Tame me

Прийти в себя не удавалось долго. Деймор, вцепившись пальцами в откос и на него же боком облокотившись, тяжело дышал сквозь сжатые зубы и пытался усилием воли разогнать белую рябь, что пеленала взор. От виска к скулам протянули дорожки капли пота, и желваки проступили, шевелились на щеках под кожей, а по телу то и дело проходила дрожь, унимаясь ненадолго и вновь заставляя конечности заметно трястись. Мысли в голове крутились разные, спутанные, словно небрежно скрученный клубок из ниток, из которого вместо одного хвостика торчит несколько, и стоит лишь пальцами за какой-нибудь из них уцепиться, он непременно пропадал, появляясь затем в совершенно другом месте. Было по-настоящему жутко от того, что происходящее оказалось за пределами понимания, вне рамок логики и установленных параметров восприятия. Было почему-то действительно страшно, внезапно и беспричинно, - страх, охватывающий именно в тот момент, когда ничего подобного совсем не ждешь, и Деймор мог бы с уверенностью утверждать, что подобное он испытывал впервые. Животное чувство, неконтролируемое и вожаку абсолютно несвойственное. Сознание будто плавилось, все вокруг становилось эфемерным, а сам он по ощущениям, казалось, выпал из колеса жизни, плутая по незнакомым лесам в тумане и неизвестности. С другой стороны темницы, практически забившись в угол, на него встревожено и неотрывно смотрел дикий, и именно такое обращение в полной мере отражало его поведение в данный конкретный момент. Рыжая шерсть стояла дыбом, уши нервно и резко подергивались, зрачки были до передела расширены и казались совсем черными, а обнаженные мокрые клыки и впрямь устрашали. Предостерегающее рычание и охотничья стойка дополняли картину, хотя глаз все же «резали» лишние элементы в виде тяжелых цепей от запястий и щиколоток, которые при малейшем движении отзывались противным звонким клацаньем о каменный пол. Ладони были крепко сжаты в кулаки, когти в них впивались, оставляя зарубки на коже, а плечи - напряжены и расправлены, как будто перед прыжком. Любой здравомыслящий, увидев подобное, поспешил бы удалиться, но проблема была в том, что Деймор еще ничего не успел увидеть и уйти уж точно не мог в подобном состоянии. Он пытался с собой бороться, через «не могу» и «вставай, слабак», но единственное, на что хватило его неподготовленного сознания, так это усвоить, что сидит он уже на полу и дышит тяжело через рот, словно тащил на себе огромный груз. Постепенно к скудному набору ощущений прибавилось привыкшее к обстоятельствам зрение, которое, словно радар, настроенный на определенные частоты, улавливало лишь размытую фигуру парда. О том, что это именно он, свидетельствовало лишь рыжее пятно в том месте, где по определению должна была находиться голова, и мысль, что аналогичной расцветки сородичей в клане попросту нет и быть не может. - Что это… - губы шевелились, выпуская воздух, но голоса слышно не было. Деймор будто бредил - в такое состояние иногда впадали тяжело больные и люпусы, что находились на пороге Небытия, - но альфа и подумать не мог, что подобное могло случиться и с ним, молодым и абсолютно здоровым. Будто кара какая. Дельта знала многое, многое умела и многое скрывала. Это было, с одной стороны, чертой именно мага, а с другой – качеством самой Эримы. Она любила быть в курсе, посвященной в детали, которые остальным недоступны в силу каких-либо обстоятельств, но еще сильнее ей нравилось ненавязчиво подталкивать, направлять остальных в нужную ей сторону, как фигурки в настольной игре. Именно поэтому Деймору пришлось посвятить большую часть свободного времени тренировкам, хотя о том, с какой целью вожаку приходилось изнурять свое тело и дух снова и снова, Эрима, конечно же, не пояснила, руководствуясь только ей понятной задумкой. - Не отвлекайся, - в очередной раз одернула маг. - Ты не сможешь ничему научиться, если будешь постоянно глазеть по сторонам. - Я вообще понять не могу, зачем мне все это, - Деймор качнулся, стоя на одной ноге, другую согнув в