Карамель в ядовитых глазах

Надо иметь чувство собственного достоинства. Это очень важно. Теперь это называется «самооценка», но суть одна. Люди всегда стараются отнять ее у тебя. Не позволяй им. Ты должен иметь характер. Гордость.

EVA

Как только Эва и Нура вошли в класс, где уже, к слову, проходил урок биологии, они тут же словили недовольный взгляд Мистера Джонсона, который был не очень то и рад их опозданию. Но как была не рада Эва, когда увидела полный, битком набитый людьми, класс, отчего даже в самом помещении стало дурно. Третьекурсники.. Рыжеволосая чувствует, как нервно и быстро вздымается ее грудь, ускоряя сердцебиение. Чувствует, как она беспомощно хватается за хрупкую ладонь Сатре, опуская болотные глаза в пол, дабы не видеть всех этих лиц. Кхм, всех этих осуждающих, ничтожных лиц, которых заботит только высокая самооценка и хороший статус в этой школе. А Мун хочется задохнуться в собственных мыслях прямо сейчас, хочется перекрыть весь чертов кислород в легкие, только бы не видеть этих ядовитых, темных глаз, которые так и пожирают ее изнутри. Он смотрит.. Мун чувствует, как по ее спине пробегают тысяча мурашек, когда она слышит неожиданную фразу от учителя, заставляя ее ноги подкоситься, которые итак уже стали ватными. — Мун, садись к Шистаду. Потом останешься после урока с Нурой, я дам вам дополнительное задание. Вы не имеете права прогуливать мои занятия, — грозно указав на свободное место рядом с Пенетратором, который чуть ли морально не сломал рыжеволосую девушку, учитель взял мел в руки, каллиграфическим подчерком выводя на доске тему сегодняшнего урока. Ее челюсти сжимаются с невероятной силой, а ноги будто бы приросли к полу, не желая двигаться по направлению Шистада. Уж лучше она простоит целый урок здесь, чем сядет с ним за одну парту. Уж лучше Мун упадет в обморок от беспомощности, чем снова почувствует его присутствие рядом с собой. Чертовски близко.. — Мисс Мун, сядьте уже, а то я так и не смогу начать урок. Или вы хотите к директору? — оторвавшись от написания темы, Мистер Джонсон повернулся к первокурснице, непонимающе окинув ее еще более строгим взглядом, чем раньше. Она понимает, как это неловко выглядит, когда осмеливается поднять голову в сторону класса, где ученики уставились на нее примерно так же, как и сам учитель по биологии. Они даже понять не могут, как сильно Эва трусит, чтобы сесть за эту чертову парту к этому болвану, который даже не извинился за ее сломанную жизнь. Придурок.. Эва даже и не помнит, как дошла до своего места, чуть ли не с грохотом бросая портфель на парту. — На доске я написал то, что вы сегодня должны законспектировать и выписать из вашего учебника. В конце урока я соберу ваши тетради. Можете работать, — обратившись к классу, который уже недовольно перешептывался, учитель сел за стол, придвигая к себе какие-то папки с чужими работами, скорее всего, для очередной проверки. — Не хочешь поболтать, Мун? — отложив тетрадь в сторону, где даже не было написанно и числа, карие глаза парня выжидающе уставились на Эву, которая уперлась в учебник, пытаясь хоть как-то игнорировать весь этот окружащий мир и.. Шистада, конечно же. — Думаешь, это подходящее время для разговоров? — вырывается у Эвы, отчего она уже мысленно роет себе могилу. Кто вообще просил открывать рот, Мун?! — Брось, эта писанина — пустая трата времени. У него даже нет времени на то, чтобы проверять эту херню, — отнимая у девушки карандаш, на конце которого красовался розовый, пушистый брелок, Крис попутно закрывает ее учебник, отодвигая его на край стола. — И что же ты хочешь, Шистад? Девушка, не выдерживая, заглядывает в его карие, ядовитого цвета глаза, в которых отчетливо читается, что он хочет далеко не с ней поговорить, а лишь снова позабовляться с ее телом, а позже вышвырнуть ее снова из своей жизни, как он ловко провернул это пару дней назад. Говнюк.. — Ну.. Я много чего от тебя хочу, но для начала я бы хотел просто поговорить с тобой. Я бы хотел знать, на что ты так обиделась на меня? Стала какой-то слишком нервной, — тянет парень, слегка наклоняясь немного ближе к рыжеволосой, отчего та отодвигается чуть дальше, не желая даже прикасаться к нему, даже не желая говорить с ним. Эва больно кусает губы, кое-как удерживая внутри себя тот самый вулкан эмоций, дикую истерику, что копилась на протяжении всей недели. Она жутко устала терпеть все это, жутко устала терпеть всю эту шоковую боль, доводящую до трепетного состояния. — Ты серьезно, Крис? Ты спрашиваешь меня, на что я обиделась? А ты так и не понял, да? — хмурясь, Мун дрожащими руками выхватывает у него свой учебник, громко перелистывая иллюстрированные странички книги. — Ты просто сбежала от меня тогда. Я даже не понял, что успел натворить, Эва. Его крепкая рука обхватывает хрупкое тельце рыженькой первокурсницы, притягивая к себе слишком близко, слишком, блядь, БЛИЗКО. — Крис, блядь, убери руки. Что ты творишь вообще? Что позволяешь себе? — шепчет девушка, нервно озираясь по сторонам, глазами ища хотя бы какой-нибудь помощи. Но всем абсолютно плевать. Все думают лишь только о себе. — Я делаю то, что должен, Мун. Тебе это нравится, признай же, — губы тянутся к ее бархатистой кожице шеи, но Мун во время поднимается с места, тем самым обрывая то, что так яростно желал Кристофер последние минуты. — Мистер Джонсон, извините, мне можно выйти? — слегка вздрагивая, Эва, не ожидая, согласного кивка от учителя, хватает черный рюкзак со стула, быстрым шагом выбегая из класса. Она не чувствует ничего, чтобы могло бы сейчас разъедать ее изнутри прямо сейчас. Не чувствует обиды на этого человека, какой-либо неприязни. Чувствует лишь дохлых бабочек в животе, которые так и наровятся вырваться наружу, лишь бы не гнить там, внутри, и не заканеметь окончательно. Порой ее просто до безумия бесит то, что такие люди могут окружать ее, что они вообще еще существуют. Такие люди, как Шистад. Хотя.. Знаете. Эва Мун вряд ли может называть его Шистадом, или же Кристофером, как она привыкла называть, как он сам говорил его называть. Для нее он стал обычным, не отличным ото всех, Пенетратором, готовый иметь все, что только может двигаться. Крис Пенетратор — вот то, что составляет карие глаза коньячного цвета и красивую, дьявольскую улыбку. Эва снова плачет в школьном туалете, полностью отдаваясь собственным мыслям. Мун снова чувствует, как в нее вонзают тысячу ножей в спину, что отдают больными покалываниями. Она снова чувствует, как ее жестоко нагнули и сломали. Никогда нельзя поддаваться истерике, потому что случись так — это может перерасти в привычку и будет повторяться снова и снова. Надо воспитывать в себе силу. Мун опоздала для того, чтобы воспитать себя.