Буду скучать...

      Жена приехала одиннадцатичасовым автобусом, как я и предполагал. Отдохнувшая, посвежевшая, покрасивевшая. Отдых пошел ей на пользу. Вот, даже причёску сменила, покрасила волосы, и маникюр что надо.       Я прямо засыпал её комплиментами.       — Ух ты! — смеялась довольная жена. — Вижу, что соскучился! Давно ты столько приятных слов мне не говорил. А уж чтобы ты отмечал мою причёску и маникюр — вообще не припомню.       Да-а, видимо, переборщил я с комплиментами. Как говорится, на воре шапка горит. Я чувствовал себя виноватым перед ней, вот и вилял хвостом, как провинившийся щенок. Но кажется, она ничего не поняла. Приняла мою похвалу как должное. Впрочем, я ведь действительно хвалил её от чистого сердца, потому что изменения в лучшую сторону были налицо, так сказать. Просто раньше я не придавал таким деталям как причёска и маникюр должного внимания. Ну а сейчас вот отметил.       — Конечно, соскучился, — тянул я счастливую лыбу. — Ты давай, иди с дороги в душ, ополоснись, остынь немножко, а я пока чайник поставлю и на стол соберу.       — Да я сама…       — Не спорь! — сдвинул я брови. — Я жену две недели не видел, неужто не могу покормить её самостоятельно?       Она расплылась в счастливой улыбке.       — Я тоже тебя очень люблю, Дэн.       — Иди-иди давай…       Ух ты! Какой я идеальный муж. И заботливый, и комплименты говорю, и жалею жену. Вот ещё не изменял бы…       Но я изменил. Чувствовал себя немножко виноватым перед ней, но не жалел о содеянном. Я влюбился в Серёжу и ничего поделать с этим не мог. Если бы он сам не проявил инициативу, я никогда бы не решился на такие отношения. Но он ответил мне взаимностью, хотя правильнее будет сказать — соблазнил меня. И я рад, что у меня была эта безумная неделя страсти и секса.       Жена вышла из душа, села за стол. Я, как любящий муж, поухаживал за ней. Сделал чай, подсунул тарелку с бутербродами. Выложил на стол конфеты и печенье, которые она же и купила.       — Там ещё я колбасу…       — Не волнуйся, я уже всё в холодильник убрал, — успокоил я её.       — Вот у меня муж золотой, — засмеялась она.       — Конечно, золотой! И всегда был таким. Просто меня не ценили…       — Я всегда ценила тебя, золотой мой! — хохотала она. — Дай поцелую!       Я даже опешил как-то. Вот те раз! Собственную жену не хочу целовать. Конечно, когда она приехала, а я встретил её с автобуса — чмокнул в щёчку. Как-никак люди кругом, ну да и мы далеко не молодожёны. Потом этот разговор, поход в душ, тоже отвлекли. А сейчас она ясно сказала, что хочет поцелуя. Не в щёчку. Настоящего.       — Ну, целуй, — подставил я щёку, тыча в неё пальцем. Она поцеловала. Я подставил другую и тоже ткнул в неё пальцем. Она тоже поцеловал туда, куда я показывал. — Теперь сюда целуй, — показал я на губы.       Конечно, я превратил всё в шутку и балаган, чтобы скрыть свой секундный столбняк и замешательство. Она приняла всё за чистую монету и была довольна и счастлива. А я за это время совладал со своими чувствами и расслабился. Я любил жену. Мы прожили почти четверть века вместе. И даже несмотря на мою сильную влюблённость в Серёжу, чувства к жене никуда не делись. И моё нежелание целовать её скорее было не оттого, что она стала мне неприятна, а оттого, что я чувствовал себя виноватым перед ней. Вот всего несколько часов назад целовал другого, а теперь — её, будто бы ничего и не происходило. Только я знал, что так и нужно делать и так вести себя, будто ничего и не было. Потому что Серёжа завтра уедет навсегда. А жена останется. И не нужно давать ей повода для ревности и волнения.       — Ох, как ты вкусно пахнешь, — сказала жена, когда мы разомкнули объятия. — Ты купил себе новый одеколон?       Как я удержался, чтобы не покраснеть со стыда? Я сразу понял, что на мне остался запах Серёжи. Он всегда замечательно пах чем-то цитрусовым. Кажется, лаймом. А такие тесные объятия и трения о его кожу не могли не перенести этот запах на меня.       — А, это? Нет, не купил. Я заходил к Мише, а у него гостит его какой-то друг или знакомый. Он брызгал на себя чем-то, когда я рядом стоял. Видимо, попало.       — Хороший запах. Ты спроси, как называется, и себе купи такой же.       — Да, мне тоже нравится. Куплю, — пообещал я, отворачиваясь. Потому что почувствовал, что сдерживать реакцию своего тела уже не в силе и скоро действительно покраснею.       — Кстати, а Миша случайно не женился? Я видела у него во дворе какую-то девушку.       — Девушку? Может, ты видела Серёжу? Того парня, что гостит у него.       — Да нет, девушку. Волосы длинные…       Я засмеялся.       — Нет, это Серёжа. У него длинные волосы. Я впервые видел парня с такими длинными волосами. Они у него почти такие, как у нашей дочери.       — Ничего себе! А я уж было подумала, что Миша невесту себе привёл.       — Я тебя познакомлю с ним. Он хотя парень и городской, но работы не боится. Знаешь, как мне помогал всю эту неделю? И сено мы с ним почти убрали, и пол отремонтировали в сарае. А юморной какой!       Начав говорить о Серёже, я уже не мог остановиться. Он был в моих мыслях постоянно, потому и разговор о нём получался сам собой.       — Ты так рассказываешь о нём, будто он инопланетянин. И волосы, каких никогда не видел, и юморной, каких не бывает. Я уже не дождусь познакомиться с таким чудо-парнем.       Опять я опешил! Вот это да! Палюсь по полной! Нужно держать себя в руках. Но это занятие для людей, привыкших скрывать свои истинные чувства. Я же всегда был открыт, как настольная книга. И все, кто хотел, могли узнать всю мою подноготную.       — А давай я приглашу его к нам на ужин. Нужно же как-то отблагодарить его за помощь. Деньги он отказался брать. А кормил я его так себе — одними варениками. Ты же знаешь, что я не любитель готовить, — предложил я с такой интонацией, вроде вот только сейчас мне в голову пришла эта мысль.       — Да знаю, что ты скорее голодным спать ляжешь, чем приготовишь себе чего-нибудь. Потому и оставила столько вареников, — засмеялась жена, довольная своей предусмотрительностью. — А на ужин, конечно, пригласи. Я тут столько рецептов у девчонок, с которыми в санатории была, переписала. Сегодня приготовлю что-нибудь из нового. Побалую тебя…       Она кокетливо улыбнулась. А я шлёпнул её по попе. Любя. Заигрывая. Нужно возвращаться к старой жизни. Нужно учиться жить без Серёжи, причём так, чтобы о моих душевных мучениях жена даже не заподозрила.       Вечер был замечательный. Курочка, приготовленная женой, была настолько вкусна, что хотелось и косточки погрызть. Или это я соскучился уже по её стряпне? Поди две недели на сухом пайке жил. Но скорее, первое, потому что и Серёжа съел всё, даже от добавки не отказался.       Мы много болтали. Серёжа, как всегда, юморил без устали, потому привёл жену в полный восторг. Оказывается, он не только мужчин может соблазнять. Он и к женщинам подход знает. Через какое-то время я увидел, что женушка-то моя раскраснелась, довольная сидит и счастливая от его комплиментов. Тут впору и приревновать. Уж не знаю, кого к кому. То ли жену, что посмотрела на другого мужчину. То ли Серёжу, что на него обращают внимание. Но я не ревновал. Сейчас я сидел за столом с двумя людьми, которых очень сильно любил, и мне было очень хорошо. Конечно, шведскую семью создать у меня не было совершенно никакого желания, но то, что последние часы вместе с Серёжей я могу провести, грело.       Когда ужин закончился, Серёжа засобирался к Мише.       — Ох, как я наелся! Спасибо, хозяюшка, за хлеб-соль. Теперь нужно немножко пройтись, а то так и кошмары ночью могут присниться.       — Я провожу, — вызвался я.       — Конечно-конечно. Я пока уберусь, — сказала жена. — А вы можете пройтись и ещё поболтать, если хотите.       Лишь за нами закрылась дверь, Серёжа кинулся целовать меня. Я ответил так же страстно.       — Соскучился, — выдохнул он.       — И я тоже, Серёженька. Пойдём на сеновал.       — Ты уверен? — удивился он.       — Да, уверен. Я хочу тебя. Очень…       — А как же?..       — Не волнуйся, она уже не будет выходить на улицу.       — А ты откуда знаешь?       — Так не первый год замужем, — засмеялся я.       Утолив свой сексуальный голод, мы просто лежали и обнимали друг друга. Я уткнулся лицом в его волосы и вдыхал их аромат. В окно светила огромная полная луна, потому было очень светло. Я любовался любимым парнем последние часы. Завтра он уедет…       — Ты так вкусно пахнешь, — сказал я, чтобы не думать о грустном рядом с ним. — И знаешь, я тоже пахну тобой. Жена унюхала.       — Ты что? Скандала-то не закатила?       — Нет, она ни о чём не догадывается. Я сказал, что ты случайно на меня брызнул своей туалетной водой. А она порекомендовала узнать название и купить себе такую же.       — Слушай, а ты ведь сейчас снова будешь пахнуть мной. Что, опять скажешь, что я случайно брызнул на тебя?       — Нет, я приму душ и оболью себя своим одеколоном, — заржал я.       — Ну да, может сработать…       — Серёженька, наверное, нам пора расходиться. Она ждёт меня.       — Да, я понимаю.       — Во сколько ты завтра уезжаешь?       — Думаю, часов в десять. Я уже заказал такси. Когда приедет, тогда…       Я понял, что нельзя откладывать на завтра то, что я хотел сделать, потому просто перебил Серёжу, не дав ему договорить:       — Серёженька, не знаю, будет ли у меня возможность завтра остаться с тобой наедине, а на прощанье я хочу сделать тебе скромный подарок. Ценность его пустяшная, но я хочу, чтобы она напоминала тебе обо мне.       Когда Серёжа отказался взять деньги за работу, у меня возникла идея сделать ему какой-нибудь материальный подарок. Потому ещё вчера я специально рано утром ездил в город, чтобы купить его. Долго думал, что выбрать. Не хотелось банальщины, хотелось подарить что-то особенное. Ноги сами занесли в ювелирку. Денег, чтобы купить что-то ценное, что хотя бы частично отображало мои чувства к Серёже, у меня не было. Увы, фермерство — не то занятие, которое даёт хороший доход, но мне понравился серебряный крестик. Почти четыре сантиметра в длину, с довольно сдержанным, я бы сказал, интеллигентным дизайном. И по цене мне подходил. Я купил его со специальным чёрным шнурком, который можно было использовать вместо цепочки.       — Только ты скажи мне, ты не мусульманин? — спохватился я в последнюю минуту. Я ведь не знал, какого он вероисповедания.       — Нет, мои родители православные, значит, и я тоже православный, — засмеялся он. — А чего это ты заинтересовался этим вопросом?       — Это хорошо, — вздохнул я с облегчением. А то как-то странно было бы подарить мусульманину или еврею крестик. — Вот, возьми, пожалуйста. Пусть он хранит тебя всегда, когда меня не будет рядом, и напоминает обо мне.       Серёжа смотрел на меня во все глаза, не зная, что сказать. А я тоже не знал, что ещё я могу добавить к уже сказанному. И всё ещё не понимал, почему он молчит. Может, подарок не понравился?       — Ты поможешь надеть мне его? — сказал Серёжа через вечность, как мне показалось.       — Конечно, — улыбнулся я.       — Спасибо, Дэн.       — Носи на здоровье… А теперь действительно пора.       Я проводил Серёжу до калитки и уже хотел идти в дом, но он не позволил уйти:       — Подожди, Денис. Я на минутку. Сейчас вернусь.       Вернулся он действительно очень быстро с какой-то коробочкой в руках.       — Это тебе. Та самая туалетная вода. Это чтобы жена тебя не спалила, — улыбнулся он.       — Спасибо…       А утро было солнечное и тёплое. Птицы пели, цветы пахли, люди спешили по своим делам, а мне казалось, что наступает конец света. Серёжа уезжал… Осталось всего несколько часов. И хотя я не видел его, но знал, что он в каких-нибудь тридцати метрах от меня спит в доме Михаила. И что скоро проснётся, и я увижу его в последний раз.       Два часа до отъезда… Его ещё не видно. Понятно, он не привык рано вставать. А времени собраться у него пока хватает.       Полтора часа…       Час…       Я не могу ничего делать. Всё из рук валится. Тупо стою и смотрю на дом Миши, ожидая появления Серёжи. Вот он! Со всех ног побежал к нему.       — Доброе утро, Серёженька! Выспался уже? — болтаю весело, чтобы скрыть свой страх перед разлукой.       — Доброе утро, Дэн! Выспался, конечно, вчера-то рано лёг.       Как мне хотелось сейчас сгрести его в свои объятия и целовать! Целовать всего, от макушки до пяток, последний раз подержать свою любовь в руках. Но я сдерживался. Могла увидеть жена, да любой, проходящий по улице.       — Когда такси приедет?       — Я же говорил вчера. Приблизительно к десяти.       — Сейчас девять. Пойдём на сеновал, — попросил я. Мне казалось, что если бы он не согласился, я бы даже стал умолять его, настолько сильно он был сейчас нужен мне.       — А как же жена?       — Жена на чердак не лазит…       — Но она же может увидеть, что я иду с тобой туда.       — Не увидит. Она сейчас на кухне, а ты же знаешь, что окно выходит не на ту сторону. Пойдём…       — Ладно, пойдём…       Я набросился на Серёжу с поцелуями, как голодный зверь на жертву. Мне до боли тяжело было смириться с тем, что он уезжает. Но остановить я его не мог, как и не мог поехать с ним. Потому я просто, как утопающий хватается за соломину, старался последний раз насладиться своей любовью.       Сгорая от страсти, я стащил с него футболку. Ту самую, в которой он впервые заявился в мой двор, с оригинальной надписью. А под ней обнаружил свой подарок.       — Ты носишь его… — опешил я.       — Конечно, ношу, — улыбнулся он моему удивлению. — Очень красивый крестик ты мне подарил. Потому с удовольствием буду носить. Спасибо.       Теперь уже он раздевал меня и целовал.       Возбуждение и страсть накрывали нас. Мы упали на покрывало, которое я уже несколько дней не убирал, зная, что оно может понадобиться в любую минуту. Я целовал тело моего любимого, чувствуя, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не впасть в отчаяние оттого, что делаю это в последний раз.       Серёжа откликался на каждый мой поцелуй, на каждую ласку руками очень бурно, он был очень сильно возбуждён, хотел более решительных действий.       — Я хочу тебя, — прошептал я. — В себе хочу. Хочу запомнить…       — Денис… — услышал я своё имя в ответ. Только он мог произносить его с такой интонацией, которая заменяла несколько предложений. В нём я услышал и благодарность, что предложил себя напоследок, а не взял его, и удивление этим фактом, и нежность, которую я чувствовал только тогда, когда он брал меня. Мне просто крышу сносило от его голоса.       Мы слились в нежном и одновременно страстном поцелуе. Инициатива перешла к Серёже, он начал ласкать меня, постепенно продвигаясь к заветной цели.       Мои внутренние часы подсказывали, что нужно поспешить, потому что скоро может приехать такси, потому я поторопил его:       — Серёженька, мы можем не успеть, не тяни…       — Всё успеем, — заверил он меня. — Повернись…       За эту неделю уже привыкший к его члену, я почти не испытывал дискомфорта, тем более что Серёжа очень умело и тщательно всегда меня растягивал. Он знал, что мне нужно и как доставить мне максимум удовольствия.       — Хочу видеть твоё лицо, — сказал он.       До этого Серёжа брал меня только сзади. Я смутился, ведь как бы тщательно он не готовил меня, проникновение всё же болезненное, а я не хотел, чтобы он видел, как я морщусь от боли. Но вдруг я понял, что тоже хочу видеть его глаза, когда он будет входить в меня. Потому согласился, лёг на спину и поднял ноги вверх.       Последние приготовления. Ещё немного смазки, презерватив…       — А можно без него? — спросил я.       — Можно, — ответил он, улыбаясь.       Серёжа входил медленно, но целенаправленно, не отрывая взгляда от моего лица. Я тоже не мог не смотреть на то блаженство и наслаждение, что плескалось в его глазах. И осознание того, что это наслаждение Серёже дарю я, отвлекло от первоначальной боли. Я почувствовал всего лишь лёгкий дискомфорт. Войдя в меня, он остановился, наклонился, чтобы поцеловать, дал привыкнуть моему телу, а потом начал двигаться. Так же, не отрывая взгляда. Сейчас, когда между нами не было той изолирующей латексной оболочки, я очень остро чувствовал его в себе. Каждое движение — как новая ступень по лестнице в рай. Наслаждение, сосредоточенное сначала в одной точке, начало разрастаться, захватывая всё больше тела, потом мне показалось, что оно даже вышло за его пределы и теперь накрывает нас двоих большим куполом. И он всё растёт с каждым толчком Серёжи в меня. Я уже плохо соображаю, где нахожусь, что со мной происходит, даже смотреть в его восхитительные глаза становится трудно, но я смотрю, потому что только вместе с ним, с этим затуманенным взглядом, я могу быть уверенным, что купол наслаждения и дальше будет накрывать нас двоих.       — Мальчик мой, — шепчу я. — Как же ты прекрасен…       — Денис… — стонет он в ответ.       И в этом одном слове я снова читаю весь восторг, что он испытывает сейчас.       — Я скоро… Сильнее, — прошу я.       И делаю это не потому, что хочу скорее кончить, а потому, что знаю, что от этого он испытает ещё большее наслаждение. А единственное, чего я хочу — это подарить ему хотя бы просто наслаждение, если не могу подарить счастья.       — Денис… — стонет он снова и ускоряется…       — Ещё! — подбадриваю я. — Ещё!       В следующее мгновение я чувствую его руку на своём члене. Он хочет, чтобы я первый. Я закрываю глаза и отпускаю себя. Ещё одно трение о мою простату, ещё одно трение его пальцев по головке моего члена — и взрыв… Я оглох и ослеп от накрывшего меня оргазма. Такого со мной ещё никогда не было. Кажется, я даже сознание на несколько секунд потерял.       Звуки и ощущения начали постепенно возвращаться ко мне. Я посмотрел на Серёжу, увидел его довольные глаза. Он гордился собой, что смог подарить мне такой сильный оргазм. Я улыбнулся в ответ.       — Серёженька, я тебя…       — Денис… — перебил меня он, как всегда. Я понял, что он боится услышать признание от меня, что просто не будет знать, что сказать в ответ, потому я завершил фразу вот так:       — … я тебя никогда не забуду.       — И я тебя буду всегда помнить, — улыбнулся он мне, вздохнув с облегчением.       Значит, я правильно сделал, что не сказал ему о своих чувствах. Он и так всё видел и понимал. Но сказанные слова требуют ответа. А что он мог ответить? Что тоже любит? И что бы это изменило? Ничего! Ровным счётом ничего.       Под двором посигналила машина.       — Это такси, мне пора, — сказал Серёжа.       — Давай провожу.       Я предусмотрительно захватил полотенце и воду с собой на чердак, потому у Серёжи была возможность привести себя в порядок. Через минуту он вышел со мной из гаража как ни в чём не бывало. И если бы жена или кто другой увидели нас, то заподозрить что-либо у них не было бы повода. Мало ли что обсуждают двое мужчин в гараже.       — Пойди к таксисту, скажи, что я скоро буду. А я пока сгоняю за чемоданом, — попросил Серёжа.       Я кивнул, потому что говорить не мог из-за кома в горле. Последние секунды мы вместе. Скоро он уедет навсегда. Как хочется остановить, не отпускать никуда! Но я покорно плетусь к машине, здороваюсь с таксистом и говорю, что его пассажир выйдет через минуту, только багаж заберёт.       И вот он уже вышел из дома. Как всегда, улыбка на его лице безупречна, глаза светятся озорством и весельем. Но только я могу видеть, что блестят они сильнее, чем обычно, а за этим показным весельем скрывается грусть.       Преодолевая желание кинуться к нему в объятья с криком «Не уезжай!», я улыбаюсь в ответ, открываю дверцу такси. Водитель уже подошёл и забрал его чемодан, чтобы поставить в багажник.       — Счастливого пути, Серёжа, — говорю я, хотя глаза просят: «Не уезжай!»       — Спасибо, Денис, — отвечает он, всё так же улыбаясь.       Мы жмём друг другу руки на прощанье. Хочется обнять, никто бы не осудил, близкие люди так прощаются, но я боюсь, что могу не удержаться, что не отпущу его потом. И он это видит, всё понимает, не хочет усложнять мне жизнь, потому тоже сдерживается. Но в последний миг наклоняется ко мне чуть ближе и тихо шепчет:       — Скучай по мне… — и сразу же садится в машину.       — Буду скучать, — шепчу я одними губами.       Он смотрит мне в глаза: он видел и понял, что я ответил. Поэтому улыбнулся снова, подбадривая.       