колене и упираясь стопой о первую, но равновесие удержал, смешно размахивая руками. - Всякое в жизни случается, - ухмыляясь, пофилософствовала Эрима и встала рядом, приняв такую же позу. - Чувствую себя как-то глупо… - Твое естественное состояние, - вожак на колкость ничего не ответил, хмурясь и пытаясь взглядом дельту, как минимум, растоптать. – И не смотри так, мне не страшно. Лучше сосредоточься. - Ладно-ладно… Ты ведь от меня все равно не отстанешь, - скорее утверждение, чем вопрос. - Еще благодарить будешь. Так что хватит, повозмущаешься позже, - Эрима глаза закрыла, пытаясь абстрагироваться от внешнего мира, и в очередной раз стала повторять «правила». - Чтобы достичь второй формы, мы, маги, практикуемся долгое время, но тебе придется научиться этому за ускоренный курс. В мире тонких материй живым делать нечего, поэтому и попасть туда сложно. Для начала сконцентрируйся, чувства должны быть полностью подчинены тебе. Время останавливается, и пространство замирает. Звуки не должны тебя волновать, запахи не должны рождать посторонних мыслей, очертания и формы больше не имеют значения. Представь место, где тебе хорошо и спокойно, где никто не трогает и не мешает тебе, где можно остаться наедине с собой, - представь и иди туда. Я пойду за тобой. Деймор, и правда, находил все это глупым и безрассудным, ненужным, ведь одно дело, когда подобным занимается дельта, у которой предрасположенность ко всяким подобным штучкам, а другое – он, вожак, ни разу ничем сверхъестественным ни занимавшийся. Альфа, еще пытаясь защитить право жить жизнью обыденной, об этом с самого начала и сказал Эриме, но та, как всегда, праведное негодование Деймора в расчет брать не стала, сообщив, что сила духа у того превосходит любого из люпусов. Что абсолютно противоестественно с точки зрения обычной, и крайне занимательно с точки зрения её, дельты, которая никак не хотела со своими экспериментами отстать. Пришлось подчиниться. Альфа, потирая уже не раз отбитую при непредвиденных встречах с полом пятую точку и тяжело вздыхая, снова пытался отключиться от всего ненужного. В прошлые разы удавалось дойти почти до половины пути, но затем, на середине, Деймор всегда возвращался в привычный мир, причем возвращался крайне болезненно, резко выныривая из глубин собственного сознания и, потеряв равновесие, падая на спину. Понять, в чем же загвоздка, не получалось, а дельта только хмурила брови, тоже не зная, как помочь. Все-таки она практиковалась долго, педантично следуя схеме, в то время как альфа был, во-первых, очень молод для такого, а во-вторых, очень упрям и неспособен отпустить себя до конца. Эрима уже была близка к тому, чтобы сдаться и в случае очередной неудачи попытки обучить Деймора бросить, но сам Деймор, кажется, наоборот стал втягиваться. Местом, идеальным для себя, вожак выбрал старый обветшалый заброшенный дом на окраине, в котором он жил один и в котором прошло его детство. Там было два этажа и скрипучие половицы с такими же «ноющими» от каждого шага ступеньками наверх. Сквозь дыры в стенах сквозило, особенно в темное время суток и с наступлением холодов, поэтому приходилось жаться в самом дальнем углу, подтягивая к груди колени и кутаясь в старые тряпки, чтобы не выпускать тепло. Но, не смотря на все невзгоды, Деймор любил то окружение, родное и какое-то искреннее, или попросту уже позже, повзрослев, проникся ностальгией и возвел свою неприступную крепость в ранг своеобразной святыни. Альфа, когда Эрима мучила его впервые и при следующих ментальных путешествиях, неизменно пытался добраться до этой одинокой постройки на холме, но почему-то теперь отправляться туда не спешил. Вместо этого, уже погрузившись в себя, он словно оказался на распутье меж двух дорог: одна была уже знакомой, другая – новой и явно нехоженой. Выбор невелик, и Деймор, недолго колеблясь и собираясь удовлетворить моментально вспыхнувшее любопытство, направился в сторону неизведанной. Постепенно тропинка становилась все уже и круче, приходилось тяжело