***
С первого мая официально началось судебное разбирательство по делу №675. Пострадавшая сторона: семья Чентович. Суть обвинения: многочисленные смерти вследствие неправильной эксплуатации оружия захвата цели за пределами Стены Роза. Обвиняемые: члены руководства Легиона Разведки, среди прочих тринадцатый командир Разведкорпуса Эрвин Смит. Дело разбирается Военным трибуналом. Судья — верховный главнокомандующий Дариус Закклай. Первые дни судебного процесса в имперскую столицу ездили лишь Эрвин, да все капитаны, что участвовали в тридцать второй вылазке за Стены. За годы службы Леви не первый раз был в Митре, однако теперь времени, чтобы спокойно прогуляться по ней, было вагон. Заседания начинались в восемь утра и продолжались до часу дня с небольшими перерывами. А после с трех до пяти. Непроходимая тупость этих бессмысленных разбирательств выводила из себя всех: Эрвин изо дня в день все больше хмурился, сплетая пальцы в замок, Ханджи демонстративно зевала, а Майк изводил всех негромкими комментариями по поводу невыносимого для его нюха запаха пота в зале суда. От них ничего не требовалось, кроме как отвечать под присягой на поставленные вопросы. И даже то, что все говорили одно и то же, нисколько не сокращало время прений. Собственно, даже Закклаю было понятно, что новобранцы, в том числе и младший сын четы Чентович, погибли от рук титанов, но никак не по вине оружия захвата цели. Не было никаких доказательств, кроме слов старшего сына Чентович, брата погибшего, что был в числе выживших новобранцев. Сразу после возвращения он без лишнего шума перевелся в Военную Полицию. Увидев его во время разбирательства, Леви вспомнил, что как-то пересекался с ним в столовой. У того не было никаких особых умений или способностей. Как не было и пламенной преданности идеям Легиона Разведки. Возможно, в Разведкорпус он пошел исключительно из-за брата. Такой тип людей всегда шел на корм гигантам первым. Вот только в этот раз что-то пошло не так, и этот зеленый, болезненный парень волком смотрел на членов Легиона Разведки не из пасти титана, а с противоположной стороны зала суда. — Значит, вы видели, как оружие захвата просто взорвалось на месте? — Да, — ответил Мирко Чентович, старший сын. — Оно представляет из себя по форме такие крупные бочки со стальными трубами, из которых стреляют гибкими тросами. Сначала мы выпустили первый залп, но девиант вырывался, так что Эрвин Смит, — Мирко указал глазами на командира, — приказал всем новобранцам окружить батареи и попробовать выпустить еще один залп… — Что за бред он несет? — взволнованно прошептала Ханджи, после чего громче: — Господин судья, но оружие захвата цели работает абсолютно не так… — Ханджи Зоэ, мы дойдем и до вас. А сейчас прошу соблюдать тишину, — громко сказал Закклай. — А потом последовала серия больших взрывов… Моего младшего брата, Деяна, отбросило на несколько метров, — Мирко запнулся. Его глаза забегали из стороны в сторону, а губы то и дело шевелились, будто он говорил без звука. — Хватит, я сказал! Хватит, прекрати! Не появляйся больше! — К кому он обращается? — удивленно спросил Майк. — С вами все в порядке? — без особого участия осведомился Закклай. — Хотите закончить на этом допрос? — Нет-нет, — залепетал он. — Просто… Сейчас он уйдет из моей головы, — на грани слышимости сказал он. Спустя минуту парень взял себя в руки и продолжил: — Потом были взрывы, да, Эрвин Смит приказал не останавливаться. Даже когда половина новобранцев уже была мертва. Батареи начали взрываться одна за другой, но командир сказал никому не двигаться с места и попробовать вручную перенести их, еще целые бочки, поближе к гиганту, чтобы того оглушило. Он кричал, что все, кто уйдет, будет наказан за дезертирство… — Может, хватит на сегодня небылиц? — вмешался Леви. Сил слушать это больше не было, особенно то, как он порочил имя Эрвина. С этим парнем явно было что-то не так, и если бы