда мной овладели двойственные чувства: с одной стороны, мне уж точно не за что было любить Храм и официальный Селенцерус, но с другой — даже отрицая божественность Архитектора, я продолжала считать его героем, а Заветы первых архонтов, искренне желавших вернуть людям потерянные знания — чуть ли не самым прогрессивным трудом в истории Кенджаной. Было откровенно неприятно слушать, как какая-то немытая сектантка втаптывает их идеи в грязь! Казалось бы, имея память об истории Земли вплоть до XXI века, глупо возмущаться, насколько люди способны исказить идею, в которую якобы верят. А поди ж ты...       Пока я предавалась печальным мыслям, женщина всё никак не могла остановиться:       — Сам Архитектор направляет архонта Ирильдэ! Бог избрал его, чтобы спасти народ Кенджаной! А потому он — истинный ученик Архитектора, в отличие от трусливых самозванцев на острове!       Закончив на этой патетической ноте, Серенид продолжила молча испепелять меня взглядом. Она громко дышала, гневно раздувая ноздри.       — Что ж тогда вы не последовали за своим Пророком?       Тут старуха сумела меня удивить. Я ожидала новых криков, но вместо этого она сгорбилась, скорбно склоняя голову:       — Да, мы были слабы. И наказаны за это. Из-за своего маловерия мы лишились права следовать за Ним! — её голос экзальтированно дрогнул. — Но даже так Архитектор не отвернулся от нас! Его властью, дарованной архонту Ирильдэ, нам было явленное чудо! — я заметила, как после этих слов мелко задрожал позабытый в пылу разговора пленник. — Он показал, что ждёт подобных вам святотацев...       — Чудо, значит? — вот разговор и подошел к интересующей меня теме. — Так ведь ради него мы и пришли! Как услышали о нём от нашего нового... друга, сразу подумали: может, увидев, тоже уверуем?       Было бы странно, если бы Серенид приняла мои кривляния за чистую монету. Тем не менее, на более-менее уцелевшую центральную площадь мы выбрались уже в сопровождении недовольно поджимающей губы старухи.

***

      Полагаю, когда-то центр города находился на естественной возвышенности. Во всяком случае, здесь было посуше. Местами сохранились островки брусчатки, сквозь швы между которой прорастала сочная трава. Даже потемневшие остовы зданий смотрелись почти прилично. Именно здесь разбило лагерь Праведное Воинство Дионеи.       Временное поселение оказалось нагромождением шалашей и времянок из тростника. Все они выглядели неопрятно, словно хозяевам глубоко плевать на ветшающее жильё. Впрочем, в это я была готова поверить — ведь хозяева расположились неподалёку. Измождённо выглядящие люди безучастно сидели на камнях, а то и вовсе на голой земле, как зрители в театре. Или как бандерлоги перед Каа. Все взгляды неотрывно устремлены в одну точку. К источнику леденящего душу крика.       — Склонитесь же перед властью Архитектора, братья и сёстры! — ставя свою ношу на землю, благоговейно объявила Серенид. — Склонитесь и отриньте ложь проклятых механистов! Такая судьба уготована любому, кто смеет противиться воле Его!       Сначала я решила, что посреди заболоченной площади проросло какое-то диковинное растение. Крупный цветок с мясистыми багровыми лепестками. Сознание просто отказывалось признать, чем ужасная инсталляция являлась на самом деле.       Кажется, позади меня кто-то более догадливый спешно избавлялся от содержимого желудка.       — Что, дракон побери, за сраная ебанина! — а Алхир, впервые на моей памяти, позволил себе сквернословить в моём присутствии.       Он говорил что-то ещё, но слова уже не имели значения. Потому что вещь, в первый миг показавшаяся мне соцветием, на самом деле была исковерканным человеческим телом. Комом вывернутой наизнанку влажно пульсирующей плоти. То, что когда-то было ногами, срослось и удлинилось, обернувшись гротескным подобием стебля. Находящееся снаружи сердце судорожно билось, даже несмотря на увязший в нём обломок деревянного шеста. А в самой сердцевине этого мясного кома располагалась живая, истошно орущая голова. Кожа на искажённом непрерывной мукой лице казалась оплавленной, как у восковой фигуры, оказавшейся слишком близко к источнику тепла...       Во имя всех ветров! Если Ирильдэ, которого Ферена презрительно назвала «не особо талантливым», сумел походя... Нет, в теории, можно сотворить с человеком и не такое. Всего-то нужно иметь современную операционную и пару ассистентов с замашками доктора Менгеле. Может, получившийся уродец даже смог бы прожить пару часов... В стерильной палате, на аппаратах жизнеобеспечения, а не посреди болота!       — Мерзость, — я не узнавала сухой и какой-то сосредоточенно-деловой голос, по недоразумению раздающийся из моего рта.       Тут тварь выпучила на меня налитые кровью глаза и воодушевленно заголосила, завывая и канюча на все лады:       — Убей, убей, убей! Убей! Убей, убей! Убей!       О, Небо. Если во время трансформации оно... Он... Сохранил разум, хоть крохи, и осознаёт случившееся... Чудовищно.       — Смотрите на него, богохульники, смотрите! Вот оно, вот ваш конец! — подпрыгивая на месте и хлопая в ладоши, как маленькая девочка, смеялась Серенид. Она будто разом откинула всю человечность, полностью отдаваясь своему безумию. Рассыпавшиеся из случайно задетой ею корзины корневища раскатились по траве...       — Белая Госпожа, стойте! — наш пленник, окончательно впавший в апатию после встречи с Серенид, внезапно очнулся и попытался схватить меня за рукав. Но среагировавший на автомате Нэмар успел оттолкнуть рванувшего ко мне луддита прикладом.       Мужик упал в болотную хлябь под ногами и скрючился, прижимая связанные руки к пострадавшему животу. Тем не менее, он не оставил попыток докричаться до меня:       — Не верьте ему, Белая Госпожа! Варфинвэ ещё в первый день пытался его того... Избавить от страданий. А когда ткнул копьём, он его...       — Зачем ты меня оговариваешь?! — визгливый, точно циркулярная пила, голос проклятого больно отдавался в голове. — Я не хотел никому вреда!       — Он его сожрал. Только косточки и остались. Он только жрёт, всё время жрёт... — как загипнотизированный, наш пленник говорил всё тише, на последних словах вовсе перейдя на едва слышный шёпот.       И в самом деле, в залитой кровью и прочими телесными жидкостями траве, у самых «корней» чудовищного цветка, явственно поблёскивали покрытые какой-то прозрачной слизью кости. Я насчитала порядка пяти черепов...       — Это не моя вина! Я просто был голоден! Так голоден! А вы всё никак не несли поесть! Но теперь я сыт! — взгляд абсолютно сумасшедших глаз с жёлтыми, воспалёнными белками, вновь обратились ко мне. — Сыт! Сыт! Я ничего не сделаю! Ничего, только подойди поближе и убей! — и тварь опять заканючила на высокой ноте: — Убей, убей, убей! Убей!       Серенид продолжала заливаться смехом. А потом некоторые из неподвижно застывших луддитов тоже начали смеяться. Двое или трое даже повскакивали со своих мест, принявшись хлопать. Лица их при этом походили на театральные маски, настолько карикатурно выглядели появившиеся на них улыбки. Отзвуки смеха отражались от полуразрушенных стен, причудливо искажаясь. Автоматоны, выставляемые механистами в витрины своих лавок, выглядели более живыми, чем эти люди.       И тут мне стало очень неуютно. Площадь виделась ловушкой, куда я сама, добровольно и с песней, завела свой отряд. Будто вторя моим мыслям, медальон начинал холодить кожу. Не обжигающе, как бывало, а едва ощутимо. Точно предостерегая от необдуманных действий.       — Все назад! Живо! — сдаваясь дурному предчувствию, рявкнула я.       — Но нельзя ж это дерьмо так оставить? — хрипло, как после жестокой простуды, произнес Коран Долговязый. И неуверенным жестом вскинул винтовку, готовясь выстрелить.       — Не сметь! Ты слышал приказ Капитана! — гаркнул Нэмар, могучей рукой отвешивая подчинённому подзатыльник.       — Не смейте! Таков приговор Архитектора! — в унисон с ним завизжала прекратившая смеяться Серенид. И толпа луддитов взревела вместе с ней, в едином порыве бросаясь вперёд.       В этом не было ничего даже отдалённо нормального. С ножами и копьями, подчас вовсе с голыми руками, против винтовок. В глазах — бездумная злоба. Голоса сливались в рёв какого-то многоглавого монстра.       Прозвучали первые выстрелы.       Завывающая, подобно бэнши, Серенид рванула на меня. Её почти жёлтые глаза слабо светились в болотном полумраке. Как есть ведьма.       Не стараясь сдерживаться, я пнула её в грудь.       Послышался треск ломающихся костей. Я успела испугаться, что пробью её грудную клетку насквозь и застряну в ней, как в капкане. Но нет. Тело Серенид отлетело прочь, будто футбольный мяч после удара профи.       Навстречу ей тут же метнулась лоза, сплетённая из жил и болезненно вздутых бурых вен. На лету пронзив добычу костяным наконечником, похожим на крюк гарпуна, она рванула назад. Прямиком к ужасающему «цветку».       — Еда! Наконец-то еда! — затараторило существо. Челюсть его раздвинулась вширь и вниз, как у готовящегося заглотить добычу целиком питона, заставляя кожу опасно натянуться.       И тут верхняя половина его головы взорвалась, как перезрелый арбуз. Неплохой выстрел. Похоже, желание Корана всё же осуществилось...       — Какие вы злые! — удивительно, но тварь всё ещё могла говорить, хотя её мозги были разбрызганы на добрый метр вокруг. — Почему вы не даёте мне поесть! Я же тоже человек, как вы! Почему вы так жестоки! Дайте мне поесть! Я голоден! Голоден!       Раздался мерзкий треск рвущейся кожи. Именно он заставил меня среагировать, когда искажённое тело Аэрдира буквально взорвалось волной рванувших во все стороны лоз, щупалец.       Ещё не понимая толком, что происходит, я целиком положилась на инстинкты. И рванулась вперёд.       Наверно, никогда ещё я не двигалась так быстро.       Повинуясь моей воле, нуменер создал огромное кривое лезвие. Им я прорубала себе путь. Сквозь лихорадочно бьющиеся лозы. Сквозь тела вконец ополоумевших и мечущихся, как звери, сектантов...       Вокруг творилась настоящая вакханалия. Слитный рёв толпы превратился в крики ужаса. Костяные крюки вонзались в человеческие тела. Иногда они просто вырывали куски плоти, а иногда волокли истошно орущую жертву на поводке из собственных внутренностей.       Наконец, светящийся полупрозрачный клинок вошёл в вязкое алое мясо.       Тварь издала гневный и мучительный визг. Что-то противно хрястнуло у неё внутри.       Я размахнулась и ударила снова, врубаясь в месиво болезненно трепыхающихся щупалец. И ещё раз. И ещё. Трава вокруг очень быстро стала мокрой от крови и слизи. Кровь забрызгала лицо и одежду. Мои белые волосы стали алыми от крови. Но лозы всё ещё змеились по земле. Всё что мне оставалось — продолжать рубить своим странным, ни на что толком не похожим мечом.       Думаю, со стороны я здорово напоминала Серенид в её последние мгновения. Фурия. Впавшая в буйство дьяволица. Богиня-мстительница, если вы сторонник более возвышенных формулировок.       Мир сузился до мелькающего перед глазами окровавленного клинка. И это, дракон подери, был прекрасный мир! Без сомнений, ответственности и чувства вины. Только я и хлюпающий звук, с которым плоть расходится под лезвием. Тем не менее, это могло продолжаться вечно.       Я разделала творение Ирильдэ с педантичностью, какая не снилось ни одному мяснику. Почти в фарш. Потому что, если оставлять более крупные куски, они начинали шевелиться. А закончив, осоловело огляделась вокруг.       Трупы, оторванные конечности, стоны. Лагерь Праведного Воинства превратился в место кровавой бойни. И мне предстояло что-то с этим делать. Но для начала...       Я подошла к ближайшей группе своих людей. Покрытая кровью с ног до головы, так и не развеявшая сотворённое симбионтом лезвие. И, когда все взгляды сосредоточились на мне, указала на оставшуюся за спиной бесформенную груду плоти:       — Сжечь. Немедленно.

