Южная Корея. Сеул.
Тусклое освещение в коридоре и мигающая лампочка над головой ужасно раздражают. Дверной звонок вырван целиком, а вместо него торчат два оголённых провода. Зная хозяина квартиры, можно предположить, что сделано это специально для того, чтобы никто не смог побеспокоить своим визитом. Стук в дверь тоже не приносит никаких результатов, но Джина это совсем не останавливает. В его планы не входит быстрое возвращение домой без достижения цели визита. Пора вытаскивать друга из лап скорби, и сделать это нужно как можно скорее, иначе тот совсем потеряет связь с реальным миром и в конечном итоге подохнет один в своей квартире. Джин знает, что так просто попасть внутрь не удастся, поэтому и прихватил с собой отмычки. Навыки, полученные им на работе в полиции, приходятся сейчас как нельзя кстати. Пара минут — и замок благополучно поддаётся, отворяя дверь со скрипучим звуком. В нос сразу же ударяет едкий запах табачного дыма, а в горле начинает першить из-за недостатка свежего воздуха. Полумрак в комнате не даёт разглядеть ничего, что находится дальше вытянутой руки, и найти в такой темноте выключатель становится невозможным. Поэтому Джин пробирается на ощупь к плотно зашторенному окну, спотыкаясь о пустые бутылки из-под алкоголя. Остаётся лишь гадать, сколько мог выпить его друг за эти два месяца, пока они не виделись. Ким широко раскрывает окно, меняя в комнате непроглядную тьму на яркий свет, а никотиновый запах на свежий воздух. Дышать становится легче, и перед глазами теперь не витают клубы дыма. Можно спокойно разглядеть всю угнетающую обстановку квартиры и узнать, как жил его напарник по работе после увольнения из полиции. Если, конечно, можно назвать это жизнью. Джин замечает своего друга спящим на диване. Из-за яркого света тот начинает прикрывать лицо и бубнить что-то несвязное себе под нос. Рядом с ним на полу опрокинуты несколько пустых бутылок соджу, а ещё одна, полупустая, до сих пор зажата в его руке. Видимо, она не опустела лишь потому, что выпитого количества было вполне достаточно для того, чтобы отключиться и забыться. Забыть всё то, что случилось два месяца назад. — Эй, алкаш, просыпайся, — Джин забирает недопитую бутылку и пытается хоть как-то растормошить друга, но тот лишь отпихивает его от себя ногой. — Юнги, я сказал, вставай! — кричит парень, хватая друга за плечи и придавая ему сидячее положение. — Отвали от меня! Зачем ты припёрся ко мне? И как ты вообще попал в мою квартиру? Опять отмычками воспользовался? — Юнги хочет снова лечь, но ему не дают, удерживая в вертикальном положении. — Как может служитель закона вторгаться в чужую квартиру без разрешения? Непорядок. — Это в твоей ёбаной башке непорядок. Сколько можно убиваться из-за смерти брата? Когда ты уже поймёшь, что алкоголь ничем тебе не поможет, а сделает только хуже? — Джин разговаривает на повышенных тонах, словно родитель, отчитывающий своего ребёнка. Он не хотел заходить так далеко, но с другом нужно было что-то делать. — Ты должен научиться жить дальше без него, не прибегая к помощи алкоголя, — Джин присаживается рядом с другом, приобнимая за плечи. — Как мне это сделать, если перед глазами всё время стоит одна и та же картина того дня? — с небольшой долей мольбы в голосе спрашивает Юнги, заглядывая Киму в глаза. — Это я во всём виноват. Если бы я тогда не отпустил Юндже в Америку, ничего плохого с ним бы не произошло, и он бы не наглотался таблеток, когда меня не было дома. — Ты ни в чём не виноват. Виноваты те подонки, совершившие с ним такое, — Джин пытается переубедить друга, хотя и сам прекрасно понимает, что тот в любом случае будет винить себя в смерти брата. — Тебе нужно продолжать жить дальше. Думаю, Юндже хотел бы этого. Юнги сидит какое-то время молча, обдумывая услышанное. Как продолжать жить дальше — парень не знает. Смысл его жизни потерялся ещё тогда, два месяца назад, когда он вернулся домой с работы и нашёл мёртвого брата в окружении пустых упаковок снотворного. Юндже не смог пережить весь тот ужас, который произошёл с ним в Америке. Он отправился туда строить карьеру певца. Конечно, сначала нужно было быть на подпевках у знаменитого инди-рок исполнителя, имени которого Юнги так и не запомнил, но затем, если бы Юндже хорошо себя зарекомендовал, то смог бы отправиться в сольное плавание покорять вершины шоу-бизнеса. Но случилось то, чего не мог предвидеть никто из братьев. Один из политиков заметил Юндже совсем не как певца, а как предмет для своих блядских утех. Видите ли, у парня было настолько смазливое личико и ангельский голосок, что не трахнуть его означало себя не уважать. Юнги до сих пор не знает, как после изнасилования брат смог благополучно выпутаться из лап того политика и вернуться домой в Сеул. Ведь его запросто