абсолют

Ты, как обычно, заканчиваешь составление плана в письменном виде ровно в девять вечера: каждое действие, каждое слово, даже каждый вариант на все возможные экстренные случаи четко прописаны тобой, – твоим подчиненным останется лишь следовать им, – результат всегда заранее просчитан, и, без сомнения, он никогда не бывает разочаровывающим ни для тебя, ни для твоей армии, ни даже для него. Ты знаешь, что он никогда не будет читать твои планы в том виде, в котором ты со всеми формальностями подаешь его ищейкам: скорее просто бросит недовольный взгляд на секунду, после чего с громким фырчанием отвернется, чем хотя бы просто возьмет файл в руки. Именно по этой причине последующий час ты посвящаешь тому, чтобы на отдельном листе – ему было бы все равно, даже если бы это был клочок туалетной бумаги – выписать все его реплики, не вдаваясь ни в какие-либо другие подробности, ни в даже саму суть твоего очередного, несомненно, безупречного плана. Ты часто задаешься вопросом, всегда ли был Хейтер таким, каким является сейчас (ты бы, вероятно, чертовски устал перечислять все его нескончаемые косяки и отвратительные черты характера, совершенно неприемлемые для кого-то с подобным статусом в гребанной галактике), или все его поведение – лишь очередной очевидный намек на то, что в своей безупречности ты абсолютно точно облажался; о втором ты, конечно, всегда стараешься не думать, старательно отталкивая эту мысль за тонны излишек своей должности и обязанностей. Ты ненавидишь то, в каком беспорядке и хаосе он способен находиться, начиная от состояния его комнаты, которая скорее походила на каморку безработного, не выходившего на улицу с месяц, чем на место, где практически все свое свободное время проводит некто, носящий титул чертового Лорда, и заканчивая его банальным невыносимым характером: ты абсолютно точно уверен, что с должности он тебя до сих пор не выгнал с пожизненным клеймом невыносимого зануды лишь потому, что ты – единственный, кому самым непостижимым (даже для самого тебя) образом удается стабильно из года в год терпеть общество и выходки Хейтера. Ты до последнего пункта знаешь свои обязанности как командира, и точно уверен в том, что выслушивание тонны нытья не входит в эти самые обязанности. Но по какой-то ебанутой причине из раза в раз ты первый (и единственный), кто приходит к Лорду, чтобы получить дозу едва связанного между собой потока слов, начиная тривиальной неудачной попыткой Хейтера завести отношения и заканчивая претензиями на экзистенциальный кризис и потерю любой мотивации; ты прекрасно понимаешь, что его эмоциональные вспышки почти не имеют последствий как таковых, но стабильно приходишь к нему каждый раз. Тебя, блять, буквально выворачивает изнутри, когда Хейтер в который раз пропускает мимо ушей любую информацию, которая не кажется ему интересной и не касается непосредственно него; ощущаешь, что твоя голова готова вот-вот взорвется, а все ее содержимое выплеснется прямо на тебя, потому что он снова сделал невероятную, беспросветную херню – херню тебе в копилку, которую именно тебе придется разгребать. Иногда тебе кажется, что ты просто невероятно, чертовски сильно терпеть не можешь Хейтера. Но – типично! – понимаешь, что единственный, кого следует ненавидеть за подобные мысли, – это ты сам. До тебя прекрасно доходит, что именно ты был тем, кто приписал Лорду несвойственные ему черты характера, кто возвел этот надуманный образ в абсолют, кто преданно следует этому самому образу и кто так старательно пытается найти хоть какие-то его отблески в настоящем Хейтере; кто каждый раз жестко оказывается опущенным головой в суровую реальность и ощущает себя потерянным глупым ребенком, который пытается по кусочкам собрать собственный порванный рисунок – который, к слову, еще и невероятно дерьмовый – вместо того, чтобы просто нарисовать новый. В конце концов, ты понимаешь, что, скажи он лично тебе хоть одно доброе слово, заметь он хоть малую долю твоей безупречности (в которой ты так уверен), ты бы, пожалуй, повесил его портрет у себя в комнате и молился ему каждый раз перед сном. В такой же степени тебя невыносимо тошнит от этой мысли.