***

      Спустя несколько часов о произошедшем напоминала только пара погребальных костров, сложенных посреди площади. Тела павших луддитов мы без затей свалили в кучу и залили горючим маслом. А вот мои парни заслуживали лучшего. Самого лучшего, что можно было найти на этом проклятом Небом болоте.       Руками оставшихся в живых сектантов были заготовлены брёвна и сложена крада. Из-за отказа от веры в Архитектора, как в Бога, отпала необходимость в жреце. И всё же, я не могла отпустить их не попрощавшись.       Семь имён. Возможно, в ближайшее время к ним присоединятся ещё пятеро. Было бы больше, но запаниковавшие луддиты невольно сыграли роль живого щита...       Мне не раз доводилось терять своих людей. Но никогда прежде — так глупо и бессмысленно. Если бы я не поддалась пустому любопытству и сразу приказала идти в Сердце Топи... Мы точно так же, весело и с прибаутками, выперлись бы прямо на Ирильдэ. Который одно Небо ведает на что способен.       Так что, само по себе, решение сначала разведать обстановку в лагере Праведного Воинства было верным. Проблема в отношении. Я проявила недопустимое легкомыслие, не отнесясь к врагу с должной серьёзностью. Да что там! Я этих фанатиков даже за врагов не считала: так, убогие какие-то под ногами путаются. И это — зная, что их предводитель далеко не обычный шарлатан!       Казалось бы, не попаданке жаловаться на странности. Но я слишком привыкла воспринимать мир как нечто, мм, рациональное, что ли. Моя прошлая жизнь принадлежала времени низвержения богов и разрушения легенд. Человечество постепенно сбрасывало тысячелетние оковы мистического мировоззрения, училось смотреть на мир сквозь призму логики. Любой странности находилось приемлемое объяснение. А если нет, это лишь означало, что наука пока не достигла нужного уровня.       Но при воспоминании, во что Ирильдэ превратил бывшего предводителя Праведного Воинства, внутри невольно начинал шевелиться червячок сомнения. С удава размером.       Ведь, если отбросить абсурдный вариант, что Ирильдэ где-то разжился роем медицинских нанитов, которые как-то упоминал Гехирн, остаётся признать — он сотворил эту мерзость насквозь алогичной силой крови. Вот тебе и безобидные фокусы.       А ведь ещё тот странный глюк предупреждал меня не ходить в руины... Ещё до того, как я приняла предложение Ферены и вообще услышала про какие-то там руины. Проклятье!       Впервые с момента попадания на Кенджаной, мне было настолько не по себе.       Вот так люди и переходят к активной поддержке методов Святой Инквизиции! Сейчас я, ни секунды не сомневаясь, возвела бы самозваного Пророка на костёр. И всех ему подобных — чисто на всякий случай... Глупо. Но бояться того, чего не понимаешь — это ведь так по-человечески. Даже если ты сам — всего лишь почти человек.       Кто-то протянул мне чадящий факел. Но я только отмахнулась, шагнув вперёд.       Никогда не умела прощаться, но появилась тут одна идея. Разум должен быть выше страха... Думаю, ребятам бы понравилось.       — Вы были моими воинами, — я на секунду умолкла, подавив вздох. — Обещаю, у зла не будет власти над вами.       Тщательно вбиваемая самой себе фраза-триггер сработала как надо. Моя рука, объятая пламенем, засветилась белым, холодным светом. Первый раз я вызывала его полностью осознанно и могла рассмотреть вблизи — как земная луна, отражённая в водной глади.       Склонив голову, я коснулась домовины. Порождённый силой крови огонь перекинулся с кожи на облитую маслом древесину. Где-то с минуту он ещё играл снежно-белыми искрами, но вскоре обернулся обычным рыжим пламенем.

