Женюсь на Богине.

Когда жизнь, рушиться на глазах превращаясь в сущий ад, хочется все прекратить. Логичный выход сам собой приходит в раздавленное, тяготами судьбы, сознание. Света, в конце туннеля не предвидится, тогда зачем бороться? Ради чего, если смысл полностью утерян? Нанами рассуждала именно так, шагнув в темную бездну, с одинокого моста. Ей вовсе не хотелось, заработать чью-то жалость. Не хотелось, вызвать в ком-то сожаления, за сказанное и не сказанное. И тем более, она не пыталась, своим поступком, пробудить в ком-то чувство вины. Единственной целью было прекратить мучения. Избавиться от боли. Смыть с себя позор и унижение. И она смыла — ледяной, горной водой. Акира лениво спустился вниз к реке, преодолев всего лишь четыре ступени. — Говорил же, вода холодная, — равнодушно сказал он, стоя у берега. Нанами сидела прямо на середине маленькой речушки. Недавние капли слез смешались с брызгами ледяной воды. Конечности будто пронизывало иголками, настолько холод пробирал тело. Стуча зубами, Нанами сделала попытку приподняться. Течение и скользкие камни делали эту задачу довольно непростой. Но опасности для жизни не было. Нужно сильно постараться, чтоб утонуть в реке, где воды нет и по колено. Деловито, спрятав руки, в карманы брюк, Акира следил за неуклюжими попытками, Нанами выбраться на берег. Прошло неизвестное количество времени, прежде чем ей это удалось. — В следующий раз, — начал он вещать с небесного трона своего высокомерия, — Не ленись найти мост повыше. Здесь с трудом наберется полтора метра высоты. «И что за бестолковая девчонка. Даже с жизнью покончить не может нормально. Позор всех самоубийц». — подумал демон, еле сдерживая приступ заливного смеха. — Мне казалось, ту…тут высоко, — спотыкаясь на словах от холода, сказала Нанами. Вечерний воздух был прохладным, а мокрая одежда усугубляла положение. Губы уже успели посинеть, и Нанами обняла себя руками, чтоб не окоченеть. Неохотно сняв с себя рубашку, Акира протянул ее богине. — Держи, дура, — недовольно рявкнул он. — Так и знал, что придется пожертвовать своей одеждой. Смотри не заляпай, это моя любимая. Пару секунд, Нанами удивленно смотрела на его обнаженный торс. Даже в ночных сумерках, под яркой луной можно было изучить каждый изгиб мужского, сильного тела. — Еще долго будешь на меня таращиться? — спросил Акира, не понимая ее внезапного оцепенения. Решил, что холод тормозит ее сознание. Слова Акиры вывели из ступора. Смущение тут же прилило к щекам. Что такого особенного в его теле, что невозможно оторвать взгляд. И почему блуждая по нему, забываешь про жуткий холод. Даже зубы перестали стучать, когда память намертво начала запечатывать, каждую черточку. — Спасибо, Кирихито, — опустив взгляд, Нанами приняла щедро поданную вещь, коснувшись его руки лишь мизинцем. Горячий. «Кирихито, такой горячий. Он бы лучше согрел меня, чем его тоненькая рубашка» — глаза широко расширились. Не вериться, что подобный абсурд вообще мог посетить голову. « Похоже, ледяная вода совсем заморозила мой мозг». Вырвав вещь из его рук, Нанами поспешила сбежать в ближайшие кустики. Не переодеваться же на глазах у Акиры. Спрятавшись недалеко от берега, она сняла мокрую блузку и бюстгальтер. По коже поползли мурашки, стоило соприкоснуться с шелком его черной рубашки. Разумеется, размер великоват, но было приятно сжимать манжеты длинных рукавов в кулачках. Минуту назад, эта вещь, была надета на Акире, и до сих пор хранила его тепло. Пробирающее насквозь душу, ощущение. Странное, но до сумасшествия приятное. Не удержавшись, Нанами прижалась носом, к вороту рубашки. Прикрыла веки, и вдохнула полной грудью, будто ей дали последний шанс набрать воздух. Божественный запах. Его аромат. Аромат, силы, мужественности, демонической дерзости. Почему-то вдыхая это все в себя, даже его недостатки, начинали казаться достоинствами. — Если ты закончила обнюхивать мои вещи, может, уже пойдем? — спросил Акира. — Кирихито?! — Нанами хотелось сквозь землю провалиться. Она позволила себе маленькую слабость, но не думала, что он это увидит — Это не то, что ты думаешь?! — надо же защитить честь. — Мне просто, плохо было видно запонки на манжетах, и я хотела рассмотреть поближе. Нанами принялась делать вид, что изучает совершенно не интересующие ее вещи. — Кирихито, они что золотые? Тут в черном квадратике, нарисована какая-то буква. — Это буква «А», и если ты их потеряешь, будешь находиться в моем рабстве вечно, — предупредил демон. — А теперь, когда ты оценила мой вкус и запах, то пора уже домой. — Не оценивала я твой запах, Кирихито! — смущаясь, крикнула из-за кустов Нанами. — Деточка, ты хоть ври убедительнее. У меня демоническое зрение, и оно никогда не подводит. Нанами покраснела, пуще прежнего, забыв про холод окончательно. — Ты что все видел, Кирихито?! И как я переодевалась тоже?! — паникой в голосе так и сквозило. — Ну конечно, балда. Сказал же, у меня демо… — Акира! Ты