Ничего личного. Это просто работа - 2

Утро началось со скандала: все мужчины без исключения наотрез отказались есть приготовленную Стефани в припадке вдохновения манную кашу. Та обиделась и заявила, что с этого момента не притронется к плите и вообще любой кухонной утвари. Положение немного спас появившийся Телец. Он под жалостливо-испуганные мужские взгляды преспокойно умял две тарелки каши, предварительно хорошенько сдобрив её сахаром, и, облизав ложку, поинтересовался, есть ли ещё что-нибудь поесть. Стеф смягчилась и сделала бутерброды. После завтрака количество людей в квартире полковника Флеминга слегка сократилось: её хозяин и Солар умчались на службу добывать так необходимую сейчас информацию. Люси и Стефани занимались малышкой и обсуждали свои женские секреты, Близ засел за ноутбук, поэтому оставшимся не у дел Нацу и Тельцу не оставалось ничего, кроме как перебраться в оборудованный здесь же мини-спортзал и немного размяться. Заглянувшие туда позже девушки зрелище оценили, хотя Стеф, всё ещё немного обиженная, не могла отказать себе в удовольствии пару раз, когда Нацу оказывался на матах, громко прокомментировать: «Это всё оттого, Тиа, что твой папа не стал есть кашу». Мужчины едва успели принять душ, когда их окликнул Близ — пришёл файл от Локи со всем, что у них было на Макарова: биография, ближайшее окружение, привычки. Духи, уже знакомые с материалом, делали для остальных пояснения: — Сам Макаров выходец из России. Отсюда и такая странная для нашего слуха фамилия. По неподтверждённым данным, он иммигрировал сюда, боясь расправы со стороны русской мафии, чего-то они там не поделили. Верится в это с трудом — русские кого угодно где угодно достанут, а раз Макаров дожил до глубоких седин, причина переезда была другой. Из родных у него остался только внук, Лаксас. Сын, Иван Дреяр, умер много лет назад. Поговаривали, что Макаров его и отправил на тот свет, якобы за то, что Иван от семьи отказался, даже фамилию сменил. Лаксас такой же отморозок, как и дед. Если не хуже. У того хоть какие-то тормоза в виде собственных понятий о чести есть, Дреяр же никого и ничего не признаёт, кроме своих желаний. Нацу внимательно вчитывался в скупые строки досье, запоминал мелькавшие на фото лица, задавал вопросы. Срабатывала профессиональная привычка: чем больше знаешь о противнике, тем вероятнее шансы отделаться минимальными потерями. За себя он не беспокоился и был готов к любому исходу, главное — защитить Люси и Тию. Поэтому, когда вернувшийся Локи положил перед ним пистолет, Нацу обрадовался оружию как родному — оно если и не уравнивало его по силе и возможностям с шоблой Макарова, то хотя бы не позволяло чувствовать себя таким уж беспомощным. Правда, радость его оказалась недолгой: заглянув внутрь ствола, Нацу обнаружил там грязь и недовольно цыкнул: — Вы им там что, в земле ковырялись? — Скажи спасибо, что хоть такой нашёлся, — обиженно отозвался Локи. — Пистолет не зарегистрирован, так что можешь потом его «потерять». Только постарайся не оставить на нём отпечатки. — Я, по-твоему, совсем идиот? — теперь пришёл черёд Нацу раздражаться — Солар мог и не напоминать ему о таких элементарных вещах. — Запасные обоймы к нему есть? — А, да, забыл, — Локи положил на стол два металлических бруска. — Всё, что удалось найти, — виновато пожал он плечами в ответ на разочарованный взгляд Драгнила. — Ладно, — сжалился тот, отодвигая оружие в сторону, и кивнул на папку: — Это то, что я думаю? — Как и в прошлый раз — ксерокопии отчётов, фотографии, схемы, — склонив голову на бок, Локи с интересом наблюдал, как Нацу раскладывает снимки с места обнаружения тела Джудо Хартфилия, выбирая лишь те, на которых был запечатлён стол. — Что ты хочешь там найти? — Не знаю, — честно признался Нацу. — Но меня не отпускает чувство, что я уже видел где-то нечто подобное. Опиши, что видишь ты. — Ну-у-у… Папки с документами, разложенные в три стопки по цветам. Стаканы с карандашами — Хартфилий точил их, когда нервничал или что-то обдумывал. Иногда за раз мог сточить целую упаковку. Ручные механические точилки. Подставка для ручек. Вроде всё. — У него всегда был такой идеальный порядок на столе? Он расставлял карандаши по размеру, раскладывал папки по цветам? А точилки? Они всегда стояли в ряд? — Нет, — подобрался Локи, едва не утыкаясь носом в фотографии. — Обычно всё лежало и стояло вразнобой. — Кто ещё имел доступ в кабинет? — Домработница и секретарша, но они к столу не прикасались, там наводил порядок только сам Хартфилий. Может, перед смертью он решил прибраться? Чтобы, так сказать, уйти со спокойной душой? — Люди не меняют настолько резко своих привычек, — возразил Нацу. — Особенно