Грани сумрака

Энн Линн сидит в углу придвинутой к стене кровати, обняв свои колени, и недобро смотрит на вернувшегося Джастина. Покачивается из стороны в сторону, словно кобра, готовая к броску. — К тебе сегодня приходила женщина, — злым голосом произносит она, когда мужчина склоняется к ней для поцелуя. — Ко мне приходят десятки женщин каждый день, Линн, — Джастин замирает на секунду, а затем снова продолжает тянуться к ней. — Ты прекрасно знаешь это. — К тебе приходила другая женщина, которую ты всегда ждёшь. Я знаю, мне сказал Дилан. — Ты опять перестала принимать таблетки? — Джастин нервно распрямляется, держа в руке снятую рубашку, подходит к шкафу, чтобы повесить вещь, и замирает у своего отражения в зеркале, заметив багровые отметины на боках и вдоль линии шеи. Джейд. Снова она посмела оставить на нём следы. Чёртова сука. Убрав вещи в шкаф, мужчина под молчаливый взгляд Линн отправляется в ванную, где быстро принимает душ и ещё долго обрабатывает царапины и засосы. Теперь ему понятна такая реакция Энн. Ей стало неприятно. Он ведь обещал ей, что не будет спать с другими. Но ведь в случае с Джейд это носило чисто деловой характер, и Джастин не считает произошедшее изменой. Хотя… Этот факт не отменяет того, что Энн Линн всё равно обиделась. И если в случае с погибшей Брил ему ещё удалось убедить её, что никакой измены не было, то сейчас всё будет гораздо сложнее. Энн уходит в другую комнату, не выходит к ужину, не желает видеть его и говорить. Она обижена, и это вполне ожидаемо — ей предпочли какую-то незнакомку. Энн не понимает, что своим поведением провоцирует Джастина спать с другими, изменять ей, ведь она постоянно отказывает ему в близости. Она считает, что Джастин просто обязан хранить ей верность и ждать, когда же она соизволит подпустить его к себе. Две стороны одной проблемы, два лица одного желания, две правды одних отношений, две стороны одной медали… Даже у луны есть обратная, тёмная сторона. Это очень сложно — не суметь найти общий язык, желая одного и того же. Энн Линн обижена, а Джастин не считает себя виноватым. Он ещё пытается поговорить, стоит у двери, просит впустить его, но Линн непреклонна. Рассердившись, мужчина решает бросить пустые попытки. Сначала ужинает в вынужденном одиночестве, затем уезжает на всю ночь, не сказав ни слова. Энн Линн сначала не придаёт этому значения, затем начинает переживать. Она привыкла засыпать в кровати своего мужчины в ставших привычными объятьях, но Джастина нет, и холодная постель не может согреть девичьего тела. Энн начинает нервничать, когда часы показывают три часа ночи, и истерит в пять утра. Джастина по-прежнему нет, его телефон мирно — он оставил его специально, она почти уверена в этом — лежит на тумбочке, а она всё равно продолжает звонить и звонить, будто он сможет ответить. Не помогают ни слёзы, ни растворяющиеся в зимнем рассвете слова о прощении, ведь их никто не слышит. Джастина нет, и его отсутствие кажется ещё страшнее, чем измена. Пусть изменяет, делает что угодно, только пусть не бросает, не оставляет одну до утра, а будет рядом! Пожалуйста… Энн Линн уже готова выйти на улицу и начать искать на снегу отпечатки шин его авто среди сотен других проехавших машин. Только сейчас она начинает понимать, что отчаянно боится остаться в одиночестве вновь. Лучше, чем с Джастином, ей уже никогда не будет. Джастин приезжает в половине шестого утра — немного пьяный, немного уставший, немного холодный, с запутавшимися в волосах снежинками. Энн лежит в их постели с замершим от неверия сердцем, смотрит, как он раздевается, как берёт со столика стакан, как отпивает, как подходит к кровати и будто бы только сейчас замечает, что она здесь. — Думал, ты уже давно покинула меня, — усмехается Джастин, а Линн отчего-то уверена, что он очень рад тому, что она здесь, что ждёт его, что не спит до самого утра. — Ты меня бросил, — с отчаянием в голосе шепчет Энн, — оставил одну и уехал, а