гребанный извращенец подглядывал за мной! — возмущалась Нанами, прижимая кулачки к груди. Будто хотела спрятаться от его глаз. — Прикуси язык и не зли меня, — рявкнул Акира, уличенный в преступлении. — Я не опущусь до того, чтоб наблюдать за убогим, несовершенным телом, какой-то глупой соплячки. Смотреть там не на что. К тому же я уже говорил, даже если ты будешь щеголять голышом перед моим носом, ты ме… — Понятно! И все же это не повод смотреть на меня! Особенно после вчерашнего! — она не забыла ни его горящий злобой взгляд, ни тяжесть тела, ни жаркие поцелуи, ни обжигающие прикосновения. Ничего. Ни одной детали. — Не заблуждайся, дура, — злился Акира. Где это видано, чтоб его тыкали носом, в собственные промахи. — Это было твоим наказанием за дерзость. А за одно и моим. Пришлось вылить на себя весь гель для душа, чтобы отмыться от твоей грязи. Очередной удар по самолюбию. По женской гордости. Сердце в груди съежилось, от обиды. От раны которую вновь беспощадно нанес своим острым, как лезвие языком. Нанами возмущенно подошла к Кирихито, удерживая в руках мокрое белье. Поравнялась с ним, глядя блестящими глазами в его жестокий, багровый океан. — Если ты еще раз, так скажешь… я ударю тебя, Акира — каждое слово звучало отточено и жестко. Нанами еле сдерживала порыв, отвесить ему хорошую пощечину. За его высокомерие, надменность и эту уничтожающую душу, брезгливость. — Ты угрожаешь мне? — спросил он, сосредоточившись, на ее напряженном лице. — Считай, как хочешь. Я давно поняла, какого мнения, ты придерживаешься на счет меня. Но свою неприязнь, выражай в более учтивой форме, иначе я тебя предупредила. Прохладный ветер пробежался между ними. Но не смог загасить пожар, что разгорался внутри каждого. Прямые взгляды. Показное спокойствие, когда внутри адово пекло. Все это вновь заполняло обоих. А с этой вечно неугасаемой яростью, возвращалось и то чувство, которое испытывали оба в школьном коридоре. — Я весь дрожу от страха, девушка с шарфом, — шепнул Акира, спустив взгляд к ненавистно манящим губам. Согреть бы их, собственным дыханием. Акира множество раз наблюдал женскую наготу. Это было привычном делом. Казалось, уже нет ничего, что смогло бы удивить. Ничего, кроме голого тела Нанами. Хорошо, что девчонка, не обладала демоническим зрением. Хорошо, что ночь скрыла позорный румянец, когда млел, разглядывая запретный плод. Ее бледная, покрытая от холода, мурашками, кожа разгоняла кровь по жилам со скоростью света. А соблазнительно торчащие соски, никем не тронутой груди, манили своей неприступностью. Просто чертовщина какая-то, не иначе. Поэтому он лгал. Находил собственное спасение в обмане. И даже не ей. Той, что не оставляет в покое его мысли. А себе. Не способный получить то, что в тайне желал, он наказывал Нанами. Ранил, так изощренно, как только мог. За то, что она запретная. Невозможная. Эта девчонка табу, которое нельзя нарушить. Переступишь черту, и сгоришь в собственном аду, сотканном из ненавистных чувств. Нужно было держать равновесие, находясь на краю лезвия. Обман — отлично помогал не скатиться в яму, где ожидало нечто-то незнакомое, странное и никогда не испытанное. Нанами забывала обо всем на свете. Глубокий взгляд, его беспощадных, багровых глаз, парализовал. Еще немного и она раствориться в этом алом океана без следа. А как же нанесенная обида? Как же ненависть? Куда все испарилось? Выветрилось вместе с ночным воздухом. Выветрилось, когда он сделал, к ней шаг. Этот день был полон неприятных сюрпризов. Принес так много плохого, что сердце уже захлебнулось от черноты. Тогда почему сейчас, глядя на Акиру, Нанами ощущает тепло, спокойствие и свободу. Почему с ним, искажается все? И время останавливает ход. И события этого дня превращаются в ничто. — Если, ты закончила сорить пустыми словами — спокойно сказал Акира, на расстоянии сантиметра. — Тогда, обними меня. «Чего?!!!» — Нанами поперхнулась собственной слюной и закашлялась. — Демоны преисподней, — Акира возвел глаза к ночному небу, ожидая, когда она успокоится — Не фантазируй себе ни весть что. Обхвати меня руками, только так мы оба сможем очутиться дома. — А почему ты сам не обхватишь меня? — сердито спросила Нанами, держась за раздраженное горло. — Потому что мне противно тебя касаться. Что тут непонятного? — не колеблясь, ответил Акира. — Вообще я могу и сам уйти. Хочешь остаться здесь и кормить собой комаров, так и скажи. — Стой! — поспешно сказала Нанами, опасаясь, что свою угрозу, он исполнит. Пару секунд она нерешительно вглядывалась в его багровое море, спокойное и как всегда ничего не выражающее. Преодолев робость и смущение, Нанами обхватила его торс руками. Не потому, что хотела домой. А потому, что хотела ощутить его жар собственным телом. Снова попалась. Снова захлестнуло, невозможными чувствами. Акира возвел глаза к небу, ощутив ее пальцы на спине. Обычное, ничего не значащее объятье, способно подарить больше тепла, чем