С - счастье

      Наверно, это был первый раз, когда Шерлок был так рад приезду Майкрофта на 221В. И именно в этот раз Джона не оказалось дома.       — Где флешка? — к горлу Шерлока прижимается лезвие.       — Какая флешка? — Шерлок замер, вглядываясь в раскрытое окно. Именно так убийца и забралась.       — Тебе лучше знать, — девушка за его спиной не нервничает, значит, не первый раз, возможно киллер. — Холмс в Лондоне только один.       — Но… — до детектива быстро дошло, что данные о старшем брате наверняка спрятаны под грифом «особо секретно», так что для Лондона он единственный Холмс. — Чёрт.       Лезвие скользнуло по шее, оставляя не глубокую, но кровоточащую рану.       — Я буду считать до трёх. А потом просто отрежу тебе голову. Один… Два…       Выстрел. Шерлок дергается, сбрасывая с себя девушку. Киллер упала на пол, широко раскрыв глаза, хватая ртом воздух. Из её спины хлынула, пачкая ковёр в гостиной, кровь. За спиной Шерлока, с все ещё вытянутой рукой стоял Майкрофт. Политика, кажется, бросило в пот и, выронив пистолет, дрожащей рукой он потянулся к воротнику, что бы расстегнуть, глядя круглыми, напуганными глазами в глаза Шерлока.       — Это была самозащита, — как своеобразная поддержка брату. — Знаешь её? — он склонился над уже мёртвой девушкой и принялся изучать её.       — Нет… — все ещё несколько в шоке. — Я никогда никого не убивал и не планировал.       — Я тоже. Все бывает в первый раз, — с лёгкостью присущей лишь Холмсу. — Полагаю, она перепутала нас с тобой. Ей нужна была какая-то флешка, — он поднял глаза на брата. — Майкрофт, ты все правильно сделал. Присядь. А лучше пойди на кухню и сделай две чашки чая. Чай сейчас будет не лишним. А ещё разбуди миссис Хадсон и скажи о произошедшем.       — Но… Тут же… Она лежит. Тело…       — Я позабочусь об этом, иди, — не ожидая долго, позвонил в полицию, инспектору Лестрейду, который, ругаясь, обещал сейчас же прибыть. — Так за какую флешку я чуть с жизнью не расстался?       — Она при мне. В нагрудном кармане… Как она узнала о ней? — Майкрофт сглотнул, зажмуриваясь, переступая через труп и проходя на кухню. — Там отснятые материалы, которые ты привёз «оттуда». Фотографии… — звякнула об пол ложка на кухне. «Руки от волнения дрожат» — машинально сделал вывод Шерлок.       — Переложи её куда-то и не говори вслух.       Тем временем из раны на шее младшего стекали небольшие ручейки, уходя под ворот рубашки, так же переступив через несостоявшуюся убийцу, он поспешил в ванну — обработать и заклеить.       Характерный скрип шин на улице. Впрочем, характерный только для Шерлока, который отличал скрип полицейских шин. Выйдя, он застал брата у себя на кухне, как и сказано, с чашкой чая. Майкрофт нервно делал глотки.       — Вот сейчас меня повяжут. Будешь приносить мне пончики? Вряд ли в тюрьме дают пончики. Хотя бы раз в неделю.       Младший не успел ничего ответить, когда влетел, кажется, перепрыгивая через три ступеньки, инспектор.       — Шерлок?! Что тут произошло?       — Эта женщина напала на меня, ранила в шею, — он указал на свежий пластырь, — хотела убить, но я её застрелил.       Инспектор взглянул на труп, а потом перевел взгляд на старшего. Щеки Лестрейда чуть покраснели. Он кивнул приветственно. Для Шерлока уже не было секретом, что Грег добровольно «работал» на Майкрофта — в моменты, когда считал, что младшему не справиться без участия старшего или что Майкрофт должен знать о случившемся, сообщал. А ещё они иногда ужинали вместе в каком-то кафе. Очень редко, чисто что бы обсудить Шерлока — так в слух утверждали оба.       — Это я ее застрелил, — Майкрофт одарил инспектора ледяным взглядом. — Да, она держала нож у горла Шерлока, потому из двух зол: потерять брата или убить, я выбрал меньшую, — напустив на себя маску циничности.       — Заткнись, — бросил Шерлок. — Просто выгораживает меня, сам его знаешь.       — Эм… Это значит была самооборона… Ну, арестовывать мы тебя… Или тебя… Наверно не будем… Если ты подпишешь расписку о не выезде, — помялся инспектор.       — Вообще-то, мы должны его арестовать, — Донован, выскочив из-за спины как черт из табакерки, уверенная в вине младшего.       — Шерлок, прекрати разыгрывать драму. Для закона нет ничего хуже правды, но для правосудия нет ничего лучше нее. Я убил эту чокнутую дамочку, — так же леденяще.       — Выбросите ее кто-нибудь в окно, — раздраженно бросил младший. — Плевать. Раз он так хочет, напишем две расписки.       — Тут ещё надо доказать самозащиту! — вновь Донован.       — Какие у нас кропотливые работники оказывается, — очень зло взглянул на нее Майкрофт. Донован сглотнула и предпочла все же уйти. — У нее дырка на затылке. У Шерлока на шее ножевой порез. Соответственно на пистолете мои отпечатки, на ноже ее и моего брата, что подобрал его после моего выстрела. Еще можете проверить грязь у нее под ногтями. Там наверное должны остаться частички ткани с одежды моего брата. — Звонко звякнул кружечкой о блюдечко.       — Я не арестую вас, но…— инспектор вздохнул, — подпишите.       — Я виноват, я напишу, видите, какой упертый, — младший зло зыркнул на брата.       — Шерлок. — Майкрофт шагнул к брату коснулся ладонью его руки, и легонько сжал чтобы успокоить. — Еще раз повторяю… — он вздохнул. — Что ж всем надо все дважды повторять. Встаю я посреди ночи от холода. Окна у нас никто не открывает. Мне это показалось странным. Я спустился, прихватив с собой зонт на всякий случай. Вижу, стоит вот эта девка и держит у горла Шерлока нож, лезвие которого, кстати, уже врезалось в кожу. Я подкрался и спрятался за кресло. В этот момент она сказала «а потом просто отрежу тебе голову», направила нож поперек кончиком лезвия в плоть. У меня был выбор, выстрелить в нее и прекратить этот кошмар или смотреть, как голова Шерлока упадет наземь…— тут он сильно побледнел, вероятно, представил, как бы это могло быть. — Я не мечтал всю жизнь смотреть на то, как моего младшего зарежут как барана, Лестрейд. Возможно это была не самооборона, скорее предотвращение убийства. — Опять леденяще зыркнул на Грега. — К сожалению наши законы в данном случае будут защищать только эту девку, а не меня, — он взял с блюдечка шоколадный пончик и откусил кусочек. — Так что арестуй меня и мы закроем это дело за три дня. По крайней мере оно не будет тянуться месяцы, лишив меня возможности передвижения. — Опять отпил чаек, вторая рука все еще держала Шерлока.       Вероятно, в душе Грег мечтал бы о подобных прикосновениях, лелея внутри жаркое чувство к этому Снеговику, но все, что было между ним и Майкрофтом — слова, слова, слова. Никаких признаний в любви. Грег говорил, Майкрофт внимательно слушал. Нередко Майкрофт выслушивал абсолютно всю Греговскую болтовню, просто так, от сильного чувства одиночества.       — Терпение, Шерлок. Я скоро вернусь. Передай мамочке мои извинения, я ведь обещал приехать послезавтра, — и морзянкой на руке отстучал незаметно. — «Пончики, не забудь» — и отпустил руку брата, осторожно и ласково огладив. Повернулся к инспектору и бесстрашно вытянул свои, закатав рукава.       — Я думаю это лишнее, вы же не пытаетесь сбежать…       — В таком случае не морочьте нам голову, — произнёс тоном и в лице, будто хором все британское правительство. — Чаю, Грегори? — убрал руки, возвращая рукава на прежнее место, складочка к складочке, идеально.       Тем временем судмедэксперты начали исследовать все под недовольно-презрительным взглядом детектива, собирать улики, вскоре упаковали труп и уехали. Грег же остался.       — Вообще-то, в Криминальном кодексе есть пункт про презумпцию невиновности. Пока вы не докажете, что Майкрофт виновен, вы не имеете право его арестовывать, — гордо заявил младший Холмс.       — Значит я остаюсь, — победоносно ответил Майкрофт, вновь делая чай.       — Вам только нужно будет детально описать на бумаге то, что произошло, — инспектор замялся, потопал на месте.       — Садись, не маячь, — прокомментировал Майрофт поведение Грега. После встал, взял бумагу и ручку, достал у Шерлока коньяк, сходил за коньячным стаканом, вернулся, откупорил, потянул носом аромат, мягко плеснул себе, сделал глотков и только тогда принялся писать. — Как ты тут поживаешь, Лестрейд? Как на службе дела?       — Пить на работе вредно, — Шерлок поставил на стол две чашки чая, шумно закрыл коньяк и уволок. — А пить в одиночестве — верная дорога к алкоголизму, братец.       — Ну… С женой совсем развелись. А на работе все вполне обычно, — инспектор нервничает почему-то.       — Я убил человека, Шерлок. Можно мне хотя бы сейчас не заедать, а запивать, — будто и не услышав полицейского, закончил писанину, протянул инспектору. — Сядь. — С каменным лицом Грегу. — Что ты трясешься? Тебя тут никто не съест. Даже я сыт, — и продолжил как ни в чем не бывало: — Почему это совсем развелись?       Засмеялся.       — Да я не трясусь… — но все же присел. — Давно к этому шло… — вздохнул.       — Чай пей, — Шерлок, перебивая, гнет свою тему: — И вообще, тоже мне убил, — видимо для Холмсов было нормально разговаривать одновременно с несколькими людьми на разные темы. — Одним человеком больше, одним меньше. Не убил бы ты, убил бы я, — но в голосе, сквозь пелену пренебрежения, была благодарность.       Май допил то, что осталось от коньяка:       — Глупости. — Шерлоку, очень мягко. Пальцы притронулись к чаю. — Значит детей у тебя нет, Грег.       — Есть. Дочь. Маленькая совсем. Но… Моя ли… — вздох.       — Сделай экспертизу и перестань вздыхать, — строго, совсем сбивая Лестрейда с толку. Даже к Шерлоку Майкрофт таким тоном не обращался.       — Я вот собирался, — а сам будто оправдывается.       — Присядешь с нами или… — Шерлоку, вновь будто не слышит.       — У меня есть дело. Обещаю из Лондона не выезжать, — прежде чем Грег успел сказать что-то, лишь шумно захлопнув рот.       — Я рад, что ты жив. — Искренне, в сторону брата, но очень малоэмоционально, в духе Майкрофта, вслед.       — Нужна будет поддержка по теме «я убил человека»… — к Майкрофту, продолжением должно было быть что-то вроде «обращайся», но, дав уловить эту мысль, произнёс совсем другую: — Обратишься к психологу, — шутка. Ухмыльнулся и потопал на улицу.       — Нет, спасибо, мой дорогой братец, твоего слова было достаточно, — и пригубил чай. — Итак. Ну, рассказывай, — вновь Грегу.       — О чем? — робко взял свой чай, глотнул.       — Ты всегда что-нибудь рассказываешь. — Встал и притащил пончики, поставил на стол.       — Ну… Я сейчас немного в растерянности… — видно было, что Грег не ровно к нему дышит, но вот обратную реакцию понять не может. — Почему ты это слушаешь? Всегда хотел спросить. Мистер Правительство, весьма занятой человек, почему-то уделяет моей болтовне столько внимания       — Мистер Британское Правительство и сам не знает почему. — Очень просто. — Сейчас мистеру правительство этого просто захотелось.       — Нехватка обыденной жизни? — его губы тронула улыбка. — Ну… Убийство тут недавно было… Ничего необычного, только убийца умудрился вытереть ПО ВСЕЙ квартире отпечатки.       — Как же вы его нашли? — взялся за пончик.       — А мы его ещё не нашли…       — Как убили? — заинтересованно.       — Выстрел в спину, в самое сердце. Убийца был у него за спиной, но он появился не внезапно, хозяин квартиры знал, что в доме есть ещё кто-то. Это, кстати, объясняет, зачем убийце стирать все отпечатки.       — Отдай дело Шерлоку. — Очень просто.       — Да я не против, но когда я его искал — его ни дома не было, ни телефон не отвечал. Он же не любит развязывать дело, когда его не привели на место преступления.       — Да, этого он не любит. Ну будет еще один труп — прибегай, — слегка улыбнулся и протянул ему пончик. — Но ты не об этом хотел со мной поговорить. — исподлобья.       Принял. Пончики инспектор любил, может и не как Майкрофт, но тем не менее.       — А о чем? — растерялся и едва не уронил его в чай.       — О своей личной жизни, естественно. Я же вижу, как ты меня разглядываешь.       — Костюм… Хороший… — инспектор сглотнул. — Где купили? — руки задрожали, с пончика посыпалась пудра.       — Такой же хочешь? — он приподнял бровь. — Спокойно, Грегори. Поменьше невербалики, я и так все вижу. — «Снеговик» никогда еще так много внимания ему, его жестам и внутреннему состоянию не уделял. — И что ж тебе во мне так понравилось? — весьма спокойно. — Ты прожуй…       Грег вцепился зубами в пончик, откусывая, будто от этого зависела его жизнь.       — Не давись, запей, — с участием посоветовал политик.       — Ну… Умения. Хороший вы человек, — отвел взгляд.       — Я хороший человек? — и расплылся в ухмылке.       — Не плохой… — отвернулся. Смущается.       — Перестань мяться как маленькая девочка. Влюбился что ли?       — Я не думаю, что обсуждать это с вами есть смысл. Ведь… Это в любом случае не взаимно, да и… Пока я «скрываю» это, вам легче игнорировать.       — Ты не умеешь скрывать, Грегори. А я не умею любить, мне это не дано природой.       — Я предполагал… — очень обречённо. — А с чего вы взяли, что не умеете? — взял резко себя в руки, будто человек, который решился на самую большую авантюру в жизни и больше ему ничто не страшно.       — За свои 34 года я не испытывал этого чувства, следовательно не умею.       — Возможно, просто так выпало, учитывая вашу жизнь. У вас были отношения?       — Нет. — Тут же, немного резко, будто ожидал вопроса.       — Слепой не знает о существовании зелёного. Как и вы. Возможно, вам стоит попробовать, — слова как шаг в пропасть.       — Возможно, — не отрицает, но и не делает никаких шагов навстречу.       — Вы не делаете никаких выводов?       — Это интересная игра, но слепой не сможет понять, что такое зеленый, пока ему не объяснят, — обе руки лежат на столе с обеих сторон чашки.       — А слепому не объяснить, как выглядит цвет. Можно только показать.       — Покажи в таком случае.       — Это звучит уже почти неприлично. Что вы чувствуете ко мне?       — Не уверен, что я вообще к тебе что-либо чувствую, — он вздохнул и отклонился на спинку кресла, закинув ногу на ногу. Глубоко задумался.       — Невозможно не чувствовать ничего.       — Я слепой, Грег. Ты сам это сказал. А значит не чувствую ничего.       — Значит, нужно сделать вас зрячим. — собираясь с духом. — Правда… Я не знаю как. Ещё не приходилось. Но я подумаю, — уверено. — То, что вы… Ты… Не против, уже вселяет в меня надежду.       — Я не против, — все так же спокойно.       — Значит, я тебе не неприятен. Это уже хорошо. Что тебе нравится во мне? — он протянул руку, взяв его ладонь в свою и чуть сжимая. — Я уверен, что твой невероятный интеллект не помеха твоему сердцу, а лишь увеличивает его чувственность. Ведь ты можешь любить не только инстинктами.       Попытался убрать ладонь, так как это было слишком сильное вторжение в его личное пространство, совершенно непривычный тактильный контакт, но потом решил не сопротивляться действиям Грега и просто расслабил.       — Нравится в тебе? Откровенно говоря, ничего. Конечно кроме твоей исполнительности и преданности, которую я очень ценю. Нередко меня забавляет твоя наивность… Да, назовем это наивностью, — очень холодно и рассудительно. Он замолк, чтобы еще что-нибудь вспомнить. — Ты как большой ребенок без родителей. Вместо того, чтобы самому искать ответы и включить мозг, опускаешь руки и бежишь сюда. Впрочем, это природа у тебя такая. Твоя жена вышла за тебя по любви, но поняв в совместной жизни с тобой, что ты тряпка, нашла себе вариант получше и сбежала, — было видно, что Майкрофту доставляло удовольствие говорить о человеке какие-то очень неприятные ему слова.       Отдернулся, будто его током ударило.       — Вы… Холмсы… Просто отвратительны. Шерлоку хотя бы хватает духу сказать «ты мне противен, отвали», — он вскочил, резко хватая бумаги со стола, и направился к выходу быстрой походкой.       — Ты мне не противен, если ты об этом. Опять сбегаешь, Лестрейд.       — А мне есть смысл оставаться? — полицейский замер в дверях и хмыкнул, не поворачиваясь лицом.       — Вероятно, есть, раз уж я пригласил тебя на чай. Очень неприлично с твоей стороны убегать, даже не допив, — Майкрофт слегка наклонился к столу и взглянул на него исподлобья. — Ты прекрасно знал, с кем говоришь. Я не из тех людей, кто осыпает других льстивыми комплиментами. А потому глупо обижаться на чистую правду, которую ты жаждал       — Я ждал совершенно не «я оболью тебя грязью» — в этом и суть. Описывая хорошие стороны человека, начинаешь понимать, чем он тебе нравится. Если ты не видишь хороших сторон… — он вздохнул, чуть оборачиваясь, оценивая его взглядом. — То у тебя нет сердца.       Майкрофт замолк. Вероятно про «нет сердца» он слышал часто и его это весьма задело.       — Можно поливать человека лестью, — очень мягко начал, — Взращивать в нем гордыню, для себя понимая, что он абсолютно ничего из себя не представляет. А можно сказать ему правду, чтобы он помучился, по-проклинал тебя, но, в конце концов, стал с этой своей беспомощностью и ущербностью что-то делать, а не ныть. Так что с моей стороны это был очень дружеский жест, — он разогнулся обратно в кресло, напрягаясь всем телом, вытягиваясь, щурясь.       — Спасибо. Но смысл был не в помощи и не в лести. Мы же не меня лечим, — повернулся лицом и оперся о косяк плечом.       — Не в моих принципах лгать. И да, быть может мы лечим нас обоих, если на то пошло, — политик бросил взгляд на кресло напротив своего, весьма пристальный, красноречивый и приказной. — Сядь, — ко взгляду добавился командный тон правительства.       — Проблема только в том, — вернулся неспешной походкой, мягко опускаясь. — Что твоё «лечение» напрочь сбивает моё.       — Слепой не научится видеть, если будет молчать.       — Угу. Только говорить он должен то, что его просят.       — В чем тогда смысл лечения, если он будет говорить не то, что ему подсказывает… — замялся, подбирая слово. — Сердце, а то, что его просят?       — Ну, ты сказал то, что тебе подсказывает сердце, и что ты чувствуешь?       — Мне жалко тебя, — с глубоким анализом, весьма рассудительно и сухо.       — Спасибо, не надо, — с напряжением в голосе, будто кто-то струну натянул.       — Так и будем устраивать битвы языками или ты приступишь к действию?       — Действию? Ты чего-то конкретного ждёшь от меня?       — Ты в этом больше осведомлен, ты же умеешь… «любить»… — чувствовалось, что это слово для него было чуждым.       — Вообще-то… Я не могу ничего делать с тем, кто ничего не чувствует. Тут, скорее, место беседе.       — Ну давай, продолжай, поговорим, влюбленный человек, — рептилия закатил глаза, не считая этот метод действенным. Видимо, он ожидал рисунков на карте, каких-то встреч, как думал Грег, но….       — Ты можешь убрать это?       — Что?       — Выражение лица, — а он злится, и очень, и почти доходит до того состояния, когда готов врезать.       — С ним что-то не так? Держи себя в руках, Грегори, — и лишь приподнял бровь, то ли насмешливо, то ли вопросительно.       — Ты… Я вот не понимаю, это самозащита такая? Будто закрылся в панцире с лицом скептицизма. Или ты просто действительно не способен на чувства?       — Ты же сказал, что я слеп. На кой-черт ты теперь горячишься из-за этого? Действуй, Грегори. Я весь во внимании, — активно, но не теряя спокойствия (или равнодушия?) и без сарказма.       — Знаешь, лучше слов может быть только одно.       А далее вскочил, сделал шаг, нависая над Холмсом, упираясь рукой в спинку кресла над его головой, приподнял немного его подбородок другой и впился в губы, быстро, немного резко, эмоционально, врезаясь зубами, цепляя губы, так, что в поцелуе можно было почувствовать, как он злится, надеется и боится. Майкрофт в ответ вжал голову в шею. Это было слишком для него. Руки резко поднялись в жесте отодрать его от себя, но замерли приподнятыми, он понимал, что физически не сможет этого сделать. В поцелуе не двигался, напротив, сжав зубы, ожидал, когда это вторжение в его личное пространство окончится. Все же Лестрейд был ему слишком далек. А инспектор не долго так оставался, почувствовав отпор. А почувствовав, оторвался, взглянув ему в глаза и, не гневно, не так резко, но в каждом жесте чувствовалось разочарование, поднял бумагу и всё-таки вышел.       Никому не понятно, почему с тех пор, любившие ранее поесть пончики в кафе за болтовней Грег и Майкрофт никогда более не сидели за одним столом и старались не задерживаться друг при друге более, чем на четыре минуты.       Это история о любви и страхе, о безответности и непонимании, о чувствах, слабости, неуверенности, робости, надежде, долгих беседах и разочаровании. Кто знает, что было бы, если бы эти двое проявили немного больше терпения друг к другу, к их тараканам, не желая получить все сей же час. Желаю вам терпения, ответной любви и нежности. Пускай ваши слабости в глазах того, кого вы полюбите, станут вашими сильными сторонами. И не гаснет огонек в глазах. Надежда есть всегда, стоит лишь ловить ее за хвост. *Конец* С участием «Артист погорелого театра»