Я знаю

Леви прошел как ни в чем не бывало в кабинет и опустился на черный велюровый диван, словно их совместные занятия и не прерывались на четыре месяца. Эрвин недоуменно смотрел на него, абсолютно не понимая, что происходит. Сейчас Леви был тем, кто форсировал события. — Ты, кажется, работал, так чего уставился? — спросил капитан, не поднимая на Эрвина глаз. Командир кивнул и, едва заметно улыбнувшись, снова взялся за линейку. Кабинет погрузился в проникновенную тишину. Было лишь слышно, как карандаш с глухим звуком скользил туда-сюда по бумаге, отмечая на карте перевалочные пункты, где Эрвин собирался остановиться с разведчиками во время экспедиции. — «Данный» же с двумя «н»? — раздался хриплый после долгого молчания голос Леви, который прекрасно знал ответ. — Да, — однозначно ответил Эрвин. Его не покидало ощущение, что бумаги и книги, с которыми пришел капитан, были лишь для отвода глаз. Цель же заключалась в чем-то ином. И впервые не до конца понимать, что у того на уме, было странным, неразгаданным чувством. Десять минут. Двадцать. Полчаса. Краем глаза командир увидел, как Леви аккуратно отложил на диван отчеты, и взялся за книгу, что лежала поверх «Дворца на золотых сваях» и «Пера Богача». — Что ты читаешь? — не выдержал Эрвин. — «Чума». — Кажется, это о городе, в котором вспыхивает эпидемия чумы. В нем объявляют карантин, и он становится отрезанным от мира. Людям запрещено купаться в реке, отправлять письма и выходить за главные ворота. — А все началось с крыс, — коротко заметил Леви и скривился. — По-моему, это поистине прекрасная аллюзия на наш мир, — вдохновленно сказал Эрвин, подперев щеку кулаком. — Нужно будет перечитать. — Аллюзия? — переспросил Леви. — Другими словами, намек на что-либо, — пояснил Эрвин. Ему нравилось, что Леви беззастенчиво осведомлялся обо всех незнакомых ему словах. Капитан еще некоторое время смотрел на отрешенное выражение лица Эрвина, который явно пытался в мельчайших подробностях припомнить сюжет, после чего снова углубился в чтение. Опять сидеть вот так вместе было невыносимо хорошо. Словно и не было той раздражающей амбивалентности чувств, через которые ему пришлось пройти, чтобы признать свое бесславное поражение и снова, но уже готовым на все, остаться с Эрвином наедине. Когда все это началось? Когда он лежал с командиром в одной постели? Нет, раньше. Когда впервые увидел его спящим? Нет, еще раньше. Может, когда согласился, чтобы Эрвин стал его учителем? Нет, все не то. Кажется, это началось в тот дождливый день, когда его покинули Фарлан и Изабель и когда Эрвин Смит, возвышаясь над ним, открыл ему глаза на ничтожность жизни без поиска истины. И вот с тех пор он следует за командиром, который ищет истину. Леви же помогает ему в этом, беспрекословно повинуется, хотя для него Эрвин Смит и есть истина. Против этого уже ничего не попишешь. Около полуночи Эрвин поднялся из-за стола и, свернув пополам карту, над которой работал, положил ее в первый верхний ящик. Ключ повернулся в замке. — Уже закончил? — бесцветно поинтересовался Леви. — Да, хотел, наконец, лечь пораньше. Капитан сложил в стопку свои бумаги и тоже встал. Осязаемое напряжение заполнило комнату, стало чуть ли не видимым. Эрвин внимательно следил за каждым, нарочито небрежным движением Леви, пока тот шел к его столу. — Все же зачем ты пришел? — жестко, но в то же время доверительно спросил командир. Сейчас ему жизненно важно было получить честный ответ. Казалось, от него зависело все. — Отдать тебе твои сказки, — спокойно ответил Леви. Ни один мускул не дрогнул на его хмуром лице, лишь уголок губ едва заметно изогнулся в дразнящей усмешке. Капитан еще стоял в добром полуметре, когда его правая рука протянула вперед книги. Что все