Весна

      На улице была тёплая и солнечная погода. Небо было ясно-голубым, без единого облачка над головой. Всюду было полно деревьев, больших и маленьких, широких и тонких, много цветов, самых разных: красные, белые, фиолетовые, жёлтые, всех цветов и оттенков.       В воздухе, даже не знаю, отчего, чувствовался дух любви. Буквально всё было пропитано им. Вот кучи пар беззаботно шагают по улице, обнимают друг друга, говорят о своих чувствах. Редко можно встретить одинокого зверя, сейчас, наверно, таким был лишь я. На каждом щите была реклама, которая хоть как-нибудь да была связана с темой весны или любви. Из громкоговорителей доносился новый хит Газелле о том, как же прекрасно, что есть на свете «она». В общем, всё было хорошо и прекрасно, что не могло не вызвать во мне чувства глубокой печали и озлобленности на этот мир.       Я шёл, весь из себя угрюмый, по улице; прохожие то и дело глядели меня: кто с недоверием, кто с изумлением, но больше всего — с печалью. Чуть ли не каждая пара посчитала своим долгом проводить взглядом одинокого лиса, идущего по своим делам и никого не трогающего. Им-то хорошо, им неизвестно о моей беде. Я быстро зашагал подальше от их внимания.       Наконец, вдали начали видиться белые стены полицейского ведомства Зверополиса. «Ф-ух! Какое счастье!» — подумал я про себя. Никогда ещё не был так счастлив, идя на работу. Там-то уж точно на меня не станут столь пристально смотреть.       Я вошёл внутрь. Здесь, как мне показалось на первый взгляд, была уже строгая, рабочая обстановка. Хотелось было с облегчением вздохнуть, как в это самое мгновение меня окликнул Бен. — Привет, Ник! — радостно поздоровался он, поедая шоколадный пончик, посыпанный цветными вкусняшками, — как твои дела? Ой, а ты что такой смурной, а? — Здорово — сделал я более радостное лицо — да так, на работе дел полно, настроения нет особо. — А-а-а. Ясненько. Кстати, завтра выходной. У всех! А знаешь, почему? — Откуда — сказал я, еле скрывая свою раздражённость этим разговором, — ну и почему же? — Завтра будет большой праздник, посвящённый весне и любви — с восхищением начал Бен, устремив взгляд наверх, точно мечтатель, — там будет выступать Газелле со своим новым альбомом… Но я уже не слушал его. Одно только слово «любовь» уже вызвало у меня неприязнь к этому событию. Похоже, мне, как всегда придётся переживать это время года снова и снова, каждый месяц навещать Кейт, разговаривать с ней каких-то жалких полчаса, осознавая, что она ничего не слышит, с горечью вспоминать о прошедших днях, когда я был самым счастливым на свете лисом. Сам того не заметил, как на моём лице отобразилась самая что ни на есть грусть. — Ник, что с тобой? — прервал Бен свой рассказ, увидев меня готовым выпустить слезу, — ты, ты плачешь? Я тебя расстроил? — Да нет — взял я себя в руки и начал успокаиваться, — ты тут ни при чём. Просто… Неважно… Увидимся, Бен. — Ладно, пока — ответил он, глядя на меня так, словно обидел, и теперь чувствует вину за это. Но я не корю его: ему неизвестно о моём горе.       Пока я шёл в свой кабинет, то и дело слышались отовсюду разговоры сотрудников полиции, и отнюдь не о работе. Их сегодня беспокоило несколько вещей: что одеть на завтрашний праздник и как будут развлекаться после него со своими половинками. Вот какой же дурак! Не взял наушники! Теперь придётся весь день слушать всю эту болтовню. Надеюсь, хоть Джуди не станет погружать меня в свои планы.       Вот показалась дверь кабинета. «Наконец-то!» — победно прозвучало у меня в голове, и я вошёл.       Джуди уже была на месте. Правда, она почему-то не работала, как и остальные, в принципе. — Привет — мило улыбнулась крольчиха мне; её лицо просто сияло от счастья. — Здорово — хмуро ответил я и сел на место, включая компьютер и начав разбирать оставшиеся со вчерашнего дня отчёты.       Джуди перестала улыбаться, на её лице появилась обеспокоенность. — Что случилось, Ник? Почему ты такой хмурый? — День не задался — отмахнулся я, — вот и всё.       Но она, как оказалось, была очень проницательной. Она изучила меня и теперь понимала, когда мне хочется скрыть правду. — Так — уже строже продолжила она и нахмурила глаза, — ну-ка рассказывай, в чём дело? Что с тобой? Что не так? — Неважно что. В любом случае, это личное, и касается лишь меня.       