Он был почти что красив. Немного оттопыренные уши даже ему шли © из личного дневника доктора Маккоя
Шаровое море билось о скалы и шипело. Звук был похож на перестук четок, когда их перебирают умелые руки, или на шипение погашенного фитиля свечи — тихий и шелестящий, приносящий неожиданное умиротворение и почти убаюкивающий. Наверное, слушать его можно было часами. Редкие всплески воды и крики многокрылых птиц над головой ничуть не походили на записи, которые Павел не раз слышал. В реальности морской берег Оку был совершенно другим, более завораживающим, что ли. Чехов поймал себя на мысли, что, пожалуй, стоит прекратить неосознанно медитировать и пойти ополоснуться, пока у него еще есть на это время, когда услышал сверху уверенный мужской голос. — Всю ночь не сможете заснуть. Павел открыл глаза, моргнул и для лучшего фокуса сдвинул солнцезащитные очки на кончик носа. — Простите, что? Когда перед глазами перестали плясать солнечные круги, он, наконец, смог рассмотреть нависающего над собой мужчину: немного за тридцать, судя по всему, знает, где находится спортзал, но явно не собирается сегодня плавать. Человек. — Это… предложение? — на всякий случай уточнил Павел. — Констатация неизбежного. Еще минут десять под этим солнцем без крема, и вы, с вашей светлой кожей, сгорите напрочь. Мужчина отсалютовал ему зажатым в руке стаканом и развернулся, чтобы уйти. — Спасибо. Совсем забыл про… крем. Павел резко сел, одной рукой подтягивая к себе сумку с вещами, другой — на ощупь, нашаривая упавшие в песок очки. Действительно промашка. Сгорал Чехов в три счета, а обращаться в медблок сегодня ему точно было бы некогда. Шаттл стартовал около полуночи, и хотелось хоть немного отдохнуть, спасая безнадежно утраченное единение с природой. Вначале отпуск ему испортила внезапная конференция, где он как идиот, читал с бумажки чужой доклад, а толпа профессоров согласно кивала. Павел был уверен, что каждый из них хоть раз подумал, что мальчишка еще не дорос до таких тем и вряд ли понимает хоть половину сказанного. Потом сообщение от отца, который, даже не спросив, как он отчитал его тезисы, просил срочно ехать домой, по дороге перехватив супер-срочно-важные-ну-и-что-что-ты-собирался-отдохнуть-сынок материалы. Сейчас вот солнце едва не испортило ему остаток дня. — Может быть, вы мне еще раз поможете? — поинтересовался он и протянул развернувшемуся незнакомцу тюбик с кремом. — Пожалуйста? — Благими намерениями выстелена дорога в ад, — усмехнулся тот, но тюбик взял, присаживаясь на корточки и отставляя стакан.***
Well, Swingin' on the front porch Swingin' on the lawn Swingin' where we want 'Cause there ain't nobody home Swingin' to the left And swingin' to the right If I think about baseball I'll swing all night, yea © Warrant — «Сherry pie »
— Тебе сан не позволяет? — спросил мальчишка, едва смог воспользоваться ртом в полном объеме. Леонард, сам минуту назад уже избавившийся от сковывающей движения одежды, сосредоточенно пытался выпутать его из рубашки. Новомодные сенсорные кнопки никак не хотели слушаться, все больше напоминая запчасти какой-то брони, чем элемент одежды. — Что? — переспросил он, так и не сумев ни одну расстегнуть. — Быстрее, ну! — мальчишка неуклюже пнул его пяткой по ягодице, понукая как нерадивого мула. В ответ Леонард мстительно дернул рубашку, которая от подобного обращения просто-напросто треснула по швам, и прикусил оголившийся сосок. Разговоры резко потеряли свою актуальность и поспешно сменились рваными вздохами. Маккой спустился чуть ниже, целуя напряженный живот, особо не задумываясь, что будет делать дальше и долго ли станет играть, прежде