могли прикончить, чтобы никто ни о чём не узнал. Скорее всего, был человек, который помог ему бежать. Юнги прекрасно помнит тот день, когда вечно улыбающийся брат вернулся домой совершенно другим человеком, замкнутым и неразговорчивым. После долгих расспросов всё же удалось обо всём узнать. Выяснилось, что ещё несколько человек были замешаны в этом изнасиловании, и самым главным из них являлся сенатор Чон. У него даже имелся собственный бордель, которому не страшна была полиция, потому что вся она была куплена и находилась под его крылом. Юнги долго пытался добиться справедливости, но никто не собирался заводить дело. Видите ли, другая страна и нет никаких улик. Как только он понял, что не удастся засадить за решётку всех этих ублюдков, решил вместо этого уделить больше внимания своему брату, который с каждым днём всё больше замыкался в себе. После нескольких месяцев терапии Юндже стало немного лучше. Он даже начал иногда улыбаться, конечно, не так, как раньше, но это было уже хоть что-то. Юнги решил, что всё в их жизни стало потихоньку налаживаться, но один злосчастный день показал, что это совсем не так. Старший брат, как обычно, отправился на работу и пробыл там до позднего вечера, так как в отделе висело много нераскрытых дел. В конце смены ему сообщили, что политик, изнасиловавший его младшего брата, был убит в тот же день, но неизвестно кем. Убийцу до сих пор так и не нашли. Это был единственный раз, когда Юнги желал, чтобы преступника не смогли поймать. Ведь тот стал для Мина неким орудием мести. После работы Юнги на счастливой ноте спешил домой поделиться с Юндже хорошей новостью, но как только он вошёл в комнату брата, с его лица сразу же исчезла улыбка. Тот лежал на кровати в окружении пустых упаковок из-под снотворного. Врачи ничем не смогли помочь, так как было уже слишком поздно. Юнги не смог дальше продолжать работать в полиции, поэтому уволился и начал заливать горе морем алкоголя. И вот уже прошло два месяца с тех пор, а он всё также не перестаёт пить и почти не покидает квартиру. Выходит, только если выпивка заканчивается. — Юнги, когда ты в последний раз что-нибудь ел? — Джину совсем не нравится худоба друга. — Возможно, два дня назад или же больше… Не помню. — Ну, ты даёшь, друг, — возмущению Джина нет предела. — Я пойду что-нибудь приготовлю, а ты пока приведи себя в порядок. И не смей прикасаться к бутылке, иначе яйца отстрелю! — Джин для наглядности достаёт пистолет и наставляет его на Мина. — Воу, полегче. Я всё прекрасно понял. Только убери эту хренову пушку от меня. У тебя же руки-крюки, можешь случайно и выстрелить. — Подумаешь, это было всего лишь раз, — говорит Джин, но всё же пистолет убирает. — Мне хватило этого раза. Юнги демонстративно напоминает другу об оплошности, показывая шрам на своей ноге. На что Джин недовольно хнычет и скрывается на кухне. Через пару минут оттуда начинает раздаваться грохот посуды вперемешку с матом — видимо, споткнулся об очередную пустую бутылку. Со словами «так тебе и надо» Юнги отправляется в ванную комнату. Голова ужасно трещит от похмелья, но после освежающего душа становится немного легче. Парень усаживается на диван и включает телевизор, чтобы хоть чем-то себя занять, пока Джин возится на кухне. — Одни дорамы, — возмущается Юнги, яростно нажимая на кнопки пульта. В итоге парень оставляет канал, на котором начались новости. Когда подходит очередь зарубежных происшествий, Юнги роняет пульт на пол, услышав знакомую фамилию. То, о чём сейчас там рассказывают, до конца избавляет Мина от похмелья, и даже Джин молча усаживается рядом, полностью вникая в репортаж корреспондента.«Вчера было совершенно покушение на двадцатитрёхлетнего знаменитого американского инди-рок исполнителя, известного под псевдонимом Хоуп. До сих пор неизвестно, как преступник смог пронести мимо охраны огнестрельное оружие. В итоге погиб телохранитель, заслонивший звезду своим телом. Он также успел выстрелить в преступника, смертельно ранив его. Сам исполнитель не пострадал. Всё ещё остаётся неясным, было ли это спонтанным решением одного человека, или же заказным убийством. Полиция больше склоняется ко второй версии, так как отцом знаменитости является сенатор Виктор Чон, который в скором времени будет баллотироваться в вице-президенты. Возможно, покушением на его сына преступники хотели добиться того, чтобы сенатор отказался от дальнейшего продвижения своей компании. На что сенатор в свою очередь заявил: „Я не намерен снимать свою кандидатуру с предстоящих выборов. Причинив вред моему сыну, вы ничего не добьётесь“. От дальнейших комментариев он отказался. После покушения Хоуп отменил несколько ближайших концертов, и когда именно инди-рок исполнитель вернётся к своей деятельности — пока неизвестно».