это значит? Эрвин нерешительно взялся за переплет, нечаянно соприкоснувшись при этом с холодными пальцами Леви. Эрвин потянул сказки на себя, по инерции пытаясь забрать, но Леви же зачем-то продолжал крепко удерживать их. Более того, в следующее мгновение Эрвин почувствовал, как указательный палец капитана почти невесомо погладил его пальцы. Нет, ему не показалось. Еще и еще раз. Все. Хватит. Это был тот самый знак, которого он ждал. Та самая точка невозврата для них обоих. Эрвин с силой дернул Леви за руку на себя, так что сказки с громким стуком упали на пол. Они исступленно целовали друг друга. Желание захлестнуло обоих с такой силой, что Эрвин опомнился лишь тогда, когда увидел Леви снова сидящим и тяжело дышащим перед собой на столе. Взгляд серо-голубых глаз потяжелел, на скулах появился едва различимый румянец — поистине соблазнительное зрелище. Командир требовательно обхватил его лицо, надавив на щеки и заставляя открыть рот. Язык без сопротивления проскользнул внутрь, проходясь по верхнему ряду зубов и небу. Леви обвил ногами крепкие бедра, притягивая того еще ближе к себе. Руки зарылись в светлые волосы, пальцы неспешно массировали затылок. Рядом с Эрвином он чувствовал себя невероятно маленьким, и от того, как сильно и уверенно тот держал его в объятиях, жарко тянуло в паху. Командир напористо целовал его шею, облизывал кадык, прикусывал линию челюсти. Леви оттолкнул Эрвина лишь на секунду, чтобы стянуть платок и расстегнуть рубашку. Большая шершавая ладонь забралась под одежду, по-собственнически касаясь каждого миллиметра разгоряченной кожи, пальцы ущипнули затвердевшие соски. — Мы собираемся делать это на столе? — спросил капитан, запрокидывая голову назад, чтобы обеспечить больший доступ к себе. — Нет, — ответил Эрвин и, грубо сдернув капитана со столешницы, увлек за собой в спальню. Его пиджак и рубашка Леви упали на пол по дороге туда. — Ты закрыл дверь кабинета? — Эрвин бесцеремонно толкнул капитана на кровать. — Да. Командир лег сверху, между так любезно раздвинутых ног, втянул мочку уха в рот, и, жарко выдохнув, спросил: — Ты уже прежде был с мужчиной? — Это имеет какое-то значение? — ответил Леви вопросом на вопрос, прикрывая веки и утыкаясь лицом во внутреннюю сторону плеча. Принципиально не хотелось, чтобы Эрвин все понял лишь по одному выражению его глаз. — Значит, был, — спокойно констатировал тот и приподнялся на правом локте. Левая же рука огладила пах и, специально коснувшись пальцами уже такой ощутимой эрекции, схватилась за ремень. — Просто трахни меня, ты же это умеешь, — лаконично выдал Леви, четко определяя свою позицию принимающего. Он приподнял бедра, чтобы позволить стянуть с себя брюки. Стоило Эрвину увидеть проступившее, темное пятно смазки на белье, как его охватило ликующее довольство. — Совсем не терпится? — дразняще спросил он, огладив набухшую головку через ткань лишь двумя пальцами. Леви под ним несильно дернулся и уже открыл было рот для едкого комментария, как Эрвин снова навалился на него, бескомпромиссно целуя в губы. Стащить рубашку с командира Леви удалось не прерывая поцелуй. Его конкретно потряхивало от желания, так что он уже вполне мог бы начать тереться об Эрвина, как животное, умоляя того еще раз прикоснуться к себе, однако вместо этого он лишь скомандовал ему короткое, повелительное: «Раздевайся». Эрвин поднялся с постели и вмиг снял с себя всю одежду. Его член еще не полностью встал, но размеры уже поражали. Не отдавая себе отчета, капитан облизнул пересохшие губы и с предвкушением подумал о том, что же он почувствует, когда он будет внутри. Не собираясь больше медлить ни секунды, Леви сам снял с себя белье. Матрас прогнулся под весом севшего на него Эрвина. На этот раз он смотрел