I (don't) need you by my side

      — Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет, — собственное сердце Стайлза стучало у него в ушах, как он на одном выдохе шептал себе под нос тихое «нет» так быстро, что при других обстоятельствах он бы собой наверняка гордился. Но сейчас он не гордился. Сейчас он панически смотрел на тест в его руках. Тест на беременность. Очень положительный тест на беременность.       Закусив губу, он зажмурился и через несколько секунд взял дыхание, осторожно снова открыв глаза, убеждая себя, что ему просто показалось. Увы, именно тогда, когда ему хотелось бы, чтобы это был просто сон — именно сейчас это была гребаная реальность. В голове мелькнула мысль пересчитать пальцы, но для этого нужны две руки, а одна из них была занята, сжимая тест так сильно, что побелели подушечки. Стайлз продолжал смотреть на две полоски, надеясь, что одна из них магическим образом просто исчезнет. Испарится, сотрется, сгорит — что угодно.       Дело в том, что это просто не могло быть правдой. Не-а, ни в коем случае. «Так, думай рационально Стилински. Это всего один тест. Они тоже не могут быть 100% точны. Наверняка этот просто бракованный» — к счастью, или к сожалению, он предусмотрительно взял в аптеке сразу три.       Все из которых оказались положительными.       И следующие пять, за которыми он сходил в ближайший магазин, где на него очень странно посмотрела продавщица — «Ну, не удивительно, Стилински: белый как полотно, обливаясь потом, с бегающими глазами… и кучкой тестов на беременность на кассе. Картина маслом», — тоже показали все те же две чертовы полоски.       Пиздец.       Это был полный, тотальный пиздец.       Стайлз включил кран и плеснул холодной водой себе на лицо, надеясь, что это приведет его в чувство. Ну или что он просто как-то захлебнется и умрет тут в ванной на полу. Последний вариант был предпочтительнее.       Почему это его жизнь, а? ***       Он даже не понял, когда именно и почему он оказался прижатым к стене и целующимся в засос с Айзеком. С Айзеком Лейхи, из всех людей. Однако алкоголь в его крови не позволял ему задуматься над этим слишком надолго. Какая вообще разница? Несмотря на весь дерьмовый характер, было сложно отрицать, что выглядел Лейхи как бог. О да, Стайлз определенно мог представить гипсовую статую по его прототипу, Аполлон бы потрескался от зависти в его тени. Но если выглядел он как бог, то целовался как Дьявол — «Иисус, откуда у меня вообще такие сравнения в голове, водка определенно делает меня поэтичным, хах» — последние мысли, однако, покинули его голову в момент, когда Айзек очень недвусмысленно повел своими бедрами, потершись о промежность Стайлза. После этого его верхний мозг сдал пост, без сопротивления передав его нижнему, и единственное, что мог сделать подросток — выпустить гортанный стон прямо в поцелуй, получив в ответ тихий рык и руку Айзека на своем ремне. ***       Стайлз сидел на кухне, нервно переворачивая телефон и слушая шаги отца на втором этаже, как он собирался, прежде чем спуститься на завтрак.       На следующее утро после вечеринки они с Айзеком единодушно согласились, что это был просто алкоголь, и что никому об этом знать необязательно, и что они просто забудут об этом. Ха. Ха-ха-ха. Как бы нe так. У его тела были явно другие планы на этот счет. Черт возьми. — Хей, утро, ребенок. Ты рано.       