Я покажу тебе свой мир

Паша, устало положив себе голову на скрепленные в замок пальцы, уставился в одну точку. Он прожигал своим взглядом белоснежный ковёр с длинным ворсом, расположившийся посреди люкса. Ему всё порядком надоело. Эта фальшивая Москва, в которой кишат пустые люди. Эти деньги, так ценящиеся в нынешней веке. Это одиночество в четырёх стенах собственного отеля. Нет, хватит с него. Парень давно желает вместо всего этого созерцать вид, открывающийся на множество невысоких кристально-белых домиков с красными, как загорающее пламя спички, крышами. Хочет наконец вдохнуть тот чистый воздух, витающий на побережье. Не терпит побывать в родных местах, в которых он когда-то был счастлив. Резким движением вытолкнув тёмно-синий чемодан из шкафа, Паша грубо сбрасывает в него вещи с полок, предварительно их скомкав, дабы всё вошло. Парень не выдержит здесь ни секунды больше. Застегнув молнию чемодана, Паша ставит его на пол и, вытянув ручку, вывозит из номера. Хлопает дверью, даже не оглянувшись. А зачем? Ему нет дела до забытых вещей, незакрытом балконе и оставленных нерешённых проблем. Когда двери лифта любезно раскрываются, предоставляя возможность выйти, Павел ещё минуту стоит внутри, прожигая взглядом двух людей. Даша, идущая в обнимку с Никитой, видимо, завидев начальника, потупила взгляд, опустив его в пол, и как-то натянуто улыбнулась, якобы оценив шутку, опущенную партнёром. Обычная встреча, но дарящая абсолютную уверенность в правильности поступка: Паше необходимо хотя бы временно уехать от сюда, хотя бы временно не видеть происходящего, хотя бы временно не думать о Даше. Он устал ежедневно сталкиваться с Канаевой в коридорах, которые вмиг становятся какими-то узкими, не дающими проходу, не позволяющими поглощать кислород. Устал видеть её прекрасную улыбку, подаренную не ему, её звонкий смех, адресованный не ему, её объятия и поцелуи, направленные не на него. Устал от этого чувства, разрывающего всё изнутри, от этой вьюги внутри лёгких, от мелкого тока злости, поражающего каждую клетку. Паша нигде никогда и ни с кем подобного не испытывал. Смелая девчонка из безызвестного городка, сумевшая невольно засесть глубоко в сердце амбициозного серба. И Паша в растерянности, как с таким дальше жить. Типичный бабник, за спиной которого бесчисленное количество девушек-однодневок. А что теперь? Немое отвращение в глазах при виде очередной наметившейся на проведение с ним ночи пассии. И причина одна – откуда-то взявшаяся верность к Дарье Канаевой. Той самой, что сейчас проходит мимо, делая вид, что между ними нет ничего. Совершенно ничего. Так может она и не такая смелая? Двери лифта закрываются за спиной, как и минутные размышления о происходящем в голове у серба. Мысленно он уже не здесь, он дома. Это лишь второстепенная реальность. — София Яновна, — подзывает он подчинённую, что стояла возле стойки ресепшена, обнимая свои многочисленные блокноты и бумаги. — Я оставляю тебя за главную, — изрекает он, на что управляющая хмурит брови. — В каком смысле? Вы что, уезжаете? — Да, — отвечает Паша, попутно спуская солнцезащитные очки с макушки на переносицу. — Улетаю в Сербию. — А Никита Андреевич? — София явно в растерянном состоянии, хотя, за год работы в этом отеле она должна была уже привыкнуть к выходкам начальника. — Ему я не доверяю свой отель, — спокойно отвечает Павел Аркадьевич, но в его голосе всё-таки прослушиваются нотки раздражения: он по-прежнему злится, что пятьдесят процентов принадлежат этому мерзавцу. И Паша эпично выходит из здания, не обращая внимания на какие-то возгласы Софии Яновны за спиной. Дальше всё как на автомате: пойманное такси, которое в кратчайший срок доставило Пашу до аэропорта, купленный билет, на так удачно подвернувшийся рейс, ожидание начала регистрации. Словно парнем руководило нечто неизвестное. Но ему, безусловно, это нравилось. Да, он поступает правильно. Наверно.

