— Отвали от него, — Шистад останавливает Эвена в раздевалке после урока физкультуры. Найшейм хмурится, чуть повернув голову (это его привычка, как отмечает Кристофер), и только потом его губы растягиваются в улыбке, словно озарение снисходит на него. — От Исака? — он ухмыляется уязвимости Шистада, как только произносит имя парня. — Он такой лапочка. Шистад тогда толкает его, из его глаз будто сыпятся искры от злобы, а Эвен ухмыляется, потому что ему ничего не стоило того, чтобы Исак оказался с ним.
— Я отвалю от тебя, Исак, — Эвен оставляет его без ответа, пятясь. — Просто убедись, что это правильное решение. Эвен испаряется в образовавшейся толпе, оставляя Исака один на один с его мыслями. Парень кусает губу, перекладывая пакет из одной руки в другую. И когда Исак набирает Кристоферу, глядя на пурпурное небо за окном, в разгар лета, он слышит в ответ лишь короткое 'абонент вне зоны доступа', и теряет всякую надежду, и вязкое одиночество облепляет его в головы до ног. Нет никакого правильного решения. И никогда не было.[начало учебного года]
Громкая музыка. Яркие огни. Исак чувствует дежавю, как только переступает порог дома Эвы. Девушка обнимает его, наваливаясь всем телом, и Вальтерсен мягко отстраняет ее от себя, улыбнувшись. Он приветствует всех знакомых, здоровается с Крис Берг, которая подмигивает ему, как и обычно, и парень быстро ретируется к столику с выпивкой. Исак выпивает три шота подряд, потом оказывается в компании Юнаса, который рассказывает ему о симпатичной девочке из школы Бакки, с которой он знакомится, катаясь на скейте. Исак оглядывается по сторонам. — Я позвал ее сюда, — тихо произносит он, — и она сказала, что приведет свою подругу, она учится на первом курсе у нас, — Васкес говорит быстро, и Исак почти его не слышит, опьяненный. Когда появляется Мади, выуживая из кармана небольшой пакетик с травкой, Исак незамедлительно тянет его в ванную комнату. — Исак?! Исак следит за каждым движением друга, пока тот крутит косяк, и он уже тянет руку с самокрутке, чтобы поджечь. Первый жадный вдох, приятное тепло разливается по телу и легкие с непривычки едва заметно саднит. Ему настолько непривычно это, он отвыкает за эти месяцы от покалывающего ощущения в легких, а еще он смотрит на Юнаса, который подходит к ним чуть позже и вырывает косяк из рук у Вальтерсена, заставляя его рассмеяться. Парни, втроем (Магнус тусуется где-то рядом с Вильде и даже не старался к ним придти), продолжают раскуривать косяк, и музыка в доме становится лишь громче и громче. Юнас поглядывает на телефон в течении минут десяти, как резко подрывается со своего места, уже достаточно накуренный и с явно улучшившимся настроением. Исак нащупывает в кармане таблетки, которые покупает у какого-то типа в подворотне, и убирает руку из кармана, решая не делать глупостей. Васкес тащит друга ко входу, и чмокнув Эву в щеку, выходит на прохладную улицу, и резких потоки воздуха ударяют по разгоряченной коже. Исак жадно вдыхает воздух, и как только он фокусирует свой взгляд — он цепляется за темноволосую девушку с короткой стрижкой. Она широко улыбается, идя под руку с подругой, которая полная ее противоположность (светловолосая и светлоглазая), и протягивает ладонь Юнасу. — Эмма, — Исак слышит ее голос, как через вату. — Юнас, — друг отзывается и переводит внимание на свою новую знакомую. — Исак, — знакомится Вальтерсен, — идем в дом, хотя, сказать честно, я бы побыл на свежем воздухе, — он усмехается, а девушка не убирает улыбки с лица, и она начинает Исака раздражать. Очень раздражать. Он садится на ступеньки, когда Юнас со своей знакомой заходят в дом, а Эмма мнется рядом с ним, как коршун над