подниматься по наклонной, усталость давала о себе знать, да и поросль начинала сгущаться, будто желая, чтобы путник остался в её цепких объятиях, а не достиг своей цели. Деймор же упорно карабкался, обдирая кожу на открытых участках тела, и сыпал проклятьями в адрес виновной во всем Эримы. Он для себя точно решил, что обязан дойти до конца именно сейчас, ведь на еще один заход просто сил не хватит и времени. Мгновение Перехода Деймор не уловил. Все произошло невероятно быстро, как по щелчку: только что была непроходимая дорожка сквозь густые заросли, а теперь – тот самый обрыв, граница, за которой начинались земли диких, а еще его, вожака, собственная параллельная вселенная. Бывать здесь, никем не замеченным, удавалось нечасто, но тем сильнее ценились моменты, и этот не стал исключением. Альфа невидящим взором уставился куда-то вдаль: Сириус клонился к горизонту, придавая всему, чего касался его свет, оттенок недозревшей еще наливки. Легкий ветерок теребил черные волосы на концах и полы оказавшейся вдруг на Дейморе серебристой накидки, а листья на деревьях пели какую-то свою, непонятную остальным песню, долетавшую до острого слуха вожака. За пазухой по привычке он нащупал узорчатую рукоять клинка, и происходящее представлялось совсем уж реальным, пока его плеча кто-то не коснулся. Люпус медленно повернул голову и встретился взглядом с Эримой: та казалась серьезной и настороженной. - А здесь красиво, - дельта встала рядом со своим вожаком. По сравнению с ним она была будто совсем мелкой и уязвимой, что совсем не вязалось с её истинной натурой. - Вот уж не думала, что догадаешься. - Ты знала? - спросил он после недолгой заминки. - Да, - дала простой ответ. - Я тоже сначала пошла не туда, много позже разобралась. - Почему тогда мне не сказала? - что-то кольнуло. Деймор столько времени потратил практически впустую, открывая не ту дверь и двигаясь не в том направлении, изнуряя и себя, и мага, которая все это время знала разгадку и молчала. Не будь он настолько вымотанным, альфа обязательно бы устроил ей разбор полетов. - Ты сам должен был догадаться, это часть Перехода. Скажи я тебе, и ты никогда бы не нашел нужного места. - Я не догадался, - задумчиво протянул Деймор. – Там было два пути, я просто выбрал тот, на котором еще не был. - Это твой путь, - маг подняла голову и заворожено наблюдала за бесстрастным лицом альфы. Он настолько не такой, думалось ей, и при этом даже сам этого не замечает. Зато Эрима прекрасно видела, неизменно стоя чуть в стороне, пытаясь быть обычным зрителем, но явно не справляясь со своей ролью. И теперь, когда дельта знала чуть больше и понимала, что предначертанного уже не изменить, она хоть как-то пыталась смягчить эффект от прошлого, настоящего и будущего, передавая Деймору небольшую часть своих знаний. Оставалось только надеяться, что он сумеет ими воспользоваться, что их общий труд не окажется всего лишь пустышкой, ненужным опытом, погребенным под ворохом еще больше ненужных навыков. - Послушай, - Эрима коснулась руки альфы, привлекая его внимание. - Ты молодец, что справился, но это еще не все. - Как, не все? - Деймор вымученно простонал. - Так и знай, на большее я уже не способен, эти твои прогулки не способствуют накоплению сил. - Хочешь сказать, мы зря проделали такой путь? - Ты, как всегда, знаешь, на что надавить, - вспыхнул тут же альфа. - Давай, выкладывай все «но» и «за исключением» и вернемся поскорей обратно. - Вот про «вернемся обратно» я тебе и говорю, - маг согласно кивнула. - Как думаешь, почему мы зовем это Переходом? Правильно, потому что, побывав в мире материй, просто невозможно сразу вернуться в свою исходную форму. Переход – своеобразный мост между мирами: пока мы осознанно здесь, наши тела остаются в мире привычном бездуховными. Просто тело, безвольное и недвижимое. Когда же мы возвращаемся обратно, физическая оболочка подчиняется нам, но находится будто внутри защитного барьера, и никакое чужое влияние на нее и твои чувства не