***

      Тем вечером в лагере было непривычно тихо. Даже несмотря на то, что мы покинули руины, тень произошедшего продолжала довлеть над людьми. Взгляды, что бросали на меня матёрые небесные волки, ясней всяких слов говорили — они искали поддержку. И одновременно — не могли забыть упоение, с которым я изничтожала проклятого. Не могли больше закрывать глаза на то, насколько я в действительности отличаюсь. Ведь дело — совсем не в росте или цвете кожи... Они любили меня, да. Но теперь появилось что-то ещё. Что-то окончательно превращающее расстояние между нами в пропасть. Для них. Не для меня. Я-то всё ещё хотела считать себя человеком.       Всё что оставалось — просто быть рядом. Надавать приказов, занять делом. А ещё — позволить «отогреться» в лучах своего мнимого спокойствия. Показать, что я — это я, несмотря ни на что.       Жаль, никто не мог так же успокоить меня саму.       Если с моими парнями дела обстояли ещё более-менее, то оставшиеся в живых луддиты являли собой откровенно жалкое зрелище. Из шестидесяти с лишним сектантов уцелело меньше двадцати душ. И они чётко делились на группы: одна при виде меня впадала в истерику, а вторая — в кататонический ступор. Естественно, ни то, ни другое не способствовало продуктивному допросу...       Нэмар подошёл, когда я приступила к заполнению судового журнала. Хотя продолжать называть его именно «судовым» было несколько некорректно. Он давно превратился в подобие рабочего дневника. Даже если у тебя идеальная память, структурирование мыслей может оказаться полезной штукой.       Буквы ложились на бумагу твердо и ровно. Как и всегда.       — Приказ выполнен, — хрипло выдохнул мой бравый телохранитель. — Мы допросили оставшихся праведничков. Пусть они все тронутые, как больные вертячкой чайки, но в одном показания сходятся — колдун со свитой покинули лагерь пять дней назад. Если поднажмём, ещё сможем его догнать. Но раненых придётся оставить...       Оторвавшись от записей, я покачала головой:       — Нет. Мы сделаем лучше. Ты собираешь ребят и вы вместе с ранеными не торопясь возвращаетесь в поселение. А я продолжу преследование.       — То есть, вы отправляете нас назад? — поинтересовался он вкрадчивым тоном санитара в дурдоме.       — Именно.       — А сами остаётесь? — на этот раз я только кивнула. — Вы надышались болотных паров?       Я заинтересованно прищурилась. Не ожидала, что после сегодняшнего хоть кто-то будет в состоянии спорить.       По правде говоря, это было не самой гениальной из моих идей. Но с интуицией не поспоришь — она буквально выла белугой. Никак не удавалось отделаться от ощущения, будто я смертельно опаздываю.       — Сомневаешься во мне?       — Я никогда не сомневался в вас! — зло рыкнул Нэмар. — Но я обязан говорить своему капитану, что он замыслил безумие!       — Ошибаешься. Это точный расчёт.       — О чем вы? — не понял пират, ещё больше хмуря косматые брови.       — Видишь ли, последние события заставили меня поразмыслить о силе крови...       Нэмар скривился, точно сжевал целиком лимон:       — Что толку думать о колдовстве? И так ясно, все колдуны — драконово семя!       — Сомневаюсь, что это корректная аналогия, — я вежливо улыбнулась. И тут же тряхнула головой, сбрасывая как-то незаметно наползшую на лицо маску примерной ученицы. Спокойно, Рин. Меньше всего тебе нужно прятаться от собственных людей за ширмой канцеляризмов. — Как бы то ни было, я сильно недооценивала данный феномен. И из-за этого всё чуть было не пошло шайсе под хвост.       — Но мы справились! Вы ту срань на площади просто порвали! — горячась, Нэмар ударил себя кулаком в грудь.       — Верно. Не будь с вами меня, всё могло кончиться плохо... И это возвращает нас к моим выводам. Дальше я должна идти одна.       Уловив во взгляде собеседника несогласие, я поспешила пояснить:       — Смотри: Ферена считала основным талантом бывшего ученика ясновидение. Значит, он мог знать, что за ним придут, ещё до того, как мы прибыли на остров. И, скорей всего, догадывался о грядущем предательстве в своих рядах... Уж больно красиво наш Пророк всё провернул, — я задумчиво провела кончиком пера по подбородку. — Не надо быть провидцем, чтобы понимать: надолго оставлять команду на недовольного и амбициозного старпома — чревато мятежом. И всё же, Ирильдэ это делает. Я почти уверена, что он осознанно пожертвовал ненадёжными сторонниками, чтобы подготовить ловушку для преследователей!       — А если дальше этот выродок подготовит западню специально на вас?!       Тут я позволила себе самодовольно оскалиться.       — Нет, Нэмар, не подготовит. Потому что не видит меня. Точно так же, как не видят Ферена и Шаира! Можно было бы допустить, что его дар сильней, чем их... Но он уже затратил огромные ресурсы на подготовку ловушки, которая не смогла меня даже поцарапать! Понимаешь?       — Понимать-то понимаю. Только всё равно выходит, что мы вас бросаем, — упрямо стиснув зубы, произнёс он.       — Не бросаете, а исполняете приказ, — жёстко поправила я, давая понять, что с демократией на сегодня покончено. — Возвращаетесь назад, чтобы помочь раненым и передать нашим, что всё идёт по плану.       Нэмар кивнул, выпрямляясь по стойке смирно. Он умел мгновенно перестраиваться на деловой лад. Одна из черт, которые я особенно в нём ценила.       — Воля ваша, Капитан. Но что делать с оставшимися праведничками? — спросил он и тут же выразительно чиркнул пальцем по шее.       Я только вздохнула. Ещё год назад я наверняка возмутилась бы такому предложению. Теперь... Выход, на который намекал Нэмар, выглядел драконовски соблазнительно. Чик — и никаких проблем. Но принципы есть принципы.       Считается, что хорошие люди совершают хорошие поступки, а плохие склонны поступать дурно. Но верна и обратная зависимость: благородное деяние возвышает, а дурное — пардон, освинячивает. Не для того я мучилась с асоциальными привычками своих подчинённых, чтобы потом поручать лучшим из них резать безоружных!       Правда, предоставить луддитов собственной судьбе значило оставить в тылу условно враждебных неадекватов. А тащить в поселение — получить головную боль, которую надо защищать и следить, как бы чего не натворила. То, что сейчас они выглядят полностью потерянными, не значит, что уже завтра им вожжа под хвост не попадёт покарать неверных. Кто знает, насколько качественно Ирильдэ промыл им мозги... Промыл мозги. Хм. А ведь это идея!

***

      В итоге, я задержалась в лагере ещё на сутки. Надавала дополнительных инструкций, расспросила Оллорина об ориентирах и особенностях пути по болоту, поиграла в Вольфа Мессинга...       Дед верил, что у меня есть способность облагораживать окружающих. По некоторому размышлению, я была склонна с ним согласиться: мои пираты всеми силами пытались заделаться Робин Гудами в первую очередь потому, что я так хотела. Причём пытались искренне, чем напрочь рвали шаблон всем, кто хоть немного разбирался в повадках кенджанойского криминалитета... Но это, так сказать, эффект от длительного взаимодействия. Позже что-то подобное я пыталась провернуть среди паломников на Раффлезии. Тогда у меня была всего неделя времени... И я не особо интересовалась конечным итогом своих антирелигиозных лекций, если честно. Главное — не буянили. А какие выводы сделали и как повели себя после нашего отлёта — дракон знает. Так что о результатах текущего эксперимента оставалось только гадать.       И вот, всё же повесив Нэмару на шею гирю в виде поражённых в самое сердце луддитов, я двинулась дальше. Несмотря на некоторые опасения, одиночный путь по болотам мало отличался от пройденного в составе отряда. Разве что скорость возросла в разы.       Конечно, неделя в компании проводника не заменит многих лет опыта хождения по топи. Но мне этого и не требовалось. Я легко проходила там, где обычному человеку пришлось бы прокладывать обходной маршрут... Даже слишком легко. Ни тебе хитроумных ловушек, ни ложных троп, заманивающих прямиком в трясину. Лишь периодически попадающиеся следы стоянок указывали, что я на верном пути.       А затем я наткнулась на камень. Поросшая мхом глыба в человеческий рост несла отчётливые следы обработки и выглядела невероятно древней. Описывая ориентиры, Оллорин называл такие камни Сторожами. Якобы, их поставили ещё до Архитектора, чтобы предупредить — дальше начинаются дурные места. Круг сторожей был своего рода границей перед Сердцем Топи.       Обойдя доходящий мне почти до груди мегалит по кругу, я нагнулась, осторожно счищая с него растительность. Подо мхом скрывался грубо вытесанный геометрический узор. Прижав к нему ладонь, можно было почувствовать лишь влагу и холод.       Ни на активацию симбионта, ни на призыв белого пламени камень не среагировал. Так себе из него сторож. Всё что мне оставалось — пожать плечами и отвернуться, чтобы пересечь невидимую черту.       Естественно, ничего не произошло.       Изменения проявились позже. Ставшие привычными «мангры» постепенно уступали место деревьями с кривящимися, будто в танце, бугристыми стволами. Сухой шелест их листьев напоминал отрывистый бесплотный смех.       Над болотом поплыл запах цветущих орсий. Пусть раньше я лишь мельком читала о них в заметках исследователей, перепутать было невозможно: орсия источает сшибающий с ног дух гнилого мяса, привлекая насекомых и падальщиков... Что ж, теперь я знаю, в чём черпал вдохновение Ирильдэ. Однажды мне пришлось потерять целый час, обходя озеро, целиком затянутое этими инопланетными родичами водяного гиацинта. Ярко-алые цветы делали его и визуально, и по запаху больше похожим на море крови.       Ночами над бочагами повадились резвиться недородки. Я даже малость оторопела, увидев это впервые. Чем бы ни были эти создания, обычно они избегали появляться под открытым небом.       Более традиционная фауна тоже не радовала. Пиявки размером с младенца, неожиданно падающие на тебя с деревьев. Какая-то вампирящая смесь обезьяны и летучей мыши — мне довелось понаблюдать за их обедом: целая стая налетала на водяного буйвола, за считанные минуты облепив беднягу, а затем так же быстро улетела, оставляя обескровленное тело медленно погружаться в болотную хлябь...       В темноте над трясиной разносились странные звуки. Ну, странные в сравнении с тем, что было раньше — я успела привыкнуть к постоянному фоновому шуму, издаваемому болотом, и чётко выделяла в нём новые, незнакомые ноты. А иногда начинало казаться, что что-то невесомо скользит над водой, на самой грани зрения. Обернёшься — никого.       Но что меня действительно беспокоило, так это принявшийся время от времени неприятно покалывать стигмат на ладони. В такие мгновения эмоции притуплялись, а разум заполняли холодные формулы.       Я скрупулёзно анализировала своё состояние, без особого успеха пытаясь определить катализатор приступов. Подавить такой полу-транс не выходило, только с грехом пополам регулировать «глубину погружения»... Но здесь это не мешало. Напротив, то, что раз за разом пыталось убить меня как личность, внезапно превратилось в неплохую защиту от болота, покушающегося на рассудок незваной гостьи: стремящегося заполнить глаза обманчивыми образами, уши — сбивчивым шёпотом, а нос и рот — ароматом мертвечины...