как-то серьезно и в то же время растерянно. Что еще? — У меня совсем нет смазки, — отрывисто признался он. — Слюна… подойдет? — В кармане брюк. — Леви облегченно усмехнулся, услужливо перекатился на живот и встал в коленно-локтевую позу. Он уже было решил, что Эрвин передумал. — Значит, подготовился? — с легкой вопросительной интонацией сказал тот, поочередно засовывая руку то в правый, то в левый карман штанов, что валялись на полу. — А как иначе ты себе это представляешь? — саркастично поинтересовался Леви. Теплые пальцы тем временем прошлись по каждому его позвонку, ощутимо помяли задницу. На какое-то мгновение все прикосновения, на которые Леви откликался с такой чувственностью, прекратились, и он услышал, как за его спиной тяжело через рот дышал Эрвин. Холодная смазка потекла между ягодиц, отчего капитан поморщился. Это была его самая нелюбимая часть. Эрвин осторожно массировал анальное кольцо, скользил пальцами по ложбинке от копчика до поджавшейся мошонки, чем вырывал у Леви негромкие, судорожные вздохи. — Давай быстрее. — Молчи, — коротко приказал Эрвин и вставил один палец. Мышцы расступались неохотно, но он упорно продолжал свое занятие. В этом было даже что-то более интимное и доверительное, чем в непосредственном сексе. Леви почти не двигался, лишь глубоко дышал, и после введения второго пальца нетерпеливо потянулся к члену, чтобы подрочить себе. Спустя минуту внутри уже были три пальца, которыми Эрвин ожесточенно трахал распластавшегося на одеяле капитана. Леви прикусил край подушки, чтобы никаким звуком не выдать всю критичность своего положения: казалось, он уже вот-вот готов был постыдно кончить. Продолжительное воздержание сыграло свою роль, так что оставалось надеяться, что Эрвин тоже долго не продержится. — Хочешь, чтобы я вставил? — раздался тягучий шепот у самого уха. — А по мне не видно? — Леви уткнулся лбом в сгиб локтя. Неужели Эрвин заставит его просить? Тот, наконец, смилостивился и вынул пальцы. К счастью, он не трогал простату, иначе у капитана не осталось бы ни единого шанса. Большой, налитый член лег между ягодиц, прям как тогда, когда Леви проснулся с Эрвином в одной постели. Только теперь он был в разы больше, и все, о чем Леви мог сейчас думать, так это как почувствует его внутри. Ну же. — Расслабься, — попросил командир и ввел головку. Чертовски больно. Он уже и отвык. Но Эрвин был прав, главное было расслабиться, поэтому он старался глубоко вдыхать через равные промежутки времени. Когда член полностью распирал изнутри, тупая боль пропитала каждую клеточку его тела. Однако, несмотря на это, Леви резко двинул задницей назад, насаживаясь еще глубже, до конца. Одно хорошо: неудержимое возбуждение немного схлынуло. — Можешь двигаться, — сквозь зубы сказал Леви. — Тише, — мягко произнес Эрвин, лег сверху, зарылся в темные волосы на загривке и невыносимо нежно поцеловал в шею. От его тела исходил нестерпимый жар. Леви лишь задался про себя вопросом, как командир, будучи скованным такой немыслимой теснотой его тела, еще мог терпеть и ждать, когда боль притупится. Чтобы отвлечь себя от отчаянного желания начать фрикции, Эрвин с чрезмерной внимательностью уставился на спину Леви. Рядом с правой лопаткой было четыре маленьких родинки, которые, казалось, можно было соединить невидимой линией, чтобы получилось исполненное какого-то тайного смысла созвездие. Чуть выше левой лопатки, помимо натертой кожи там, куда каждый день неизменно ложились ремни устройства пространственного маневрирования, был глубокий шрам. Леви неожиданно повернул голову вбок и, вывернув руку и притянув Эрвина за затылок к себе, с напускной сердитостью прошептал тому в самые губы: «Я не фарфоровый, начинай уже». Этим он нажал на спусковой