распространяется. - Вообще-вообще никакое? - Деймор пытался информацию переварить, но верилось в подобное с трудом. - Вообще-вообще. - Даже если мне палец захотят отгрызть? - Не получится. Барьер не позволяет другим навредить тебе, хотя сам ты это сделать очень даже можешь. - И если голову попытаются отрезать? - вожак приложил ладонь ребром к горлу и резко провел по нему, имитируя озвученный процесс. - И если голову попытаются отрезать, - подтвердила та, - или другие части тела. Не получится. Исключено. - А если другой маг захочет проверить на мне свои штучки, м? - Тоже не вариант, - будто разочаровано вздохнула дельта. - Что, и даже у тебя не получится? - степень удивления альфы, казалось, била все мыслимые пределы. - Даже у меня… - Так это же прекрасно, - улыбнулся Деймор. - И как долго я буду под защитой? - Три рассвета, не больше. Но ты не должен пользоваться Переходом просто так, без надобности. Это пространство между мирами, и быть там неестественно для тех, кто может не справиться – для тех, кто не обладает силой мага. Ты не обладаешь, и если не справишься, то останешься там навсегда. Я уже не смогу тебе помочь, Деймор. Во второй раз Переход дался ему легче, хоть и странно было делать это одному. Деймор, встрепенувшись, обнаружил себя все так же сидящим на полу возле двери, и пард знакомо жался в углу, выжидая. Пока он путешествовал в мир материй, в этом мире прошло всего лишь мгновение, и измениться положение, естественно, сильно не могло, хотя выражение лица дикого стало иным. Не верящим, недоумевающим. Вожак легко поднялся на ноги, и уже с высоты своего немалого роста прожигал Калха яростным взглядом. В том, что этот звереныш сотворил что-то, что заставило альфу потерять контроль над собой, он не сомневался. Удивительного в этом было мало, учитывая способность того к исцелению в короткие сроки. Не сомневался Деймор и в том, что кому-то вскоре отрежет все лишние части тела, а лишними, по его мнению, были абсолютно все без исключений. - Ну, что, гаденыш, не ожидал? - люпус, как всегда, начинал издалека, позволяя себе немного поиграть. Пард звонко рыкнул в ответ, и альфа впервые при нем громко, с наивной искренностью рассмеялся. Наблюдать за тем, как дикий таким вот образом раз за разом отвечал на большинство реплик Деймора, при этом не понимая их смысл, было крайне занимательно. Теперь же к этому добавилось и осознание того, что тот становиться мягким и покорным после всего пережитого совсем не собирался, а недавний инцидент был тому ярким доказательством, и альфа просто не сдержался, понимая, что все его действия были напрасны. Потраченное зря время и силы, пошатнувшееся доверие сородичей и проблемы с соседями – больше ничего. Можно было уже не сдерживать себя и покончить с диким, выбрав особо изощренный способ лишить его жизни. К тому же, тот вел себя не очень аккуратно, расправляясь с его, Деймора, соклановцами – он этого лично не видел, но догадаться было не сложно. - Сейчас повеселимся, - голос альфы, непривычно низкий и звучавший твердо, не предвещал ничего хорошо. Вожак уверенной поступью и под цепким взглядом Калха добрался до рычага, проворачивая его, и сам дикий, извиваясь и яростно шипя, в итоге был вновь распят на своих цепях, натянутых до предела. Деймор любовался своим творением под привычный аккомпанемент звуков и не знал, чего он хочет больше, какую пытку применить на этот раз. Все методы казались тусклыми и неинтересными, а что-то новое сейчас выдать было просто невозможно. Альфа понимал только то, что каждая клеточка его существа хочет сладкой, долгой и тягучей мести, хочет проучить дикого абсолютно зверя, который живет лишь на инстинктах, за ту неудавшуюся попытку с Деймором справиться. Что конкретно пард пытался этим добиться, было, конечно, интересно, но опытным путем уже доказано, что этой тайны ему никто попросту открыть не сможет. Люпус медленно двинулся к Калху, параллельно пытаясь придумать хоть что-нибудь, но в голову ничего не приходило. Он обошел дергающегося в кандалах