мне здесь страшно! — Тише, — улыбается он, — иди ко мне. Устала? Энн кивает, отодвигаясь, и Джастин ложится рядом к большому удовольствию девушки, которая сразу же кладёт свою голову на его крепкое плечо и закидывает ногу, обнимая рукой. Ей хочется просто лечь на него всем телом и спать так. — Больше не уезжай, — говорит она просяще. — Обещай больше не вести себя так, — отвечает мужчина, — и я не уеду. — Прости, я больше так не буду, — бубнит Энн, целуя его в шею. — Так — это как? — уточняет Джастин, закрывая глаза. — Не буду устраивать скандалов, — отзывается Энн, — ты меня прощаешь? — Сегодня нам нужно будет поехать кое-куда в гости, — вместо ответа говорит он, — давай спать, я устал. — Ты не ответил, — ноет Энн Линн, — ты прощаешь меня? — М-м, — сквозь дрему издаёт Джастин, обнимая её, и Линн замолкает, прижимаясь сильнее. Она ещё недолго продолжает лежать, а затем незаметно для себя засыпает следом. Ей снятся заснеженные крыши домиков, дым, поднимающийся из труб, укутанные в снежные шубки высокие деревья и белоснежное полотно, укрывшее собой до боли знакомое кладбище, только вот Линн уже не может сказать точно, какое отношение имеют к ней все эти безмолвные могилы. Она просыпается после полудня оттого, что чувствует лёгкие прикосновения на своём плече. Это приятно. Джастин водит подушечками пальцев по её коже, не открывая глаз, и Энн улыбается от приятных ощущений. — Доброе утро, — произносит девушка, целуя мужскую ключицу. — Угу, — мычит Джастин, стискивая её сильнее, — не хочу вставать. — Ты говорил, нам надо куда-то ехать. — К чёрту, — мужчина зевает и переворачивает обоих так, чтобы оказаться сверху. — Давай останемся дома. Он начинает целовать свою королеву — нежно, пробуждая чувства, осторожно, будто боясь отпугнуть ненужным движением, и Энн мурчит* под ним, наслаждаясь. Ей просто хорошо, и не нужно ничего больше — просто поцелуи светлым морозным днём. — Ты всё ещё любишь Зои? Неприятный вопрос, который вынуждает мужчину отпрянуть и сесть на постели. — Не начинай. Линн поднимается следом, спускается с постели и идёт к шкафу, откуда достаёт заветные кожаные ремешки. — Ты ей тоже покупал такое? — примеряет на себя портупею, затем — он ведь наблюдает за ней, Энн прекрасно знает это — обнажается, чтобы надеть её. — Н-нет, — мужчина облизывает свои губы, пытаясь понять, к чему она клонит. — Зои не любила это. Послушай, я понимаю, тебе интересно, просто пойми меня: мне не особо хочется ковыряться в прошлом, и меньше всего меня волнует, как тебя трахал твой Дилан, так что прошу по-хорошему: перестань. — Хорошо, прости, — Линн затягивает последний ремешок на гартере и поворачивается полубоком, — тебе нравится? — Очень, — мужчина смотрит на неё с вожделением, жадно бегая взглядом по обнажённому телу, перетянутому кожаными ремешками с металлическими заклёпками. — Очень нравится, Линн. Она приближается медленно-медленно, плавно покачивая бёдрами — будто женщина-кошка. Ей хочется произвести на него впечатление. Чтобы не смотрел больше на других девушек. Чтобы не уезжал больше по ночам неизвестно куда. Чтобы засыпал рядом. Энн ещё не знает, что Джастин думает то же самое. Что он не хочет никого другого, кроме неё. Не хочет никуда уезжать по ночам. Хочет засыпать только рядом с ней. — Я хочу поиграть, — Энн Линн откидывает его на постель, залезая сверху, — я буду делать что хочу. — Интересно, — в глазах мужчины горит неясный огонёк, но он готов принять правила. — Ты, — Линн целует его в шею, — будешь, — ещё один поцелуй теряется на щеке, — делать, — проводит языком по телу, поднимаясь к груди, — что, — кусает кадык, улыбаясь, — я, — дразняще лижет его губы, не позволяя поцеловать себя, — скажу, — покусывает мочку правого уха, заставляя Джастина заёрзать под собой. — Энн… — Тиш-ше, — шепчет она, — т-с-с… Целует, зацеловывает мужское тело, водит по нему своими волосами, щекоча, будто оставляя невидимые печати. Он кладёт свои ладони на