свет раскаленного солнца. Душа начинает летать и ничем не удержать ее смелый порыв. А сердце тает. Лед на нем трогается, плавится, превращаясь в темную, как смола воду. Акира мог бы и без этого прожить, но наверно бесконечная жизнь была бы неполной, без этой минуты. — Прости, что касаюсь — сознание богини еще смутно помнило о том, как ему это неприятно и жалело. Акира не сразу понял смысл ее извинений. Простить, за то, что она касается тела, или темной души? Вокруг все замерло. Блики луны отражались в речном потоке. Освещали поляну и двух заклятых врагов, застывших подобно каменным изваяниям. Это место будто покрылось особой аурой. Своеобразным куполом, под которым срослось две совершенно противоположных сущности. Добро и зло сплелось воедино. Она и он, сейчас были одним целым. Одной жизнью. Одной судьбой. Одним дыханием. Рука Нанами, ведомая неизвестной силой, сама поползла вверх по его обнаженной спине. Тело поддалось вперед и прижалось к врагу вплотную. А носом она уперлась в его грудь, с трудом удерживая губы, в миллиметре от горячей кожи. Так и хотелось обжечься об него. Попробовать Акиру на вкус, и узнать какой он? Сладкий как нежный шоколад, или же горше полыни. Ощущая ее дыхание на свое коже, Акира мысленно взвыл. Не отдавая себе отчета, медленно, скользнул рукой по тонкой талии. Тяжелый выдох, сорвавшийся с губ Нанами, просочился прямо под ребра. Она такая хрупкая. Нежное и трепетное создание. Прижимается к нему, будто он не враг, а возлюбленный. Акира же своими глупыми поступками лишь поддерживает эту иллюзию. Опустил голову, и уткнулся в шелк каштановых волос. Провел пальцами по мокрым прядям, и Нанами прикрыв веки, вздрогнула. А он умеет быть нежным. Умеет подчинять себе, без грубой силы, лишь одним касанием. Твориться что-то невозможное. Нечто невероятное, захлестнуло обоих. Накрыло с головой, и топит, позволяя дышать, лишь друг другом. Если это не прекратить, Акира понял что наброситься на девчонку прямо здесь. Плевать, что на жесткой траве. Плевать на позор, которым себя покроет. То что она человек, уже потеряло значение. Не оттолкнет. День сегодня самый мрачный. Самый долгий. Нанами нужен тот, кто может просто побыть рядом. Тот с кем спокойно и в то же время до ужаса опасно. Тот, кто больно ранит, и уносит всю боль разом, лишь коснувшись волос, кончиками пальцев. Сейчас, это не Томоэ… и странно, что нет сожалений. — Готова? — спросил Акира, чувствуя, что если не вернется домой, то все полетит к чертям. Получив в ответ утвердительный кивок, он растворился с богиней в воздухе. *** Открыв глаза, Нанами увидела свою комнату. Стук сердца эхом отдавался в ушах, и только теперь дошло, что она прижимается к его груди. Нанами прикрыла глаза, чтоб успокоиться в его жарких объятьях, как резкий толчок отрезвил. Вернул с мира грез, в реальную жизнь. Акира не дал ей и секунды опомниться, оттолкнул от себя на кровать. — Сегодня Кикуити будет спать в твоей комнате — объявил он, стараясь совладать с бешенным пульсов, что разрывал вены. — Что? — Нанами поднялась с кровати, свой смущенный румянец не стала скрывать — С какой это радости? — С той радости, что я не хочу утром застать тебя в луже крови, бездыханной. Ты пока еще нужна. — вторую фразу добавил для поддержания демонического имиджа. Не хватало, чтоб девчонка подумала, что хоть на каплю важна ему не в качестве разменной монеты. — Не надо ко мне никого приставлять. Я не собираюсь делать глупости, Кирихито — отчеканила Нанами. — Ну конечно, и с моста просто так захотелось сигануть — съязвил он, в привычной манере — Мне вот только одно интересно, неужели это жалкое ничтожество, Исобэ, смог так тебя задеть? — уже серьезно спросил Акира. — Что ты прицепился к Исобэ? — Нанами снова ощущала злость. Акира невозможен. — Дело вовсе ни в нем! — А в ком? — ехидно спросил Акира — Не уж то во мне? Пару раз безобидно подразнил, и ты решила свести счеты с жизнью? Могла бы предупредить. Я бы приказал снять с тебя мерки, и заказал бы розовый гробик. Слабачка! — Заткнись, Кирихито! — ну просто дьявол, во плоти. Как он может вести себя так после того, как был совсем другим еще минуту назад — Слишком много чести, лишаться жизни из-за такого, как ты! — Какие громкие слова, девушка с шарфом! Неохота хвастаться достижениями, но много женщин, точнее богинь, расстались с жизнью, не задумываясь, из-за такого как я. — дерзость наглой девчонки, просто выбешивала. — Не удивительно. Ты только и умеешь что доводить, до ручки. Но я не из числа твоих прекрасных богинь. — Это точно — потому что Нанами, куда хуже. Ходячая опухоль головного мозга, которой не подрезали язык — Что же тогда? — Акира продолжал настойчиво докапываться до истинны — В чем причина? Одноклассники глумятся над бедной, беззащитной крошкой! — Хватит, я сказала! Замолчи! — Нанами запустила в него свертком, своих мокрых вещей. — Дело вовсе не в этом! Конечно, меня огорчило то, что ты так опозорил меня перед