собираясь свести счёты с жизнью. Это позже подтвердила и Стефани. — Не замечала за Хартфилием подобного, — прокомментировала она врученные ей снимки. — Это один из признаков перфекционизма, и он обязательно проявил бы себя в чём-то ещё. Не думаю, что Джудо специально держал себя всю жизнь в ежовых рукавицах, чтобы не показывать такого стремления к порядку, и лишь перед смертью дал себе волю, позволив стать самим собой. Это сделал кто-то другой. Охрана, секретарь и домработница отпадают, значит, остаётся… — Убийца, — закончил за неё Нацу. — Ты сказала, это признак перфе… как его там? Их вообще много? — Перфекционизма, — подсказала Стеф. — Нет, немного, и они редко присутствуют все сразу. Обычно что-то одно, но ярко выраженное. Как здесь, — она указала пальцем на привлекшие внимание брата детали. — Всё сложено безупречно. Не удивлюсь, если наш киллер специально подточил некоторые карандаши, чтобы те подошли по размеру, или забрал «неидеальные» с собой, не желая портить общую картину. — Неужели беспорядок их так сильно раздражает? — не поверил Солар. — Ты даже не представляешь настолько, — недобро усмехнулась Стефани. — Наш учитель биологии безжалостно ощипывал с комнатных растений все не подходящие по окраске листья, а если кто-то из учеников во время уборки случайно менял горшки местами, впадал в истерику, потому что те были расставлены строго по алфавиту. Такая же строгая система была и в расположении плакатов, учебников и остальных пособий. По нему можно было точно узнать, какой сегодня день недели, не заглядывая в календарь — по пятницам он надевал исключительно синий костюм, в понедельник только рубашки в клетку, по четвергам носил бабочки. Но учитель хотя бы не кидался на окружающих с кулаками, если они нарушали привычный ему порядок, только тихонько плакал. А то ведь бывают и более опасные типы. — Бывают, — тихим эхом повторил за ней Нацу. Он заметил эти странности в поведении Учителя где-то недели через полторы после начала занятий. Раньше было просто не до того — привыкал к новому ритму жизни, пытался уложить в голове основы, повторял изученный материал, ставя мысленные метки на «белых» пятнах. А потом ещё какое-то время просто наблюдал, пытаясь подтвердить свою догадку. И незаметно превратил это в некую игру, стараясь про себя проговорить действия Учителя прежде, чем тот их совершит. В какой последовательности он прикажет натягивать тент, если они занимались в карьерах (Нит беззастенчиво использовал его в качестве грубой силы, не шевеля и пальцем, чтобы помочь), насколько ровно будут положены на стол бумага и цветные ручки, как долго Учитель сможет игнорировать оставленные не на своих местах вещи. Мистер Нит был по-своему предсказуем: до зубовного скрежета пунктуален, скрупулёзен в деталях, непримирим даже к маломальскому беспорядку. С одной стороны, подобное поведение вкупе с глубокими знаниями и огромным опытом вызывало уважение, с другой — так и подталкивало порой отколоть совершенно детский номер, вроде того, что они делали с мальчишками в школе. Но сейчас ему было далеко не семь лет, да и в качестве наказания за шалость его ожидало не лишение мороженого, а кое-что посерьёзнее (синяки после «вступительного экзамена» не сходили долго), и этих двух фактов хватало, чтобы держать себя в руках. И всё же Нацу сорвался. Случайно, сильно задумавшись над какой-то данной ему Учителем задачей. В себя он пришёл от резкой боли в вывернутых пальцах, ещё ощущавшими холод и влажность бутылки с водой. Той, из которой пил мистер Нит и которую он, Нацу, неосторожно сдвинул в сторону. — Развлекаешься? От свистящего шёпота по спине поползли мурашки. Пальцы заломили ещё сильнее, и Нацу с трудом нашёл в себе силы пробормотать слова извинения. — В следующий раз я их сломаю, — предупредил Учитель. — Все. По одному. — Нацу? — тревожным эхом ворвался в его воспоминания голос сестры. — Прости, задумался, — он потёр кисть, словно желая смахнуть фантомную боль, и торопливо собрал разложенные по столу фотографии. — Итак, учитывая характер Хартфилия, его отношения с дочерью и новые факты, мы останавливаемся на версии заказного убийства? — Нацу вопросительно посмотрел на обоих Духов. Те согласно покивали головами. — Тогда стоит поразмыслить над тем, кому его смерть выгодна. — Первый, кто приходит на ум — тот самый неизвестный, который пытался отобрать у Хартфилия фирму, — высказала своё предположение Стефани. — Но зачем он ждал так долго? Гораздо проще было сразу убить Джудо и прибрать к рукам его бизнес. — Измождённого зверя добивать легче, чем того, кто ещё полон сил, — возразил Нацу. — Да и потом, может, он из тех оригиналов, кому важен именно сам процесс, а не