Чентовичи не были влиятельными людьми и не платили большую часть судебных издержек, никто не стал бы рассматривать это дело. — Вас там не было, капитан! — неожиданно громко взвыл Мирко. — Вы не видели, как мои товарищи умирали у меня на глазах, а Эрвин Смит лишь стоял на самой высокой крыше Висбара и отдавал приказы! Вас там не было… Капитан открыл было рот, чтобы возразить, как Эрвин осадил его одним единственным, повелительным: «Леви!». — Мы стали живой приманкой для девианта! — упорствовал Мирко. — А когда оружие начало взрываться, нам запретили отступать. — Согласно моим документам, все восемь бочек со стальными трубами, что составляли оружие захвата цели, в целости и невредимости находятся в Штабе Легиона Разведки, — сказал Закклай, листая какие-то бумаги. — Их было не восемь. Их было больше. Шестнадцать или около того. Леви невесело вздохнул. Это была безжалостная трата драгоценного времени. Из-за суда разработку плана и маршрута следующей экспедиции пришлось отложить на неопределенный срок. Разбирательства продолжались полтора месяца. Их всех по очереди допрашивали, задавали одни и те же вопросы. То и дело они возвращались обратно в Штаб, но уже через несколько дней их снова вызывали в Митру. Каждый раз они приезжали с десятью новыми свидетелями, выжившими в той вылазке разведчиками, так что через какое-то время в зале заседаний побывали все. Мирко как заведенный повторял, что Легион Разведки нужно расформировать, что нужно избавить человечество от новых ненужных жертв, что Эрвин Смит — монстр. По одному его виду можно было сказать, что он нездоров. У парня явно произошло помутнение рассудка. На дальнейших допросах он то впадал в агрессию, то садился на пол, закрывал голову руками и шептал неведомо кому, что обязательно отомстит. Однако вне суда он был совершенно нормален, так что признать его невменяемым было затруднительно. Все списывали на плохие воспоминания, к которым он вынужден был возвращаться снова и снова. Предложению Ханджи провести медицинское обследование его родители тут же воспротивились. И пока они платили деньги, к их сыну не посмел приблизиться ни один врач. За всеми этими бессмысленными поездками и бесконечными часами в душном помещении зала суда личные переживания отошли на второй план. После того инцидента в кабинете Эрвина, Леви почти не пересекался с командиром вне совещаний. Проснувшись на следующее утро, капитан воспроизвел в памяти все, что произошло, и еще раз убедился в том, что поступил правильно. Пока над Легионом Разведки нависла угроза в виде расформирования и лишения всякого финансирования, трезвая голова и ясный ум нужны были в первую очередь. Третьесортные, личные переживания — неважные спутники в борьбе с титанами да и людьми. Однако когда допросы затягивались, а Ханджи зевала особенно широко, в голову лезли непрошенные мысли: что было бы, не оттолкни он тогда Эрвина? Вестимо, они занялись бы сексом. Брал бы его командир осторожно, боясь причинить боль, или, наоборот, трахнул бы по самое не хочу? А потом? Предложил бы Эрвин снова спать в одной постели или тонко намекнул бы, что завтра рано вставать, так что пора ложиться. Порознь, разумеется. Ни один из сценариев не казался Леви достоверным. В то утро Эрвин лишь многозначительно посмотрел на капитана в столовой, впился, как пиявка, своим взглядом, на что Леви только раздраженно отвернулся. Разыгрывать из себя неприступную крепость обычно было не в его правилах, однако все, что касалось Эрвина, в принципе являло собой исключение. Все было правильно. Выбор сделан. Вот только какая-то неудовлетворенность, не дающая покоя досада, что он упустил свой единственный шанс, встала где-то в горле. Шанс на что, он так до конца и не понимал. Что они могли дать друг другу, кроме примитивного сексуального удовлетворения? Какие еще могут быть отношения между двумя мужчинами? В любом случае было сразу видно, что Эрвин был по части