Весна

      Где я? Почему я сплю? Почему тут так темно? Ничего не видно. Хотя, нет, вот что-то светится там, каких-то два зелёных огонька. Мне стало как-то не по себе. — Ну, здравствуй, Ник — услышал я чей-то голос, очень похожий на мой; огоньки задвигались. — Кто здесь?! — не на шутку перепугался, ошарашенно оглядываясь по сторонам и выискивая, откуда шёл звук. — Я — это ты — снова раздалось из темноты и яркие зелёные точки стали приближаться ко мне. Мне было просто не по себе. Хороший ли это сон? Или же ужасный кошмар? Всё было так непонятно, запутанно. А тем временем огоньки с пугающей быстротой двигались в мою сторону. Сердце бешено стучало в груди. Казалось, что оно вот-вот вырвется из неё.       Наконец, из тьмы показался лис, который походил на меня. Он ничем не отличался, разве что одежда на нём была тёплая, совсем не весенняя. — Кто же ты? — всё ещё не понимал я, что происходит. — Да ты это, ты! — рассердился он, — только я твоя зимняя версия. — Чего? — совсем уже ничего не мог понять я. Это уже было похоже на сон наркомана или арт-хаус постановку, понятную лишь тому, кто её ставит, — что ты несёшь вообще? — М-да. Похоже, весной у тебя мозги совсем не работают — зло ответил тот, — вот ты же помнишь, что у тебя на разное время года своё настроение? — Допустим. И? — Ну вот — продолжал он так же, как бы сказать, недружелюбно — была зима, а зиму ты ненавидишь. Следовательно, тебе ненавистно всё, точнее, мне. А сейчас весна, поэтому сейчас в твоём сознании ты — весенняя версия Ника.       Что-то прояснилось, стало чуть понятным. Лишь одна вещь оставалась нераскрытой: почему моё сознание такое… пустое?.. — Послушай — спросил я, — а где всё? Отчего здесь так чисто?       Ответа не последовало; моё зимнее Я молчало, раздражённо поглядывая на меня, намекая тем самым, что на этот раз надо догадаться самому.       Мне было сложно понять это. Разум мой, казалось, был девственно чист. Ни одной толковой мысли не лезло в мою голову. Тут я подумал: как бы мои и летнее и осеннее Я решили бы эту задачу. — Ты нас звал, хозяин? — вновь послышалось из темноты. Я резко обернулся и увидел ещё двух лисов: один был весёлый, улыбчивый, одетый в фирменную салатовую рубашку, другой весь понурый, в тёмном плаще и с вязаным шарфом.       Я раскрыл рот от изумления. Здесь, в моём сознании, я могу всё, стоит лишь представить это. — Так зачем призвал? Сейчас не наше время — продолжали мои весеннее и осеннее воплощения. — Просто решил узнать, знаете ли вы, почему тут так пусто. Ну, да я уже сам всё понял. — В любом случае — радостно сказал летний Я, — мне очень приятно увидеть весеннего себя. — Мне тоже — тихо произнёс осенний, положив лапы в карманы и устремив свой взгляд куда-то вниз.       Это всё выглядело слишком странным. Четыре Я в одном месте, рядом друг с другом. У каждого свои настроения, свои мысли и взгляд на мир. Весьма, мягко выражаясь, необычное положение. Даже не верится, что все три лиса и я — один и тот же зверь. — Ну, что молчим? Сказать нечего? — заворчало моё зимнее воплощение. — А чего ты такой грубый? — спокойно спросил летний, сделав ударение на слово «ты». — Да не такой уж я и грубый — тот смягчил тон, — просто зима так раздражает меня, что это отражается во всём: в общении, в делах, да во всём! Меня даже сравнивали с девяностолетним стариком, который вечно зол и ворчит. Каково это, когда тебя, молодого и красивого, называют стариком, а? Приятно? — А ты не пробовал свою ненависть к зиме извергать на что-нибудь другое? Зачем же на окружающих и работу? — недоумённо спрашивало моё летнее Я, строящее из себя како-то учителя жизни, и тут мне неожиданно вспомнилось, как прошлым летом, за каких-то пару недель до встречи со своей будущей напарницей, я вёл курсы тренинга личности. Те наивные звери действительно думали, что я могу помочь им стать уверенными в себе, избавить их от неполноценностей, которые они сами себе и понапридумали.       Какой же я придурок! Стоило лишь вспомнить, как мы все вчетвером, в мгновение ока, очутились в небольшой светлой комнате с красными креслами, расположенные дугой перед большим, обитым дорогим кожезаменителем офисным креслом, таким, на каких обычно сидят начальники с высоким положением. На нём, вальяжно развалившись в ожидании очередной группы, был я, когда-то бывший мошенник и аферист. — Что-то они опаздывают — посмотрел на часы, которые показывали уже шесть часов, Я, точнее он, или лучше сказать… Всё так запутанно, что не могу даже назвать всё своими именами. Приходится так много раз использовать одни и те же местоимения снова и снова, чтобы как можно подробнее описать происходящее. Прошу не вините меня в этом, ведь вина даже не на мне…       Продолжу рассказ. Итак, только я из прошлого посмотрел на часы, в дверь донёсся громкий стук. — Входите — сказал тот Ник спокойным, привычным для себя голосом.       