Водитель уже на своём месте, завёл двигатель, тронулся с места. Серёжа машет рукой на прощанье. Я тоже…       Всё…       Он уехал…       Навсегда…       А я буду скучать…       P.S.       Машина такси давно уже уехала, а я всё стоял у калитки Мишиного дома. Умом я понимал, что нужно уйти, но на меня напал какой-то столбняк. Мне было так плохо…       И тут я почувствовал чью-то руку на своём локте. Оглянулся. Это был Миша.       — Ты? — удивился я. — Ты не на работе?       — Нет, я остался, чтобы проводить Сергея, но скоро ухожу.       — А почему?..       — Дэн, пойдём в дом. Нельзя стоять тут так долго.       Я продолжал стоять, потому что сил двигаться у меня просто не было. Миша это понял, потому, продолжая поддерживать за локоть, прямо потащил меня за собой. Сопротивляться у меня тоже не было сил. Я последовал за ним.       — Бл*, Дэн, очнись! — хорошенько встряхнул меня Миша уже в своём доме.       — Что? — не понял я, почему это он трясёт меня, как грушу.       — И нафига я этого парня вызвал! — казнил сам себя Миша. — Что он с тобой сделал?       В голосе соседа я услышал сильное раскаяние и жалость ко мне. Это здорово отрезвило. Не нужно меня жалеть! Я всё-таки мужчина, а не дитё малое! Понемножку начал приходить в себя. Да, Серёжа уехал, но я всегда знал, что этот момент наступит. Если бы не хотел такого финала, должен был что-то предпринять. Но всё случилось так, как я хотел, потому жизнь продолжается. Серёжа остался в прошлом и в моей памяти навсегда. А я снова просто женатый человек, и Миша просто мой сосед, с которым у нас очень хорошие дружеские отношения.       — Ничего, Миша, он со мной не сделал. Это я с собой сделал — влюбился в него. Но это уже в прошлом. Он ведь уехал и никогда не вернётся…       — Ты уверен?       — Да, Миша, я уверен, — улыбнулся я ему. — Спасибо, что привёл в чувство. Я пойду, а то жена наверняка волнуется, куда это я запропастился.       — Может, у меня пока отсидишься? Жена не спалит? — сомневался он, что меня можно отпускать.       — Нет, не спалит. И оставаться у тебя мне не стоит. Нечего жалеть себя!       Я решительно направился к выходу.       — Дэн, я хотел извиниться, — сказал мне в спину Миша.       — За что? — удивился я.       — За Серёжу. Я же вижу…       — Миша, не сейчас… Ладно? Обещаю, что мы обязательно поговорим об этом, но не сейчас…       — Хорошо, — вздохнул он.       — И да, тебе незачем извиняться. Передо мной ты ни в чём не виноват. Наоборот, я даже благодарен тебе за то, что ты познакомил меня с Серёжей и…       — А почему же ты всю неделю смотрел на меня как на врага номер один?       — Я был зол на тебя и я ревновал, потому и смотрел так. Теперь уже всё в прошлом.       Я открыл дверь, чтобы уже уходить.       — Дэн, погоди, я ничего не понимаю…       — Миша, давай после поговорим. Тебе на работу пора, у меня тоже дел полно. Когда я буду готов снова говорить о Серёже, я приду к тебе, и мы поговорим. А пока я просто не могу… Слишком свежая рана…       С отъездом Серёжи злость на Мишу тоже ушла. Он реабилитировался в моих глазах тем, что перестал относиться к нему как к купленной вещи, а также тем, что отпустил Серёжу раньше, чем договаривались. И то понимание в глазах соседа, что я сейчас читал, тоже о многом мне сказало. Потому злость ушла сама собой.       К тому же я чувствовал, что он нужен мне. Я не мог поделиться своими переживаниями ни с кем, кроме него, а то, что мне нужна будет чья-то поддержка, чтобы справиться со всем этим, я не сомневался.       Через несколько дней вечером я захватил бутылочку своего домашнего вина и пошёл к соседу.       — О, Дэн, заходи, — искренне обрадовался мне Миша.       — Готов выслушать исповедь собрата? — пошутил я.       — А может, давай вызовем ещё какого-нибудь мальчика? Только не такого красивого, как Серёжа, — рискнул пошутить он в ответ.       Я рассмеялся шутке, но ответил серьёзно:       — Э, нет, с мальчиками покончено! Навсегда! Серёжа был первой моей любовью. Единственной и останется.