механизм, так как в следующее мгновение Эрвин резко вышел из него почти наполовину, после чего грубо засадил. Еще и еще раз. Боль не ушла полностью, но теперь ее удавалось не замечать. Комната наполнилась влажными звонкими шлепками кожи о кожу, тяжелым дыханием. Протяжно скрипела кровать. В какой-то момент Эрвин чуть поменял угол, отчего Леви под ним инстинктивно вздрогнул и несдержанно застонал. — Так? — тут же спросил он, стараясь входить под тем же углом. — Так хорошо? Ответом ему послужило лишь однократное, но такое распущенное «а-аах», после чего рука капитана, сминавшая до этого простынь, потянулась ко рту. Он сильно прикусил костяшку указательного пальца, чтобы проглотить все свои скулящие стоны. Ему было невыносимо хорошо. Эрвин был сверху, сбоку, заполнял собой изнутри. Отчаянно хотелось подрочить и кончить, но он будет держаться до последнего. Член выскользнул из него, и Леви ощутил, как сильные руки перевернули его набок. — Попробуем так, не против? — спросил Эрвин, подхватывая его правую ногу под коленом и пристраиваясь сзади. — Ты все время так много болтае… а-аах, бля… — Толчки возобновились. Эрвин совершенно не нежничал: трахал сильно и резко. Иногда на секунду замирал внутри, поводя бедрами и изменяя угол проникновения. Тяжелое дыхание опаляло затылок. Рука издевательски медленно двинулась вниз от пупка, сквозь дорожку густых темных волос, к члену капитана, но тот его остановил, делая длинные, наполненные вздохами, паузы между словами: — Не надо… я сразу… кончу. — Тебе разве этого не хочется? — И совсем тихо на ухо: — С тебя аж капает. Член, прижимавшийся при каждом толчке к животу, сочился смазкой, что стекала на одеяло. Леви ничего не ответил, лишь прикусил нижнюю губу, давясь очередным громким стоном: Эрвин снова попал по простате. — Ляг на спину. Хочу тебя видеть. — Даже во время секса в голосе Эрвина проскальзывали привычные, повелительные нотки. Он перехватил руки капитана за запястья, чтобы тот не смог опять зажать себе рот. — И слышать. Они были уже на финишной прямой. Эрвин теперь почти не выходил из него. Вбивался короткими, быстрыми толчками. В какой-то момент Леви сфокусировал взгляд и увидел, как тот чувственно прикрыл глаза и едва слышно застонал. От одного этого зрелища можно было бы кончить. Да. Вот теперь ему это просто необходимо. Больше он не выдержит ни секунды. Леви нетерпеливо попытался вырвать одну руку из захвата Эрвина, но тот лишь удивленно посмотрел на него, нисколько не сбавляя темп. — Уже? — в наигранном удивлении спросил он, склоняясь над лицом Леви. Поцелуй вышел мокрым, долгим, тягучим, как патока. Сначала они даже стукнулись зубами, после чего Эрвин поймал губами пару почти что умоляющих всхлипов капитана. — Интересно, сможешь ли ты кончить без рук? — Нет… Нет! — прохрипел Леви. От одной мысли, что Эрвин заставит его еще долго балансировать на этой мучительной грани, во рту пересохло. Он просто умрет, если не кончит прямо сейчас. Член невозможно пульсировал. Хватило бы одного касания. Огладить большим пальцем влажную от предэякулянта головку, оттянуть крайнюю плоть… Эрвин никак не среагировал, лишь ускорился, засаживая по самые яйца, которые каждый раз шлепались о промежность капитана. — Скажи мое имя, — шепотом попросил Эрвин. Он тоже уже был на пределе. От долгожданного оргазма его отделяла пара сильных толчков. — Эрв-и-ин, м-м-м, черт, дай мне кончить, пожалуйста, блять, — совершенно бесстыдно простонал Леви тому в рот, снова пытаясь вырвать руку и подрочить себе. — Эрвин, а-аах! — Молодец. — Несколько уверенных движений вверх и вниз по стволу, и капитан беззвучно излился себе на живот. Оргазм обрушился на него как ушат холодной воды. Ощущений разом стало слишком много. Он перестал дышать. В