В комнату вошла молодая слониха в светло-синей футболке и джинсах. Это была Марлин. Ко мне она обратилась чуть ли не в первый день открытия центра. Её беспокойство вызывала излишняя застенчивость из-за которой ей не получается найти парня. — Здравствуйте, мистер Уайлд. Простите, что опаздала — дела. — Ничего — так же хладнокровно продолжал он, — у нас всех есть дела. Садитесь.       Через несколько секунд к нам забежал ягуар с зелёными, как у меня, глазами и в деловом костюме, страдающий кризисом среднего возраста. — Прошу прощенья — дико извинялся он, — сегодня на работе задержали. — Садитесь — вздохнул он.       Осталось дождаться ещё одного, «царя всех зверей» Гарри, льва, чьё эмоциональное состояние было бы любопытно наблюдать психологам из-за его постоянной переменчивости. Но вот, наконец, когда шла уже десятая минута тренинга, он, весь запыхавшийся, пулей промчался к своему креслу, предварительно извинившись.       Итак, все трое были на месте. Несмотря на разные возраст и проблемы, их всех объединяло одно — они взаправду думали, что мне есть дело до них, что я помогу им. Наивные. — Итак — начал он наконец занятие, — сегодня мы с вами поговорим…       И тот Ник рассказывал им всякую чушь, ни чуточки не краснея, врать про мистические точки, которые могут помочь открыть внутренние каналы, чтобы избавиться от комплексов и прочих проблем, про методику «Уайлдолини», являвшейся по сути набором кривляний телом, называемыми упражнениями, и которые в действительности могут избавить вас от остатков сил, но никак не от трудностей. И ведь троица всё повторяла за мной, искренне веря, что это им поможет. А в конце все положили на стол оплату за посещение — двести золларов! И откуда у них такие деньги? Но тогдашнего меня это нисколько не колыхало. Главное — чтобы деньги платили. — Глупцы — зло улыбался тот Ник, кладя полученную прибыль в ящик и ожидая следующую группу.       Глядя на себя со стороны, мне стало очень, нет, даже чересчур, совестно на душе. Так обманывать других! Да ещё и радоваться этому и не стыдиться! Со стороны я в прошлом был просто ужасен. Я не мог на это больше смотреть, до того это оказалось мучительно. Я сменил воспоминание на прежний тёмный фон. — Ну что, Ник? — спросил молчаливый осенний лис, — ты тоже стыдишься прошлого себя? — Теперь да — ответил я. — Только теперь? А мне каждую осень вспоминаются такие случаи, и каждый раз это делает меня всё печальней и подавленней. — Выходит — истина мне начала открываться всё больше и больше, — в каждое время года мы все думаем о разном или по другому воспринимаем одно и то же? — Бинго! — вдруг крикнуло летнее Я, да так, что все аж подпрыгнули от неожиданности, — ты это понял! Мы то думали, ты совсем безнадёжен со своими «весенними» мозгами. — Что значит «весенними» мозгами? — опять перестал понимать я, что говорят мои воплощения.       Наступило молчание. Видимо, всех начала бесить моя несмышлённость. Казалось, в их головах был один вопрос — стоит ли ему дать по голове, чтобы мой «весенний» мозг начал работать, как надо? Наконец, осенний решился дать мне ответ. — «Весенними мозгами» ты обычно называешь состояние, когда тебе бывает сложно думать о чём-то другом, кроме как о Кейт и ненависти к любви. — Это не так — возразил я, — у меня на уме многое: работа, дом, друзья. — Но ведь о Кейт ты думаешь больше всего времени, не так ли? — говорило моё зимнее воплощение, скаля, непонятно зачем, зубы. — А вы будто нет?       Зачем они напомнили о ней? Теперь мне стало настолько плохо, что хотелось взять, упасть головой на землю и заплакать от острой, словно лезвие, душевной боли. Видимо, лишь моему весеннему воплощению свойственно так убиваться по той, которая была для меня всем, ярким лучиком света, разжигающим тьму беспросветной жизни. «Вам плохо?» — послышалось откуда-то издалека. — Нам пора. Спасибо за то, что навестил нас. Мы ещё увидимся. — сказали мои воплощения и исчезли во тьме. «Вам плохо?..» «Проснитесь!..»