Женюсь на Богине.

Вокруг суета. Знакомые лица мелькают размытыми пятнами перед глазами. Звуки радостных возгласов наполняют пустую голову. А пустое сердце наполнить больше нечем. Нанами превратилась в статую. Стоит, не шелохнувшись. Смотрит на свою жизнь, которую уничтожила собственными руками. Смотрит, как она утекает из глубокой раны в грудной клетке. А ладони… На них нельзя смотреть. Создаётся иллюзия, что они чисты. Но это ложь. В действительности эти мерзкие руки перепачканы его кровью, которая расползается под недышащим телом. В расколотом на песчинки сознании витает лишь один вопрос: "Что ты наделала? Верни его. Прикоснись к холодным губам и вдохни жизнь, которую отняла". Но ноги бетонными столбами вросли в пол. И осознание, что ничего уже не исправить, уничтожает её изнутри. Выход лишь один. Отказаться от реальности. Смотреть на всё стеклянным взглядом и отрицать, что это происходит с тобой. — Нанами-тян, ты молодец! Чьи-то руки прошлись по растрёпанным волосам. — Ты в порядке? — такое мог спросить лишь тот, кто не видит, что внутри она больше не дышит. — Этот урод заслужил такой конец. Ты всё правильно сделала. Спасла всех, — продолжает Мидзуки, наивно полагая, что подбадривает. А в действительности подкидывает угли в её необъятный ад. — Посмотри на Томоэ и Оокунинуши. Они оба убиты горем. Бедный Микаге-сама. «Микаге, Томоэ, Оокунинуши...» Так много имён, которые раньше казались важными. Теперь же это лишь буквы, звучанье которых не тревожит сердце. Нанами смотрит на знакомые образы. И ничего не чувствует. Нет ни жалости, ни волнения, ни боли. Нет ничего, что способно вернуть утраченную душу обратно. — Нанами-тян, ты точно в порядке? — настороженно спросил змей. — Да. Всё хорошо. Кто это сказал? Ах точно. Пустая оболочка, которая осталась от той, кого звали Нанами. Мидзуки немного удивлен странным спокойствием хозяйки. Возможно, демон не был ей так сильно дорог, раз она вполне стойко держится. Глядя на неё, точно не скажешь, что это человек убитый горем. Не бьется в истерике, не прибывает в глубоком шоке, даже слёзинки в глазах не мелькает. Небольшая растерянность, но это вполне нормально. Легко выбрасывать ответы на автопилоте. Толком не расслышав вопрос, говоришь то, что от тебя хотят услышать. Пустые слова. Лёгкая ложь. Плевать, когда терять уже нечего. Плевать, когда в груди всё поломано, а рёбра медленно пропускают через мясорубку. Это боль так ощущается? Или так ощущается пустота? Дыхание умеренное, а воздуха в лёгких нет. Но это ещё цветочки, настоящий ад начинается со слов: — Томоэ, смотри на это? — Курама продемонстрировал поднятую с пола обойму. — И что? — спросил он равнодушно, держа бездыханного друга. — Обойма пустая, — Курама забил последний гвоздь в сердце Нанами и даже не догадывался. — У него была всего одна пуля, и та ушла на Микаге. Лис хотел что-то сказать, но ощутил, как на коленях что-то зашевелилось. Уронил взгляд на бога, а тот в упор смотрел на него. Немного неровно, размыто. — Ми… Микаге-сама? — а язык спотыкался об каждую букву. — Микаге! — Оокунинуши навис над другом прибывая в ещё большем шоке, чем лис. Он сам лично видел смазанную в чёрной жиже пулю. От такого подарочка даже бог не сможет вернуться из Йоми-но-Куни. Чертовщина, да и только. Курама и Мидзуки подбежали к компании, чтобы убедится в том, что Микаге воскрес. И правда. Слаб, но жив. Захотелось рассмеяться. Не от веселья. От захлестнувшего безумия. Оно так и грело в своих цепких объятьях, с аппетитом разгрызая адекватность. Нанами и не думала, что боль способна свести с ума. Способна потопить. Ведь она никто. Порванный бумажный кораблик, брошенный в пучину океана. «Зачем ты сделал это, Кирихито? Почему?» — и ей казалось, что она задаёт ему этот вопрос. А в ответ убийственная тишина. Больше его голос никогда не потревожит слух. Даже если станет молить об этом. А она станет. Уже молит. Лицо Акиры с каждой секундой всё больше походило на мел. Багровые взгляд, спрятавшись под тяжелыми веками, угас. Нет ничего хуже, чем видеть его таким. И хочется выколоть себе глаза. Ослепнуть. Разорвать голосовые связки в оглушительном крике. Пусть весь мир захлёбнётся в этом разрывающем на куски мучении. Но всё спрятано внутри. Ведь это его подарок, который он оставил уходя. Нельзя никому показывать. Как же всё-таки он жесток. Сколько в нём этой гребанной беспощадности. Всему должен быть предел. Но Акира никогда не видел граней. Сыграл свою роль. Заставил её совершить то, что ей не привиделось бы даже в самом жутком кошмаре. Такой ценой он хотел спасти её? Но вместо спасения, скинул в пропасть, где её заживо сжигают снова и снова, не давая продохнуть. Эту боль вселенских масштабов человек вынести не способен. — Микаге-сама? — повторил Томоэ растерянно. — Как? — Прости, — пробормотал бог, коснувшись затягивающуюся на лбу рану. — Акира попросил об этом. Лучше бы он не давал ответ, потому что всё стало ещё более запутанно. — Не понял? — Курама и Оокунинуши сказали это хором. А Томоэ проглотил язык, недоуменно хлопая глазами. — О чём он попросил? — вмешался Мидзуки. — Попросил помочь сделать воду из реки мёртвых душ не опасной. Дух задержится в преисподней всего на считанные минуты, максимум на полчаса. — Зачем? — пробормотал Томоэ. — Он не сказал мне, — Микаге посмотрел на озадаченные лица друзей. — Акира не собирался отнимать мою жизнь, у него была другая цель, когда он стрелял. — Какого чёрта? Я ничего не понял, — пролепетал Курама. — Он же… Он что, изначально задумал умереть? Ответ очевиден. Микаге молча кивнул головой, окончательно подтвердив догадку. — Думаю Нанами была дорога ему, — пробормотал он с легкой грустью. Неужели демон способен на такое? Жертвовать собой ради человеческой девушки? Томоэ издал глупый смешок, а затем и вовсе панически рассмеялся. Не верил. Акира никогда бы не поступил так. Но доказательства перед глазами, и отрицать их может лишь дурак. — Так он всё это время нас за нос водил? — выдал Мидзуки после небольшого раздумья. — Я чуть инфаркт не получил. Был уверен, что он