У Джуди задёргались носик и глаза. Это значило, что сейчас произойдёт бурный всплеск эмоций в мою сторону. Я приготовился к самому худшему. — Вот сам и сиди со своей проблемой! — тыкнула на меня сгоряча пальцем Джуди и резко уселась в кресло, зажав лапы от обиды, — только попроси меня чего-нибудь! Я ему помощь, поддержку, а он: «…Касается лишь меня». Всё, я обижена!       Она повернулась ко мне спинкой стула. — Внимание всем! — раздалось из оповещателя, — всем пройти в комнату для инструктажа, повторяю… — Идём — злобно произнесла Джуди и мы вдвоём отправились вниз.       Признаться, со стороны это выглядело забавно: представьте, все идут такие радостные, и мы, нахмуренные, озлобленные, вписываемся тёмным пятном в этом светлом царстве.       В инструктажной сидели уже многие; мы сели на свои отдельные места и стали ждать речи капитана.       Доброе утро — начал он довольно весёлым голосом, что на него было совершенно непохоже. Мне кажется, это явление достойно называться восьмым чудом света. — Здравия желаем, шеф — дружно отозвались мы. — Вольно! Итак, на повестке дня у нас… — он сделал паузу, — день весны и любви. Как вы знаете, это один из самых важных праздников в Зверополисе да и вообще в мире. И мы все приглашены.       Все обрадовались, хотя уже давно знали, что будет завтра. — Значится, так. Всё будет проходить на новой площадке у посёлка Малые Норки.       Все сразу посмотрели на Джуди, а та в свою очередь неожиданно позабыла про свою обиду и стала внимательно слушать, что будет дальше. — Билеты на экспресс уже куплены, в первый класс. Явка обязательна. Кто не придёт — строгий выговор на следующий же день.       Пожалуй, это сильный довод, чтобы мне пришлось волочиться туда. Тут у меня в голове появился вопрос. — Простите, шеф — начал я, — можно спросить? — Что там у вас, рядовой Уайлд?       Кто-то с галёрки захихикал, ожидая от меня очередной шуточки в сторону капитана. — Если все мы отправляемся на праздник, то кто будет охранять всех?       Да, вопрос был просто наиглупейший. Это оказалось даже хуже, если б я пошутил. — Для вас, Николас Уайлд, поясняю: частная охранная служба «Крюгер-Сек». Неделю назад у них был корпоратив, а теперь наша очередь напиваться.       Публика гомерически начала смеяться. — А вы что же, хотите поработать в выходной?       Теперь даже Джуди окончательно забыла про свою обиду и начала ухохатываться. А мне стало жутко стыдно. Лучше б вообще не спрашивал. Правду говорят: «молчание — золото». — Есть ещё вопросы? — с надеждой спросил Буйволсон, ожидая, что ещё сможет попрактиковаться в остроумии. — Нет — хмуро ответил я, устремив свой взгляд вниз в раздумьях о том, что сможет спасти от сегодняшнего позора. — Ну, тогда — все свободны. Можете идти домой. А завтра — в два часа у вокзала. — Ур-р-р-а! — радостно закричали все, а Хоботовски даже протрубил, да так, что у остальных перепонки бы лопнули.       Сейчас всего-то семь утра, а я уже иду домой. Похоже, что шеф наш от любви совсем обезумел. Нет, лучше «подобрел». Хотя, я не против. Это даже очень хорошо. Я решил пойти в парк, чтобы успокоить свою подавленную душу. Как говорилось мною ранее, весной происходит очищение души, а лучше всего это получается при единении с природой: единственным временем, когда воспоминания о Кейт не делают так больно моей душе.       Недалеко от моего дома был парк «Райский сад». Рай всех ботаников. Ученых имеется в виду. Тут росли, наверное, все представители флоры, что вообще можно сыскать. Но моим самым любимым местом был хвойный лес. Как бы ни были красивы джунгли и просторны степи, что-то родное чувствовалось во время прогулки среди огромных вековых елей, сосен, кедров, пихт. А запах, испускаемый иголками, просто непередаваем. Воздух здесь настолько чист, что сюда даже водят зверей, страдающих дыхательными заболевания. И главное — кругом очень тихо. Лишь шелестят иголки да дует приятный прохладный ветерок. Красота! Лучшего место для уединения и не придумаешь.       Я отошёл в дальний уголок, подальше от остальных, и стал прохаживаться вдоль мощных елей и сосен, вдыхая чистейший хвойный воздух. Такое лечение лучше любого психолога, даже бесплатного. Здесь я могу, хотя и не так долго, вспоминать о былых днях, когда я был счастлив с Кейт, когда улыбался ей по утрам, когда ходил с ней в обнимку, когда слушал, как она поёт. Даже про свой позор начал забывать.       Я сел у сосны на мягкую подушку мха и закрыл глаза. Приятный шелест убаюкивал меня лучше, чем колыбельная. Я и сам того не заметил, как погрузился в объятья сна.