***

      На пятый день земля под ногами начала становиться суше и приобрела отчётливый уклон вверх. А утром шестого дня я неожиданно вышла к краю огромной расселины.       Угловатые, кривые от старости деревья нависали над ней, сплетаясь кронами — скрывая её от случайного наблюдателя на борту пролетающего над Дионеей воздушного корабля. Корни тянулись в пустоту провала, как жадные когтистые руки. Солнечный свет проникал вниз сквозь резную листву тонкими нитями, золотистыми бликами бегал по белоснежному камню зданий... Всё верно, зданий. В ущелье скрывались руины белого города древних. Зажатые между склонов, словно когда-то земля вокруг них попыталась схлопнуться, как створки устрицы.       Я застыла, боясь дышать. Будто хватит неаккуратного вздоха, чтобы увиденное развеялось.       Величайшее археологическое открытие столетия! Нет, по меньшей мере пяти последних столетий! В своих мыслях я назвала его Рудбекией — Городом Золотых Нитей.       Но было кое-что ещё. Каким-то шестым чувством я знала — это и есть место, где всё решится. Конечная точка маршрута. Истинное Сердце Топи.       Тщательно обследовав край расселины, я обнаружила неровный каменистый спуск, больше похожий на тропу горных козлов. Но, судя по следам, кто-то совсем недавно уже пользовался им...       Первым, что я услышала, спустившись, было пение. Заунывное, раздающееся отовсюду и ниоткуда конкретно.       Что ж, я таки настигла Ирильдэ сотоварищи. Кому ещё пришло бы в голову устраивать здесь концерты? Осталась сущая мелочь — как-то их найти...       Особо заморачиваться я не стала. Просто доверилась интуиции и пошла на голоса.       Залитый золотым полусветом, город древних зачаровывал меня. Ступать по его улицам было всё равно, что оказаться посреди перекрёстка миров.       Он был старыми кварталами Гентианы, с которых безжалостно стесали всё человеческое. Более того, в сравнении с ним — спящим, мёртвым — современная живая Гентиана казалась нелепой.       Он был Джантаком — по стенам расползались неглубокие желоба, заполненные мутным, время от времени принимающимся тускло мерцать хрусталём. Они образовывали настоящие кристаллические магистрали, затейливой сетью соединяющие все постройки между собой... А ведь на зданиях в столице такие тоже были! Только пустые. Раньше я как-то не придавала этому значения.       Он был причудливым отражением городов Земли. Я безошибочно угадывала привычные назначения в незнакомых очертаниях: проезжая часть, пешеходные дорожки, по разбитому арочному мосту над ними проходит монорельс, а чуть дальше — явная остановка общественного транспорта...       Он был забытыми городами ацтеков и майя — наполовину поглощёнными джунглями, полными ступенчатых зиккуратов, увитых лианами, и улиц, сливающихся в гигантские петроглифы.       Всеми ими разом и ни одним в отдельности.       Наверно, я могла бы совсем расслабиться, поддавшись обманчивому обаянию этого места, утонуть в разлитой в воздухе музыке. Если бы не ощущение... присутствия. Словно смотрят уже не на тебя, как временами казалось на болоте, а прямо вовнутрь.       — Помни, зачем ты здесь. Сосредоточься на цели, — приказала себе я, неловко обхватывая голову ладонями. И, для гарантии, попыталась отгородиться от окружающего великолепия ледяной стеной формул. Вот уж не думала, что буду по собственной воле имитировать ненавистные приступы.       В какой-то мере это помогло. Пение не умолкло, но сконцентрировалось, превратившись из таинственной мелодии, в которую невольно начинаешь вслушиваться, ища смысл, в бессвязные завывания. Аккомпанируя им, вверху жалобно подвывал ветер.       Увы, это оказалось не единственным изменением. Я едва не споткнулась от неожиданности, когда в нос ударил густой запах крови. Чуть дальше кого-то тонким слоем размазало по... всему.       Никаких тел. Ни кусочка мяса. Только кровь. Повсюду. Кровавые разводы на мостовой, на стенах домов, на коре деревьев, пробивающихся корнями сквозь трещины в белом камне. Ещё чуть-чуть, и я наступила бы в алую лужу.       Как можно такое не заметить?! Клянусь Небесами, с глаз словно шоры спали! Но что могло так качественно перемолоть жертву?       Я напряглась, отступая на шаг. По-новому — с опаской — оглядывая возвышающиеся вокруг скелеты зданий с мёртвыми окнами.       Ловушка?       Проклятье! Почему я даже не подумала о такой возможности?! Я, чтоб Бездна всё побрала, профессионал! И на тебе — прусь по руинам города древних, в которых к тому же засели враги, как по родному дому! Это даже не легкомысленность, а прямая заявка в самоубийцы! Будто разом позабыла всё, чему меня учили... Предостережения Оллорина больше не казались наивными. Сердце Топи медленно, исподволь подтачивало мой рассудок.       Зло выдохнув, я сконцентрировалась на расчётах. Если это единственный способ сохранить разум ясным, не стоит им пренебрегать.       Вдумчивое изучение подозрительного места принесло свои плоды. Если и существовала какая-то ловушка, то рассчитана она была на однократное срабатывание. Больше настораживало другое: в кровавой мешанине остались хорошо различимые следы — багровые отпечатки трёхпалых лап, не принадлежащие ни одному из известных мне животных. Причём они удалялись от места предполагаемой бойни в одном направлении с отпечатками человеческих ног. Я бы даже сказала, единым построением: люди в центре и пара зверей по бокам...