её зад и притягивает к себе, усаживая так, чтобы тереться своей плотью о её промежность. Ему это нравится. Ей нравится тоже. Линн никогда не умела играть, но сейчас ей хочется попробовать сделать это. — Энн… Девушка встаёт, чтобы поставить свою ногу на его грудь. — Я делаю что хочу, - напоминает она и проводит большим пальцем ноги по мужским губам, улыбаясь. Ей просто хочется поиздеваться в отместку за измену. — Энн, — Джастин, высунув язык, проводит им по пальцу, а довольная Линн спешит поглубже засунуть ему его в рот. — Энн… Джастин согласен даже на это — пусть играет, если ей так угодно. — Я хочу, чтобы ты больше никогда не делал этого, — говорит Энн Линн, и Джастин прекрасно понимает, о чём речь. Он тянет её за ноги, заставляя опуститься вниз, и девушка издаёт томительно-сладостное «А-ах», когда его язык начинает ласкать её между ног. Поцелуями по бёдрам. Укусами по коже. Языком внутри неё. — А-ах… - Энн не может удержаться от стонов, хватается за спинку кровати и двигается вперёд и назад, закрыв глаза. Он не даст ей подняться, не даст продолжить играть — позволив начать, закончит это сам. — Джастин… пожалуйста… возьми… меня… Последнее слова заглушает собственный стон, и Джастин переворачивает её на спину, оказываясь сверху. — Повтори, — требует он, глядя в серые глаза, в которых и без того изъявлено давнее желание. — Скажи ещё раз. — Я х… хочу тебя, Джастин, — быстро-быстро шепчет Энн Линн, понимая, что давно готова отдаться ему. И он взрывается. Теряет голову. Отключает разум. Отдаётся чувствам. Он смотрит на неё как-то по-новому, будто никогда до этого не видел. Портупея возбуждает, но в первый раз хочется обойтись без неё, и потому мужчина расстёгивает каждый ремешок, оставляя поцелуй в месте соприкосновения металла с кожей. Джастин делает это неторопливо, но не слишком медленно — не хочется тянуть с тем, чего ждал столь неимоверно долго. Он так долго скучал по её рукам вокруг своей шеи… Её не нужно раздевать — она давно раздета для него. Энн смотрит в шоколад его глаз, а Джастин тонет в серой красоте её вселенной. Он напряжён, а она ждёт. Так странно, ведь всё должно быть наоборот. Украденный с губ поцелуй, дыхание тел в унисон, и эти плавные движения рук… Джастин кладёт ладонь на макушку Линн, переключая её внимание на себя. Ему хочется сделать это неожиданно, хочется увидеть эмоции, то, как она отреагирует на эту долгожданную для обоих близость. Только бы не испугалась, только бы не оттолкнула в этот раз… И даже если бы у него был секс каждый день, Линн всё равно продолжала бы волновать его своей недоступностью. И Линн судорожно выдыхает, когда он начинает заполнять её собой. Так знакомо, но так ново, что бежит под кожей, как по проводам, высокое напряжение. Она задыхается, сцепляя вместе их пальцы рук, закрывает глаза, сдаваясь окончательно, когда Джастин целует её, делая короткий перерыв. Она должна привыкнуть, привыкнуть к тому, что отныне так будет всегда, ведь лишь ему позволено прикасаться к ней… вот так. — Малышка, — шепчет он в порыве нежности, когда Энн Линн кладёт свои руки на мужскую спину, прижимая к собственному телу. Ей так сильно мало его. Так сильно хочется большего. И он даёт ей это большее, вторгаясь снова и снова, не позволяя в этот раз играть по её правилам, целует и целует упоенно, поражаясь тому, насколько же хорошо им двоим сейчас. Будто они делает это уже в тысячный раз, будто делали это всю свою жизнь. Джастин всегда думал, что сделает это жёстче, чем сейчас, но именно сейчас ему хочется больше нежности. Хорошая. Ласковая. Нежная. Его любимая девочка, его любимая Линн. Сможет ли кто-нибудь, кроме него, любить её так, как делает это он? Он понимает это лишь сейчас, понимает, насколько сильно привязан к этой странной девушке, которая столь красноречиво выстанывает его собственное имя. — Джастин… Как будто сладкой прохладой веет от этого шёпота, что так прерывисто звучит в тишине просторной комнаты.