Стайлз чуть не выскочил из собственной кожи на голос отца. Погрузившись в свои мысли, он совершенно не слышал, как тот спустился по лестнице. — Утро, пап. Там яичница с беконом, тебе налить кофе? Хочешь, могу тост еще сделать? Я в контейнер тебе положил вчерашнюю лазанью, чтобы на обед на работу взял, — он мысленно выругался, поняв, что тараторит и говорит преувеличенно жизнерадостным голосом, даже для собственных ушей. — Воу-воу, полегче, кид! Бекон на завтрак? Когда ты такой услужливый это обычно не сулит ничего хорошего, — Ноа усмехнулся, накладывая себе чуть подостывший, но все еще горячий завтрак из сковороды. — Скажи честно, ты снова выбил мячом окно директора в школе?       Ну конечно. Его отец шериф не просто так, и Стайлз так нервничает, что сейчас его раскусил бы и пятилетний ребенок. Блять. — Боже, папа, мне уже не тринадцать, ты мне до конца жизни будешь эту историю припоминать, да? — Прости, сын, это просто такое клише — бросать бейсбольный мяч и из всех окон попасть именно в кабинет директора. Клянусь богом, я почувствовал себя героем какого-то фильма про подростков. Сколько меня вызывали в школу, но в тот раз я даже злиться на тебя не мог, — отец улыбнулся воспоминанию.       Они просидели так еще минут десять, разговаривая обо всем и ни о чем сразу, в то время как внутренне Стайлз пытался собраться с силами и храбростью, чтобы сбросить бомбу на Хиросиму. — Э, пап. Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Ноа посмотрел на сына и отложил вилку, сложив руки в замок и дожевывая яичницу. — Я, э-э-э, — Стайлз посмотрел на столешницу перед собой, нервно заламывая пальцы и чувствуя, как его нога начинает подскакивать помимо его воли. — Я думаю, э… Я думаю, что я… — «Черт возьми, просто выплюнь уже одно слово!», он нервно облизал губы, смотря куда угодно, только не на отца, и взял глубокий вдох. — Я думаю, что я беременный.       Его взгляд наконец остановился на маленьком пятне на столе, после того как слова все же слетели с его губ. Черт, это было самое интересное пятно в его жизни, и как он его раньше не замечал? На кухне повисла тяжелая тишина, разбавленная только глухим стуком сердца Стайлза в собственных ушах. И он думал, что может буквально слышать, как сильно дрожат его руки. Он даже не понял, что задерживал дыхание, пока его легкие не потребовали экстренного вдоха. — Что?       Подросток все же посмотрел на Ноа, пусть и всего на мгновение. Он знал, что вопрос риторический, нет ни шанса, что отец на самом деле не слышал его. — Стайлз, если это была шутка, то она вышла весьма неудачной, — голос шерифа был напряженным и плоским, и это не сулило ничего хорошего.       В ответ он лишь наконец полноценно посмотрел в глаза отца, закусив губу с внутренней стороны и чувствуя, как его сердцебиение начинает снова ускоряться, а дыхание становится глубже. — Черт возьми, Стайлз! Что ты имеешь ввиду, что ты беременный?! — шериф жестко посмотрел на него, нахмурив брови и чуть расширив неверяще глаза. Минуту он просто вглядывался в лицо сына, по-видимому надеясь, что тот сейчас просто рассмеется и скажет, что разыграл его. Этого, к глубокому сожалению обоих, не произошло. — Не хочешь попытаться объяснить, как это вышло?       Стайлз прочистил горло и снова отвел взгляд: — Гхм, помнишь вечеринку у Лидии по поводу Рождества?.. — его собственный голос звучал невероятно тихо, по сравнению с повышенным тоном отца. Тихо и жалко. — Ну, в общем, мы выпили и, эм, в определенный момент как-то оказались с Айзеком, ну и… — он затих, очевидно, не было смысла продолжать. Стилински-старший помолчал, видимо, обрабатывая информацию. — Дай-ка мне расставить все по местам, чтобы убедиться, что я все правильно понимаю. Вы на вечеринке, на которой совершенно точно не должно было быть алкоголя, так как совершеннолетних в вашей стае можно по пальцам одной руки пересчитать, незаконно напились. А потом вы с Айзеком — мальчиком-сиротой, который в свое время подозревался в убийстве собственного отца, который сейчас живет с Мелиссой и с которым вы, насколько мне известно, даже не друзья — случайно переспали. Пьяный секс на одну ночь, а теперь ты залетел, — с каждым словом желание Стайлза слиться с окружающей средой возрастало в геометрической прогрессии, потому как да — он и сам отдавал себе отчет, насколько дерьмова ситуация, но когда он слышал это из уст отца, в таком лаконично-стерильном варианте, чувство стыда и вины буквально давило со всех сторон, мешая дышать. — Как Лейхи даже напился, он ведь оборотень?       