Заложники Изумрудного города

Железный дровосек наточил свой топор и объявил на весь дворец: — Каждый день мы будем отрезать голову одному из наших заложников. Если великий Гудвин не соизволит ответить, мы готовы прибегнуть к радикальным мерам. Тем временем, вдалеке послышался шум рога, и вскоре на дорогу из жёлтого кирпича вышел целый конный эскадрон. Возглавлял шествие человек, одетый в роскошный тюрбан, изысканный фрак и фиолетовый плащ-накидку. В отличие от других всадников, он был чисто выбрит, выглядел молодцевато. Сразу видно, что он и есть атаман. Подъехав к воротам, всадник позвонил. Показался страж. Он сперва обомлел, увидев перед собой человека с винтовкой, но ещё больше он удивился, узрев, что их целая шайка. Не меньше сорока. — Узнал меня? — лукаво спросил атаман. — Конечно, ты — Чёрный Абдулла, самый известный разбойник Пакистана. Но разве ты не должен быть в зиндане? — Из зиндана меня выпустил раджа, когда я узнал, что некая фея отправляется в Вазиристан, чтобы избавить от власти злой ведьмы. Ко мне явился назир-визирь и сказал, что я могу заслужить прощение и милость раджи, если исполню его приказ. Летучих обезьян она неблагоразумно натравила на этот потрёпанный отряд, и я основательно подчистил предполья Ваны. Фея была в плену у ведьмы, и мы серьёзно готовились штурмовать это осиное гнездо. Когда Ахмед-сорвиголова подвёз снаряды, мы развернули миномётную батарею. Мы ещё не знали, что ведьма побеждена, но ведь и не все её приспешники были убиты. Мы осыпали город сотней мин, а когда смогли прорвать линию, конница всё расчистила. Нас было больше ста, осталось сорок. Но все мы были привечены раджой и состоим теперь на службе. Сейчас фея кинула клич, чтобы мы подходили к Изумрудному Городу. Это она ещё летучих обезьян не вызвала. — Вам всё равно не пробраться в Изумрудный Город, — ответил Фарамант. — Посмотрим, — глаза Чёрного Абдуллы сверкнули. — Фея только прикажет, и мы не оставим камня на камне от города. Махмуд! — рявкнул Абдулла. — Развернуть артиллерию! Всадники бросились врассыпную, а вдали послышался холостой залп. Выстрелы были услышаны Элли, которая от ломки была просто в бешенстве. В иной ситуации она бы подумала ещё, но теперь практически сразу она выскочила на балкон и протрубила в рог позывную мелодию. Тотчас десятки мин и снарядов обрушились на стены и улицы Изумрудного Города. Солдаты поспешили к бойницам, другие продолжали держать в окружении дворец, надеясь на удачный исход переговоров с Элли. Абдулла, тем временем, слез с коня и посмотрел в бинокль на передвижение солдат у крепостных стен. Их было довольно много, хотя на вид они явно не видели ничего грознее учений, а после Фиолетовой Страны и вовсе разучились должным образом воевать. — Предлагаю идти на таран, — предложил Ахмед-сорвиголова. — Никаких, Ахмед, слышишь? — одёрнул его Абдулла. — Пехота у них слабая, но в таком лабиринте мы обречены. Нас послали в разведку, то бишь, на верную смерть. Подождём, пока артиллерия поработает. — Нас сорок, и нас хватило, чтобы взять без боя полстраны, — возразил Ахмед. — Мы напали внезапно, никто нас не ждал. А теперь дело выходит нешуточное. Так что терпение, Ахмед, терпение. Ты потому в зиндан и угодил, что рвался вперёд всех. Тем временем, во дворце побледневшие от страха заложники лежали на полу ничком. Дровосек косо поглядывал на них и пытался вчислить, насколько железные протезы защитят его от пуль. Кто знает, что могли учудить вазиристанцы — могли просто лист приклепать, который от малейшего дождика ржавеет, а могли и высококачественную сталь взять. Тем временем, зеленобородый солдат, пройдя по предоставленному «коридору», сообщил, что великий Гудвин готов принять всех чужестранцев, но прежде он просит остановить обстрелы и бойню. Элли вновь вышла на балкон и протрубила в рог сигнал к прекращению огня. Звуки в скором времени донеслись и до Абдуллы. — Прекратить огонь! — крикнул он. — Они просят часового перемирия. Как только выстрелы стихли, Элли со спутниками вошли в тронный зал, но никого не застали. Трон пустовал, с путниками разговаривал лишь голос, точно Великий и Ужасный стал фантомом, витающим где-то в четырёх стенах.