***

      Я прибавила ходу.       Становящиеся всё громче напевы вели меня вперёд. Вдоль кристаллических магистралей, по мере продвижения к центру города вливающихся друг в друга, как ручейки по весне. К месту их слияния. К зданию, выглядящему точной копией Гентианского дворца Совета Дожей... С некоторыми поправками — и оно само, и ближайшие окрестности смотрелись пережившими бомбардировку.       Начиная с того, что дома на сто метров вокруг были попросту сметены. О том, что они в принципе существовали, напоминали лишь сохранившиеся фундаменты да обломки стен.       Возвышающийся посреди этого круга отчуждения дворец остался таковым только по названию. Фасад покрывали глубокие трещины, а изящные шпили превратились в нелепые огрызки. Но зато на месте привычных мне по его Гентианскому собрату дверей из белого дерева красовались каменные створки, покрытые кристаллическим узором. И они светились. Да что там, светились! Пространство вокруг шло видимой рябью!       И прямо перед ним разыгрывалась сцена, достойная пера Лавкрафта.       Ещё не осознав толком, что вижу, я мышкой юркнула за ближайшую руину.       Судя по всему, не заметили. Это обстоятельство подарило мне несколько драгоценных мгновений, чтобы попытаться понять, какого дракона происходит!       Немного выждав для верности, я вновь выглянула из своего укрытия.       Собравшиеся в круг оборванцы подвывали что-то невнятное, воздев руки к небесам. Некоторые из них ещё и раскачивались из стороны в сторону, как душевнобольные. Ровно по центру застыли двое: очередной оборванец и намертво приковывающая взгляд фигура с изогнутым кинжалом.       Судя по телосложению, это был мужчина, но ручаться я бы не стала — пропорции его тела были искажены, а видимые участки кожи раздулись от язв. Даже смотреть на такое больно. Кажется, один из луддитов упоминал ранки, появившиеся на лице Ирильдэ после затворничества... Небольшие язвочки, а не этот ужас!       Словно этого было мало, чуть в стороне от ударившихся во все тяжкие луддитов расположилась пара более чем странных существ, зачем-то сосредоточенно долбящих магистраль когтистыми лапами. Когда одному из них удавалось отколоть кусок, оно немедленно запрокидывало голову и заглатывало его...       Пожиратели кристаллов казались уменьшенными — размером со взрослую шайсу — сухопутными версиями морских драконов: тот же костяной панцирь, пронизанный серебряными жилками, те же горящие неестественным огнём глаза. Каждый выглядел по-своему уникальным: один имел длинный раздваивающийся на конце хвост, больше похожий на плеть, другой мог похвастать мощным клювом и непропорционально тонкими конечностями, причудливо выгибающимися коленями назад, как у кузнечика...       Непривычные. Диковинные. Но ни в коем случае не неуклюжие. Творения древних всегда гармоничны — не важно, касается дело архитектуры или нуменеров.       Кроме вышеупомянутого, «сухопутных драконов» объединяла ещё одна особенность. Тянущиеся вдоль их хребтов кристаллические гребни покрывали странные наросты — колышущаяся, сочащаяся сукровицей багровая масса. Она разрасталась вниз по спине и бокам, проникая в сочленения костяных пластин.       Я задумчиво сощурилась. В жизни не слышала, чтобы нуменеры поражал грибок или иной паразит подобного толка...       Прерывая мои рассуждения, завывания сектантов взяли новую высоту.       Ирильдэ вонзил кинжал в грудь жертвы.       Мир вздрогнул. Точно рябь прошла по воде.       Кристаллическая магистраль, от которой кормились «драконы», а вместе с ней и кристаллы на всех уцелевших зданиях в округе прерывисто замерцали. Они будто... запели?       Нет. Закричали.       Я поняла это, когда сама едва не вскрикнула от вспышки нестерпимой боли в стигмате симбионта.       Краски стремительно гасли, распадаясь на серость и белизну.       Но, похоже, не только мне поплохело: «драконы» отшатнулись от засветившейся магистрали со звуком, который, при должной фантазии, можно было принять за обиженный скулёж. Один из них вовсе попятился, тряся клиновидной башкой. При этом из его пасти, заполненной зеленоватым свечением, на землю посыпались извивающиеся... Щупальца? Черви?       Меня прередёрнуло от омерзения. Но вызвало его вовсе не увиденное.       Теперь я точно знала — этих «драконов» связывает с настоящими нечто большее, чем внешнее сходство. Серость не поглотила их. Так же, как не могла поглотить морских драконов в моих снах. Но если во сне меня тянуло к ним, то от этих штук, напротив, хотелось держаться подальше — как от взбесившихся собак. Исходящая от них какофония цвета и звука накладывалась на продолжающие тянуть свой нескончаемый распев голоса луддитов, сплеталась с ними в общий больной, изломанный ритм... Вместе они превращались в назойливое багряное жужжание.       Ирильдэ тоже издавал его. Поток света, хор искаженных голосов. Водопад слов и фраз, которые невозможно разобрать.       Сектанты же словно не замечали, что находятся в эпицентре бури, заставляющей само пространство корчиться в агонии. Двое ближайших сноровисто выволокли труп из круга, бросая в кучу к... остальным жертвам. Ещё один тут же шагнул вперёд, занимая освободившееся место.       С каким-то истерическим весельем я осознала, что не могу дышать. Горло схватил спазм, а зубы начали мелко постукивать. Так ведь не бывает! Не бывает! Мир окончательно сошёл с ума, а всё чего мне хотелось — обхватить себя руками и смеяться, глядя на самый маленький конвейер смерти...       Или это не мир, а только я сошла с ума?       Точно. Я сошла с ума. Какая досада.       Наверно, надо вылезать и идти к новым коллегам. Будем вместе раскачиваться и подвывывать, а потом нас по очереди принесут в жертву неведомому хтоническому ужасу... Хех. Какой бесславный конец.       Тут я отвесила себе звонкую пощечину.       Соберись, Рин! Ты учёный, а не дремучая крестьянка! Вот и думай как учёный.       Я на миг прикрыла веки, позволяя себе отрешиться от происходящего. Как бы меня ни напрягали мои странности, очень удобно, когда твоё мгновение для обычного человека — десять минут на размышление.       Итак, что мы имеем? Первое: я в здравом уме. Это даже не обсуждается. Просто немного запаниковала из-за очередных неполадок с симбионтом. Мелочь — с кем не бывает.       А вот Ирильдэ — безумец. Факт. Но в его безумии есть система, он преследует конкретную цель. Значит, по его мнению, убийство последователей должно помочь в её достижении... И убивает он не просто так, а чётко в месте слияния кристаллических магистралей.       Кристалл чувствителен к силе крови... Вот и ответ! Древние использовали её как источник энергии для своих технологий. По сути, вся их инфраструктура была основана на ней. Вспоминая увиденное в Джантаке, читай — на тех же жертвоприношениях. Только предельно растянутых во времени и автоматизированных. Знай себе, периодически запихивай в капсулу очередного смертника.       Но как энергосистема города древних может быть связана с биологическим оружием Федерации? Или вся история про ящик и красный хохот — ширма для чего-то большего?       Я зажмурилась сильней, недовольно прикусывая губу.       Что-то не сходилось. Но основной вывод был ясен: что бы ни замыслил Ирильдэ на самом деле, вряд ли это что-то хорошее. А потому, открывая глаза, я уже знала, что делать.