Подросток все еще не смотрел на отца и старался сжать себя и сделать как можно меньше. — Они, э, смешивали кое-что с алкоголем, чтобы он не выводился так быстро из организма. — Под «кое-чем» подразумеваются наркотики? — Я не знаю, мне самому достаточно было просто алкоголя, в любом случае, — он пожал плечами для убедительности, но это была ложь. Нет, ему самому действительно хватило водки и текилы с лихвой, — он старался не вспоминать, как он, кажется, слизывал соль с шеи Айзека в какой-то момент вечера, — но он был прекрасно осведомлен, что именно волки мешали в свой адский коктейль, убийственный для любого нормального человека. Шерифу, однако, об этом знать совсем не обязательно.       К счастью (или нет), того сейчас волновали несколько другие вопросы. Он провел рукой по волосам, резко выдохнув. — О чем ты думал, Стайлз? — Я, очевидно, не думал, — это была правда, и он прекрасно отдавал себе в этом отчет. Его отец имел право злиться. Ад, он сам на себя злился. На себя, на Айзека, на Лидию, которая устроила гребаную вечеринку — на все и всех. — Очевидно! Скажи, о том, что такое безопасный секс и как пользоваться презервативами ты не знаешь? На пару с Лейхи? Вам недостаточно об этом в школе рассказывали? — Я не помню, если мы использовали его, — он, откровенно, слишком слабо помнил какие-либо факты той ночи вообще. — Но даже если и использовали, ты же знаешь, что ни одно средство не защищает на сто процентов, пап. — Воздержание защищает, — на это Стайлз мог только сильнее прикусить губу и еще пристальнее начать рассматривать свои ногти. — Подожди, Рождество было почти три месяца назад. Какого черта, позволь узнать, ты говоришь мне об этом только сейчас? — тот факт, сколько ругательств использовал шериф, только подчеркивал, насколько он зол. — Я узнал об этом только два дня назад. — Два дня назад? Как вышло, что ты три месяца не замечал собственную беременность? — Я не предполагал этот вариант! — он резко посмотрел на Ноя, оправдываясь. — И списывал тошноту и слабость просто на недосып. Я снова плохо сплю, но я думал, что это просто из-за нервов, и это не так, будто проблемы со сном — редкость для меня. — И как же в конечном счете тебе пришла в голову светлая мысль проверить вариант с беременностью?       Стайлз потер лоб, закрыв глаза. Весь разговор вымотал его слишком сильно, а это только начало утра. — В столовой я резко начал чувствовать какой-то странный неприятный запах, а потом оказалось, что это просто молоко, которое вообще почти не пахнет. У меня же было ощущение, будто в нем разбили три тухлых яйца и кинули труп крысы сверху. Лидия пошутила на тему беременности и, ну, в общем, я купил тесты по пути домой, — ага, а предварительно чуть не заработал паническую атаку в школе, поняв, что шутка Мартин может оказаться вовсе и не шуткой. Та-да-а-ам.       