убьет Нанами. — Поражает, что она вообще в него попала, — Курама всегда был щепетилен до мелочей. — Пули наверняка заговорённые, — прояснил очередную загадку Микаге. — Когда меня выводили из его кабинета, туда вошёл заклинатель из мира падших богов. Я видел, как Акира отдал ему пули. Не с проста он туда приходил. Так что, Нанами в любом случае попала бы в цель. Достаточно направить на кого-то оружие. — Так этот демон из ублюдка превратился в героя? — выдал свою идею Мидзуки, всё ещё не до конца переварив столько откровений. — Пока я думал, как заставить Нанами убить его, Акира воплощал этот план в жизнь, — с не скрытой грустью сказал Томоэ. Можно было аплодировать брату стоя, так как до такого гениального плана по её спасению хранитель и вовек бы не додумался. — Надеюсь, Нанами простит меня за всё, — Микаге сердцем чувствовал вину, и плохое предчувствие сдавило грудь. — А где она? — Нанами-тя… — Мидзуки обернулся к хозяйке, а её и след простыл. В тронном зале лишь они и два трупа: шикигами и его хозяин. Зато в коридоре послышался шум, больше похожий на выстрел. *** Воплощение своих безумных идей в реальность, всегда было главным для Акиры. Власть, сила, влияние, авторитет, всеобщее признание - единственное, что волновало его по-настоящему. Ну а чувства… Он ими лишь играл. Топтал. Глумился. Не придавал никакого значения. Собственное сердце считал давно погибшим. Но в итоге его убеждения разнесла в пух и прах обычная человеческая девушка. Немного глупая. Немного упрямая. Немного смелая. Немного его. И последний факт стал заключительным аргументом в принятии непростого решения. Отдать жизнь за неё, наплевав на все достижения, чем не верх маразма. Но иначе поступить не мог. Всё в огонь. Всех в огонь. Ради неё одной. Ни раздумывал ни на секунду о своём решении. Принимал его осознанно. Готовил план, заранее зная, что Нанами откажется стрелять. Коварный гений всё подготовил для своего блестящего ухода. Обвёл всех вокруг пальца. Её в первую очередь. Рано или поздно Нанами узнает об этой проделке. Наверняка будет зла. А может к тому времени, ей будет всё равно. Но даже если время сотрёт её недолговечные чувства, Акира никогда не пожалеет о том, что спас её. Раз забрала его шрамированное сердце, пусть дышит. Дышит и радуется жизни под тёплым крылышком заботливого лисеныша. Акира знал, что Томоэ по-прежнему дорог ей. Читал в карих глазах безграничное тепло, всякий раз, когда она смотрела на него. А про Томоэ и говорить не нужно. Руки чесались разбить ему морду, потому что этот гад хотел её. Хотел ту, что принадлежит ему. Не просто хотел, а хотел навечно. Влюблённый ублюдок. Чёрт. Даже в преисподней паршивое чувство ревности будет разъедать. Поэтому навсегда уходить он не собирался. Надеялся на довольно скорое возвращение. Как только условия проклятья будут выполненный, божественный контракт, заключенный с Оокунинуши закончится. А это значит вернёт его магическую силу полностью, иными словами, подарит бессмертие. Конечно, вероятность того, что это не сработает, зашкаливала. Но в итоге всё пошло по демоническим расчётам. Откашлявшись застрявшей в глотке кровью, Акира распахнул глаза. Сработало. Теперь вечность не предел, даже в этом теле. Оно уже не такое хлипкое и слабое. Приподнявшись на ослабших руках, Акира оглянулся вокруг, но в зале никого, кроме лежащего в паре шагах шикигами. Странно. «А чего ты ждал болван? Что она будет полчаса беспрерывно рыдать на твоей продырявленной груди?» Ну примерно так. Хотя бы. Пусть и не любил её слёзы, но сердце поёжилось от того, что Нанами сейчас не с ним. Клялась и божилась в чувствах, а сама… Укатила со своим лисёнышем и придурковатыми дружками в храм. А ведь прошло-то жалких минут тридцать. Быстро же она. Акира обиженно ухмыльнулся. «Вот значит, стерва, твоя благодарность. Люблю тебя, люблю… Выстрелила как ни в чём не бывало. Ты же сам её спровоцировал, болван? Так и было задумано. Но даже если так… По крайней мере могла бы…» Что? Сам не понимал, чего хотел от неё. Зато душа отчётливо подсказывала: «Если бы её чувства были сильны, она бы не ушла так просто. Так быстро» — Господин, — прохрипел Кикуити, придя в сознание. После того, как Акиру подстрелили, он упал ничком. Прогулялся по просторам Йоми-но-Куни вместе с хозяином. И вот вернулся домой. — Принеси мне новую рубашку, эта испорчена. Акира скинул окровавленную вещь на пол. Теперь холод совсем не тревожил. Пальцы прошлись по груди. Гладенькая. Даже и не скажешь, что схлопотал пулю, которая прошла на вылет. Доберется до комнаты и проверит спину. Хотя уверен, что и там чисто. Звуки за дверью привлекли внимание. Кто-то кричал. Брови демона съехали к переносице. — С рубашкой повременим, — сказал Акира, подняв с пола испорченную вещь и накинув сверху. — Похоже, наши гости ещё не ушли. *** Курама вылетел в коридор первым. Именно вылетел, так как помчался туда на крыльях. Но дальше идти не смог. На другом конце коридора стоял его брат. Джиро замер. Не шевелился. Не дышал. Как и Курама. Ужас заморозил их поджилки. Посередине коридора, около стены, на холодном камне лежало хрупкое тело. Они узнали чёрные в ромбик колготки, не спутали бы ни с чем клетчатую юбку, и пиджак, которым Акира укрыл её от холода. Курама сглотнул своё неверие. А казалось, что глотал не слюни, а раскалённое железо. Иначе почему внутри так жгло? Может, он уснул от пережитого шока и во сне переживает ужас похлеще? Остальные подумали так же, когда подоспели к своему товарищу. Томоэ казалось, что из-под ног выбили почву. Фиалковые глаза изучали досконально каждую деталь этого кошмара. Стена в алых пятнах, и капли такие свежие, что еще играют на перегонки. Рука хранителя дёрнулась, в порыве прикоснуться к окровавленным, каштановым волосам. Но она слишком далеко. Настолько, что уже не дотянуться. А лис отказывается понимать. Предпочитает не подходить близко, только бы не убедиться, что это конец. — Что вы сделали? — Джиро не знал, что спрашивает. Не понимал смысла вопроса. Не хотел понимать. — Что вы ей сделали? Что они ей