***

      В обычной ситуации я воспользовалась бы симбионтом, но сейчас, когда кристаллы пошли вразнос... Не хотелось бы остаться без руки.       Если подумать, я стала слишком зависима от него. До такой степени, что даже не почесалась завести нормальное оружие! Готового под мою руку не найти, но это не оправдание. При желании, можно было что-нибудь придумать. Вернусь на Люциум — займусь на досуге. А пока...       Я отстегнула с пояса складной нож для заточки перьев. Раскрыла и задумчиво покрутила между пальцев. Любая вещь может стать грозным оружием, если ты способен метнуть её со скоростью пули.       Бросок!       Ирильдэ не упал. Так, слегка пошатнулся.       Поначалу луддиты не поняли, что произошло. Лишь когда их Пророк поднял руку, каким-то дёрганным — будто он марионетка со спутанными нитями — движением вырывая из своей шеи лезвие, пение сбилось.       Ближайшие культисты дёрнулись поддержать лидера, но тот гневно отмахнулся, зажимая обильно кровоточащую рану бугристой ладонью.       — Не сметь! Ритуал не должен прерываться! — голос у Ирильдэ оказался совершенно инопланетным: булькающим и хрипящим одновременно. Видимо, лезвие повредило голосовые связки. — Помните, ради чего мы здесь! Архитектор с нами! Жалкие потуги прислужников Старых Хозяев не причинят вреда тому, чья вера крепка!       «Ну почему ты не можешь просто взять и сдохнуть?!» — мысленно возмутилась я, уворачиваясь от едва не сомкнувшихся на икре челюстей «сухопутного дракона». При этом кончик его плетевидного хвоста рассек воздух в опасной близости от моей головы. Будто тварь собиралась меня заарканить.       Вторая поспешила присоединиться. Подпрыгнула — взвилась птицей, делая загребающее движение передними конечностями.       Естественно, я отнюдь не горела желанием проверить, чем закончатся подобные «дружеские объятья», и встретила их мощным ударом правой.       Осквернённый нуменер отступил, недовольно клацнув клювом. Он оказался исключительно прочным — от удара, что размозжил бы голову живому существу похожего размера, его костяная броня всего лишь покрылась тонкой паутинкой трещин, через которые немедленно начали просачиваться уже знакомые мне черви. И запах... Небо! На моей памяти так несло только от скотобойни.       Продолжая уворачиваться, я мельком кинула взгляд на луддитов.       Ирильдэ даже не обернулся чтобы узнать, кто его ранил. Железные нервы. Или обыкновенная самоуверенность? Может, он изменил себя силой крови, повысив таким образом живучесть? Точно. Ерундовая задачка для того, кто способен сохранить жизнь вывернутому наизнанку человеку. Заодно это объяснило бы гротескно-уродливый облик. По незнанию нарушил гормональный баланс или ещё где накосячил...       А ведь кровавые нашлёпки на нуменерах — тоже его работа! Ай-яй-яй, как лицемерно. И, как ни горько это признавать, эффективно.       Запредельная крепость и скорость, лишь немногим уступающая моей, были далеко не главными достоинствами псевдодраконов. Твари умели играть в команде.       Что особенно любопытно, в первую очередь они стремились не убить, а зафиксировать и обездвижить жертву. Также их арсенал изобиловал силовыми приёмами, нацеленными на уязвимые места. С особым энтузиазмом бросались на почти онемевшую от боли левую руку с симбионтом... Немного напоминает полицейскую тактику. Интересно, Ирильдэ сам до такого додумался или воспользовался заложенными программами?       Захотелось отвесить себе ещё одну оплеуху. Нашла время играть с роботами древних в казаки-разбойники да на полном серьёзе гадать, против кого они могли использовать натуральные лёгкие танки в качестве ОМОНА!       Я позволила хвостатому псевдодракону подобраться ближе. И, извернувшись, ухватила его за шкирку.       Кровавая опухоль на его загривке тут же пришла в движение, распадаясь на сотни корчащихся склизких тварей. Стремящихся облепить, ввинтиться под кожу.       «У зла нет власти!» — ладонь окутывает сгусток белого пламени.       Надежда не оправдалась. Нуменер не спешил вспыхнуть факелом. Лишь червивое кубло на его спине принялось пениться и растекаться, меняя форму. Сползая с костяных боков потёками слизи.       Что ж, на такой случай и придумываются запасные планы.       Погасив оказавшийся бесполезным огонь, я уперла ногу во вражеский бок. И со всей дури дёрнула на себя. Будто собираясь вырвать псевдодракону позвоночник...       В каком-то смысле так оно и было.       Моей целью был кристаллический гребень. Батарея и аналог жёсткого диска. Вместилище силы крови. Уничтожь его, и власть Ирильдэ над нуменером будет стоить не больше, чем ключ от машины без бензобака.       Раз уж нельзя его сжечь, остаётся вульгарно выломать.       К несчастью, второй дракон не собирался смиренно ждать, пока собрата разбирают на запчасти. Пользуясь моей заминкой, он поспешил атаковать.       Решение пришло мгновенно. Вновь вздёрнув отчаянно извивающийся нуменер в воздух, я использовала его как дубину.       В момент столкновения исходящая от драконов разноголосица резанула слух особенно остро.       А затем раздался треск.       Искажённые нуменеры рухнули наземь, мешая друг другу, путаясь в собственных конечностях.       Оставшийся в руке обломок хребта победно мерцал в такт городским магистралям. Даже его звучание изменилось.       Я швырнула его в культистов.       Сама не знаю, что на меня нашло. Может, очередной всплеск интуиции. Всё же я помнила, с каким упоением твари расковыривали силовую магистраль...       Как бы то ни было, дальнейшие события превзошли самые смелые ожидания.       Едва успев распутаться, оба нуменера взяли низкий старт, явно вознамерившись перехватить мой импровизированный снаряд.       Словно красуясь, первая машина взмыла в воздух, на лету смыкая клюв на кристалле. Её выгнутые конечности идеально подходили для таких трюков.       А вот подпорченный мной нуменер ощутимо занесло. Из его движений исчез всякий намёк на грацию, будто сигналы с запозданием доходили до конечностей...       Он не сумел вовремя затормозить. Ирильдэ как раз заносил лезвие для очередного удара, когда он влетел в круг.       В прошлой жизни мне довелось наткнуться на незацензуренное видео, как потерявшая управление машина врезается в автобусную остановку... Последствия оказались один в один. Бронированная костяная туша сшибала хрупкие фигурки, словно кегли. Заскользила, скрежеща когтями по кристаллу. Попыталась удержать равновесие, отчаянно размахивая хлыстообразным хвостом. Каждое её движение сопровождалось криками и стоном.       Полностью исправный псевдодракон тоже пошатнулся. Тонкие лапы подогнулись, заставляя его тяжело осесть наземь. Кристалл со звоном выпал из пасти и тут же был залит хлынувшим следом потоком бурой жидкости с запахом протухшей крови.       Нуменер оскалился на меня — очень осознанно, будто точно зная, что все беды случились с ним по моей вине — и попытался ползти, скрежеща костяным брюхом по камню мостовой. Неоново-зелёные глаза делались тусклей с каждой секундой, под конец вовсе начав мигать, как неисправные фары.       Наконец, он безвольно уронил костяную голову. Из приоткрытой пасти продолжала истекать слизь. Но черви в ней больше не извивались. Едва оказавшись снаружи, они расплывались неаппетитными алыми плевками.       Убей колдуна и его чары развеются... Работает? Кто бы мог подумать. Всё же что-то было в идее Маланора-старшего о поиске крупиц истины в сказках.       Не успела я перевести дух и решить, что недодавленных луддитов милосердней будет добить, как стало понятно — ничего ещё не кончено.       Стекающая с нуменера жижа весело запузырилась и, вопреки всем законами физики и здравого смысла, потекла в сторону бойни.       Стоны смолкли. Их сменило подозрительное хлюпанье. И хруст. Такой, словно зубы в два ряда с аппетитом грызут мешок костей.       На месте ритуала закручивался водоворот человеческой плоти. И из сердца этого кошмара восставала фигура, лишь условно напоминающая человеческую.       Слегка холодящий до того медальон, казалось, примёрз к коже.       «Невозможно», — как мантру повторяла я, внутренне холодея от подступающего к горлу ужаса. Многие годы спустя это зрелище всё ещё оставалось со мной. Возможно, именно оно, а не взвешенный подход, предопределило моё отношение к... ко многим вещам.       На миг наши взгляды скрестились. Мой фиолетовый против его — чистейшего золота в обрамлении воспалённых полопавшихся сосудов.       Я ошибалась.       Такие глаза не могли принадлежать безумцу. Скорей — бесконечно уставшему мужчине, который знает, что делает трудную и неблагодарную, но ответственную работу. А вот остальное... Это уже нельзя было назвать человеком. В лучшем случае подошло бы сравнение с детской поделкой из пластилина. Кожа лопалась и сползала с неровно наросших друг на друга оплывших мышц, всё это сочилось сукровицей и конвульсивно сокращалось.       Но, надо сказать, держался Ирильдэ с достоинством, которого никак не ожидаешь от существа, выглядящего как полураздавленный слизняк. Истинный ученик Ферены Эрендис.       — Ты?! — жуткая маска, ныне служащая ему лицом, вытянулась. — Снова ты! Это всё из-за тебя! Это ты пробудила морских драконов!!!       Обвинение было столь нелепым, что я на миг позабыла о творящемся вокруг мракобесии и возмущённо фыркнула. Нет, всё-таки не ошибалась. Конченный псих.       — Думала, никто не узнает? Твои Хозяева славно постарались, скрывая свою рабыню от чужих глаз... Но они просчитались! — бесновался Пророк. С каждым сказанным словом его сгорбленная спина раздувалась всё сильней. Кожа на ней натянулась, как барабан. Стало заметно — там, внутри него, что-то движется. — Архитектор показал мне правду! Он отметил меня! Избрал достойным! И я не позволю уничтожить последний шанс на спа... Аааа!       Сложно вести злодейский монолог, когда в лицо прилетает разряд в несколько тысяч ампер.       — Болтай больше, придурок, — хрипло выдохнула я, без сил опуская одеревеневшую руку. Если уж приходится выбирать, сохранить её или голову...       Симбионт буквально рвался из ладони. Перед глазами вовсю плясали белые мушки.       «Не отключаться! Только не сейчас!» — приказала себе, сжимая зубы.       Потому что Ирильдэ, зараза такая, никак не желал подыхать. Он содрогался, от него несло горелым мясом. Правый глаз вытек, а кожа на спине таки лопнула, выпустив наружу волну гноя и изуверскую пародию на паучьи лапы, переделанные из лишённых кожи человеческих рук.       Проклятье! Как можно сотворить с собой такое?! Но, главное, как уничтожить что-то настолько живучее?       Кто бы знал, как я жалела, что удовлетворилась демонстрацией пары фокусов. Сейчас я бы из Ферены всю душу вытрясла. Увы, унаследованный от Бельгезара опыт тут пасовал. Покойный храмовник воспринимал свои способности лишь как источник энергии для нуменеров... Небеса и Бездны! Нуменеры!       Впереди вновь забрезжил свет надежды.       План был на грани фола, но когда меня останавливали подобные мелочи?       Не дожидаясь, пока Ирильдэ окончательно придёт в себя, я со всей доступной скоростью рванула вперёд.       По-звериному припала к земле, поравнявшись с поверженным нуменером. Левая ладонь неловко сомкнулась вокруг обгрызенного и обильно покрытого слизью кристаллического обломка. Хватило одного прикосновения, чтобы едва успевший немного успокоиться стигмат начало неприятно подёргивать.       То что надо. А теперь — проверим, правда ли техника безопасности пишется кровью!       Стараясь не думать, что это, вероятно, последняя глупость в моей жизни, я прыгнула на Ирильдэ, сшибая его плечом, как заправский регбист. И вместе с ним рухнула прямиком в бурлящую кровавую слизь, всем весом придавливая его к магистрали.       Сближаться на столь интимную дистанцию с существом, способным вывернуть человека наизнанку одним прикосновением — не лучшая идея, но другого выхода я себе не оставила.       Ирильдэ закричал. Растущие из его спины когтистые руки вцепились мне в волосы, явно собираясь снять скальп. Ещё одна оставила на щеке глубокую царапину.       Я размахнулась непослушной левой рукой.       Кристаллический кол пронзил сердце Пророка. От звона, с которым он, пробив тело жертвы, соприкоснулся с магистралью, заломило в висках.       А я получила уникальный шанс узнать, что чувствовал Дункан Маклауд в сценах с отрубанием вражеской головы. Симбионт, позвоночник псевдодракона и магистраль соединились в кристаллическую цепь, по которой хлынула сила. Она утекала как в бездонную бочку, на дне которой затаилось стремящееся вобрать самую твою суть голодное ничто. И мы с Ирильдэ схлестнулись в поединке воли на самой его границе.       В тот краткий миг незримого противостояния я знала его лучше, чем себя. Каким он был когда-то. Каким мог стать, повернись всё иначе.       Сочное яблоко, ныне прогнившее и усеянное паразитами, жрущими его изнутри. Такова была изнанка луддитского Пророка.       Очевидно, он тоже увидел во мне что-то. И оно его напугало.       Именно страх — секундная потеря контроля — толкнул Ирильдэ за край Бездны.       Он проиграл.       В тот же миг меня вышвырнуло из предсмертной пустоты, в которой барахтались наши... разумы? Души?       Ирильдэ был всё ещё жив. По крайней мере, его тело было. Но, в этот раз, повышенная живучесть сослужила ему дурную службу.       Он хрипел, бился насаженной на иголку бабочкой. И разлагался заживо. Мясо слезало с костей, как в ускоренной сьёмке. В конце концов, от самозванного Пророка остались лишь изорванный в лохмотья балахон да зловонная лужа, в которой плавали выглядящие обваренными кости.       «Как Бастинда, после того, как Элли выплеснула на неё ведро воды», — мелькнула в голове непрошеная ассоциация.       Опираясь на уцелевший обломок драконьего позвоночника, я неуклюже поднялась на ноги. И с отвращением отшвырнула его прочь.       Вот и всё. Заказ Ферены выполнен.       Никогда не думала, что киллер — настолько сложная профессия. За такое она мне не только деда вылечит! За такую подставу и она и всё её потомки до седьмого колена мне по гроб жизни должны!       Течение мстительных мыслей прервал тонкий скрип.       Я нервно вздрогнула. Что, опять?!       Но на этот раз дело было не в восстании мертвецов. И слава Небу. Ещё одного мои несчастные нервы бы не вынесли... Просто приоткрылась дверь разрушенного дворца. Сквозь образовавшуюся щель наружу просачивались язычки тумана.       Минуту назад мечтавшая наконец убраться из Сердца Топи и выставить счёт хранительнице традиций, я замерла, словно охотничий пес, взявший след.       Ничего страшного ведь не случится, если я взгляну одним глазком?

