Самое настоящее проклятие

— Спасибо, Вы можете идти, мистер Блэк, — женщина с любопытством перевела взгляд на представительного темноволосого мужчину в повседневной мантии, которая, наверняка, была дороже, чем парадная мантия Министра Магии, — Министерство пришлёт Вам своё решение письмом в кратчайшие сроки. Мужчина сдержанно наклонил голову и вышел из кабинета отдела по борьбе с неправомерным использованием магии, даже не взглянув в мою сторону, видимо, ожидая, что я безропотно последую за ним. Но что я мог поделать? Этот высокий мужчина с ярко-голубыми, большую часть времени совершенно равнодушными глазами и аккуратной бородкой, едва тронутой сединой, приходился мне отцом.  — Лучше б меня посадили в Азкабан, там хоть не было этой бесконечной писанины… — простонал я, шаркая по ковровой дорожке к лифту, на ходу расслабил свой приличный галстук и лихо закинул его через плечо, мазнул взглядом по типичным министерским крысам, проходивших мимо с чёрными папками в руках, такими же скучными, как и они сами, — Мерлин, заполнять эти бесчисленные бумажки… какое убожество… Я исподлобья испытующе посмотрел на спину отца — казалось, он просто меня не услышал. Хотя это явно было не так — нас разделяли от силы три шага.  — О суде ещё рано говорить, мы всего лишь подали заявку на регистрацию, — вдруг задумчиво произнёс Орион Блэк, — хм… думаю, мы всё сделали правильно и произвели на всех благоприятное впечатление. Принимая во внимание особые обстоятельства и безукоризненную репутацию, нашу просьбу о снижении регистрационного возраста должны удовлетворить и… Краска стыда и злости бросилась мне в лицо. Обогнав его, я преградил отцу путь, широко расставив ноги.  — Как ты поступаешь, поступают только трусы! Это они… производят благоприятное впечатление… — процедил я сквозь зубы, не решаясь всё же орать на человека, который наверное, никогда в жизни не повышал голоса, — подумай, что я такого сделал? всего лишь нарушил… какой-то вшивый закон… а ты уже разводишь истерию! Да и перед кем?! По мне так пусть хоть захлебнутся своим чистокровным ядом! Может меньше гадюк на свете будет! К чему вообще всё это?! — я провёл рукой по густо напомаженным волосам, взглянул на золотые отцовские запонки с гербом рода Блэк, и тихо сказал, едва сдерживая отвращение, — тебе, честно говоря, вообще, не следовало сюда приходить! Так знакомо, так чопорно, так невыносимо…  — Ты несовершеннолетний, а я твой родитель, — спокойно возразил отец, с еле слышным вздохом поправил мне галстук, туго затянул его на шее, потом посмотрел в моё кислое лицо, и мне показалось, что уголок его губ дрогнул, будто он хотел улыбнуться, но в последний момент передумал, — или ты хотел, чтобы это сделала твоя мать? Я передёрнул плечами. Какое счастье, что мамочка отказалась со мной видеться. Наверно боится, что я произвел бы неблагоприятное впечатление с исхлёстанными щеками.  — Я бы и сам справился, что проще, сходить на выходных в Министерство Магии! — язвительно отозвался я, скрещивая руки на груди. Отец взглянул на меня своим ясным взором, как бы говоря без слов: «знаем мы, как бы ты справился, разнёс бы пол-Министерства к Мерлиновой бабушке».  — Ты несовершеннолетний, — чуть настойчивее повторил отец, и я буквально почувствовал, как гремят у меня на руках цепи несовершеннолетия. Мы молча ждали лифта, думая каждый о своём, когда отец чуть повернулся ко мне и проговорил:  — Леди очень интересовалась новостями о тебе. Она сказала, что анимагия — это… достойно чистокровного волшебника.  — Будто это имеет значение, чистокровный я или нечистокровный! — после секундной паузы, хмуро отозвался я, — может, ты не знаешь, но у меня есть глаза. И я вижу, что в Хогвартсе много прекрасных учеников полукровок или магглорождённых. И полно чистокровных тупиц! Подумал о Римусе и Питере (хотя последнего, конечно, не назовёшь образцовым учеником, но он ведь всё равно в нашей компании, так что...), о сильной колдунье Эванс, даром, что магглорождённая. И о Снейпе, Принце-полукровке… Что сейчас делает, интересно мне знать, виновник моего нынешнего мучения? Лежит на кровати и читает антимаггловские трактаты? Или снова с Эванс милуется? И то и другое выбесило бы меня до крайности. Мы с отцом вошли в лифт и, к несчастью, он не был пуст.  — Мистер Блэк! — холодные змеиные глаза перешли на меня, — Сириус! Какая встреча! Помяни…  — Люциус… — отец коротко улыбнулся, — я слышал, тебя недавно повысили? Как поживает мистер Малфой?  — О, прекрасно. Он очень рад за меня, — Малфой расправил несуществующие складки на министерской мантии, которая смотрелась на нём верхом элегантности, и засиял, как новенький галлеон. Я уловил запах дорогого парфюма. Малфой вновь посмотрел на меня, задержавшись на недорастрёпанных волосах, — не знаю, можно ли поздравить тебя, такая неоднозначная ситуация, но стать анимагом в таком возрасте, да ещё самостоятельно, весьма… перспективно. О каких таких перспективах он говорит? Этот… скользкий змей. Я вскинул бровь, рассматривая бывшего школьного старосту и покровителя Нюнчика, а нынче — важного человека в министерстве и, по смутным слухам, доходящим в Хогвартс извне, соратника человека, который называет себя не иначе как Волан-де-Морт.  — Премного благодарен, — криво усмехнувшись, наконец, подал голос я, — что помог обнародовать мои достижения. Честно говоря, мог бы и не трудиться.  — Что? — «павлин» покачал головой, — о, но ты зря меня обвиняешь, я сам узнал это только из газет, — Малфой стрельнул глазами, — мой этаж, простите, но я вынужден вас покинуть. До свидания, мистер Блэк, Сириус!  — Да ты работяга! Аж в выходной пришёл на работу! — заорал я ему вслед, пока дверь лифта не захлопнулась.  — Люциусу незачем портить с нами отношения, — прохладно проговорил отец, — он наш родственник. Ты мог бы быть и повежливее с представителем древней семьи.  — Мы никогда с ним не ладили, — глубокомысленно сказал я, с отвращением добавил: — и он прекрасно знает, что я не разделяю ваши взгляды. Может решил заранее подбить идейного противника, ты так не думаешь? Отец вздохнул уже явственно, заметив, что я снова сдёрнул на бок чёртову удавку.  — Сириус, ты же знаешь, — начал он печально, его рука легла мне на плечо, — даже если ты… не оправдал некоторых наших ожиданий, ты всё равно наш сын, ты всё равно Блэк. Я знаю. Но я не согласен с вами. Настолько не согласен, что порой мне кажется, что мы не семья, а просто люди, которые вынуждены жить под одной крышей. Я коснулся пальцами жёсткой руки отца. Снял её с плеча.  — Мог бы остановиться на сыне, — буркнул, на миг сжимая её в своей, провёл пальцем по драгоценной запонке, посмотрел в до боли знакомое лицо, отвёл глаза и громко заговорил, манерно растягивая слова, скрывая глупое смущение: — знаю, знаю, «чисты навек», голубая кровь, и это гораздо важнее, чем что-либо ещё, но, кажется, я уже уронил достоинство рода одним своим появлением на свет, что б меня, такого мерзавца!  — Она всегда сожалеет о том, что говорит тебе в пылу гнева, — тихо сказал отец, узнав в моей реплике неповторимые интонации мамочки. Я скривился.  — О, не говори так, будто ты с ней не согласен, если бы ты думал по-другому, то… Не договорив, я выпустил отцовскую руку и быстро вышел из открывшегося лифта. Прости, папа, я уже не тот наивный ребёнок, который считал тебя едва ли не Мерлином и ждал помощи, поддержки. Он никогда не останавливал мать. Он во всём её поддерживал, будь то решение умертвить больную домовиху, или выжечь с гобелена Андромеду за брак с магглорождённым, или дать пощёчину собственному ребёнку за то что он поступил не на тот факультет. Безусловно, он полностью разделял взгляды семьи Блэк, а я в них как-то не вписывался. Я был утомлён, расстроен и раздражён. И мне до смерти хотелось с кем-то разделить своё раздражение, как делят пополам яблоко. Только оно, это яблоко, было червивое. Поэтому, вернувшись в Хогвартс, я сразу направился в больничное крыло навестить того, кто во всём виноват. В том, что я заляпал себе рукав мантии чернилами, заполняя бесчисленные бланки, в том, что я теперь связан по рукам и ногам различными обязательствами. Я должен регулярно встречаться со своей «драгоценной» семьёй, должен явиться на регистрацию и на суд и прочее и… должен, должен, должен, блять! Снейп, возможно, не добился, чего хотел, но свободу он у меня отобрал. И мне нужно теперь взглянуть на него. Хотя бы затем, чтоб посмотреть в глаза и увидеть всё объясняющую ненависть. И почувствовать, как поднимается чёртова тоска и обида. И сказать... нечто такое, отчего злое некрасивое худое лицо покроется пятнами. Моё дыхание превращалось в полупрозрачный пар и взмывало к потолку. Казалось, Хогвартс был пуст и оглушительно тих. Каждый мой спокойный шаг звучал трескучим громом. Вероятно, львиная доля учеников воспользовалась шансом и сбежала в Хогсмид или просто разбрелась по окрестностям в ясный морозный денёк из тех, что бывают в самом конце осени. После того памятного разговора, раскрывшего мне глаза на некоторые нелепые обстоятельства — после того раза, Снейпу стало хуже. «Сейчас сезон простуд, шансы заболеть увеличиваются, если организм, к тому же, ослаблен!» — как-то так сказала сердитая Помфри и, плотнее запахнувшись в халат, выперла меня из кабинета. У нее и без моего слизеринца было много забот. Мне хватило милосердия несколько дней не показываться Снейпу на глаза. Но это было сложнее, чем можно было подумать. Не знать, не видеть, не говорить, не чувствовать… оказывается, я уже пристрастился к острым ощущениям, что давали мне стычки с ним. С другой стороны, мне понравилось делать ему одолжения. Незнакомое и интригующее чувство. Возможно, такая игра была опасной и не стоила свеч, но я полагал, что достаточно умён, чтоб никто больше не смог положить меня на лопатки! И всё же я не мог изредка, разгуливая по гостиной, лежа в постели или скучая на уроках, не переноситься мыслями в больничное крыло и не представлять себе нарастающее недоумение Снейпа и его напряжённое ожидание нашей следующей встречи. Я был уверен, что он ждёт меня и не может даже предположить, что я оставлю его в покое. Но какой смысл демонстративно «снисходить», если ты не можешь увидеть реакцию на это? Вчера желание навестить Снейпа достигло своего пика и я пришёл в палату. Ворвался, громко треснув дверью об стену, и выдав какую-то нелепую шутку про…  — Скажи, когда дарить тебе шампунь на день рождения, — пропел я на легкомысленный мотив походя пиная дверь палаты. В палате было довольно шумно и многолюдно. С соседних кроватей чихали, кашляли, негромко переговаривались. Я вразвалочку подошёл к нужной кровати. Следующая строчка шутливой песенки замерла на губах. На меня удивлённо уставились две пары глаз, чёрных и зелёных. Я мгновенно оценил обстановку: плотные от напряжения миллиметры между плечом Эванс и плечом Снейпа, длинные тёмно-рыжие волосы, почти касающиеся бледной впалой щеки, рука Снейпа, зажатая в ладонях девушки, вторая рука, лежащая на постели в дюйме от бедра непринуждённо присевшей на кровать Эванс. Я… помешал им?  — Вообще-то, мог бы быть и поаккуратнее с дверями, — машинально пожурила меня Эванс, — Блэк… Она нахмурилась. Волнуется за невредимость Снейпа? Учитывая, что отношения между мной и им в последнее время крайне напряжённые… Или… Что за дурацкие мысли! Он просто её друг. Близкий друг. Настолько близкий, что она может касаться его, не рискуя своим здоровьем.  — Вижу, вы неплохо проводите время, — пытаясь нахально улыбнуться, сказал я, — любите ролевые игры? Пижама, койка, больничное крыло… Всё равно получилось зло и сдавленно. Хотя Снейп слегка покраснел, совсем чуть-чуть. Мне показалось, что причина этого румянца — не столько смущение, сколько болезненность. Об этом говорил и лихорадочный, но какой-то вялый блеск глаз. На секунду я пожалел, что заявился сюда. Не только потому, что меня неласково встретили. Потому что мне вдруг стало противно и неуютно смотреть на нездоровое лицо своего старинного недруга (хотя уж я-то не был виноват, что у него такое лицо).  — О, господи, ты когда-нибудь это прекратишь?! — воскликнула Эванс, выразительно, но без особой злости, закатила глаза: — оставь свои глупые домыслы при себе, Блэк! Это не смешно! Конечно, не смешно. Это бесит! Единственное что меня удерживает от того, что бы не скинуть тебя с его кровати, это что, я знаю точно, что ты не испытываешь к нему никаких иных чувств кроме дружеских. Я положил руку на спинку стула, что стоял у стены, но так и не сел. Сжал до хруста гладкое дерево. Мне просто нужно было вернуть себе здравый рассудок. Эванс — девушка. Более того будущая девушка Джеймса. Но я сейчас с радостью выгнал бы её взашей! Посмотрел на Снейпа. Тот в кое-то веки не грубил, не хватался за волшебную палочку, он вообще не двигался. И я отлично его понимал. Кому хочется променять тёплые девичьи ладошки на холодную деревяшку, хоть и волшебную. Мне становилось всё хуже. Эй! Ясный разум, ты где?! Дело в том, что Снейп точно меня не ждал. А минуту назад, когда Эванс коснулась его руки, когда цветочный аромат волос достиг его ноздрей, когда горячая близость тела начала покалывать пальцы… он вообще забыл про моё существование. Сильная досада и отвращение, выступили на его лице. Он открыл рот и облёк свои чувства в слова:  — Пошёл вон, Блэк. Бля… давненько я не был третьим лишним. Как я сказал? «Отобью его у твоей Эванс»? Не думал, что это может быть такой проблемой. Впрочем… что там Сохатый говорил недавно? У меня есть козырь.  — Хорошо, я уйду, — покладисто сказал я, и, кажется, эти двое даже слегка удивились, — но что ты здесь делаешь Эванс? Разве у тебя нет занятий поинтереснее? — фыркнул, и чуть деревянными пальцами ослабил хватку на спинке стула, когда увидел мимолётную рассеянность на лице девушки, взглянул на Снейпа, — я всего лишь хотел поинтересоваться твоим самочувствием. Это запрещено? На нас уже начали обращать внимание. Шум разговоров постепенно затих. Я улыбнулся так, что Снейп дёрнулся, и рыжая прядь свалилась с его плеча.  — С чего это ты начал волноваться о самочувствии Северуса? Раньше тебе было наплевать, — вместо него проговорила Эванс, смотря на меня подозрительно и прямо. Я криво усмехнулся. Не морочь ему мозги, ладно?  — Ну, примерно тогда же, когда ты начала отвечать на подкаты Джеймса. Тишина была той самой, что бывает после того, как на гитаре в середине песни рвётся струна. Когда в неподвижном воздухе ещё слышится короткий резкий «дзыньк!».  — Что? — одними губами произнёс Снейп. Медленно повернул голову к Эванс и уставился на неё выпученными глазами. — О, я так рад за вас... — подлил масла в огонь я, — Ты уже знаешь кто будет шафером на вашей с Джеймсом свадьбе? Да-да! Эванс в панике коротко посмотрела на Снейпа, на его лицо и вскочив, гневно и обиженно крикнула мне,  — С чего ты вообще это взял! Я ответила на подкаты?! Что за бред! Я ни на что не соглашалась! Но в этом гневе слышалась попытка оправдаться. Эванс сжимала кулаки. Я видел как пошёл вниз подбородок бледного лица, как плечи, прежде напряжённо приподнятые, ссутулились как будто на них навалилась гора.  — Ты не сказала «нет, никогда и ни за что! Терпеть тебя не могу, Поттер!» — торопливо отрезал я, передразнив типичные интонации рыжей, не отрывая жадного взгляда от Снейпа. Я сказал правду. Давай же, излей на неё свой гнев, свой яд, свою боль и ненависть, словно из душа. Зло сощурься, заставь свой голос звучать презрительно и обидно. Отшатнись от неё, оттолкни её, отними, наконец, у неё свои руки. Ну же! Снейп поднял на меня потухшие глаза. Лицо его сводила судорога. Нижняя челюсть мелко дрожала. Он чем-то мучился, потом поджал губы и сощурился.  — Я чувствую себя просто прекрасно. Если это всё, что ты хотел узнать, то пошёл вон, Блэк! — наконец, сказал он злобно, тихо и решительно. Дёрнул подбородком в сторону двери и снова опустил глаза. А-а… Хрясь! Кто-то вскрикнул. Теперь уже молчали все. Я стоял перед дверью с обломком стула в руках, чувствуя как в горле клокочет вопль. Я бросил разбитую спинку на пол, зыркнул на «голубков» и подчинился. Ушёл. Ещё долго я не мог успокоиться. Ярость и обида душили меня. Почему? Она же нравится ему, так? И он должен был посчитать это предательством, так?! Так почему он не оттолкнул её от себя?! Я не понимаю! Я не понимаю его! Не понимаю… Я не заметил, как дошёл до палаты. Замедлил