сделали? Всего лишь заставили вырвать своё сердце. А разве можно жить с дырой в груди? Слишком неподъемной была боль. Она и уничтожила. Удовлетворив ожидания дорогих людей, Нанами смогла вздохнуть свободно. Долг исполнен. Расплатилась за грех. За любовь, которую никто не принимал. И теперь её ничего не удерживало. Теперь она никому ничего не должна. Кроме одного человека. Воспользовавшись всеобщей суматохой, живущее отдельно от разума тело поплелось в коридор. Дошло до середины, чтобы не тянуть время. Акира уже слишком долго ждёт. Он ведь так не любит этого. И темноты очень боится. Из-за неё мучается от кошмаров. А значит нужно спешить. Нельзя надолго оставлять своё сердце. Кто ещё будет гладить его мягкие волосы и нежно шептать: «Всё хорошо. Я никому не позволю причинить тебе боль». Ведь всем плевать на него. Всем тем, кто радуется его смерти в душном, пропитавшемся его кровью зале. И впервые Нанами ощущает ненависть к людям, которых так сильно любила. За то, что не поняли ничего. За то, что не приняли её душу. И его. За то, что не позволили уйти вместо него и дали почувствовать то, чему названия нет. Страха не осталось. Слёз тем более. Сознание отключило инстинкты самосохранения. От этой боли есть лишь одно лекарство. И принять его необходимо. Нанами уже была мертва на тот момент, когда приставила к виску дуло. — Акира... Она улыбнулась от звука любимого имени и нажала на курок с упоением. В спешке. Потому что нужно было бежать к нему. Демон был прав, когда с уверенностью заявил, что Нанами везде будет следовать за ним. И она последовала без раздумий в ад, за его гнилой, но любимой душой. Оставив всё и всех, без сожалений. Смогла донести до дорогих людей то чувство, в котором захлёбывалась, когда ещё дышала. Теперь друзья в полной мере на собственной шкуре почувствовали, какого это, когда крыша медленно ползёт в тартарары. Курама упал на пол и как трусливый щенок, попятился в ужасе назад, задевая чьи-то ноги. Всё, о чем он мечтал, чтобы это оказалось страшным сном. Самообладание осталось лишь у Микаге и Оокунинуши, которые побежали на помощь к девушке. Впрочем, они отчётливо понимали, что помогать уже поздно. Да и чем помочь тому, кто вышиб себе мозги? И всё же Микаге вытянул тяжёлую голову из кровавой лужи. Прижал пальцы к шее, и прикрыв глаза покачал головой. Что он там хотел нащупать? Ещё никогда бог не делал таких глупостей, но слишком больно было сознавать, что с ней покончено. — Боги, — Оокунинуши упал на пол и прислонился к стене. Смотрел на мёртвое тело, содрогаясь. Чувствовал свою вину. — Будь проклят тот день, когда я решил выдать её за демона. Это всё я… Эта хрупкая девочка столько страдала. Как я мог так поступить с ней. Боги, что я наделал! Будто посыпанные солью раны могли исправить содеянное. Тем более, что каждый здесь был виноват перед ней в той или иной мере. — Нанами-тян? — Мидзуки тихо позвал её, не сознавая, что от хозяйки осталась лишь безжизненная оболочка. — Нанами? — а она уже никогда не сможет ответить. И змей медленно, на ватных ногах, идёт к ней. Падает где-то на середине пути, когда взор уловил уродливые раны у висков. Не в состоянии подняться, как маленький, ползёт на четвереньках. Проводит дрожащей рукой поверх белого лица. А коснуться боится. Страшно ощутить мертвенную холодность её кожи. — Нанами! — вырвав девушку из рук бога Земли, Мидзуки отчаянно трусит её за плечи. Точно кукла ватная. Ищет душу, но в этом теле её нет. И он надрывно кричит имя любимой, хозяйки. Зовёт её, не принимая такой исход. Не помня себя от горя, прикрывает глаза, вгрызаясь ногтями в своё лицо и оставляя кровавые отметины. — Нанами-тян, открой глаза, — хрипит, стирая слёзы. — Пожалуйста! Ты же не можешь так поступить со мной! Вернись! Мидзуки озвучил то, что Томоэ был не в силах. Неровной походкой, пошатываясь из стороны в сторону, он подошёл к любимой. Упал коленями в лужу её крови. Вырвал из лап рыдающего змея, не спрашивая разрешения. Без объяснений. Молча. Она ведь ему принадлежит. Принадлежала, когда-то. Боль от потери Юкидзи чувствовалась так же остро. А сейчас всё повторилось. Как и в тот раз, любимую отнял Кровавый Король. Томоэ даже сквозь рассыпанные осколки здравомыслия, уловил причину ужасного поступка. Акира всему виной. Если бы Нанами не встретила его, если бы не пропустила через сердце, если бы он, Томоэ, своевременно ответил ей взаимностью, то весь этот ужас можно было бы избежать. А сейчас ничего не оставалось, как прижиматься щекой к мокрым, окрасившимся в алый, волосам. Давить в объятьях и чувствовать, что больше она не дышит. Томоэ хотел бы так же навсегда закрыть глаза. Только бы не испытывать это… Будто заживо срезают кожу. И он дрожит, прикрывая веки, крепче сдавливает Нанами в сильных руках. Поломает, но она уже не почувствует. Мидзуки рыдал над её телом, проклиная небеса за то, что отняли самое бесценное. Самообладание Джиро треснуло по швам. С диким криком он принялся колошматить стену, сбивая костяшки в кровь. Боль, что сжигала его, ни на грамм не утихала. А в глазах миллионы раз прокручивалась одна и та же картина: он вернулся с храма. Спешит, в надежде, что небесную нимфу непременно спасли. Сама судьба даёт шанс, встретить её в коридоре. И Джиро счастлив. Радостно поднимает руку, чтобы окликнуть. Но поганое чувство сковывает грудь. А затем глаза наливаются кровью, когда видят пистолет около девичьего виска. В маленьком кулачке сжато нечто ценное, поэтому небесная нимфа прижимает это к сердцу. И Джиро отдал бы всё, только бы не видеть, как его любимая нажимает на проклятый курок. Принимает смерть от собственной руки с именем демона на устах. Даже не оставляя и секунды на то, чтобы остановить это безумие. *** Акира вышел в коридор, на звук криков и чьих-то стенаний. Наткнулся на Кураму, который сидел на грязном полу, а видом походил на сумасшедшего. Настороженный взгляд устремился на всеобщее скопление. «Этот сранный тэнгу ахренел, ломать стены в моём доме?» — подумал он, любуясь стараниями Джиро. И судя по активности, прекращать он не