***

      Я неторопливо шагала по гигантскому холлу, с опасливым любопытством поглядывая по сторонам. Что тут скажешь... Мрачненько. И уж точно не похоже на зарисовки убранства Дворца Дожей из архитектурного альманаха, который я в своё время пролистала в университетской библиотеке.       Все магистрали города тянулись к этому зданию, кристаллы были впаяны в каждый камень. Со всех сторон на вошедшего лился их мертвенно-зеленоватый свет.       Свободные от кристалла участки стены покрывали истёршиеся от времени барельефы, по большей части скрытые от глаз мхом, корнями и наростами лишайника.       Подойдя к ближайшему, я всмотрелась в видимую часть изображения.       Множество странных существ — кого там только не было! Похожие на прямоходящих лягушек, крылатые, четвероногие, со змеиными хвостами вместо ног... — кланяются безликой центральной фигуре с чем-то вроде нимба вокруг головы.       Я тихонько хмыкнула. Покорённые народы склоняются перед фараоном, не иначе.       Следующий барельеф изображал какое-то наделение полномочиями: среди «рядовых» фигурок выделялась одна, более крупная. Обладатель нимба протягивал ей руку в жесте, копирующем гентианскую статую Носатого Короля, после чего резчик изображал вокруг головы избранного собственный нимб.       Я подняла левую руку. Идущий от стигмата фиолетовый свет на миг залил изображение. Как любопытно...       На очередном барельефе фигуры с нимбами поклонялись схематичному солнцу с извилистыми лучами.       У древних был культ солнца? Серьёзно? Но почему не сохранилось ни одного свидетельства? В классической археологии религиозная атрибутика — чуть ли не самый распространённый вид находок. Хотя... На моём медальоне иногда мелькает похожее солнце. Очень характерные лучи, не перепутаешь. И всё равно, странно.       Дальше несколько крупных носителей нимбов натравливали друг на друга армии, состоящие из покорённых народов. Ну, или что там на самом деле означали эти разнокалиберные тварюшки... А над полем боя расположилось изрядно увеличившееся в размерах, по сравнению с прошлым изображением, солнце. Я бы внимания не обратила на эту деталь, если бы через несколько посвящённых резне барельефов сюжет внезапно не изменился.       Небольшой шарик на фоне занимающего уже почти всю стену солнца. И от этого шарика в разные стороны улепётывают схематичные стаи «многокрылых утюгов».       С чего эти «крылышки» так напоминают мне гравы? Риторический вопрос.       Ещё несколько барельефов, очевидно, показывали жизнь носителей нимбов на космических кораблях. А конкретней — какой-то мятеж ярых солнцепоклонников и устроенную им в отместку Варфоломеевскую ночь.       Мда. Вот и разрешилась загадка с отсутствием солнечной символики на нуменерах.       Наконец, добро поставило зло на колени и зверски убило. С солнцепоклонниками покончено. Корабли прибывают к новому шарику — планете с двумя лунами. Древние пришли на Кенджаной. И вот уже люди кланяются безликим фигурам с нимбами...       Я как раз начала расчищать от зелени следующий барельеф, когда за спиной раздался смутно знакомый голос:       — Впечатляет, а?       Не буду оправдываться, среагировала на автомате — развернулась, нанося удар на звук.       Осколки напольных плит картечью разлетелись во все стороны. Я же замерла, растеряно осматриваясь.       Никого. Ни звука, кроме стрёкота насекомых и шелеста листьев.       — Когда впервые увидел, тоже обомлел, — как ни в чём не бывало продолжил голос. Что характерно, он снова звучал из-за моей спины. И, на этот раз, сопровождался сиплым дыханием и сердцебиением. — Старые Хозяева умели внушить трепет, это у них не отнять...       Я медленно обернулась.       На пробившем стену кривом корне по-турецки сидел Хрипун. Точно такой же, каким я встретила его на болоте. Разве что лицо, освещённое мертвенно-зелёным светом кристаллов, казалось принадлежащим умертвию.       — Ты, — прорычала я, совсем как Ирильдэ недавно. Тут же, впрочем, умолкая. Потому что глупо предъявлять претензии глюку... Или всё же не глюку? — Кто ты и какого дракона здесь делаешь?!       — Эй! Это ж я, Хрипун! Неужто не узнала? — видение неприкрыто скалилось, обнажая кривоватые пеньки зубов. — Говорил ведь, ещё свидимся!       — Не играй со мной! Спрашиваю последний раз: кто ты?       Глюк насупил было густые брови, но вдруг махнул рукой и устало выдохнул: — Кто-кто? Сторож. Слежу, чтоб такие как ты не шныряли, где не следует.       Про себя я усмехнулась. Ну-ну. Судя по развлечениям культистов и призывно распахивающимся воротам, сторож из тебя — как из булыжника.       — Будто я знал, что мальчишка сумеет захомутать мою свору, — неуклюже слезая со своего насеста, буркнул Хрипун. Почему-то уже не удивляло, что появляющийся из ниоткуда стрёмный мужик способен отвечать на невысказанные упрёки. — Одни проблемы от этих хранителей...       — Постой-ка! Говоришь, твою свору?       — А то! Думаешь, одному под силу уследить за такой территорией? Мне уже да-авно не двадцать, чтоб день-деньской скакать резвым козликом...       Казалось, ещё чуть-чуть, и можно будет услышать, с каким натужным скрипом проворачиваются шестерёнки в моей голове.       — Эти твари едва меня не убили, — не к месту заметила я.       Самоназванный Сторож только закатил глаза.       — Они не убивали. Их задача — только поймать. Сечёшь? Даже хранительское колдовство не сумело бы изменить заложенную творцами природу...       Внезапно Хрипун весь подобрался, словно вспомнив о чём-то важном, и заговорил совсем другим тоном:       — Да что мы тут рассусоливаем?! Пошли! Самое время кое-что тебе показать...       — И что же? — спросила я, с вызовом скрещивая руки на груди.       — О, тебе понравится, — он заговорщически ощерился.       — Я. Никуда. С тобой. Не. Пойду.       Старый охотник удручённо провёл ладонью по лицу:       — Клянусь потрохами Архитектора, девица, нельзя быть такой недоверчивой! Сама ж хочешь во всём разобраться!       — Разобраться, а не лезть к дракону на рога!       — Верно говоришь, — с готовностью согласился он. — Лезть куда не надо — последнее дело. Только смотри, какая штука: ты во всё что можно уже влезла по самое не балуйся. И теперь весь мир в опасности. Из-за тебя в том числе. А значит, теперь именно ты должна всё исправить...       — И как же?       — Когда-то здесь была заточена вещь, едва не погубившая Кенджаной. А после того, что вы с мальчишкой устроили наверху, сила, удерживавшая её всё это время, на последнем издыхании...       — Так ты хочешь, чтобы я починила защитную систему дворца? — догадалась я.       Пусть мне всё ещё чудилось, что за действиями собеседника скрывается второе дно (и оно мне не понравится), услышанное остудило решимость рубить с плеча.       — А, ты ж этот... Учёный по нуменерам, — скривился Хрипун. — Считай, что так.       Я с сомнением потёрла успевшую слегка подзажить царапину на измазанной мхом и кровью щеке. И всё же кивнула:       — Хорошо. Я помогу... Но не бесплатно. Мне нужна информация. Вот, например... Ты упомянул каких-то «Старых Хозяев». Ирильдэ тоже говорил о них. Даже назвал меня их рабыней... Расскажи о них.       — Древние, Старые Хозяева, — идущий чуть впереди Хрипун недовольно поморщился. — Один дракон. Запомни, девочка: никто не любит, когда о них вспоминают. Даже когда их имя не звучит. Так можно и беду накликать.       — Но ведь ты сам...       — Потому, что старый дурак! — рыкнул охотник. — Когда я был мальцом, о таком разве что совсем древние старики баяли. Земля Старых Хозяев, город Старых Хозяев, не суйся туда, не гневи богов... Но какие боги? У нас Архитектор был! Новый век, великий век, корабли со всего мира к нам летают. А старичьё, похоже, само толком не знало, о чём речи ведёт. Знай повторяли, что самим предки вбили. Зачем, почему — уже не их дело...       Несмотря на пренебрежительные слова, он выглядел полностью погрузившимся в воспоминания. Похоже, сейчас Хрипун был склонен отнестись к тем предостережениям куда серьёзней. А потом он вдруг сказал:       — Это был я.       — Что — ты?       — Я принёс его в город... Помнил наказ предков и всё равно пошёл за звездой, упавшей в болота. В самое Сердце Топи. Да ещё и приятелей с собой поволок. Помнится, Адунахор — дружок мой, вместе бить колпицу ходили, — всё канючил, де надо поворачивать назад... Его потом чуть ли не первым хохот прибрал.       — Постой! Эпидемия началась почти четыреста...       — Ага, — перебив меня, зло хохотнул Хрипун. — Хорошо сохранился?       — Как живой, когда не смеёшься, — я передёрнулась, вспоминая, как лицо собеседника за мгновенье превратилось в кровавую маску.       — Тут уж извиняй, Звезда Надежды. Это... Как вы, заумники, говорите? Побочные эффекты, во! Голос сразу предупреждал, что каждый рано или поздно становится тем, что больше всего ненавидит...       Прежде, чем я успела задать напрашивающийся вопрос, Хрипун прокряхтел: — Всё. Кажись, пришли.       Повинуясь жесту моего таинственного провожатого, поросшие зеленоватым кристаллом створки раскрылись.