всей школой… — Не я, а мои родители! Это они настояли на публикации статьи, ровно через неделю после свадьбы. Как и на том, чтоб я перешел в эту поганую школу! — Акира заметил удивление в глазах девушки — Они хотели порадовать нас, дура. Настолько довольны, своей убогой невесткой, что не терпелось представить ее всей стране. И если дело не в этом, тогда в чем? — Это тебя не касается! — выпалила Нанами. — Тогда все же в этом, — подытожил Акира, глумясь над ее распаленной яростью — Ну же, признайся! Скажи, что ты слабая дура, без силы воли, и грамма мозгов! — Заткнись, Акира! Или я точно прибью тебя! — Нанами подошла на шаг ближе. Уставилась в эти пустые глаза, горящие лишь ненавистью и жестокостью — Дело ни в тебе, ни в школе и ни в моих одноклассниках. С любой трудностью я могу справиться… — Кроме одной, да?! — глумился демон. — Да, кроме одной! — крикнула Нанами, срывая голос. — Томоэ сказал, что никогда меня не полюбит! Она не хотела раскрывать душу перед Акирой. Не хотела, делить с ним свое самое большое в жизни разочарование. Но демон силой вырвал это наружу. Против воли. Как обычно. Вспомнив жестокие слова хранителя, Нанами присела на кровать и спрятала лицо в ладонях. — А ты еще более жалкая, чем я думал. — ухмыльнувшись, сказал Акира. Ну, разумеется. Разве можно было еще что-то, от него ожидать. Это нормальные люди сочувствуют в такой ситуации, но для демона это даже не проблема. Подумаешь, разбили сердце и выкинули. Пустяк, не стоящий внимания. — Томоэ, связан с тобой контрактом хранителя. Конечно, он просто исполняет свои обязанности. И ежу понятно. — Кирихито, какая же ты скотина — подняв голову, сказала Нанами. Видеть эту надменную улыбку, слушать издевательский тон, было гораздо хуже, чем утопиться в ледяной реке. — По крайней мере, не такой убогий как ты. Ни бегу сигать с моста из-за того, что Томоэ не трахнул — как же грязно прозвучали эти слова. — Боги… — Нанами ужаснулась его черствости и непрошибаемому цинизму. Она встала и подошла к нему вплотную. Смерила презрительным взглядом — Знаешь, твои грязные слова уже не задевают. От тебя ни стоит ожидать ничего, кроме грязи, жестокости и унижений. Да и вообще, откуда, такому как ты может быть хоть что-то известно о любви? Внутри тебя лишь похоть, которая никогда не удовлетвориться, без настоящего чувства. Только оно тебе не улыбнется. Для этого нужно иметь сердце. А у тебя его нет, чтоб чувствовать хоть что-то, кроме животных инстинктов. Ты никому никогда не дарил любовь, Акира. И тебе никто, никогда ее не подарит. Ты еще более жалкий, чем я, потому что растрачиваешь себя на гулящих девушек, которым на тебя плевать. Родителям ты не нужен, потому что они любят лишь оболочку своего сына. Единственный друг тебя предал и обрек на смерть. А слуги с тобой, лишь потому, что боятся. Даже представить не могу, какого, это быть всеми забытым, никому не нужным существом. Нет никого, ни единого человека, который бы хоть на грамм тобой дорожил. Всем без исключения, плевать на тебя. Всю эту браваду, Акира выдержал очень стойко. Пару секунд они сверлили друг друга прямым взглядом. А затем, ничего не возразив в ответ, он демонстративно, повесил на спинку стула ее мокрую блузку, бюстгальтер, и вышел. Оставил Нанами купаться в бесконечном чувстве вины. Когда дверь за ним, тихо захлопнулась, Нанами будто обдало ледяным душем. Не могла поверить, что сказала ему такие ужасные вещи. Каким бы не был Акира, он не заслуживает подобной жестокости. По крайней мере, не от нее. Ранив его, Нанами ощутила, как собственное сердце облилось кровью. — Кирихито… — шепнули губы, разбив мертвенную тишину. Дальше все было как в тумане. Выбежав в коридор, Нанами буквально ворвалась в его комнату. Пусто. Но в ванной комнате горел свет. Схватившись за ручку, Нанами секунду помедлила. Она испугалась. Испугалась, что возможно впервые увидит мужские слезы, ведь ранила его слишком сильно. — Кирихито, прости! — крикнула она, врываясь внутрь. Она думала, что Акира решил скрыть свою боль. Заперся здесь, чтоб не показывать свои чувства. Свои душевные переживания. Но то, что она увидела, заставило ее оцепенеть. — Ты сдурела нахрен!!! — орал Кирихито, повернув к ней голову через плечо. От ее крика он заляпал струей весь унитаз, пол и стену. Называется, пошел справить нужду. Нанами покраснела как раскаленная железяка. Она готовилась увидеть всякое, но точно не это. Акира стоит спиной, и сжимает что-то двумя руками. Что правда не видно, но догадаться вполне возможно. Никогда в жизни, не приходилось так остро ощущать собственный стыд. — Э…п…прости — выдавила она из себя, всматриваясь в его горящие яростью глаза. — Потеряйся — процедил Акира, сквозь зубы. Дважды повторять не пришлось. *** На следующий день в школе, они с Акирой даже не разговаривали. Позже Нанами узнала, что его вызвали к директору из-за того, что он сломал руку Исобэ. Подруги рассказали ей о том, как глупый одноклассник