собирался. Однако тревога за порчу имущества отошла на второй план, когда среди компании убитых горем хранителей и двух сокрушающихся богов заметил маленькую ручку. Обессиленную. Валяющуюся по земле. — Какого чёрта тут творится? — недовольно спросил Акира у ворона. — Я сплю? — спросил Курама ошеломлённо. Кровавый Король должен быть мёртв, а вместо этого мертва Нанами. Точно галлюцинации. — Это все концерты… Мне всё снится. Точно это кошмар. Это просто кошмар. Это кошмар… — Эй, придурок? — позвал Акира, но ворон прижал ладони к ушам. Стал раскачиваться сидя на полу и повторять, что это кошмар. — Ясно. Бесполезно говорить со спятившим. Его место не иначе как в дурдоме, и в темницу бросить жалко. Чего доброго крысы заразятся безумием. Чутьё подсказало, что богиня что-то опять учудила. То, что она в обмороке — понятно, только причина не ясна. Возможно, клеймо болезненно сходило, и от того у всех приступ бешенства и могильные физиономии. Вечно трясутся над ней с поводом и без. А сам как будто не один из таких болванов. *** Мидзуки был выжат душевно, словно тюбик с зубной пастой. Он смотрел, как Томоэ обнимает Нанами. Как по его щеке течёт скупая слеза. И понимал чувства лиса собственной шкурой. Ему так же хотелось сжимать её в объятьях, но он знал, что для Томоэ это единственный шанс не наделать глупости. Пока он чувствует её уже холодное тело, может дышать. Взгляд змея упал на ладонь хозяйки, в которой что-то блеснуло. Он потянулся машинально, и вытянул запутавшуюся в пальцах цепочку с подвеской в виде синей капельки. — Это ты подарил ей? — измученным голосом спросил он у Томоэ, разглядывая кулон пустым взглядом. — Да, — вот только отвечал вовсе не лис. Боги и хранители настолько были подавлены и растоптаны, что не замечали ничего вокруг. Но этот голос возвратил их в жестокую реальность, за глотку вытянул из сумасшествия, чтобы утопить в тотальном безумии. Микаге, увидев Акиру, стоящего над ним, не усидел на корточках и упал на камень. Оокунинуши от шока прикрыл рот рукой, а его выпученные глаза ускакали из орбит. Ну и если Томоэ смотрел на врага пустым взглядом, то Мидзуки решил, что спятил окончательно. — Томоэ, у меня галлюцинации,  — объявил он. — Похоже, мне недолго осталось, я вижу мёртвых. Акира проигнорировал пустые реплики. Его интересовало то, что лис алчно прижимал к своей груди. По стенке ещё сбегали капельки её крови. Он заметил это, когда подходил. На полу пистолет. В руке кулон, что он подарил ей на рождество. А на руках лиса её безжизненное тело. Что он там ныл когда очнулся? Вот твоя благодарность стерва? На что он там надеялся? На то, что она будет рыдать на его груди? Нет же. Нанами как обычно нанесла ему удар. На этот раз прямо по сердцу. И не пулей. Поступком. Акира и подумать не мог, что она способна на подобное. Даже близко не предвидел, такого исхода. Он отдал жизнь, ради неё. Но Нанами отправила его подарок ко всем чертям. И как же изощренно, она постаралась. Нажала на курок. Вышибла себе мозги. Всё для того, чтобы уничтожить Кровавого Короля без остатка. В демонической глотке застряло что-то. Похоже, слёзы. Едкие. Противные. Солённые. Но волю им давать нет смысла. Потому что своей необузданной, необъятной болью, которая терзает плоть острыми клыками, её не вернёшь. Потому, что сойдя с ума и окунувшись в своё безумие, ей не поможешь. А у него есть дело. Вытаскивать эту дурочку из ямы, в которую она прыгнула. И понимал же, что за ним. Руки дрожат. Ложатся на лицо, стирая отпечаток невольно проявившейся паники. — Думай, Акира. Думай, — подгоняет себя, так как времени мало. А точнее его нет — Твою мать, думай. Что тут думать? Вариант лишь один, бежать в преисподнюю и на правах правителя попытаться исправить то, что она натворила. Не присоединятся же к этим уродом, которые только и могут, что оплакивать её, сидя на мягком месте ровно. В отличии от них, Кровавый Король мериться с этим бредом не намерен. Потом задушит её лично, когда вернёт. — Дай сюда, — Акира грубо толкнул Мидзуки в сторону и вцепился в тело Нанами, вырывая у Томоэ. Но тот не намерен был бороться. Отдал. Понимал, что она хотела бы быть с ним. А вот другие с этим не были согласны. Не видели того, что давно понял лис. Не принимали, даже после её ухода. — Отдай! — крикнул Мидзуки, отчаянно хватаясь за руку хозяйки. — Пошёл к дьяволу, урод, у меня нет на тебя времени, — прорычал Акира, потея и бледнея от того, насколько холодным было её тело. — Оставь её в покое, хоть теперь! — Мидзуки в бешенстве кричал. Пытался вырвать хозяйку, но Микаге и Оокунинуши поспешили сдержать его. А всё потому, что сейчас Акира на полном серьёзе собирался превратить его в пепел. Вовремя успели. — Как тебе, ублюдок, совести хватает только?! — кричал он, вырываясь от богов. — Нанами-тян сделала это из-за тебя. Это ты виноват в её смерти! — Я? — лицо Акиры перекосилось, и если бы он не держал на руках бездыханное тело любимой, Мидзуки бы давно летел в ад. — Ты ничего не путаешь, гадёныш? Если кто-то и виноват в том, что она сделала, так это вы все. Эти два тупых божка, эти придурковатые тэнгу, и вы, два никчемных хранителя. — Заткнись ублюдок! Как ты можешь говорить такое! — проревел Джиро, пряча лицо в ладонях. — Правда глаза колит? — ощетинился Акира, взяв Нанами поудобнее. — Ей от вас уродов покоя не было. Вы не давали ей продохнуть. Вечно давили своим вонючим спасением мира. Вы ничерта не пытались понять её. Вам было важно лишь, чтоб она удовлетворила ваши грёбанное желание. Теперь довольны? Она исполнила, что вы от неё ждали, и послала вас всех на хрен. Нанами меня выбрала. Как бы сильно вы не противились, она всегда будет меня выбирать. В словах Акиры прогремела жестокая правда. Никто из них не мог мириться с тем, что она полюбила врага. Никто из них не пытался вникать в природу её чувств. Они неправильные. Они запрещённые. Невозможные. А значит их нельзя принимать во внимание. Змей осел на пол. Аргументы Акиры убили его без оружия. И Мидзуки поверил, что лично, собственными руками, пустил пулю в голову любимой хозяйки. На