***

      Зала, куда мы вошли, представляла собой подобие аудитории-амфитеатра. Вот только вместо скамей для студиозов уходящие ввысь ярусы заполняли остовы проржавевших саркофагов. От них, пародией на праздничные гирлянды, тянулись к центру помещения обрывки заросших кристаллическими наростами проводов.       Тускло поблескивала маслянистая гладь покрывающей пол воды. Должно быть, за годы сюда достаточно налилось через дыру в потолке... Посреди этого тёмного озерца возвышался каменный постамент с прорастающим прямо сквозь него кристаллом-сердцем, знакомым мне по катакомбам Джантака.       В сравнении с тюремным, местный выглядел откровенно тускло. Но зато над ним парил небольшой ящик, заключённый в сферу силового поля. Сквозь прерывисто мерцающие полупрозрачные стенки можно было различить оттиск на металле — земной знак биологической опасности.       — Это же...       — Алькарин, — я против воли дёрнулась, даже понимая, что Хрипун не имел ввиду моё имя. — Великое чудо. Погибель Дионеи.       Изначально мне хотелось назвать находку «мобильным холодильником для термочувствительных реактивов». Но, в целом, Хрипун тоже был прав. Легенда оказалась куда ближе к истине, чем можно было ожидать.       Я шагнула вперёд и услышала хруст — похожий на тот, с каким раскалывается хрупкое стекло. Да так и замерла, всматриваясь в глубину.       Кости. Человеческие, звериные. Тонкие, как иглы, и такие, что какой-нибудь неандерталец не постеснялся бы использовать их в качестве дубины... Они буквально устилали основание постамента.       Изо рта сам собой вырвался резкий вздох. Захотелось уйти. Это место неприятно напоминало заброшенное языческое капище. В тенях, скрывающих стены, мне на миг почудилось что-то древнее и голодное.       Нет! Я выше каких-то бабкиных сказок... Правда ведь? Глупо уходить, когда до ответа буквально рукой подать. И потом, этот город — не просто очередная зажигалка тысячелетней давности. Он — как ковчег, наполненный тайнами. Единственное не разграбленное поселение древних. Возможно, я смогу лучше понять свой симбионт. Хотя... Небо с ним! Изучив местные нуменеры, я сумею значительно продвинуть вперёд все доступные технологии! Это место станет ключом к победе в войне с Храмом! А потом я найду способ усмирить морских драконов! Люди всего мира получат лучшее будущее! К нему их приведу я — их бессмертная Белая Королева, посланница Всеблагого Архитектора, чья воля будет определять судьбу всего Кенджаной...       И тут я поперхнулась.       Какая ещё, к драконам, посланница Архитектора?!! Какое «определять судьбу всего Кенджаной»?! Мне бы со своей разобраться!       Да, я объявила себя правителем Люциума — когда поняла, что кроме меня нет дураков наводить там порядок. И после войны кому-то явно придётся заняться тем же самым в масштабах всей планеты. Велик шанс, что снова мне... Но наслаждаться этим? Вот прям-таки упиваться? Объявлять себя «правой рукой Бога», чью божественность всю дорогу отрицала?!       Я нахмурилась, отступая. Неоткуда в моей голове взяться таким идеям. С чего я вообще начала об этом рассуждать?       Мне бы только лабораторию, парку-тройку толковых ассистентов и чтобы никто не отвлекал по пустякам, а не... вот это вот всё!       Как по заказу, сознание вновь наполнили соблазнительные образы. Правда, на сей раз они концентрировались на том, что тайны древних уже готовы раскрыться передо мной. Только руку протяни.       Отвести взгляд от переливающегося всеми цветами радуги кристалла оказалось не самой простой задачей. Уж не так ли завлекал жертв его собрат на Джантаке?       Воспоминание о тюремном зиккурате вытянуло на свет новую ассоциацию. Храмовники использовали тот кристалл, чтобы вливать в себя чужую силу крови. И я знаю, как именно они это делали — спасибо памяти Бельгазара. Может, отломить кусочек? Что Ферена сумеет помочь деду — ещё бабка надвое сказала. Не помешает немного подстраховаться...       — Ну и горазд же ты изобретать приманки! — уважительно присвистнула я, отдёргивая вновь потянувшуюся к кристаллу ладонь. — Начни ты с этого, могло бы и получиться... Но после тех сладостных фантазий властолюбца только полный кретин не заподозрил бы подвоха.       А затем повернулась к Хрипуну и холодно констатировала:       — Значит, вот какую судьбу ты уготовил несчастным, которых отлавливала твоя свора. Скармливал кристаллу!       — Они всё равно не смогли бы вернуться, — он по-змеиному быстро облизнул уголок губ. — Каждый вошедший в Сердце Топи обречён. Как обречён был каждый пришедший в часовню поклониться дарованному самими Небесами чуду.       Мои глаза расширились от запоздалого понимания. Скорей всего, падение из стратосферы повредило ящик.       — Он был не герметичен...       Вряд ли Хрипун понял, что именно так меня перепугало. Но реакцию уловил. В его тёмных глазах, похожих на блестящие жучиные панцири, зажглись странные огоньки.       — Я хотел всё исправить! Хранитель ведь предупреждал, что ящик надо вернуть... И я подумал, может, ещё не поздно? Я полз обратно, заливаясь от смеха, грыз мох. И лишь упав без сил, впервые услышал Его. Голос. Он рассказал, как исправить мою ошибку. И какую цену придётся за это заплатить... Но хранитель тоже ошибся! Просто вернуть ящик недостаточно! Его бы нашли, и всё началось бы сначала! Кто-то должен был остаться. Принести жертву.       — Это не... Не пытайся выдать свои предсмертные галлюцинации за истину в последней инстанции!       — Нет смысла отрицать, девочка. Красный хохот здесь. Уже в тебе, — вкрадчиво протянул охотник, опуская раскрытую ладонь себе на грудь. — Ждёт своего часа. Так не лучше ли перед смертью в последний раз принести пользу?       Я с усилием разжала судорожно сведенные зубы и ответила:       — Нет.       — Не бойся, ты не останешься одна во тьме. Все мы здесь. И ты останешься с нами, Алькарин Сартано. Выполнишь своё предназначение, защитишь этот мир. Станешь одной из нас-сс...       В такт словам призрака, по залу пронёсся едва различимый шёпот, перерастающий в шелестящий смех.       Призрака? А может, оцифрованной личности жившего четыреста лет назад охотника, завороженного кристаллом, теперь используемой им с той же целью, с которой Гехирн пытается корчить из себя кучу отдельных пауков?       Злость придала мне сил. Красный Хохот - ужасная болезнь, но не стопроцентно летальная. Будь иначе, планета вымерла бы ещё в первую пандемию. А значит, даже если окружающее ящик силовое поле воздухопроницаемо и я заражена... Надежда есть всегда. Я нужна своим людям. И уж точно не сдамся врагу, возомнившему, будто теней и шорохов хватит, чтобы меня надурить!       — Запомни, когда девушка говорит «Нет» — это значит «Нет»!       Исходящее от моих рук белое пламя опалило назойливое видение. С жутким воем оно рванулось вверх, воспарив надо мной бесформенным тёмным силуэтом. Лик Хрипуна слез с него, превратив в мешанину несочетающихся элементов: рога, шерсть, когти...       Словно подпитываясь моей яростью, пламя устремилось ввысь, лизнуло кристаллы на проводах и стенах. Когда оно охватило кристалл-сердце, во все стороны полетели искры. Постамент занялся, подобно гигантской свече, и от наполненной костями лужи повалил пар. Лишившийся удерживавшего его энергетического поля, ящик рухнул в огонь.       В тот же миг существо, притворявшееся Хрипуном, отчаянно завизжало. И разлетелось хлопьями крутящегося в воздухе чёрного пепла.       Но у меня обнаружились проблемы посерьёзней, чем гадать, что это вообще было.       Я находилась посреди пылающего строения древних. Которое, в свою очередь, находилось посреди города, снизу доверху наполненного огнеопасными нуменерами.       Опять.