женщин, так что долго бы это не продлилось, а свести их исполненные профессиональным доверием отношения к одноразовому траху казалось святотатством. Лучше сразу малодушно уберечь себя от ненужных мыслей и разочарований. Все правильно. Допросы шли по кругу уже как полтора месяца. Родители настаивали на более подробном рассмотрении дела. Закклай же обещал, что вынесет решение в ближайшие дни. — Эрвин Смит, клянетесь ли вы говорить правду? — по форме спросил Закклай. — Да. — Наказанием за дачу умышленно ложных показаний является казнь через повешение. Это вам, надеюсь, известно? — Так точно, — сказал Эрвин, неотрывно смотря на Мирко. Казалось, он пытался загипнотизировать его своим жестким, требовательным взглядом, в котором было даже что-то от вызова. — Расскажите нам еще раз, что произошло шестнадцатого марта в Висбаре, в тридцати километрах севернее Стены Мария. — Мы установили оружие захвата цели по периметру главной площади. Четыре батареи на крыше, четыре — на мостовой. Ханджи Зоэ нажимала спусковой механизм, я — отдавал приказ «огонь». Капитан Леви приманивал гиганта с северной стороны к нам, в центр… — Эрвин быстро и по делу расписал всю операцию, закончив свой монолог словами: — Все разведчики, что погибли в экспедиции, скончались от рук девианта, которого не сразу удалось обездвижить. Но их смерти были не напрасны. Нам удалось поймать двух титанов, и благодаря им у нас появилось много новых сведений. Другими словами, мы стали еще на шаг ближе к освобождению человечества. — Почему он так смотрит на него? — тихо поинтересовалась Зоэ, чуть наклонившись к Леви. — Прям глаз с этого Мирко не спускает. Эрвин и вправду упорно смотрел лишь на него. Парня же просто трясло от переполняемых эмоций: его плечи вздрагивали, губы непрестанно шевелились, шепча что-то в пустоту, а правая рука до крови царапала ногтями левое запястье. — Он точно ненормальный, — констатировала Зоэ. — Если бы мы только могли это доказать, иск его семьи и все его показания сразу же посчитались бы недействительными. — Перерыв! — объявил Закклай, оглушительно ударив судейским молотком по специальной подставке. — Эрвин, продолжим допрос после обеда. — Да, конечно. Я иду прогуляться с руководством на рынок, вернуться успеем, — нарочито громко сказал Эрвин. — Мне все равно, главное — без опозданий, — промолвил судья и скрылся за дверью задней комнаты. По солнцепеку они пробирались сквозь толпу богато разодетых горожан — столица же! Сразу чувствовалась разница между бедными районами у самой Стены Роза и здешним изобилием. Тут не пахло сточными канавами, а прилавки ломились от яркого многообразия овощей и фруктов. Даже дети, гонявшие по площади голубей, были одеты приличнее, чем купцы в том же промышленном Тросте. Оно и понятно, ведь в имперской столице жили исключительно чиновники да приближенные короля, заслужившие всю эту роскошь лишь одним своим громким именем. — Здесь пахнет совершенно по-другому, — глухо заметил Майк. — Не отставайте, — сказал Эрвин. — Это еще почему? Я только хотела попробовать лимонад. Видели? Какой-то новый лимонный напиток! — заинтересованно проговорила Ханджи, указывая на зеленую вывеску над маленьким ларьком неподалеку. — Может, просто разойдемся и встретимся через полчаса? — Нет. Позже, — все так же четко сказал Эрвин. — Да почему-у? — недовольно спросила Ханджи, все же следуя за командиром. Леви шел позади Эрвина и невольно наблюдал, как двигались его лопатки под белой рубашкой. Форменный пиджак тот нес в руках. Капитана одолевала скука. Зачем командир потащил их на рынок? Что-то покупать они точно не собирались. Вся серьезная сосредоточенность Эрвина, его целеустремленные, большие шаги напоминали те моменты, когда… Боковым зрением Леви выхватил фигуру в черном плаще с капюшоном, что на невероятной скорости вынырнула из-за угла улицы и с ножом, что зловеще блеснул на солнце, кинулась на идущего впереди Эрвина. Леви