договорился и подытожили, что Мори-кун не так терпелив к его длинному языку, как остальные. Нанами было жалко парня, но больше удивило, что Кирихито заступился за нее и даже не сказал. — Уж не знаю, чем ты его так зацепила, Момодзоно, но думаю этот парень души в тебе не чает. — говорила Кей, поедая свой бенто. Так и хотелось объяснить ей насколько она далека от истины. — Уверяю тебя, Кей это вовсе не так. — Нанами же на обед взяла одну засохшую булочку. С Томоэ она не разговаривала, а бенто для нее брал он. — А я согласна с Кей — вмешалась Ами — Мори-кун, был зол как черт. Я никогда еще не видела такого страшного взгляда. Думала, лягу и умру вместе с Исобэ. Он еле держался, чтоб на клочки его не порвать… — Да это точно — вмешалась Кей, оторвавшись от трапезы — Мори-кун, жутковат в гневе. Конечно Исобэ, говорил о тебе ужасные вещи, но скажу честно, мне было его жаль. Какой силой обладает твой муж? Он что демон? Ты бы видела руку этого бедолаги. У него кость торчала прямо из локтя. Фу…жуть жуткая. Кей попала не в бровь, а в глаз. Акира не просто демон. Худший из них. — Повезло тебе, Момодзоно — продолжила Кей — Я завидую тебе, черной завистью. Мне бы такого мужчину, который готов покрошить любого кто меня обидит. С таким надежнее, чем за самой прочной крепостью. Кирихито Мори, мечта, а не парень. — И не поспоришь, с этим — вмешалась Ами — Он даже наплевал на то, что у него будут проблемы, и все чтобы защитить тебя. Кстати теперь в школе никто не говорит о тебе плохо, Нанами-тян. Своим поступком, он всем заткнул рты разом. Точно. Из-за того, что Акира сделал, его непременно исключат. Поступок по правде ужасный. Но такого наказания ему, не хотелось. Сердце не хотело, чтобы он уходил. Позабыв про голод, Нанами запихнула в карман рюкзака, надкушенную булку, и побежала в школу. — Увидимся позже — крикнула она подругам. Кабинет директора, располагался на первом этаже. Нанами мчалась туда со всех ног. Еще не зная, что скажет, она думала лишь о том, как защитить Акиру. После того, что вчера ему наговорила, Нанами чувствовала себя до жути виноватой. Да еще, как на зло, перед глазами всплывала эта нелепая картинка, как Кирихито справляет нужду, а она врывается без стука. И как можно было так опростоволоситься? Прибывая в постыдных мыслях, она налетела на своего хранителя в коридоре. — Прости — первое слово, сказанное ему за весь день. Из сумки вывалилось пару книг, и Нанами принялась их собирать. Томоэ присел рядом. Его прекрасное лицо казалось таким измученным. — Нанами… — начал хранитель, неуверенно, поднимая одну из книг с пола. — Ты в порядке, Томоэ? — спросила она, хватая его лицо в ладони. — Ты не заболел? Он поставил руку сверху на ее, и крепче прижался щекой. Ластился как кот, соскучившийся по хозяйке. — Вчера я беспокоился о тебе. Ты могла бы позвонить, а не слать сообщение — сказал он грустно. — Было поздно, и я подумала, что… — его чароитовые глаза, завораживали. В них столько печали и волнения, ни то, что в тех демонических. — Прости, что не отвечала на звонки. — Это ты меня прости. Я сильно обидел тебя — Томоэ виновато опустил голову. Впервые лис был так измотан. Не вооруженным глазом видно, что он всю ночь не спал. — Все хорошо. Ты был честен — Нанами, нежно погладила его щеку — Знаешь, это хорошо, что ты сказал правду. Я могу подождать. Мне хватит терпения. И возможно однажды, ты скажешь мне… — Что за падшая женщина, — Кирихито мастерски подпортил романтическую атмосферу — Муж отвернулся поглядеть в окошко, а она уже обжимается в коридорах с одноклассниками. Сейчас его слова, даже не разозлили. Ладонь Нанами тут же исчезли с лица хранителя, будто совершила преступление. Но Томоэ слишком нуждался в хозяйке, чтоб лишаться ее тепла. Схватив богиню за руку, он повернулся к Акире. — Исчезни — звучало как угроза. — Убавь гонор, блохастая шавка. Я и сам не собирался любоваться твоей тупой физиономией. Усилием воли, Томоэ проглотил оскорбление. Хотелось поскорее остаться наедине с богиней, а перепалка с наглым демоном явно не поспособствует этому. В свою очередь Акира, обогнул сладкую парочку и направился дальше, по своим делам. — Эй, дура — крикнул он, обернувшись — Понимаю, что порой не терпится попасть в мою ванную, но все же постарайся хоть изредка стучаться. — сказал он хитро улыбнувшись — И кстати, когда надоест носить мою рубашку, не забудь вернуть. Довольный собой и перекошенным лицом врага, он удовлетворенно зашагал прочь. Ну что за неисправимый ублюдок? — Не понял, ты что была у него в ванне? О чем он только что говорил? Ты носишь его вещи? — Томоэ перевел хмурый взгляд, на хозяйку, ожидая ответов. А она не отрывалась от спины, уходящего врага, пока тот и вовсе не скрылся. — Прости, Томоэ. Увидимся в классе, мне надо с Кирихито поговорить — вырвав руку, Нанами побежала за демоном. Оправдаться перед, Томоэ было важно, но важнее было извиниться перед Акирой за жестокие слова. Странные чувства, разжигались