Ноа провел ладонью по лицу, помолчав минуту. — Что ты собираешься делать, Стайлз? Вам обоим шестнадцать, вы не закончили школу, нет никакого образования, ты не работаешь вовсе, Лейхи едва покрывает расходы у МакКолл, расскажи мне, что ты собираешься с этим делать? — Я не знаю! — он сам удивился громкости и резкости своего голоса, но это просто было слишком много. Он и так был в отчаянии и вопросы отца не помогали: у него не было ответов. — Я не знаю, — уже тише повторил подросток. — Я надеялся… Я надеюсь, что это как-то разрешится, что мы справимся, или… Я не знаю. — А кто должен знать? — голос шерифа снова начал набирать громкость. — Ты на том сроке, когда уже не сделаешь аборт, и очевидно, что ни ты, ни Айзек не можете обеспечить ребенка. — Я пойду работать. — Конечно ты пойдешь работать. Я шериф, а не Тони Старк. И у меня все еще висят счета за Эйкен Хауз, на мне ипотека, коммунальные счета и многое другое. Нет ни шанса, что я смогу позволить себе страховку для беременных, ты хоть знаешь, сколько она стоит? Если уж ты научился раздвигать ноги, то тебе придется научиться отвечать за последствия, — Ауч. Фраза ужалила. Хоть Стайлз и понимал, что отец имеет право злиться и что он просто на эмоциях сейчас, но все же услышать от него нечто подобное, в такой формулировке, было больно. — Другой вопрос, сколько ты сможешь проработать — пять месяцев? И что потом? Я не могу на себе тащить ребенка. Если ты думаешь, что ты сможешь родить и просто скинуть его на меня, то ты очень сильно ошибаешься, сын. — Я так не думаю! — Ты понимаешь, что ты себе жизнь фактически перечеркнул? У тебя даже не будет возможности школу нормально закончить, придется откладывать. Не говоря уже о колледже и всем остальном. С учетом того, что Айзек оборотень, я так понимаю, что достаточно велика вероятность того, что и ребенок будет оборотнем, а это значит, что о приемной семье и усыновлении речи идти не может. Что на это сказал сам Айзек? — Он еще не знает, — честно говоря, Стайлз вообще слабо себе представлял, как он собирается завести этот разговор и как Лейхи на это отреагирует. Отец был прав, когда сказал, что они даже не друзья, обычно их максимум заключался в перекидывании колкими фразами. — Я… Я хотел сначала обсудить это с тобой.       В который раз на кухне повисла тяжелая тишина. — Смотри, Стайлз, — голос Ноа был куда тише, чем минуту назад, но все еще напряженным и уставшим. — Мы имели дело со многим. Видит Бог, я на многое закрываю глаза, позволяю тебе то, что большинство родителей никогда бы и не подумали позволить своим детям. Ради бога, я шел на преступление и уничтожал кадры камер видеонаблюдения в больнице, — подросток поежился, он прекрасно знал, о каких кадрах речь. — Поэтому я считаю себя достаточно лояльным родителем, — Стайлз кивнул, все еще не смотря на отца, но внимательно слушая. — Но это? Случайная беременность в шестнадцать после пьяного секса на одну ночь? Я начинаю задумываться, что, возможно, я все же был слишком лоялен. Но я всегда думал, что ты умнее, чем это. Видимо, я ошибался, — разочарование сквозило в словах отца, и подросток внезапно понял, что его зрение слегка размывается. Он сделал глубокий вдох, пытаясь отогнать непрошенные слезы. — Мне пора на работу. Я надеюсь ты понимаешь, что факт твоего…. интересного положения не дает тебе право пропускать школу, по крайней мере пока.       Стайлз не смог найти в себе силы, чтобы ответить, поэтому он просто кивнул и остался сидеть, глядя на злополучное пятно, пока не услышал звук захлопывающейся двери и отъезжающего автомобиля. Внезапно все это дерьмо с канимами, с альфами и прочим показалось такой мелочью. Впервые за долгое время он почувствовал себя целиком и полностью беспомощным. Это проблема, которая не собиралась исчезать, ее не решить исследованиями или грубой силой. Это… жизнь. Он почувствовал себя в отчаянии хуже, чем когда его тело носил Ногицуне как смокинг на выпускной. Он был словно в ловушке, и эта ловушка собиралась держать его до конца жизни. После еще пары минут анабиоза, он положил голову на стол, почувствовав лбом холод лакированной поверхности, и больше не смог сдерживать слезы.