***

Часом раннее в отеле «Элеон». В который раз Даша проходит мимо Павла. В который раз Даша натягивает на своё лицо жизнерадостную маску, гримасу безразличия. Жизнь перестала быть таковой. Это скорее выживание. Такие однообразные дни, в которые так и хочется брызнуть разноцветные краски, разбавив эту чёрную полосу. Но некому. С ней не тот художник. Ежедневные попытки подавить в себе истинные чувства, просто потому, что так надо. Но они словно дерево в воде – не тонут, словно железо в огне – не горят. Время течением уносит вперёд. И это порядком надоело. Хочется выбраться на берег и побежать туда, куда действительно хочешь. Но, вероятно, девушка не так уж и смела, раз боится решения собственного сердца. Только кулаками махать горазда. Днём отталкивает все эмоции, врёт самой себе, лишь бы было не так больно, а ночью бьётся в немой истерике, видя перед собой не того человека, утопая в не тех объятиях, целуя не те губы. — Я тебя догоню, пока иди один, — натянув милую улыбку, просит Даша и выскальзывает из объятий Никиты, который чуть озадаченно кивнув и в ответ улыбнувшись, продолжает своё движение. Даша, поглядывая на недавно захлопнувшиеся входные двери, подходит к управляющей. — София Яновна, — обращается она, а голос почему-то дрожит, словно Канаева – провинившаяся девчонка, а управляющая – злая учительница. — Да? — откликается та. Даша прокручивает в голове миллион подходящих фраз, ибо напрямую сказать нельзя, хоть никем и не запрещено. — Вы не знаете где Павел Аркадьевич? — эта девушка явно не умеет врать, о чём свидетельствуют её румянец на щеках. — Он уехал, — да знает это Канаева, знает, ведь собственными глазами провожала его до самого выхода, просверливая взглядом то спину молодого человека, то его чемодан. — Может я могу чем-то помочь? — Нет-нет, — быстро отмахивается Даша, продолжая в голове искать возможности выловить как можно больше информации, — А Вы не знаете, скоро ли он вернётся? — Нет, — отвечает женщина, а после, одёрнув строгий пиджак вниз, двигается в известном себе направлении. — Извините, мне нужно работать. Даша вздыхает, нервно пробегая глазами по всему холлу. — В Сербию он полетел, — голос сзади, полный необъяснимой обиды. — Ты откуда знаешь? — Даша разворачивается и встречается в упор с глазами Светы. — Слышала, — резкий ответ без капли доброжелательности. — Беги, может успеешь в аэропорт, — кажется, какая-то обидная фраза так и хочет сорваться с языка блондинки, но она вовремя отходит, оставляя горничную наедине со своими мыслями. — Спасибо, — кричит Даша, в надежде, что уходящая Света её услышит, и судя по грустной усмешки, видной со спины, та её услышала. И она бежит, позабыв обо всём. О Никите, ждущем её у себя в номере, о телефоне, который впоследствии будет разрываться от звонков, о собственных масках. Несётся, ловит такси, забегает в аэропорт, повинуясь не своим ногам, не своему уму, не своим рукам. Своему сердцу. Именно ему наконец-таки выпала свобода, и оно готово выпустить наружу все чувства и эмоции, позволяя им властвовать над девушкой. В просторном холле аэропорта нервно бегает глазами по стоящим и сидящим людям. В глазах рябит от пёстрых летних одежд и ярких чемоданов. Дыхание окончательно сбилось, от чего губы начинают нервно глотать кислород. А в груди раздаются бешеные удары сердца. И секундная смерть, когда взор останавливается на родном лице. А затем вновь возобновление всех процессов жизнедеятельности, только в бешеном темпе. — Привет, — рука мягко падает на плечо стоящего спиной парня. — Привет, — нелепо отвечает Паша. Его глаза мельком пробегают по телу Даши, рассматривая каждую частичку: мелкая дрожь в коленках, не прикрытых коротким лёгким платьем светло-розового цвета; руки, облачённые в голубую джинсовую куртку, без движения вытянуты вдоль тела; растрёпанные ветром волосы с солнцезащитными очками вместо ободка. И конечная остановка – шоколад в глубине её карих глаз. Паша тонет в нём и не хочет это прекращать. — Ты улетаешь? — нарушать тишину между ними ужасно не хотелось, но противный голос, раздавшийся на весь аэропорт, сообщающий, что регистрация на рейс началась, заставил задать этот вопрос. — Да, — краткий ответ, заводящий диалог в тупик. Помнится, как-то раз Павлик кричал на одной из вечеринок: нужно уметь рисковать. Рискнёшь – либо обретёшь счастье, либо убедишься в чем-либо или в ком-либо. Не рискнёшь – останешься ни с чем. — Полетели со мной. — Полетели, — жалеть Даша будет потом, но точно не сейчас, в такой важный момент. — Я покажу тебе свой мир.