пару с лисёнышем, с богами и тэнгу. Ведь вместе они не оставили Нанами выхода. Мидзуки был настолько рад, что она убила Акиру, что полностью наплевал на водоворот, который уничтожал её душу. Главное, она спасла жизни многим. Но только не себе. — Кикуити, — Акира позвал слугу, который стоял у выхода из тронного зала. — Иди сюда. Слуга подошёл, но не проронил ни слова. Старался не смотреть на хозяйку. — Вот, — Акира бережно придерживал голову Нанами, передавая в дрожащие руки Кикуити. Похоже, чувствовал он себя необычайно паршиво, судя по красным глазам. — Отнести её в комнату на третьем этаже. Позови Сеичи, пусть приведёт лекаря, который обработает раны. — Да… — Кикуити, услышал как дрогнул собственный голос, и тут же умолк. — Она мертва. Лекарь ей не поможет, — Микаге был повержен горем, но реальность не утерял. — Заткнись! — рявкнул, Акира на его реплику. Ещё ему не указывали, что делать. — Я пойду с Нанами, — уверенно заявил Томоэ. Пару секунд Акира размышлял, но взглянув на лиса, что-то стало не по себе. Отказать ему - значит нарваться на битву, а времени нет. Сейчас Томоэ невменяем. — Кикуити, хранитель пойдёт с вами. — Мы все пойдём, — заявил, Джиро поднявшись с камня. — Я хочу быть рядом с небесной нимфой ещё немного. Делать нечего. Спорить нет ни времени, ни желания. В итоге, Нанами очутилась на руках у Томоэ, и всей гурьбой они пошли на третий этаж. *** — Идзанами, у меня к тебе разговор, — оставив компанию, Акира поспешил в Йоми-но-Куни. Он уже давно смастерил второе зеркало, которое в любое время позволяло туда проникнуть. И оно было лучше, чем предыдущее. — Слушаю вас… Господин, — богиня преисподней всегда с большим трудом так называла его. — Есть человек, который лишил себя жизни. Её душа не присоединилась к остальным, так как в ней была божественная сила. И мне нужно, чтобы душа этого человека вернулась обратно в тело, — заявил Акира, глядя на копию Нанами перед собой. Сейчас это ранило слишком глубоко. — Сожалею, господин, но это невозможно, — богиня преисподней ликовала, чувствуя внутреннюю паршивость Акиры. — Даже владыка преисподней не может воскрешать мёртвых. Нет. Такие новости Кровавого Короля не удовлетворяли. Поднявшись с трона, на котором когда-то сидела она, он медленно приблизился к Идзанами. Присел на корточки, так как богиня сидела перед ним на коленях. — Боюсь, такой ответ меня не устраивает, — с показным спокойствием заявил он. — Я притворюсь, что не слышал предыдущих слов, а ты… — демон аккуратно заправил каштановый локон лже-Нанами за ухо, давая понять, что настроен весьма враждебно, — подумаешь ещё раз. Ранен, но не повержен. Именно так можно было сказать про Акиру. Идзанами знала, что новый правитель преисподней ещё тот психопат. Шаг влево, шаг вправо - и он обернёт преисподнюю в сущий ад. А может, чего доброго, и вовсе заточит жнецов в неволю, поставив под угрозу все миры разом. Бешенство, сверкающее в багровых глазах, давало понять, что Акира на всё способен. Ибо неадекватен. — Если в ней течёт божественная кровь, то возможен обмен. Жнецам нужно предложить жизнь бога, и жизнь человека в котором течёт её кровь. Но они могут и отказаться. Такого ещё никто не делал. — Вот как, — сказал Акира, допытливо глядя в глаза богини. Карие. Если бы не чужой запах, она бы не отличалась от Нанами ничем. И он понял, что на всё пойдет, чтобы увидеть вновь глаза той, настоящей. Похитившей его сердце без разрешения. Поднявшись, он прошёл мимо фальшивой копии. — Обмен так обмен. Ему не всё равно? Тем более что претенденты на роль жертвы, уже выбраны. А жнецы… Пусть только попробуют отказать владыке преисподней. *** Небо было тёмно-серым. Впрочем, таким оно было тут всегда. Холодный, ночной ветер, блуждал по открытой скалистой местности. Проникал в лес, ласкал иссохшие деревья, подымал противную пыль. Звуки потрескивающего огня, мешались с ночными. А маленькие искорки, сплетаясь в огненном танце, плавно поднимались ввысь, к небесам. — Я ждал тебя, Акира, — завёрнутый в тонкий плащ человек, сидел около огня и грел руки. Он не оборачивался, но спиной ощутил присутствие демона. — Немного припозднился, уж прости, — голос звучал твёрдо, а рука крепко сжимала катану. Акира с нетерпением ждал, своего противника, ведь достаточно долго искал его. И вот нашёл, чтоб предъявить массу накопившихся претензий и чек за их оплату. — Боюсь, ты ошибочно записал меня в жертвы, — по-прежнему сидя на холодной земле, ответил враг. — Зря потратишь время, а у тебя его, как я понимаю не в избытке. — Не волнуйся, — ответил демон уверенным тоном. — Минут десять на то, чтоб отправить тебя в преисподнюю, отыщется. — Вижу, ты серьёзно настроен,  — он поднялся. Повернулся светлым лицом к врагу. Скинул плащ и вытащил меч, покоившийся на спине. — Что ж, я пытался избежать твоей смерти. Акира в ответ лишь ухмыльнулся, перед тем как приготовиться к схватке не на жизнь, а на смерть. — Приступим, Ямато. Падший бог, ещё узнает о том, насколько он недооценил противника. А ещё он горько пожалеет о том, что утопил Кровавого Короля во всём этом дерьме. В чувствах. В ней. Именно за неё, падший бог отдаст свою жизнь, принудительно. Не стоило проклинать богиню Земли. Не стоило сталкивать её с Акирой. Не стоило скрещивать тьму со светом. А если уж сделал это, будь готов дорого заплатить. *** Кикуити сидел в углу на стуле и не сводил глаз с госпожи. Ни то чтобы мёртвые могли убежать, скорее он опасался присутствия и действий её друзей. Атмосфера в комнате была из ряда вон гнетущий. Воздух пропитался скорбью, отчаяньем, безысходностью. Томоэ сидел на кровати и держал Нанами в руках. Кикуити пытался возразить против этого, но, заглянув в фиалковые глаза, понял: жизнь ещё дорога, чтобы так глупо её лишаться. Остальные сидели вокруг. И только Курама на полу, глядя в потолок. До сих пор шептал лишь одну фразу, наплевав на всех: «Проснись». Его заезженные причитания уже успели достать почти всех, кроме Томоэ. Ему было всё равно, что происходит вокруг. — Можешь уже заткнуться, — утерев очередной поток