внутри хранителя. Нет, разумеется, он понимал, что Нанами дорога ему не только в качестве хозяйки. Рядом с ней, сердце екая наполнялось счастьем и светом. К тому же, было приятно знать, что любим ею, не позволяя себе любить ее в ответ. А вот сейчас, тревога била все рекорды. Томоэ ощутил внутри болезненную пустоту. Нанами не просто выдернула свою ладонь, она забрала все тепло разом. И все, что он мог делать, это стоять и смотреть как она несется по коридору вслед за другим. *** — Кирихито! — Нанами догнала его в небольшом внутреннем парке, на заднем дворе. — Только посмотрите, богиня бросила свое сокровище и снизошла до меня — слова прозвучали с ноткой, несвойственной ему обиды. — Вообще-то я искала тебя, просто мы столкнулись с Томоэ в коридоре — Нанами стояла в замешательстве. С чего вдруг ее потянуло оправдываться. — Можешь не объяснять. Мне ли не знать, как это обычно бывает — усмехнулся Акира присев на одинокую скамью — Столкнулись в коридоре, продолжили в мужском туалете… — Тебе и правда надо лечиться, Кирихито. Тебе никто не говорил, что ты озабоченный извращенец? У тебя какие-то мысли возникают, кроме всяких пошлостей? — уже в печенке сидели его похабные фразочки. — Ты искала меня, чтоб завалить своими долбанными претензиями? — лицо демона стало серьезным. — Нет — ответила богиня, присев на другой край скамьи — Вообще-то я искала тебя, чтоб узнать, что сказал директор. Он исключит тебя? — Нанами подняла на него встревоженный взгляд. — Ты же этому только обрадуешься, разве нет? — вопросом на вопрос ответил Акира. — Нет — и это правда. — Меня это не обрадует. — Что-то интересненькое наклевывается. И с чего вдруг такое участие, к моей персоне? Тебе разве не плевать на меня? — и все же, несмотря на вчерашнюю холодность, эти жестокие слова задели его. Видно по блестящим глазам, что так умело скрывают грусть. — Кирихито… То, что я наговорила тебе вчера… — начала свое оправдание и не успела закончить. — Мне плевать на то, что было вчера, я задал тебе вопрос сейчас. — перебил Акира. — А что, если не плевать? — хочет услышать правду, так пусть получит. Ей не плевать на него. Пусть и проклинает себя за это, но сердце болит за него. Плачет за него. Плачет из-за него. И когда так получилось, что Кирихито из «ненавижу» перешел в статус «не наплевать ». Неужели еще в том парке, в первый день их встречи, когда Акира так бесцеремонно тянулся к ее губам, ради божественной силы. Пару секунд, между ними царило молчание. Демон просто блуждал багровыми глазами по ее лицу. Изучал под микроскопом, выясняя, соврала или же сказала правду. — Осторожно, Нанами — Акира как всегда был спокоен и невозмутим, но что-то выдавало в его тоне волнение — Я ведь могу решить, что в этом мире появился хоть один человек, который дорожит таким как я. Ай. Полоснул ножом, по сердцу. Напомнил, вчерашние слова. Нанами сто раз пожалела, что осмелилась сказать такие вещи. И сейчас пряча от него виноватый взгляд, жалела лишь о том, что не может забрать их обратно. Акира не простит за это. Нанами все поняла, но смириться не может. Чертов демон, слишком горд и упрям. Разговор закончен. Смысла задерживаться нет. Поднявшись со скамьи, Акира направился к школе, но проходя мимо Нанами, замер. Запястье бесцеремонно сжимала ее дрожащая рука. Не отпускала. — Прости меня, — не поднимая опущенной головы, сказала богиня. Словно провинившийся щенок, она боялась столкнуться с его взглядом, и увидеть в нем холод, закрытость, запечатанность от всего мира. — Акира, в отличии от Томоэ, ты должен понимать, что люди часто на эмоциях говорят ужасные вещи. Но это вовсе не значит, что они и правда так думают. — Мне не нужны ни твои извинения, ни твои жалкие оправдания. Мне плевать, — сказал Акира, не оборачиваясь. — Вчера ты была более честной, чем сейчас. А чтоб ты не изводилась своей правильностью, скажу одну вещь: я рад тому, что я один. Я свободен. А вот вы все, заложники своих дурацких привязанностей. Это не для меня. Свой путь, я выбрал много веков назад. На нем нет друзей, семьи, женщины, которая бы кружила мне голову. Ничего из того, что мешало бы моей силе. Ничего из того, что делает тебя жалкой размазней. Меня никто не радует, но никто и не огорчает. Меня никто не любит, но никто и не предает. Ты права. Мое сердце не чувствует, ни счастья, ни печали, ни любви, ни боли. И мне хорошо. Каждое его слово, заставляло Нанами съеживаться от ужаса. Она никогда и не задумывалась о том, насколько он одинок. Возможно Акира, пытался успокоить ее своим откровением, но вместо этого лишь больше ранил. Нанами поняла, что ему нельзя было говорить такие вещи. Только не ему. Существу взращенному, в вечной тьме и одиночестве. — Ты не один… — Нанами крепче сжала его запястье, боясь что он уйдет. — Ты ужасен Акира, и если хочешь правду, то я боюсь тебя. Боюсь до жути. Но так уж сложилось, что наши жизни пересеклись. Теперь я буду с тобой. Буду твоим другом, несмотря