ушах беспрерывно шумело. Через несколько секунд он почувствовал, как мокрый от пота Эрвин обессиленно лег на него. Жаль он не увидел, как кончил тот, лишь почувствовал, как внутри разлилось теплое семя. Дерьмо. Он надеялся, у Эрвина хватит ума не спускать в него. Распаленной кожей он ощутил, как гулко бьется сердце в груди командира. Умиротворение приятно наливало тело. Шевелиться абсолютно не хотелось. Эрвин приподнял лицо и заглянул Леви в глаза. Казалось, он хотел поцеловать его или вроде того, однако резко передумал, так что просто перекатился на соседнюю сторону кровати. Вот и все. Пора бы договориться, что это был хороший секс, и надо будет как-нибудь повторить. Леви сказал бы даже очень хороший. — Мне нужно в душ, — сообщил он, находя в себе, наконец, силы сесть на постели и спустить босые ноги на холодный пол. Все тело ныло, особенно задница, но сказать, что эта близость того не стоила, язык бы не повернулся. Их одежда комками валялась по всей комнате. Эрвин позади него тоже встал с другой стороны и, обойдя кровать, пошел к умывальнику. Через секунду он вернулся со смоченным полотенцем в руке, протянул его Леви, чтобы тот стер сперму с живота. — Не хочешь остаться? — впиваясь взглядом в капитана, спросил Эрвин. Это была последняя проверка, и он безумно хотел, чтобы он не ошибся. Трудно было поверить в то, что это был лишь секс. — Можешь спать в кресле. — Вообще-то ты кончил в меня, — напомнил Леви и недовольно фыркнул. — Извини. Леви начал собирать свою разбросанную одежду и быстро одеваться. Эрвин смотрел на него с какой-то смесью сожаления и сомнения. На душе стало муторно: давящее ощущение, что если он вот так просто уйдет, то опорочит этим сексом их долгие доверительные взаимоотношения, свербило под кожей. И пусть Эрвин сразу вырубится, пусть они даже не будут спать в одной постели, сегодня он обязан был остаться в этой спальне. Иначе все это было напрасно. — Не запирай дверь, — тихо кинул он через плечо, покидая комнату. То, как улыбнулся Эрвин, он почти что почувствовал спиной. К тому моменту, когда он вернулся, в кабинете и в комнате все снова было приведено в надлежащий вид, а Эрвин сидел в кровати и читал «Чуму», что забыл захватить с собой Леви. Капитан неуверенно опустился рядом с командиром на кровать, поймав при этом на себе его исполненный теплотой взгляд. Совершенно неясно, как им теперь взаимодействовать друг с другом, и это только предстояло выяснить. Осторожно, аккуратно, делая шаги навстречу, становясь ближе. — Занимательная книга, — наконец, нарушил молчание командир. — Почитаешь мне? — А без этого никак? — закатил глаза Леви. На самом деле он не сердился. — Пожалуйста. — О том, что ему нравится слушать голос капитана, Эрвин умолчал. — Давай ее сюда, — он потянулся за книгой. — Только я буду читать с того места, где сам остановился. — Конечно. Леви принялся читать, краем глаза наблюдая за Эрвином. Тот сначала многозначительно улыбался своей устрашающей улыбкой, потом чуть прикрыл глаза и запрокинул голову на деревянную спинку кровати. Спустя пару минут Леви почувствовал, как чужие пальцы невесомо коснулись через ткань рубашки его напряженной спины, скользнули от шеи к копчику, словно пытались тактильно убедиться в его присутствии. Или, может, Эрвин решил пойти на второй заход? В тот момент, когда капитан раздраженно хотел двинуть плечами, прикосновения прекратились. — «Когда разражается война, люди обычно говорят: „Ну, это не может продлиться долго, слишком это глупо“. И действительно, война — это и впрямь слишком глупо, что, впрочем, не мешает ей длиться долго», — было последнее, что отчетливо расслышал Эрвин. А прежде чем и вовсе провалиться в сон, он радостно осознал, что Леви больше не читал по слогам.