результат? Или ему что-то мешало осуществить свой план раньше. — Или кто-то, — вмешался в разговор Локи. — Сначала Люси как наследница, потом Макаров. Когда не стало ни того, ни другого, он устранил Хартфилия. — И почти полгода просидел на попе ровно, ничего не делая? — скептически фыркнул Нацу. — В этом нет никакой логики. Устранил конкурента — немедленно занимай его место, иначе это сделает кто-нибудь другой. Давайте попробуем поискать в окружении Хартфилия — может, в него затесался некто, жаждущий мести или чего-то подобного. Кто-нибудь новый крутился около Джудо в последнее время? — Только Макаров — Хартфилий предпочитал старые, проверенные годами связи, — отрицательно мотнул головой Локи. — И если и впускал кого-то нового в свой круг общения, то либо по рекомендации, либо долго присматривался. Последний водитель — тот, что возил Люси до побега — и охрана стали исключением. Мастер появился месяца за два до похищения, но перед этим Хартфилий тщательно собирал о нём информацию. Я бы не стал вносить старика в список подозреваемых. Даже после побега Люси они общались вполне мирно, причём, не только по телефону, но и лично — все их договорённости остались в силе, и, чтобы не вызывать ненужной шумихи, встречи проходили не дома, а на старом заброшенном аэродроме, в одном из ангаров. — Как ты сказал? — встрепенулась Стефани. — Самолётный ангар? Почему я раньше этого не вспомнила? Хотя… это может быть простым совпадением… — Стеф, о чём ты? — тут же напрягся Нацу — всплыло то, чего он не знает? — Да так, ерунда, — отмахнулась сестра. — Просто Люси рассказала мне о своих кошмарах, когда мы навещали вас в N, и тоже упомянула про ангар. — Думаешь, это может быть как-то связано? — немедленно пристал к ней с расспросами Локи. В мистику он не верил, предпочитая научный взгляд на мир, но интуиции Стефани доверял, не раз убеждаясь в правильности подсказок её шестого чувства. — Люси там бывала и что-то видела? Что она тебе говорила? — Я не знаю, как это связано, — остудила Стеф его пыл. — Это просто сны. Да, они снятся Люси почти в неизменном виде, и довольно давно. Возможно, подсознание действительно хочет сказать ей что-то важное. Или просто это прорывается страх и боль от потери дорогого человека. С этим нужно хорошо поработать, хотя бы ради того, чтобы избавить её от кошмаров. — А если показать Люси фотографии ангара, это поможет? — Не уверена, но… думаю, можно попробовать.

* * *

Люси, поправив дочери одеяло, с опаской и недовольством оглянулась на дверь. Да что же там у них такое произошло, что крики долетели даже сюда, в дальнюю комнату, выделенную ей и Тии? Не разбудили бы… Подумав ещё мгновение, она решительно поднялась и направилась в гостиную — может, удастся уговорить спорщиков вести себя немного потише? Главным источником шума оказался Нацу. Люси ещё никогда не видела мужа таким взбешённым. И самым необычным было то, что объектом его гнева стала Стефани. — Уж ты-то должна понимать, чем это может кончиться! Мало нам одной проблемы, хочешь добавить новых? Соскучилась по работе — найди себе другого подопытного кролика! — Что здесь происходит? — тихо спросила Люси. Нацу, подавившись очередным гневным выкриком, замолчал и отвернулся, спрятав сжатые в кулаки ладони в карманы, словно пытаясь таким образом скрыть от неё своё состояние. Стеф, виновато хлюпнув носом, низко наклонила голову, пряча за упавшими на лицо волосами подозрительно заблестевшие глаза. В распоряжении Люси оставался только один человек, способный разъяснить происходящее. — Локи? Дух помялся, явно выбирая из двух зол меньшее, и, наконец определившись, сказал: — Мы просто хотели показать тебе… кое-что… — «Мы» — это ты и Стефани, а Нацу был против? — уточнила Люси. Получив в ответ короткое «Да», она, игнорируя недовольный вздох мужа, села на диван рядом с Локи. Тот немедленно развернул к ней ноутбук. — Нет, прости, это место мне незнакомо, — разочаровала Духов Люси, просмотрев фотографии. — Нацу, извинись перед Стефани, тебе не стоило так на неё кричать, — попросила она мужа, но тот лишь упрямо поджал губы, не желая признавать, что был не прав. Люси не любила размолвки между дорогими ей людьми и всегда остро переживала такие ситуации. А сейчас нервы и без того были на взводе. Наверное, именно поэтому вечером она сначала долго не могла уснуть, а потом тонула, захлёбываясь, в липком кровавом кошмаре, из которого её привычно выдернули надёжные объятия Нацу. Он гладил её по голове, шептал что-то успокаивающее, баюкал, как маленького ребёнка, в тёплом кольце рук. И застыл каменной статуей, когда она, стуча зубами, вытолкнула из себя страшные слова: — Я вспомнила, Нацу… Вспомнила, как отец убил мою мать…