Шарлотта Бронте. Шерли.
EVA
ПЯТНИЦА
Будучи уже на очередной вечеринке, что проходила в доме одного из Пенетраторов, рыжеволосая плавно качает бедрами, пытаясь попасть в такт музыки, но из-за большого количества алкоголя в крови, девушка еле стоит на ногах, одной рукой удерживаясь за плечо Вильде, что была пьяна не хуже Эвы. — Эва, — чей-то женский голос выводит ее из танца, заставляя остановиться, поворачивая голову на своего нарушителя. Кажется, Нура — это единственный человек, который не сделал и глотка на сегодняшней вечеринке. Она всегда играла роль какой-нибудь мамаши, что следит за своими бестолковыми детьми, которые вечно привыкли попадать в передряги в таком состоянии. К примеру, по ее рассказам, в прошлую пятницу Вильде приставала к одному из третьекурсников, предлагая с ним многоразовый секс без обязательств. Действительно, почему бы и не перпехнуться с одним из Пенетраторов, чтобы потом в тебя швырнули черную толстовку, где отчетливо были бы выведены красные, словно бы горящие буквы знаменитого имени одного из Пенетраторов? Почему бы не переспать с ним, забивая огромный гвозь на то, что у нее есть "любимый" парень, которым она так сильно дорожит? Мун всегда удивлялась ее легкомысленности, будто бы она не воспринимает весь этот мир всерьез, надевает очередные, розовые очки, смотря в них как-то по другому, словно бы выискивая в каждом сером дне что-то хорошее, фальшиво напоминающее веселье и какую-то похоть. — Крис искал тебя, — пытаясь перекричать звонкую музыку, блондинка хватает Мун за запястье, выволакивая из толпы пьяных, потных тел. — Крис искал меня? Да неужели! А я то думала, что ему далеко до лампочки, что я делаю. Переспал со мной, наобещал кучу всякой херни и свалил. Он даже не отправил мне не единого сообщения вчера, Нура, — еле выдавливая из себя эти слова, рыжеволосая щурится, как только ее выводят на улицу, где только что включились ночные фонари, ярко освещая конец длинной улицы. — Зачем ты так говоришь, если не знаешь всей правды? — спрашивает девушка, поджимая красные, с оттенком алого, губы. — Не думаешь, что ему уже давно пора начать доверять? — Нура.., — устало шепчет девушка, усаживаясь на порог небольшого домика, в котором громко играла знакомая мелодия и были слышны веселые возгласы пьяных подростков. — Крис не Вильям, чтобы я смогла ему доверять. Он.. Он тупо не способен на то, чтобы любить кого-то. — Мне кажется, что ты слишком много выпила сегодня. Я позвоню Крису и он заберет... — Не нужно мне его сопровождение, — еле шевеля языком, Эва поднимается с небольшой лестницы, пьяно перебирая ногами. — Я дойду сама. Вот видишь? Я уж не так и пьяна, чтобы меня кто-то довозил до дома. Рыжеволосая улыбается, крепко сжимая в правой руке бутылку дешевого пива. Крис снова кинул ее. А что она ожидала? Счастливого конца и поцелуя под луной, что бывает в каждой сопливой мелодраме? Она в который раз усомнилась в своих чувствах, в который раз чувствует себя использованной куколкой, которой наконец-то наигрались и выкинули, как бездомного щенка. Мун думает, что Шистад слишком эгоистичен, самовлюблен, чтобы обещать ей что-то, обещать ей теплоту, какой-то комфорт рядом со своей персоной. Но.. Как вы можете заметить, первокурсница снова одна, среди пьяных и потных тел, где она спокойно отдается громкой музыке, потягивая крепкий алкоголь. Спотыкается о какой-то небольшой камешек, коленями приземляясь на мокрый асфальт, по которому еще совсем недавно били капли прохладного дождя. Эва матерится, виня себя за то, что снова позволила себе натянуть на себя эти огромные каблуки, на которых она толком и ходить то не может, что уж говорить о страстных танцах в пьяном угаре? — Максимум, до куда ты сможешь дойти, Эва, это до ближайшей лавочки, что в пару метрах от тебя. С меня хватит, я звоню Крису и он сейчас же заберет тебя, — девушка мотает головой в