***

— Твоя Энн выглядит сегодня иначе, — говорит один из мужчин, обращаясь к Джастину. — Да, она… чувствует себя гораздо лучше, — отзывается тотчас он, не сводя глаз со своей королевы, которую у него украл для танца один из гостей званого вечера. — Рядом с Джастином любая будет чувствовать себя гораздо лучше, — весьма двусмысленно отшучивается одна из дамочек, которым на себе пришлось прочувствовать всю горечь отказа от отношений с мистером Бибером. Он не терпит около себя кого попало. — Наверное, ты её сегодня как-то по-особенному трахал, — шепчет ему на ухо всё тот же мужчина, на что Джастин лишь сухо усмехается, едва кивнув головой. Почему всех так волнует, кого и как он трахает? Каждый считает своим кровным долгом поинтересоваться на этот счёт, отпустить глупую шутку, не думая о том, что может сделать неприятно своими гнусными словами. Никакой тактичности. После смерти Зои внимание к персоне Джастина возросло, и теперь каждый не скрывает своего любопытства относительно его новой пассии. О похождениях Зои знали многие, половина из них являлась прямым участником этих похождений, и теперь каждый ждал того же и от Энн Линн, но, к вящему интересу пафосной толпы, этого не происходило. Энн Линн всегда около Джастина. Энн Линн знает себе цену. Энн Линн выглядит так дорого, что каждый мужчина поневоле начинает задумываться: а достоин ли он такой, как она? Вечер кажется на удивление скучным, хочется поскорее покинуть его и вернуться домой. Тем более сейчас, когда они наконец стали близки. Энн просто светится от счастья. Она будто расцвела и похорошела ещё больше. Вот что делает с женщиной хороший и качественный секс, который удовлетворяет все потребности капризного — иначе и не назовёшь — организма. — Быть может, поедем домой? — шепчет Джастин на ушко Линн, украв её у очередного желающего пригласить девушка на танец. — Давай останемся ещё ненадолго, — сюсюкает Энн, обняв его за шею. — Мне так весело! — Что, если я скажу, что хочу тебя? — он смотрит прямо в её глаза, понимая, что устал ждать так долго. — Тогда я скажу тебе, что согласна, — улыбается Линн, понимая, что тоже не против продолжить это знакомство тел. И они неучтиво сбегают с этого скучного мероприятия, не задумываясь о том, что хозяин может обидеться, садятся в машину и уезжают. Джастин за рулём, а Энн сидит спереди с приподнятым до бёдер платьем и соблазнительно закидывает ногу на ногу, без конца отвлекая своего мужчину от дороги своими телодвижениями. — Если ты не прекратишь, боюсь, мы не доедем, — предупреждает мужчина, однако прибавляет газу. Они оказываются дома и сразу же спешат в общую спальню, чтобы продолжить начатое днём. — Помнишь, я однажды спросил тебя, хотела бы ты сделать это около зеркала? — напоминает ей Джастин, подходя к шкафу. — Иди сюда. Он подводит Энн Линн ближе и становится сзади, бесцеремонно кладя свои руки на её грудь. — Я хочу тебя, — вполголоса произносит мужчина, целуя её шею, а затем берёт в рот мочку вместе с дорогой серёжкой. Линн ничего не отвечает, лишь смотрит, как его руки стягивают с груди лиф платья. Ей нравится, как он хозяйничает на её теле. — Красивая, — шепчет он, сминая небольшую грудь. Поворачивает Энн к себе и долго-долго целует, шаря во рту девушки своим языком, возбуждая всё больше, распаляя сразу обоих. Слишком, слишком долго он ждал этого. Снимает с неё вечернее платье и прижимает грудью к холодной поверхности зеркала, чтобы оставить отпечатки своих губ на её спине. Энн нравится это, нравится, когда он командует над ней, нравится, когда не терпит возражений, и старается не подчиняться, чтобы завести своего мужчину ещё больше. И он берёт её возле этого зеркала, на котором остались следы её груди, берёт, не отрывая восхищённого взгляда от её красивого лица с закрытыми глазами, берёт, наблюдая за тем, как искусно сосёт она его пальцы, берёт, схватив за волосы и заставляя выгнуться в спине, потому что так удобнее обоим. Энн Линн стонет, не сдерживая себя, и поверхность зеркала отчасти затуманивается от её горячего дыхания. Энн Линн хорошо, да так, что хочется забыть своё имя. Энн Линн не думала, что он умеет делать так, чтобы ей хотелось забыться. А Джастин лишь смотрит на неё, смотрит на них, и это заводит так сильно, что он боится кончить раньше времени, и потому замедляется, чтобы продлить мгновения блаженства. Зои была куда искусней, но именно тот факт, что Энн Линн ещё не настолько искушённая и испорченная, добавляет нотку пикантности в эту близость. Такую долгожданную для обоих.