слез, сказал Мидзуки. — Нам всем паршиво, ещё и ты тут… — Проснись… Проснись… Просыпайся… — Шинджиро? — Джиро присел перед братом, но тот не сводил взгляда с потолка, и тормошить его за плечо, было бесполезно. — Нельзя же так. Я понимаю твою боль, но… — Проснись. Проснись, — так и твердил, не в состоянии взять себя в руки. Никто из присутствующих и подумать не мог, что чувства Курамы к ней были настолько глубокими. А он просто мастак прятать их глубоко внутри. Правда сейчас всё вылезло наружу. — Курама спятил, — тяжело вздохнув, Мидзуки потёр ладошку Нанами. Всё это время он сжимал её в своей руке. — Смотри, что ты с нами сделала… — проговорил он и снова впал в истерику. Не мог успокоиться. Однако Микаге больше всего беспокоило состояние Томоэ. Слишком он притих. Слишком не живым казался. Спокоен с виду. Не рыдает в голос, как все остальные. Не сошёл с ума, как Курама, которому уже не помочь. Божественное сердце было до смерти перепугано. Он потерял дорогую Нанами, которую любил, как родную дочь, но потерять Томоэ… С этим он не собирался мириться. А что с ним будет, когда её похоронят? Показным спокойствием лис не скроет от бога свою убийственную боль. — Томоэ, — позвал змей, стерев остатки страданий с осунувшегося лица. — Нужно заняться приготовлениями. Нанами-тян, хотела бы… — Нет, — коротко ответил лис, прижав её ближе к сердцу. Будто кто-то собрался отнять. — Томоэ, послушай, — Микаге присел рядом и утешительно коснулся его плеча. — Нам нужно предать её тело земле, иначе Нанами не сможет найти покой. Не мучай её душу. Отпусти с миром, раз она пожелала… — Я сказал, нет. Красные глаза, которые когда-то были фиалковыми, устремились на Микаге. Полное безумие отражалось в них, и уговоры тут не помогут. Дав ответ богу, Томоэ снова прижался щекой к её волосам. Прикрыл веки, и крепче обхватил тонкую талию. Пусть только попробуют отобрать. Сейчас он готов стереть любого, кто сунется. — Лис, небесная нимфа должна упокоиться с миром, — шмыгнул Джиро, присев на пол около кровати и прикрыв лицо. — Бог Земли прав. Её душа должна найти покой. Уже утро. Я попрошу ребят из деревни приготовить гроб… — И сам туда ляжешь, — Акира неожиданно появился на пороге. Распахнул дверь со скрипом, тяжело дыша. Видок ещё тот. Будто выбрался из ада. Вся одежда чёрного цвета казалась промокшей. А она и была. Когда Акира прошёл в комнату, остались багровые следы на ковре. Лицо в области виска вымазано тем же цветом и землёй. Волосы перепачканы и слиплись от запёкшейся крови. — Кикуити, лекарь приходил? — спросил он, оценивая как лисёныш сжимает в руках то, что ему не принадлежит. Вопрос Акиры прозвучал по меньшей мере абсурдно, по большей — издевательски. — Ты что, шутить вздумал, урод?! — крикнул Джиро возмущённо, поднявшись с пола. Но Кровавый Король даже не взглянул в его сторону, ждал ответа на свой вопрос. — Господин, лекарь приходил, — Кикуити говорил это, сбиваясь. Думал, как вежливее передать реакцию доктора. — Он обработал раны, но сказал, что в этом нет смысла. — Тьфу, никчемный болван, — недовольно фыркнул Акира, и все онемели от осознания, что демон вовсе не шутит. Он присел на кровати, игнорируя пораженные взгляды. Без особых церемоний, забрал богиню из рук хранителя. Слегка похлопал по щекам. — Эй, вставай, — сказал он раздражённо. Курама перестал шептать своё слово и ошеломлённо уставился на Акиру. В комнате оказался кто-то более безумный, чем он. Все остальные притихли, и даже Кикуити смотрел на хозяина, как на спятившего. Вернуть мёртвого никому не под силу. Вот только плевать Акира хотел на поганые убеждения. Не зря он всю ночь сражался, как бешенный пёс. Терпел боль от порезов на плоти. Терпел издёвки Ямато о том, что она в действительности любит другого. Усилия должны быть вознаграждены. И пусть только упрямая девчонка попробует разочаровать его. — Эээй? — он опустил голову девушки на подушку и потормошил за плечо. — Хватит дрыхнуть. Я сказал, поднимайся. — Ты что сдурел? — недоуменно спросил бог созерцания. Он даже оставил своё место ради того, чтоб подойти ближе и лично посмотреть на этого ненормального. — Открывай глаза, — взял, поднял одно веко Нанами и за это получил по рукам от Томоэ. — Убери руки, — сказал лис, хватая хозяйку. — Прекрати этот цирк. Она мертва. Микаге было больно слышать это и видеть мучения лиса. Но похоже, сумасшедшие проделки Кровавого Короля, всех немного привели в чувства. — Заткнись, ублюдок, пока я не убил тебя. Акира ещё больше возненавидел Томоэ. Всю ночь слушал от падшего бога, сколько счастья он может дать богине Земли. Возможно, так Ямато пытался вывести на эмоции и ослабить бдительность, а вместо этого пробудил в нём всех демонов разом. Слово, произнесённое лисёнышем, вонзилось иголкой под ногти. Умерла? Сейчас. Кто ей позволит? Пусть не мечтает даже. Сказал же, что она везде будет следовать за ним. — Отдай, — Акира толкнул Томоэ в грудь и вырвал обратно своё сердце. — Девушка с шарфом, вставай, — он убрал слипшиеся от крови, каштановые пряди с лица, проигнорировав раны у обоих висков. — Поднимайся, уже. Не зли меня. — Чёрт. Похоже, господин сошёл с ума, — Кикуити испуганно прикрыл рот, осознав, что сказал это вслух. А в комнате все были с ним согласны. Даже Томоэ, испытывая жгучую боль, проникся жалостью к Акире. Ведь тот не играл. В своём безумии он их всех переплюнул. — Хватит уже отлёживаться, — трусил её ватное тело на руках. — Давай же. Девушка с шарфом, ты достала. Вставай! — Она умерла, — пролепетал Мидзуки по-доброму. Ему и в голову не могло придти, что однажды он будет искренне утешать Акиру. — Катись к чёрту, гад. Не лезь под руку, — демон развернулся и, как насупленное дитё, сжал Нанами крепче. Снова похлопал по лицу. Стащил кувшин с тумбочки и, наполнив рот, сбрызнул бледные щёки. — Это перебор, — Курама за всё время сказал нечто вменяемое и даже подошёл ближе, покинув свой угол. — Акира, прекрати. Её уже не вернуть. Ты что, правда с катушек слетел? Ты не видишь, эти раны на голове? Ты слепой? Ты ничего не по… — Шевелись уже, где ты там