разные стороны, как бы соглашаясь с собственными мыслями у себя в голове о том, что ее рыжеволосая подружка уже совсем спятила, раз собралась идти домой в таком виде, одна ночью, где полно всяких пьяных парней, которым нужно лишь позабавиться маленькой игрушкой. — Да звони кому хочешь, Нура. Мне плевать, — она садится на свободную лавочку, звонко ставя пустую баночку рядом с собой. — И почему же наш благородный Крис не на вечеринке? Подцепил какую-нибудь шлю… — Он сам тебе все расскажет, Эва, а сейчас просто помолчи, ладно? Ты уже слишком многого наговорила для того, чтобы завтра что-то помнить, — Сатре дожидается гудков, а после чего радостно ухмыляется, как только слышит хрипловатый голос на том конце провода. — Тащи сюда свою задницу, Шистад, иначе твоя девушка разнесет весь этот дом нахрен из-за того, что ты бросил ее. Забери ее. — Я не его девушка, — выпаливает Эва, а после чего икает, головой облокачиваясь о спинку деревянной скамьи. — Я сильная, независимая и свободная девушка. — Она поднимает руки в воздух, выкрикивая веселые возгласы. — Сейчас приедет Крис, и ты сама будешь говорить ему о том, какая ты сильная и независимая, — Нура приземляется рядом, окидывая первокурсницу недовольным взглядом и, в какой-то степени, ругая себя за то, что упустила то, как сильно ее подруга надралась, отчего даже на ногах почти не стоит, еле шевеля языком. — Зачем ты так напилась? — Я хочу веселиться. Жизнь всего ведь одна, да? Так почему бы не оторваться? Зачем тухнуть дома и ждать этого эгоиста, и думать, когда же его величество соизволит прийти, — недовольно хмурится, скрещивая замерзшие ладони у себя на груди. Обижена на его, чертовски обижена, из-за чего даже не хочет смотреть в его ядовитые глаза, которые она не видела вот уже второй день. Он обещал ей приехать вчера вечером, чтобы они спокойно посмотрели фильм, поедая только что приготовленный попкорн. Но, кажется, какая-нибудь девочка оказалась намного интереснее нудной комедии, что Эва так старательно подбирала. Все эти слова, что он говорил, та самая ночь, когда она сдалась перед собой, словно бы отпуская душу в свободный полет, и нарастая себе новую, более живую, где все только-только начало расцветать, проявляя зеленые отростки свободы и.. нужности для кого-то — все это оказалось лишь жалким лепетом, который он втирал любой другой девушке, лишь бы уложить ее к себе в постель, по быстрее ставя галочку над долгожданным именем. Только вот Мун не может понять, зачем это нужно было делать во второй раз? Не наигрался, не насытился ее, чтобы просто так отпустить? Или же просто захотел ей сделать безумно больно, чтобы она буквально убила все живое у себя внутри, чтобы снова заперлась где-то в глубине дома, слушая тишину, отключая все, что только умеет звонить и подавать звуковые сигналы. Слушать, как она тихо плачет, пытаясь хоть как-то сдержать надоедливые слезы. Снова слушать то, как она проклинает этого самовлюбенного парня, что посмел разбить ее черствое сердце. Снова позволил ей сделать это. Снова позволил влюбиться, отчего она так невнимательно потеряла контроль, рассудок и разум, чтобы хоть как-то обдумывать свои действия, которые летят по пизде, как только она встречается с его ядовитой усмешкой и.. таким пристальным взглядом, полным чем-то безумным, чем-то желанным для нее. Крис снова заставил довериться ему, заставил подпустить к себе так близко, что она стала сомневаться в том, что это лишь глупая, школьная влюбленность, что проявляется почти что у каждого в ее школе. Это, блядь, ебаная любовь, которая опять вонзает ей острые ножи в спину от обиды, сломленности. — Когда соскучитесь по мне, можете завести граммофон, — по крайней мере без риска оскорбить чьи-нибудь чувства. — В граммофоне я не услышу вашей души. Оставьте мне вашу душу, а лицо и голос можете взять с собой. Они — не вы.Бернард Шоу. Пигмалион.