на твой омерзительный характер. И если тебе что-то ну… — Засунь свою жалостливые подачки, себе в задницу, — Акира резко выдернул руку. Она ему никто, чтоб удерживать. Никто, чтоб говорить подобный бред — И больше не смей трогать меня! Когда уже дойдет?! Это было последним, что он сказал, перед тем как уйти. Замечательное окончание беседы. Хотелось переслать этот разговор Оокунинуши. Пусть посоветует, раз такой умный, как пробиться к тому, кто всячески отталкивает. Нанами заранее поняла, что такого как Акира не исправишь и за целую вечность, а уж о годе и речи быть не может. Все безнадежно. Остается готовиться лишь к худшему. Так прошел весь апрель. Май тоже пролетел незаметно. Они с Кирихито не переставали ругаться, мириться. Делали пакости друг другу, и вечно скандалили. Одноклассники в школе приняли их фальшивые отношения. Никому не хотелось последовать за Исобэ в больницу. Директор не исключил Акиру, лишь потому, что весь класс подтвердил, что Исобэ сам неудачно упал. Естественно женская половина более рьяно убеждала в этом директора, чем мужская. С Томоэ, отношения стали исключительно дружескими. Но порой лис проявлял свою нежность, не думая о том, что дарит Нанами надежду. Однако после разговора в школьном парке, внутри нее что-то оборвалось. Безответные чувства к хранителю, причиняли гораздо меньше боли, чем невозможный демон. Каждый проведенный с ним день, заканчивался очередной ссорой. А Нанами, как никогда хотелось пробиться хоть на миллиметр сквозь его броню. *** Начало июня выдалось жарким. Летний зной наполнял собой воздух, изрядно мешая школьникам сконцентрироваться на последних неделях учебы. Лишь ночь приносила приятную прохладу. Наполняла улицы Токио, своеобразной красотой и кипящей жизнью. Пока Нанами, готова была биться головой об стены дабы найти решение выполнить свою задачу, Акира был занят иного рода вещами. Вернув половину силы, он собирался вернуть и все остальное. Забрать то, что принадлежало по праву. Провернуть все одному, в новом человеческом обличии, да еще и будучи под присмотром Оокунинуши, будет невозможно. Акира не дурак и прекрасно понимал, что так или иначе придется прибегнуть к помощи. Благо за этим вопрос не стал. Из всех его подружек, прекрасная богиня солнца была не только предметом для избавления от скуки, но еще и партнером с которым можно вести дела. Роскошный храм, построенные в ее честь, ослеплял своим золотым блеском. И Акира торопливо шел, к той, которая способна избавить от мелких проблем. Шикигами богини солнца учтиво поклонился демону и без лишних вопросов провел к своей госпоже. Аматэрасу была капризным божеством. Попасть к ней было нелегко. Однако для Акиры, двери ее покоев всегда были открыты. А он и не знал, чем был обязан такой чести. Ссылался на то, что смог поразить ее своими божественными способностями в постели. — А я уже беспокоилась. — сказала Аматэрасу, грациозной походкой шагая ему на встречу. Она всегда так соблазнительно покачивала бедрами, рассчитывая разжечь в нем желание с порога. — Почему? — равнодушно спросила демон, шагнув мимо богини, которая собиралась накрыть объятьями. — Вроде я не давал никаких поводов для беспокойства. Тем более, что я в этом не нуждаюсь. Всегда он такой. Неприступный. Эгоистичный. Невозможный. Взгляд Аматэрасу, наполнился грустью, когда он не позволил коснуться себя. У капризной богини солнца было все. Роскошные храмы. Люди приносящие щедрые подношения и дары. Боги, которые бегали за ней по пятам, рассчитывая завоевать хоть каплю расположения. У нее было все. Кроме того, что ей действительно было нужно. Аматэрасу была достаточно мудра, и от того с грустью признавала, что Акира вегда будет ничьим. Это зверь, которого нельзя приручить. Привязать к себе. Опутать в стальные оковы. Акира всегда будет дышать свободой. Она его единственная, настоящая возлюбленная. Он подобен ветру. Гуляет там где хочет, когда захочет и с кем захочет. Для него нет преград. Ограничений. Лимитов. Есть лишь желания и цели, за которыми он слепо следует, перешагивая через каждого кто стоит на пути. Почему сердце великой богини, впустило в себя этого демона, даже Аматэрасу не могла ответить, сколько не билась. Но потребность в нем плавно перетекла в невозможную одержимость. Акира единственный, перед кем высокомерие и корона богини солнца пылились в дальнем ящике. Но он об этом не знал. К счастью. Иначе, интерес, был бы полностью утерян. Тогда Аматэрасу лишилась бы даже мимолетных встреч. Она знала, что была предметом для снятия его скуки и напряжения. Знала, что была одной из многих. Это унижало. Ранило самолюбие и гордость. Но мудрость шептала, что терпение может привести к исполнению даже самой несбыточной мечты. И она терпела. Акира удобно устроился на небольшом коврике, покорно ожидая когда богиня присоединится. Долго ждать не пришлось. Уже через секунду Аматэрасу сидела напротив, и восхищенными, огненными глазами смотрела на