ходишь? — обращался к ней, приоткрывая пальцами веко. Клиника. Кикуити понял, что лекаря надо было звать для хозяина, а не для госпожи. Остальные же смотрели на Акиру с сочувствием, жалостью и недоумением. Курама и тот понял, что бесполезно тревожить сумасшедшего. — Томоэ, у него крыша и правда полетела, — промямлил Мидзуки, широко раскрытыми глазами глядя на то, как Акира угрожает мёртвой госпоже завтраками с грибами шиитаки. — Акира, успокойся. Угомонись уже. Возьми себя в руки, — Томоэ коснулся плеча врага. Просил его об этом, хотя сам не мог собраться. — Она должна очнуться, — коротко сказал Акира, продолжая тормошить безжизненное тело. — Сейчас дурить перестанет и откроёт глаза. Упрямая чертовка. Вечно надо ждать её. Даже сейчас делает мне на зло. Только посмотри на это, брат. Хуже ослицы. Эй?! Акира всеми силами пытался пробудить её и не заметил, как обратился к своему врагу. Зато остальные расслышали прекрасно. Чёрствость и ненависть к Кровавому Королю начала рассасываться в лисьем сердце. Он понимал, что сейчас Акира на эмоциях проявил своё настоящее лицо. Показал, что считает его братом до сих пор. Показал, что нуждается в его поддержке, как никогда прежде. Сейчас он испытывал те же чувства, что и Томоэ, когда потерял Юкидзи. — Девушка с шарфом, я считаю до трёх, а потом пеняй на себя. Нет. Похоже, он чувствовал нечто гораздо похлеще. Окончательно спятил. Комната погрузилась в мёртвенную тишину. Все пораженно сверлили демона полными жалости взглядами. Оокунинуши понял, что зря издал свой глупый приказ. Нанами не предала их. Она сделала то, что никому не под силу. Заставила Акиру узнать, что такое любить. Что такое страдать душевно. И вот Кровавый Король повержен. Нокаутирован. Растоптан. Полностью стёрт. А всему виной её смерть. Томоэ ещё не видел Акиру таким. Столько лет дружили, но только теперь лис понял, почему брат никогда никому не отдавал своё сердце. Если благодаря Микаге и остальным, Томоэ смог справиться с потерей, то Акира не сможет, кто бы не был рядом. Он таков. Раз и навсегда. Предан и ревностен в дружбе. Предан и ревностен в любви. Поэтому и ненавидит чувства. Поэтому никого близко не подпускает. Чтобы не рвать себя на куски, прижимая дорогое существо к сердцу. Чтобы не испытывать этой безжалостной, изнурительной боли. — Три, — нежный девичий голос, слабо прозвучавший, расслышали все. Он опрокинул в пропасть. Довёл до крайностей. Спёр дыхание в легких дорогих людей. — На… Нанами, — шепнул Томоэ, заметив, как дрогнули густые ресницы. Как карие глаза распахнулись. Как слезы, хлынувшие из глаз, покатились по щеке и застряли в складках рубашки Акиры. — Кирихито, — девичья ладонь скользнула по щеке самого дорогого. И лис понял, что с ней рядом тот, в ком она сейчас больше всего нуждается. Несмотря на это, сердце было наполнено счастьем. Он не знал, каким способом Акира вернул её, но пропитался к нему чувством благодарности. Однажды демон забрал жизнь его любимой, теперь же вернув Нанами, он искупил свой грех. Остальные были поражены не меньше. Какой нереальной мощью и властью нужно обладать, чтобы воскресить человека. Пока они все вместе дружно оплакивали её, Акира невиданными способами вырывал её жизнь обратно из лап коварной смерти. И судя по измученному виду, далось ему это нелегко. — Ну наконец-то — Акира вздохнул с таким облегчением, с которым не вздыхал уже лет пятьсот. Камень с души снят. Точнее целое горище. — Опять ревёшь. И так не красавица, а ещё морщин прибавится. Как же она скучала по этому задире. Как же не хватало его голоса, живого взгляда и его вечной вредности. Как мечтала снова ощутить его рядом. Или просто увидеть живым. — Ты ранен, — сказала Нанами встревожено, заметив на любимом лице пятна крови и грязи. — Пустяки, — только внутренности ноют, о чём ей знать не обязательно. Битва с Ямато была свирепой. Еле удалось одержать победу. Правда, с такой мотивацией не удивительно. Взгляд богини метнулся на поражённых друзей. И вдруг всё связалось. Наверняка, это они ранили Акиру. Наверняка недовольны тем, что он чудом вернулся из преисподней и хотят отправить обратно. Вжав маленький пальчики в плечо демона, она прикрыла его грудью и затравленно оглядела друзей. — Не нужно… — всхлипнула Нанами, прикидывая, что они собираются сделать. — Пожалуйста, не нужно трогать его. Микаге-сама? Томоэ? Лис онемел. Как так получилось, что Нанами смотрит на него с непритворным страхом в глазах. Что он сделал не так? И ответ очевиден: был против того, кто ей небезразличен. Все они были против её чувств. Каждый из них был виноват, в её отчаянье. — Эй? Акира схватил девичью талию и наплевав на толпу, повалил Нанами на кровать. Сердце в груди девушки трепетно заметалось. Как же он близко. Искушает этими сладкими губами и взглядом, который гипнотизирует. Но все смотрят, и чувство неловкости проявляется ярким багрянцем на щеках. — Прекрати за меня заступаться, героиня недоделанная, — шепнул он, не отрывая голодных глаз от приоткрытых губ. Но внимание переключилось на раны у висков, возвращая злость и негодование. — Ещё раз сделаешь нечто подобное, и я лично вырву тебе руки, — она поняла за что именно. — Я разве позволял тебе? Какого чёрта ты творишь? Вопросы сыпались, как семечки подсолнуха из мешка. А вместе с ними выходили и бешенные эмоции от пережитого ужаса. Нанами, как губка, пропитывалась его болью, но собиралась в ответ поделиться своей. — А что мне было делать, Акира? — спросила она с серьёзным лицом. — Особенно после того, что сделал ты. Тонкий намёк на коварный план, который привел к трагедии. Акира понял, что Микаге всё разболтал. Трепло. А ведь клялся и божился, что ни одна душа не узнает. Брехун чёртов. — То, что я делаю, тебя не касается, — заявил он сердито. — Это не значит, что ты можешь вытворять подобные вещи. Я собственным руками готов тебя прибить, Нанами. За то, что ты такая дура. — А я тебя, Акира, за то, что ты такой эгоист, — Нанами нахмурилась. Присела на кровати, оттолкнув его. Вспомнила бездну отчаянья, в которую он беспощадно окунул. — Кто