добычей, и Исаку хочется проблеваться. Он опускает голову на ладони и понимает, что забыться у него абсолютно не получается. — Я пойду в дом, ладно? — тараторит девчонка, Исак лишь машет рукой. Он слышит скрип шин, когда поднимает резко голову и замирает. Перед домом Эвы Мун останавливается машина, которая до боли знакома Исаку, и, признаться, он не может сделать даже вдох, когда Кристофер выходит из своего автомобиля. С того дня, когда Исак уходит, он его больше не слышит, и его "прощай" эхом отдается в его голове. И вот сейчас Шистад выходит из своего автомобиля и идет к дому Эвы Мун, когда резко замирает перед Исаком, не в силах сделать и шаг. — Крис, — Исак выдыхает, потому что не может держать свой чертов язык за зубами. — Исак, — голос Шистада растерянный, и он кусает губу, — я так и думал, что ты будешь здесь, — отвечает просто и продолжает свой путь. Вокруг них - ни души. — Я тебе звонил, — Исак жалок. — А я поменял свой номер, — говорит тихо, спокойно, будто о погоде. — Потому что я не хочу иметь ничего общего с тем, что было. Удар под дых. Шистад усмехается, и заходит в дом. После Исак напивается, не чувствуя реальности. Не чувствуя земли под ногами, и каплю сознания. Он танцует с Эммой, танцует с Эвой и Юнасом, а еще он напивается до чертиков и уже валится с ног, когда обнимает Эмму за плечи и целует, проталкивая свой язык в ее рот, исследуя его впервые, и он покусывает ее нижнюю губу, не стараясь причинить боли (просто так любит целоваться Кристофер и Исак не может выбить это из своей пустой головы). И у Эммы до сих пор эта ужасная широкая улыбка, которую Исак сбивает своими поцелуями. И только отстранившись от нее, он видит, как Крис на него смотрит. Презрительно и с долей боли. Таким взглядом награждают людей на похоронах. Исак кусает губы, сосредотачиваясь лишь на парне, который стоит у окна и потягивает сидр. — Исак? — Эмма отвлекает его, и как только парень вновь смотрит на нее, целует. Крис не знает, зачем приезжает, соглашаясь на предложение Эвы. Он видит дом, полный людей, некогда учившихся вместе с ним, а еще он видит Исака, к которому не может больше прикоснуться (и, может быть, совсем чуточку не хочет). Когда он только начинает с ним играть, он себе клянется, что это не больше, чем развлечение на ночь. Не больше, чем мальчик чтобы развлечься, каких у Кристофера было порядка десяти. Но когда он затягивает Исака в свою собственную квартиру, где все настолько его — он разрушается. Потому что допустить кого-то в свою душу — ответственнее, чем трахнуть и оставить в отельном номере, не вспомнив чуть позже и имени. Исак оказывается противоположностью. Щуплый, нескладный, с копной светлых волос. Крис хочет просто с ним поиграть, просто испытать в сотый раз свою схему, которая безоговорочно успешна — Эва Мун тому пример, которая возвращается к нему раз от раза. Шистад танцует только с Эвой, которая вытягивает его в середину танцпола, и его руки находят ее бедра. Он их сжимает, прижимает ее к себе ближе, и заглядывает в глаза, оставляя дорожку поцелуев на шее чуть позже. Кристофер любит чувствовать мягкое и податливое девичье тело под своими руками, и только сейчас, спустя почти четыре месяца, он может сказать, что его душа не болит от того, что кто-то (особенно Исак), может найти кого-то лучше (Эвена). Криса задевает, что его могут променять на кого-то, потому что это была его прерогатива. Всегда. И когда он целует шею Эвы, он смотрит в глаза Исаку. Он упивается его болью, упивается тем, как тот чувствует себя не в своей тарелке. И он хочет сковырнуть корочку с раны, чтобы Вальтерсену было также больно и пусто, как и самому Шистаду. Крис захватывает поцелуем