предмет своего недосягаемого обожания. — Ты пропал почти на две недели — сказала она, подозвав жестом слугу, и приказав принести саке и фрукты. — У тебя были дела? — Можно и так сказать — дела в виде крикливого, лохматого чудовища с вечно недовольным выражением лица. — Ясно. — Аматэрасу аккуратно, будто боясь спугнуть, присела к нему ближе — Если позволишь, я унесу все твои суетные мысли. — она носом уткнулась в его плече, и прикрыла веки. — Прости, но я не за этим пришел — ответил Акира, отстранившись — У меня к тебе есть дело. Аматэрасу насторожилась. Откинула назад, свои длинные, светлые волосы и приготовилась смиренно слушать. — Мне нужны божественные контракты. Пока не знаю, сколько штук, но они необходимы. Один из них я хотел бы заключить с тобой. Я собираюсь вернуть себе трон, и для этого мне понадобиться твоя поддержка, и разумеется екаи. Чем больше, тем лучше. — Божественный контракт, нельзя нарушить. — сказала Аматэрасу, вдумчиво разглядывая выражение его лица. Ни одной эмоции. — Именно поэтому, они мне и нужны. Слуги принесли угощения и удалились. Налив саке в сакадзуки, Аматэрасу любезно протянула ее демону. Тот не стал отказываться. Считалось большой честью, когда сама богиня наполняла твою чашу. Вот только Акира не придавал этому никакого значения. Залпом осушив горячительный напиток, он ощутил как тепло разлилось по телу. — За свою услугу ты можешь рассчитывать, на часть завоеванных мною земель. Ты ведь хотела, чтоб тебе поклонялось больше людей? — играл он на слабостях — Если поможешь мне, я отдам тебе то, чего ты хочешь. Аматэрасу опустила взгляд и ухмыльнулась. — Меня не интересуют земли. — ответила она коротко. Акира нахмурился. Это был его единственный козырь, как он думал. — Но ты ведь, говорила что хочешь… — Говорила — прервала его богиня солнца, подняв свой огненный взор — Но я не приму это от тебя. — Вот как — Акира пытался держать себя невозмутимо. Но отказ богини солнца, в корень менял его планы. — Что же тогда тебя интересует? — Ты — довольно лаконично. Минутный ступор. Акира сощурил глаза, пытаясь понять правила женской игры. Но Аматэрасу вовсе не играла. Сейчас, вслух прозвучало ее заветное желание. Которому не суждено сбыться. — Убери это лицо, Акира — улыбнувшись, сказала Аматэрасу. Он никогда не сможет дать ей себя, поэтому лучше превратить все в шутку. — Со мной не стоит торговаться, мы ведь… — кто? — друзья? Лукавит. Она для него лишь средство для снятия стресса, а теперь еще и для достижения цели. Это ясно читалось в его серьезном взгляде. — Мне нужен твой ответ — требовательно произнес он. На кону слишком многое, и сейчас не до игр. — Акира, я дам тебе, что ты просишь — ответила Аматэрасу, закинув в рот виноградинку — Контракты, поддержку, все. Но сейчас мне от тебя ничего не нужно. Когда придумаю, тогда скажу. — Так не пойдет, богиня солнца — Акира знал, что условия нужно определять сразу, а не после. — Если ты не против, первый божественный контракт я заключу с тобой. А в нем все четко должно быть указано. Ты мне, я тебе. — Не доверяешь мне? — глупый вопрос. Она и так знала, что нет. Этот хищник доверяет лишь одному человеку — себе. — В таком случае, я придумаю что-то. Вот только одна проблема, Акира. Одна из сторон контракта должна непременно быть божеством, иначе грош ему цена. — Знаю — уверенно заявил он. — В таком случае, я подготовлю для тебя то, о чем ты просишь. Мне понадобиться три дня. Ведь божественный контракт это не клочок бумаги. В нем запечатано часть силы бога. — Что ты хочешь взамен, за свою услугу? — Акира никогда не отступал от дел, даже с теми с кем спал. — За то, что я помогу тебе, ты посвятишь меня в свои планы. А еще я хочу быть рядом, что-то вроде советника. Такое условие тебя устроит? — Нет. Мне не нужны советники, и своих планов я не раскрываю даже шикигами, что рождены мной. — заявил Акира не колеблясь. Вполне ожидаемо. Акира никого не подпускает близко, что до жути огорчает. — Хм — она улыбнулась — А ты упрямый — наградив ее хмурым взглядом, он ожидал ответ — В таком случае, можешь вызволить моего брата из Йоми-но-Куни? Это и будет моим условием взамен на помощь. — Ну так бы сразу и сказала — его губы растянулись в улыбке. Теперь все непременно получится. Аматэрасу не сильно скучала по брату. Свое наказание он заслужил. Добродушие и всеобъемлющее прощение, было хорошей вещью, но выдвигая условие, Аматэрасу руководствовалась не этим. Если б она только могла, получить желаемое, то остановилась бы на первой просьбе. Но Акира принял ее за шутку, не понимая в силу своей черствости, что стал богом, для капризной богини солнца. Он не из тех, кто привык оставаться в долгу. Если б Аматэрасу попросила такой пустяк, как например, поцелуй, страстную ночь, или согласилась бы на все бескорыстно, Акира бы оскорбился и нашел помощь в другом месте. Его принципом жизни было « баш на баш». Получив желаемое, он моментально отплачивал в равноценной мере.