дал тебе право так поступать со мной? Ты хоть знаешь, как я себя чувствовала после этого? Или тебе совсем плевать? — Поэтому ты решила насолить мне таким образом? — Акира сжал её плечи, игнорируя нахмуренный взгляд Томоэ. — Ты хоть знаешь, чего мне стоило вытащить тебя? — Мог бы не стараться, — сердито заявила она. — Как ты мог заставить меня сделать это? Почему ты так поступил? — Потому что захотел, — ни на секунду не думал над ответом. — Это твоя благодарность? Мог бы не стараться? Ты совсем страх потеряла? — Кирихито, — в глазах Нанами блеснули слезы. Руки вцепились в его рубашку. Потрясли от эмоций. — Какая же ты сволочь! Ты даже не осознаёшь, что сделал! Тебе и правда плевать! — А тебе нет?! — крикнул он, вцепившись в её запястья. — Посмотри на себя в зеркало. На эти раны. Чего ты добивалась? Хотела вывести меня из себя? Клянусь, ещё раз - и я сам тебя убью! — Ты именно это и сделал, когда заставил стрелять в себя! — Нанами отчаянно прокричала это в его лицо. Как же он слеп и глух. Не понимает, что уничтожил её своим жестоким решением. Но уступать Акира не собирался. — Я отдал жизнь, чтобы ты жила. А ты значит так ею распорядилась? Это была твоя гребанная благодарность? — А кто просил тебя об этом? Кто просил тебя умирать вместо меня? Ты хоть раз спросил, чего я хотела? Тебя вообще интересовали мои желания?! Акира пару секунд ошеломлённо думал о сказанном. Снова её беспросветная упёртость. Эта девчонка вообще умеет видеть свои ошибки? — Так я ещё и плохим остался, что не принял к сведенью твоё доблестное желание подохнуть? — прищурившись, спросил он, ожидая ответа. — Ты остался плохим, потому что запачкал мои руки своей кровью, — Нанами не отрывалась от его глаз и игнорировала, как он следит за бегущей по щеке слезой. — Думаешь, с этим можно жить? Может, ты бы смог. А я - нет. Ну вот и разъяснила всё. Только не поняла, что если бы Акира мог жить без неё, не стал бы переворачивать вверх дном преисподнюю. Не стал бы давить жнецов угрозами, настаивая на обмене. Не стал бы биться с сильнейшим из падших богов. И как же вовремя он стал правителем преисподней, иначе потерял бы себя навсегда. Отправился бы за ней, наплевав на свои достижения. — Ясно, — выдавил из себя, не зная, что сказать толком. Хотел проявить кипящие в жилах чувства, воспользовавшись тем, что её друзья тактично испарились из комнаты, но не стал. — Оставим это. — Кирихито, — Нанами устало уткнулась носом в его плечо. Прикрыла веки, ощущая слабость. — Не поступай так со мной, больше… Никогда. Больше никогда. Слышишь? Просьба была пропитана её мучением, и от этого Акире стало совсем не по себе. Ещё и от того, что пришло время подумать о главном. О реальности. — Клеймо исчезло, — намёком стал подводить к неприятной теме. Пальцами провел по нежному плечу, с которого соскользнул его же окровавленный пиджак — С проклятьем покончено, Нанами. Лучше бы он никогда не произносил её имя так холодно. Не давал понять, что покончено не только с проклятьем, но и с ними. С их ненормальными отношениями. С их обоюдным безумством. С их невозможной историей. Божественный контракт, заключенный на год, закончен. Акира вернул то, что так желал. А дальше? Дальше они пойдут разными путями? Он по своей жестокой, кривой дорожке. Она по своей, правильной и теперь уже ненавистной. Всё вернётся на свои круги. Как же сложно. Теперь особенно. Оба думали над тем, куда дальше. Родители приняли Нанами, и матушка очень расстроится, узнав о том, что они разводятся. Как же охота поддаться искушению, чтоб использовать этот повод, как причину оставить все как есть. Не меняя. Почему Акира вообще должен отказываться от того, что желает? Когда он в чем-то себе отказывал? Он всегда берет все, что хочет. Без спроса. Без предупреждений. Отбирает то, что его, даже если это принадлежит другому. Тогда что теперь случилось? В какой момент все изменилось? В тот самый, когда встретил ее в безлюдном парке и потянулся к этим сладким губам. Он всегда будет помнить их вкус. Впитал в себя яд их нежности до последней капли. И Нанами с замиранием сердца хватается за края его рубашки. Крепко сжимает в кулачках мокрую ткань, прижимая голову к сильному плечу. Возможно ли, что Акира будет смелее и даст им шанс прожить эту жизнь иначе? Бок о бок. Неразлучно. Как глупо. Несмотря на одинаковые желания, оба понимают невозможность такого исхода. Они враги. И всегда будут врагами. Нанами - богиня, которая борется со злом. Акира - всепоглощающая тьма, сносящая на своем пути любой свет. Через что бы они не прошли, какие бы чувства и события их не связывали, обоюдная вражда всегда будет на первом месте. Нанами не станет предавать тех, кто верит в неё. Кто возложил на неё все свои надежды. Акира никогда не предаст себя. Никогда не изменится. Даже ради той, которой так безнадежно болен. Их история была заранее с очевидным концом. Их отношения не принесут ничего, кроме боли. — Акира, — Нанами оторвалась от его плеча. Смотрит в багровые глаза, полные решимости. Вздрогнула. Проглотила панический страх. Ну а дальше озвучивает то, что требует сердце. — Если ты вот так собираешься всё закончить, то не стоило меня возвращать. Я не приму этого. Боль, так боль. Плевать на всё, потому что без него дышать не может. — А как же то, что мы из разных миров? — спросил он, обласкав взглядом её губы. — Ничего. Противоположности притягиваются. — Ты говорила, что не хочешь быть с тем, кто ничего ради тебя не делает. — Не беда. Я просто не всегда замечала твои поступки. — Друзья от тебя отвернутся. — Может быть. Но со временем они всё поймут. Акира улыбнулся, оценивая, с каким вожделением она ждёт поцелуя. Он хочет этого ещё больше, но вредность толкает подразнить. — В который раз убеждаюсь, девушка с шарфом: желание - это тысяча возможностей, а нежелание - тысяча причин. Но знаешь … — скользнув горячими руками по тонкой талии, Акира носом прикоснулся к щеке. Вдохнул любимый аромат, заставив Нанами рассыпаться от передозировки возбуждения. — Если бы ты всё-таки смогла уйти, я бы отпустить не смог.