чем от ласк перейдет к чему-то более весомому. Мальчишка ужом вертелся под ним, то и дело уползая куда-то к изголовью, откуда Леонарду приходилось его стягивать рывком за ногу. А стоило на секунду выпустить инициативу… — Зови меня Паша, — с выдохом просипело неугомонное создание, смахивая свободной рукой прилипшие ко лбу волосы. — Что? — Па-ша, — повторил он, сильнее прогибаясь в пояснице. — Тебе же нужно будет кричать что-то в самом конце. Маккой закатил глаза, но представляться не стал. Не то место и время для взаимных расшаркиваний. Мальчик взрослый — сам придумает финальную реплику. Свои неуместные разговоры Паша неплохо компенсировал фантазией, а юношеская гибкость и пластичность, окончательно примирили Маккоя с происходящим. Подающийся навстречу мальчишка, горячо и жадно отвечающий на поцелуи — по меньшей мере, неожиданное завершение отпуска. Но Леонард не относил себя к снобам, тем более когда до родной планеты было, по меньшей мере, сорок парсек пути. — Еще, — Паша царапнул Леонарда по плечам, наверняка, оставляя тонкие красные полосы вдоль лопаток. — Ну же! «Чертов энерджайзер», — выругался про себя Маккой и дернул мальчишку за бедра. Резкие, более глубокие толчки успели вырвать еще несколько особо громких стонов, прежде чем Павел выгнулся дугой, сжимаясь, и утянул Леонарда вслед за собой. — Ты был прав, теперь всю ночь не смогу заснуть, — вполголоса согласился Паша и улыбнулся. Он накинул на плечи поднятую с пола рубашку Леонарда, взамен своей проигравшей в самом начале сражения, и, придерживая дверь, чтобы уходя не разбудить, вышел в коридор. Стоило автоматическому замку щелкнуть — Маккой открыл глаза и уставился в светло зеленый потолок номера. В голове не было ни единой мысли.***
Седина в бороду — бес в ребро © народная мудрость
Сан-Франциско будто назло встречал пассажиров межпланетного порта туманом и моросью. После жаркого климата Оку Маккоя знобило. Он поежился и выше поднял воротник куртки. Помогло неважно. Леонард стоял в багажном отделе, когда его неожиданно окликнули. — Доктор Маккой, рад видеть, — пожилой мужчина, сухой как стручок фасоли, дружески похлопал его по плечу. — Отдых явно пошел тебе на пользу. Летал к родителям? — Нет, на Оку, там сейчас самый сезон. Доктор Маргулис согласно закивал, словно задетый кем-то деревянный болванчик. — Да, да. Там прошла отличная медицинская конференция. — Пропустил, — постарался как можно вежливее закончить разговор Леонард. После перелета болела голова, погода оставляла желать лучшего, а щебет начальника отделения быстро утомлял его даже в отличном расположении духа. — Ну, ничего. Я вот тоже не попал. Маргулис продолжал стоять рядом, вцепившись рукой Маккою в предплечье и явно не намереваясь его отпускать. — Мириам ждете? — Леонард постарался выглядеть не очень заинтересованным. Сейчас встретиться с бывшей женой будет для него последним гвоздем в крышке уходящего дня. Маргулис покачал головой, неодобрительно посматривая на Маккоя. — Вам стоило бы помириться, в конце концов, она моя дочь. — Эндрю, — Леонард предупредительно поднял руку — Не стоит. Как ты там любишь говорить — «все быльем поросло»? Пусть так и остается. — Пап? Из-за их спин неожиданно раздался знакомый голос. Вслед за голосом в поле зрения Леонарда попали выгоревшие на палящем солнце Оку кудряшки, веснушчатый нос, острый подбородок и воротник его собственной рубашки, выбивавшейся из-под пальто. — Знакомься, Леонард, мой сын — Павел. Маккой недоуменно приподнял бровь, тогда как Чехов сильнее вцепился в ручку кейса, полного скоропортящегося лабораторного материала. — Вот это встреча, — сухо констатировал доктор.