Давай вот так просидим до утра. Не уходи, погоди — мне пора. И если выход один впереди, То почему мы то холод, то жара?
Игорь был жутким ревнивцем и собственником, и об этом, конечно, знали все. На студии команда часто не могла сдержаться от подъебов и комментариев, а Фадеев в свою очередь по-дружески пихал Лаврова локтем, когда тот слишком забывался и съезжал с катушек. И это, надо сказать, хорошо помогало, потому что без Димы Босс давно бы прожег дырку в Стасе своими глазами-лазерами или прибил бы очередного гостя за то, что он пожал парню руку, здороваясь. — Это какая-то нездоровая хуйня, братишка. Пара обсуждала это уже тысячу раз, запираясь в каморке с реквизитом, в комнатах на общих попойках, уходя с площадки и стоя у черного входа. Игорь сидел на ступенях, положив голову на свои ладони, а Стас стоял напротив, рассеянно смотря в стену. Одни и те же позы изо дня в день, одни и те же речи. Это никогда не заканчивалось нормально, с финалом и пониманием. Лавров знал все, что может сказать ему его любовник. Он выучил наизусть даже паузы, с которыми Конченков произносит те или иные предложения, как жмурится и недовольно морщит нос. До своих квартир они добирались всегда на такси, и Игорь никогда не позволял Пемпу забираться на переднее сидение рядом с водителем, потому что «слишком близко». Первое время Стас смеялся с этого, отмахиваясь от встревающего Фадеева и послушно усаживаясь назад (зачастую ложась, конечно, сил не было). Теперь же это все походило на безумие, на сумасшедший дом, с которым никто из парней не мог справиться самостоятельно.***
Всё это начинало выходить из-под контроля. Об этом Конченков задумался сразу после того, как Игорь накинулся с кулаками на фаната, берущего у Молодого Сутенера автограф после концерта. Парниша, судя по всему, ахуел и обосрался прямо на месте, когда понял, что может отхватить знатных пиздюлей от двухметрового амбала в шубе, и, кажется, сто раз пожалел, что вообще купил билет. Босса оттащили, жертву успокоили и даже оплатили такси, чтоб тот точно добрался до дома и без происшествий, однако Стас не мог свести недовольный и почти убивающий взгляд с одичавшего с нихуя мужчины и уже около двадцати минут молча сидел напротив него в гримерке, думая, что сказать. В голову ничего не шло, но мысль о том, что с этим пора кончать, не покидала ни на миг. — Ты заебал, — Пемп наконец подает голос и стаскивает с головы балаклаву, кидая ее на впередистоящий стол. Игорь кивает, стараясь даже не сталкиваться с пронзительным взглядом шоколадных глаз. Для него вся эта хрень также не проходит бесследно, и руки все еще слегка потряхивает от пережитой стрессовой ситуации. — Они тебя уже боятся, блять, — Стас говорит спокойно, не повышая голос, только пальцами одной руки сжимает собственное колено. — К нам люди скоро перестанут приходить только из-за того, что зассут отхватить по роже. Тебе самому не надоело? Лаврову надоело. Надоело выставлять себя конченым шакалом и психом, не позволяющим кинуть лишний взгляд на Стаса, не дающим спокойно жить тому, кого любит всем сердцем и никак не хочет потерять. Только Босс молчит, давая парню высказаться и в который раз попытаться донести до его пустой головы правильные мысли. — Я устал от этого говна, — он говорит негромко, проводит своей по-женски узкой ладонью по короткому ёжику волос, ероша, уводит взгляд в стену и, опершись локтями в колени, замирает. Комнату наполняет шумное молчание, тишина бьет по барабанным перепонкам и своеобразно помогает переварить только что услышанную фразу. Игорь резко выпрямляется в спине и поднимает испуганный взгляд на Стаса. Игорь сжимает кулаки и прикусывает щеку, впивается глазами в любимое поникшее лицо и забывает о том, что надо моргать. Игорь боится таких разговоров, потому что никогда не знает, что творится в голове у Конченкова. Игорь молчит. Только Пемп не развивает мысль дальше, он отрывается от стены и снова бросает взгляд на мужчину. Все было сказано уже тысячу раз, обмусолено и забыто, переварено и впитано. Ревность всегда была ключевой проблемой их отношений, но решить ее не получалось уже в который, сука, раз.***
Стас в полной мере понимает масштаб творящегося пиздеца, когда Игорь начинает рычать и скалиться на Диму. Разъяснить теперь какие-либо рабочие вопросы не представляется возможным, потому что оба не хотят лишний раз нервировать Лаврова, а Фадеев так и совсем не желает получить в рожу огромной лапой. Конченков, бывало, только хотел подойти к этому псевдозащитнику во время перерыва и уточнить организацию ближайшего концерта, как его тут же притягивало к себе сильное и горячее тело, не давая возможности ни двигаться, ни возмущаться, ни отталкивать. Такие объятия лишали еще и желания это делать, ведь даже спустя приличное количество времени с начала отношений руки Игоря заставляли сердце блаженно трепетать, а голову помутиться. Это мешало и работать, и жить, и чувствовать себя в безопасности.***
— Не хочешь переехать ко мне? Стас был искренне удивлен, что этот вопрос встал только сейчас, а не раньше, однако романтично и трепетно он не выглядел. Конченков знал, что его любовник может и житья не дать со своим всепоглощающим чувством собственничества, и тогда ебаный Пемп станет еще и несчастным Пемпом. — Это неожиданно. — Да ну? — Да. Пять минут до начала съемок, а на студии напряжение в воздухе можно было резать ножом. Игорь обеспокоенно и немного нервно стучал пальцами одной руки по крышке МакБука, выжидающе смотря на Стаса, который занял свое место в углу и уже натягивал на голову балаклаву. Босс внимательно наблюдал за этими его ловкими и одновременно неуклюжими (как так вообще бывает?) махинациями с этим черным гандоном и терпеливо выжидал ответ. — Хоть сегодня, если ты угомонишься, — парень в углу недовольно морщит нос, прерывает своим негромким бархатным голосом повисшее молчание. Оператор объявляет 15 секунд до начала работы. Игорь стремглав вскакивает с дивана и, шустро перепрыгнув через гредушку, возвышается над Стасом, наклоняется и быстро чмокает в черную ткань маски, в место, где должен быть уголок губ. — Не дождешься. Сегодня мы едем вместе, — он возвращается обратно на свое место именно в тот момент, когда на площадке раздается «Начали!». — Эйоу, суки!.. «И как с тобой жить?» проносится в голове Пемпа, который в очередной раз был рад, что балаклава прячет довольную и отчасти предвкушающую улыбку. Игорь был жутким ревнивцем и собственником, и об этом, конечно, знали все. Да и вообще, без Димы Босс давно бы прожег дырку в Стасе своими глазами-лазерами или прибил бы очередного гостя за то, что он пожал парню руку, здороваясь. Игорь был больным на всю голову придурком и как будто каплю повернутым на своем любовнике. И с этим Стас будет как-то жить.