среагировал мгновенно, не думая ни секунды: перехватил ублюдка, когда тот уже замахивался с расчетом всадить острие в самое сердце «монстра». Умелая подсечка, глухой удар тела о брусчатку, и вот он уже удерживал нападавшего за руки, а по пальцам текла теплая кровь. Чья? Неужели?.. От одной лишь мысли, что он, Леви, был недостаточно быстр и лежащий под ним урод все же навредил Эрвину, сердце учащенно и гулко забилось в груди, а дыхание сперло. Вокруг них сгустилась толпа, кто-то выхватил нож из ослабевших пальцев неизвестного. Леви все так же инстинктивно удерживал под собой слабо трепыхавшееся тело, хотя нужды уже в этом не было. Какая-то женщина испуганно закричала. — Я держу его, Эрвин! — Леви, ты в порядке? Поднимайся! — Снимите с него капюшон! — Позовите жандармерию, господа! Кто-то оттащил капитана от нападавшего и помог подняться. Предплечье почему-то жгло тупой болью. Перед глазами была пелена, а в голове ворох тревожных, лихорадочных мыслей: он мог не успеть, опоздай он на секунду, ублюдок, сыграв на неожиданности своего появления, мог всадить нож в Эрвина! — Кусок дерьма, — сплюнул Леви и, наконец, смог оглядеться. Майк крепко удерживал капитана за плечо, будто тот мог вырваться и снова наподдать обидчику. Эрвин был в порядке. Он возвышался над распластанным на мостовой телом, которое держали два каких-то крепких добровольца. Ханджи склонилась и быстрым движением скинула капюшон. Перед ними лежал Мирко Чентович. Его лицо перекосило страшное, немыслимое довольство, а губы были изогнуты в подобие улыбки. «Я отомстил, я отомстил, отомстил», — как в бреду шептал он. Ни неверующая охавшая толпа, ни публичное разоблачение, казалось, не трогали его. Позади собравшихся раздались грозные голоса Военной Полиции. — Что у нас здесь? А ну-ка расходитесь, не на что тут смотреть! — Засвидетельствуйте покушение на преступление, — спокойно сказал Эрвин. — Кто это? Я его уже где-то видел, — протянул один из офицеров, рассматривая искаженную гримасу преступника. — Это же Мирко! Мирко Чентович, — пораженно воскликнул второй. — Может, вы, наконец, наденете на него наручники? Он вообще-то опасен, — нетерпеливо вмешалась Ханджи. — Тут целая толпа свидетелей. Он просто набросился из-за угла на командира Легиона Разведки. — О, Эрвин Смит? Простите, не признал, — извиняющимся тоном пробормотал жандарм, присаживаясь около Мирко, что свернулся в позу эмбриона и все также разговаривал с кем-то, видимым только ему, полушепотом. — А кровь чья? — офицер кивнул на окровавленный нож, откинутый в порыве потасовки на метр от места нападения. Кто-то указал ему на капитана, на что офицер Военной Полиции только хмыкнул. Эрвин тоже с каким-то досадливым сожалением взглянул в сторону Леви. До этого момента капитан даже не осознавал, что ранен. Кровь проступала сквозь рубашку и стекала к пальцам. Очевидно, этот урод успел неглубоко пройтись ножом по предплечью, пока он перехватывал его запястья. — Господин полицейский, умоляю, арестуйте этого вандала, — повисла на руке у блюстителя порядка какая-то женщина. — Он мог наброситься и на детей! — Таким отморозкам место за решеткой, — крикнул мужчина за сорок. — Да он же нездоров! Только взгляните на него. Помутнение рассудка! Это я как врач говорю, — негромко констатировал какой-то старик в толпе. — Вы врач? — спросил Эрвин. — Да, командир. Правда, уже как пять лет непрактикующий. — Прекрасно. Вы не пройдете со мной? — Куда это еще? — В главное здание суда. Майк, отведи Леви в гостиницу. Все остальные за мной, — громко скомандовал Эрвин. — Я с вами, — заявила женщина. — Куда надо жаловаться? Мои дети могли гулять тут в это время, кто знает, что произошло бы… Толпа начала шумно продвигаться к выходу с рынка. — Какого черта? — негодующе спросил Леви. — Я тоже иду. — Издеваешься? Ты видел свою руку? Нужно остановить кровь. Идем, — хмыкнул Майк. Леви сильно сжал челюсти, так что проступили желваки, после