зверя, внимательного того рассматривая, прикусывая до алых следов нижнюю губу, и остановился у того за спиной, лишая возможности в ответ за собой наблюдать. Усиленно пытавшийся выбраться из плена дикий был напряжен, и некое подобие мышц перекатывалось под его кожей. Деймору почему-то это нравилось. Машинально протянутая руку к шее зверя касалась легко, пальцы проскользили по позвонкам и остановились внизу на пояснице. Калх задергался сильнее, а Деймор, упиваясь ощущением близости чужого непокорного тела, уже для себя решил, каким будет наказание. Альфа прислоняется к спине дикого вплотную, ладонями вырисовывая круги на его животе, поднимаясь к груди и отмечая, что пард от его движений дышит чаще и вырывается резче. Сам он носом проводит по рыжем затылку, смакуя чужой запах, который после времени, проведенного в темнице, должен был стать неприятным и отталкивающим, но вопреки ожиданиям остался «чистым», непривычным и ни с чем несравнимым. Деймора это заводит, как и завидное упорство парда, пытающегося освободиться в то время, как люпус уже цепляет верхний край повязки, что через мгновение оказывается откинутой куда-то в сторону. Тональность звуков, издаваемых Калхом, меняется, а ладонь альфы обхватывает член парда, сжимая под гулкие протяжные завывания. - Тебя никто не услышит, дикий, - Деймор воркует у того над постоянно ускользающим ухом, облизывая. Пард головой крутит по сторонам, пытаясь уйти хотя бы от этих прикосновений, но ничего не получается, и чужие зубы легко прикусывают тонкую кожу, не отпуская. Ткань на уровне паха топорщится, и Деймор вжимается бедрами в парда, демонстрируя стояк, а зверь прогибается вперед на цепях, не в силах выбраться, и не перестает выть, осознавая, что именно его ждет. Вожак обманчиво предупредителен и мягок, рассказывает другому, что сейчас делает и что сделает с ним чуть позже, свои штаны приспускает, сжимая и раздвигая парда ягодицы, и головкой трется, откладывая проникновение. Калх замирает. Деймору кажется, что в образовавшейся тишине он слышит тихое и неуверенное «не надо» - слышит и понимает, что обращаются к нему и его о чем-то вроде как просят. Только возбуждение мыслить складно и адекватно мешает, и вожак даже не осознает, что от него хотят, а главное - кто к нему обращается. Он на автомате отвечает «надо» и одним напористым движение входит в дикого, заставляя того буквально визжать от боли. И Деймор на этом останавливаться не собирается: он трахает быстро, размашисто, выходя полностью и снова вторгаясь в измученное содрогающееся тело, оставляет рваные полосы от когтей у того на бедрах и животе, игнорируя проскальзывающие иногда всхлипы и мокрые дорожки на щеках, что видны, когда Калх лицо прячет в сгибе плеча. Деймору, конечно, без разницы, какие чувства испытывает его зверюшка. Деймору абсолютно все равно, что по бедрам у того медленно, но неизбежно растекаются ветками дорожки крови. И, уж точно, Деймор плевать хотел, если дикий даже не возбужден – с чего бы? Наказание не должно быть приятным, это все знают. Сам Деймор на вершине блаженства: таким узким и гостеприимным для него еще никто не был. Он медленно выходит из дикого, наблюдая, как член подпрыгивает, оставляя на светлых ягодицах мокрый след, и, сполна удовлетворившись увиденным, снова толкается внутрь, выпуская из себя хриплый стон. Сил парда уже ни на что не хватает, он просто висит на цепях, сжав их в кулаках и низко опустив голову, скрываясь за отросшими волосами, позволяя делать с собой все, что угодно. - Хорошая зверюшка, - лихорадочно шепчет Деймор и быстрее двигает тазом. В ушах звенит, жар прокатывается по телу, а в голове крутится одна древняя, где-то вычитанная мысль: «Укусить за ухо – значит стать вожаком. Так люпусы во главе клана раньше делали, чтобы удостоверить своё положение среди непокорных». - Я буду для тебя вожаком, слышишь? – Деймор парда к себе прижимает, перехватывая руками поперек торса, и клыками прокусывает тому ухо, кончая, ощущая, как узел внутри начинает увеличиваться.