— Это же тот самый сенатор Чон, о котором я думаю? — спрашивает Джин, хотя ответ и так уже известен. — И как Земля таких ублюдков носит? Его сына чуть не убили из-за него, а он совершенно спокоен. Мало было твоего брата, так ему и на собственного сына плевать. — Не удивлюсь, если и сын весь в папашу. Это же у него Юндже на подпевках был. Сука, ненавижу их семейку! — Юнги швыряет пустую бутылку в телевизор, разбивая вдребезги экран. — Его сын вполне себе хороший человек. Он же не виноват, что ему достался такой папаша. Родителей ведь не выбирают. — Откуда ты знаешь, какой он? — усмехается Мин, кривясь от услышанного. — Я знаком с его менеджером. Он всё время отзывается о нём как о хорошем парне. Даже считает его своим другом. — Почему ты раньше не говорил о том, что знаком с менеджером этого певца? — Юнги сверлит друга злобным взглядом и не понимает, как тот мог скрывать от него такую важную информацию. — И что бы тебе это дало? Да, я с ним знаком. Скажу даже больше, мы с ним давние друзья. — Звони сейчас же своему американскому дружку! — приказывает Юнги Джину, пихая тому в руки сотовый. — Зачем это? Что я ему скажу? — Скажи, что нашёл для них нового телохранителя. — Только не говори… — Да, ты прав, я буду тем самым телохранителем, — перебивает Юнги, подтвердив все Джиновы опасения. Теперь в жизни Мина появилась новая цель — отомстить за смерть младшего брата. И как это сделать, он уже знает. — Скоро увидимся, Хоуп.★★★
США. Лос-Анджелес.
Четыре дня спустя. — Мистер Хоуп, будьте готовы. Ваш выход на сцену через пять минут. — Хорошо, я вас понял, — отмахивается Хосок, показывая координатору на дверь, чтобы тот оставил его одного. Как только мужчина выходит из гримёрки, певец поворачивается к зеркалу и смотрит на своё отражение. — Хоуп, соберись! Ты уже готов выступать на сцене. Ничего не бойся. Охрану увеличили и тебе ничего не грозит. Хосок хочет верить своим словам, но страх перед сценой никуда не ушёл даже по прошествии четырёх дней. Каждую ночь певцу продолжает сниться один и тот же кошмар, где в него стреляют во время выступления. Менеджер всё время повторяет ему, что скоро страх уйдёт, и Хоуп надеется на это, не зря же у него такой псевдоним. Хосок проверяет напоследок свой грим и поправляет чёрные локоны, выбившиеся из укладки. Смотрит на себя в последний раз и, удостоверившись, что всё в порядке, направляется к выходу из гримёрки. Певец ненадолго застывает, ухватившись за ручку, глубоко вздохнув, закрывает глаза, а затем, досчитав до десяти, решительно открывает дверь, за которой его уже ждут, и под приветственные крики с аплодисментами поднимается на сцену.The 1975 — Robbers
Как только начинает играть музыка, Хоуп окончательно забывает о своём страхе, отдавая всего себя зрителям. Певец ходит по сцене и старается своим исполнением задеть душу каждого присутствующего. Прожектора светят именно на него — он звезда этого вечера. И никто не сможет изменить этого. У Хосока ещё с раннего детства появилась мечта — выступать на сцене, и он всё время стремился к исполнению этой мечты. И вот он сейчас стоит и поёт вживую для двадцатитысячной аудитории, которая восхищается его прекрасным голосом, выкрикивая: «Хоуп, мы любим тебя!». Выступление помогает навсегда избавиться от страха, возникшего четыре дня назад. Теперь Хоуп считает, что погибнуть на сцене — не такая уж и плохая смерть. Лишь бы не умереть вне её. Ведь есть множество вещей, способных убить его, там, вне сцены…