Мун, она обвивает его шею руками и прижимается к нему все ближе и ближе. Когда Крис распахивает глаза — Исака нет. Руки Эвы притягивают его ближе и ближе, и он еле смог отстраниться от нее, чтобы взять немного выпить (Шистад трезв, как стекло). И как только подходит к кухне, он видит Исака. Его светлые волосы закрывают лицо, когда парень опирается на столешницу. Шистад стоит за его спиной, немного мнется, но все же подходит с правой стороны и наливает немного колы, убеждаясь, что она чистая, перед тем, как выпить. Он клянется, что замечает взгляд на себе. На секунду ухмыляется. Молчит. Они оба напряжены, и на секунду Крис удивляется, как молнии не появляются между ними. — Я скучал, Крис, — его голос жалок, и Кристофера слегка перетряхивает. — Я не должен это говорить. Между ними пропасть, соединенная мостом. И еще шаг, хоть с одной стороны, мост рухнет в обрыв и выживших не останется. И Крис хочет сделать все, лишь бы остаться на плаву сейчас. Он больше не хочет чувствовать себя настолько дерьмово (наверное потому, что так дерьмово себя чувствовали те, с кем он был до всего этого). Крис кашляет, перекатывая стакан колы с одной руки в другую. Исак обращает на него внимание. — Ты стал моей точкой невозврата, Исак, — Шистад стоит напротив него, не решаясь сделать хоть шаг ни к нему, ни от него. — И я чертовски хочу избавиться от этого. Вальтерсен поворачивается к нему. — Что это значит? — ответа не следует. — Крис? — Я позволил себе быть слабым с тобой, Исак, — говорит, смотря на парня в упор, — а ты просто взял, и послал меня нахуй со всеми моими чувствами. Пожалуй, теперь это должен был сделать я. — Крис, я... — Ты даже не потрудился ничего объяснить, собрав свои вещи и сбежав. — Где мы сейчас, Крис? — По разные стороны пропасти, и я обрываю все мосты, — Шистад залпом выпивает колу и уходит, оставляя Вальтерсена стоять на кухне. Исак зажмуривается, его сознание все еще плывет, и он чувствует, как его глаза щиплет от подступающих слез. В ту секунду, ему казалось, что мир рушится у него на глазах. Снова и снова, как и все лето. Его сердце отбивает барабанную дробь. И он, наконец, находит ответ на свой вопрос: 'где точка невозврата?'. Она не в моменте. Она в человеке. Она в Кристофере Шистаде — в парне, который подсаживается к нему на вечеринке у Боркиса, а на собственной увозит его в свою квартиру, где они занимаются сексом; в парне, который скрывает в себе много талантов и он обожает читать и любит фильмы База Лурмана; в парне, который рассказывает о влюбленности, как о великой боли, которую он боится, и который обжигается ей, как огнем; в парне, которого Исак предает и не может сам справиться со всем этим дерьмом, сбегая; в парне, который обрубает мосты. Исак опустошенный садится на полу, закрывает лицо руками. Нащупывает "таблетку" в кармане и вытаскивает, крутя между пальцами. Он накурен и пьян, и абсолютно точно не может совладать с собой. Крис Шистад прощается с Эвой, и, уходя, видит Исака на полу в кухне и поджимает губы, мысленно ударяя себя, повторяя больше никогда ничего не чувствовать к Исаку. Он давит педаль в пол, Осло проносится за окном, и его сердце саднит. Крис Шистад оставил за собой огромный рубец на сердце Исака Вальтерсена. И Кристофер никогда не признается, что свое сердце он оставляет ему, когда парни лежат в его квартире и сигаретный дым обволакивает их с головы до ног. Крис тогда чувствует себя самым счастливым, и он уверен, что жизнь не бывает только радужно-светлой. Дым рассеивается, и остается только зияющая дыра где-то в груди, в душе, и ее слишком сложно залатать (у Криса не получается; у Исака — тоже). Точка не возврата — она в людях, не в моментах.