чего не терпящим возражения тоном сказал: — Сам дойду. Майк лишь пожал плечами и тоже двинулся в сторону суда. Уже будучи в комнате, Леви сообразил, что со стороны Эрвина было очень глупо отправлять его в гостиницу. Он мог быть важным, а главное, непосредственно пострадавшим свидетелем. Хотя, с такой толпой, особой нужды в лишних разглагольствованиях не было. Все в любом случае наперебой будут уверять, что Чентович совершил покушение. Что ждало Легион Разведки теперь? Купят ли родители Мирко невиновность сына или поверят, наконец, что тот и вправду не в себе? Чем закончатся судебные тяжбы? У портье, что при виде крови вскрикнул и побледнел, нашлась полупустая, доморощенная аптечка. К счастью, бинты и кое-какие антисептики в ней были. Делая перевязку, Леви с неудовольствием подумал, что его рубашку придется либо штопать, либо делать заказ на новую. Очередные расходы. Он лег на кровать и прикрыл глаза. В голове снова и снова возникало то мгновение, когда из-за угла, размахивая ножом, вылетел Мирко Чентович. Если бы Леви шел чуть позади, если бы смотрел в другую сторону, смог бы он защитить Эрвина? Смог бы Майк, в случае чего, также молниеносно среагировать, или сам Эрвин — отразить непредвиденную атаку? Капитана охватывала кипучая, исступленная ярость. Порабощала каждую клеточку ноющего тела. А вместе с ней и постыдный страх, что сегодня могло не стать его командира. Сильный удар ножом — и уже не Чентович, а Эрвин обессиленно опустился бы на брусчатку. Леви никогда не думал о том, что в один день Эрвина может так просто не стать. Даже перед лицом титанов тот был словно неприкосновенен. Несмотря на привычные мысли о том, что в любой из экспедиций кто-то из них запросто может подохнуть, всерьез о смерти командира Леви никогда не задумывался. Что бы он делал тогда? Отсутствие Эрвина в его жизни казалось чем-то нереальным. Даже абсурдным. Однако одно он мог представить точно — тупую бессмысленность. Нельзя больше допустить подобных трусливых и жалких поползновений на жизнь Эрвина. Если не он, то кто освободит человечество? Если не Леви, то кто защитит командира? Если уж не от титанов, то хотя бы от людей? Он должен стать ближе, еще ближе к Эрвину, чтобы в любой момент отразить злосчастные нападения… Сон сморил капитана внезапно. Впервые за долгое время он спал даже без изматывающих сновидений. Открыл глаза он уже ближе к вечеру. Судя по всему, из суда еще никто не пришел, иначе бы его уже точно поставили в известность. Стул, потертый стол, ветхий шкаф и убогая кровать — привычный номер гостиницы, которую предоставляли членам приезжих в столицу войск. Дождя не было уже почти две недели. С каждым днем, путешествуя с востока на запад, солнце, казалось, раскалялось на несколько градусов выше. Где-то недалеко кто-то смачно ругнулся, после чего громко хлопнули ставни. Леви, обнаженный по пояс, сидел на кровати и уже во второй раз делал перевязку. Кровотечение прекратилось. Глухой стук в дверь нарушил тишину. Вернулись, наконец? — Леви, это я. — Проходи, — чуть повысив голос, чтобы Эрвин его расслышал, сказал Леви. Дверь отворилась, и на пороге возник командир. Без какого-либо стеснения он спешно вошел внутрь, затворив за собой дверь. — Что было? — требовательно спросил капитан. Эрвин без приглашения взял стул и, поставив его спинкой вперед, сел перед постелью. — С судебным процессом покончено. С Легиона Разведки сняты все обвинения. Мирко Чентовича признали невменяемым, — отрывочно выдал Эрвин. — Наконец-то эти кретины прозрели, — без особого выражения сказал Леви. От сердца, однако, отлегло: очередная глава в истории Легиона Разведки закончилась относительно благополучно. — Только время зря потеряли. — Мой план сработал. — Что? Какой план? — Леви непонимающе поднял на Эрвина глаза, хотя до этого старался не смотреть на него. — Только не говори, что… Ты специально так пялился на него в зале суда? Намеренно провоцировал этого ублюдка? — Да, — просто подтвердил Эрвин. — После чего объявил, что мы идем на рынок, чтобы, в случае нападения, обеспечить нам приличное количество неподкупных свидетелей. — А если бы он не напал? — Тогда бы судебный процесс продолжался. Но мы же все видели, как он испепелял меня взглядом. Однажды я заметил, как он что-то крепко сжимал в кармане. По проступавшим очертаниям это напоминало складной нож. И я подумал, что можно попытаться довести его до крайнего предела ненависти ко мне, чтобы он сделал свой ход. — Чтоб ты знал, это было рискованно, — раздраженно подвел итог Леви. — Я мог не успеть. — Да. — Лицо Эрвина смягчилось, и капитан заметил, как тот грустно осмотрел его забинтованное предплечье, после чего взгляд голубых глаз скользнул к голому торсу. — Извини за это. Я, разумеется, был начеку, но ты был быстрее. Сильно болит? — Умоляю, это всего лишь царапина, — небрежно кинул Леви. Атмосфера в комнате изменилась. Эрвин ничего не говорил, лишь жадно уставился на выступающие ключицы. Капитан же с какой-то ненасытностью впитывал весь облик Эрвина, что сидел так близко к нему на стуле. Всего этого он мог лишиться в одночасье. Напряжение сегодняшнего дня отпустило, разлилось долгожданным расслаблением всех мышц по телу, и Леви почувствовал, что стал податливым, как тесто. Вздумай Эрвин выкинуть сейчас снова что-нибудь странное, у него бы просто не нашлось сил снова оказывать сопротивление. Все эти игры в кошки-мышки перед лицом смерти теперь показались такими глупыми. Командир оторвал правую руку от спинки стула и с непоколебимой решительностью положил ее на щеку Леви, медленно погладил большим пальцем мягкую кожу под глазом. Капитан чуть прикрыл глаза, но не отстранился. Он даже не предполагал, что подобное проявление участливой заботы — ни в коем случае не жалости — могло быть так приятно. Особенно от этого человека. — Тебе нужно отдохнуть, завтра мы возвращаемся в штаб, — тихо сказал Эрвин и убрал руку в то самое мгновение, когда Леви намеревался прильнуть к ней ближе, продлевая долгожданное прикосновение. Жгущее разочарование полыхнуло в груди. Эрвин быстро поднялся и большими шагами двинулся к двери. — Сбор в семь! Дверь закрылась, оставив Леви наедине со своими мыслями. То, что еще вчера представлялось капитану благоразумным и закономерным, казалось теперь чертовски неправильным. К своему стыду, Леви отчетливо понял, что невероятно хотел, чтобы Эрвин остался. Это было сильнее его. Инстинкт. И был ли смысл с такой твердолобой упертостью противостоять тому, чего, по всей видимости, хотели оба? Отпираться было поздно. Он уже продал всего себя с потрохами Эрвину Смиту, так что уповать на то, что это когда-нибудь изменится, было смешно и нелепо. Лгать самому себе он не привык. Что бы ни произошло, он в любом случае останется рядом с ним. Огородись он даже от Эрвина тремя стенами — Марией, Розой и Шиной — сразу, тот все равно будет помимо его воли беззастенчиво заглядывать ему в душу. Более того, эта слабость в лице Эрвина имела и свои преимущества — невиданную силу, которую он использует, чтобы защищать его.***
Уже как два дня члены руководства Легиона Разведки вернулись в штаб. Эрвин сидел за столом в своем кабинете, чертя на карте примерный маршрут следующей, тридцать третьей исследовательской экспедиции. Решением суда Чентовичей обязали даже выплатить Разведкорпусу небольшую сумму в качестве морального ущерба. В окно задувал прохладный ночной ветер, волнуя пламя свечей. Вчера, наконец, прошел дождь. Стук в дверь. — Да? — Визит в одиннадцать вечера был непривычен. В это время на совместные уроки раньше приходил лишь Леви. — Это я, — капитан возник в дверном проеме. В руках у него была стопка книг, среди которых Эрвин тут же выхватил взглядом корешок сказок, которые дал капитану. — Думал, наши занятия закончились, — заметил Эрвин и удивленно вскинул бровь. — Я знаю. Ключ в замке красноречиво щелкнул.