шаг и невольно прислушался. Внутри не слышалось ни шелеста страниц, ни звуков разговора… На этот раз всё было по-другому. Какая-то добрая душа всё же восстановила разбитый мной об стену стул и поставила его в угол. Во-первых, Снейп был совершенно один в палате, не было ни наблюдателей, ни Эванс. А во-вторых, он спал. Посреди дня, на белой простыне, белой подушке, посреди белого дневного света. Слабо скрипнувшая дверь его не разбудила, видимо, он спал крепко, или, что вероятнее, Помфри дала ему снотворное. Вид у Снейпа был довольно свежий, даже вызывающие смех и жалость прыщи не были так заметны. Видимо, продолжительный сон пошёл ему на пользу. Я напомнил себе, что пришёл сюда скандалить… но, кажется, ничего не получится. Я не буду его будить. М-да… Кошачьим шагом, я подошёл к спящему слизеринцу взглянул в его безразличное резкое лицо. Даже когда он лежал, я чувствовал исходившие от него напряжение и угрюмость. И ещё что-то, чему я не мог найти объяснения, но не злое, а… печальное? Возможно… Всё же интересное у него лицо, хоть и некрасивое. А, может, я просто уже привык всматриваться в странные черты. Так бывает. Когда раз двадцать слышишь одну и ту же песню — либо проникаешься и, в конце концов, начинаешь подпевать, либо начинаешь её ненавидеть. Оба варианта. Не знаю сколько времени я просто стоял рядом с кроватью. Потом провёл рукой по разметавшимся по подушке волосам, с некоторым сомнением захватив одну липкую прядь, поднёс её к своему лицу. Волосы у Снейпа были мягкие, и пахли душно, горьковато и крепко. Дымом и зельями, то ли от лекарств, то ли от вечного торчания его над котлом. Я обыкновенно предпочитал другие запахи, более свежие и чистые, цитрус или цветы. Однако стоит Снейпу сейчас проснуться, то я, как минимум, получу в глаз за этот невинный жест. Усмехнулся прямо в прядь, вдыхая драгоценную горечь. Этого оказалось достаточно, чтобы захотеть его так сильно, что не важными оказались внешность и пол. И вот ещё что. За четыре с лишним года я контактировал с Нюниусом плотнее, чем с некоторыми однокурсниками-гриффиндорцами... и что в итоге я могу сказать про него? Снейп… главная язва, бука и брюзга курса, вечно таскающийся за рыжей занудой Эванс, подтирающей ему сопли… гадоподобная злобная сволочь, шпион и стукач… упрямый, гордый, решительный, усердный, проницательный, эмоциональный… Интереснее, чем можно было бы предположить на первый взгляд, да? Кто ж знал, что за бледной хмурой физиономией скрывается такое разнообразие. Оказалось, Нюниусом можно заинтересоваться. В него можно даже влюбиться. Мне вот очень любопытно, каким он может быть ещё... Задумавшись, я провёл указательным пальцем по ложбинке над верхней губой, едва скрытой юными волосками. Опомнился и отдёрнул руку, как от огня. Но Снейп оставался всё так же неподвижен. Так что я, чуть поколебавшись и переведя дух, продолжил исследовать его лицо. Очертил чуть насупленную бровь, погладил прохладные щёки, отозвавшиеся слабым румянцем. Его губы меня привлекали, приоткрытые, чуть пересохшие. В который раз они оказались в моей власти. Но как только мой палец коснулся нижней губы, едва я почувствовал её тепло и мягкость, как она вздрогнула и резко сомкнулась с верхней. С громким звуком стукнули зубы.  — Ай чёрт, нельзя же так людей пугать! — буркнул я, глубокомысленно рассматривая свой палец. Чёрные блестящие глаза имели выражение такого замешательства, что я, мельком взглянув в них, не удержался и самодовольно сказал: — не бойся, я не буду тебя на этот раз целовать, уж больно дорого мне обходится каждый поцелуй. Вдруг на этот раз круциатусом приложишь? Кто тебя знает… Снейп скептично поджал губы, потом снова стал серьёзным, сел на постели. Он понял, что произошло? Или нет? Судя по всему — нет, но, кажется, для него было достаточно и моего появления здесь.  — Чего ты добиваешься? Что это значит?! — хриплым голосом быстро спросил он. Я не смог понять чего было в нём больше, злости или смущения. В этот момент в коридоре послышались дробные шаги, и, поддавшись, какому-то импульсу, я медленно наклонился, гипнотизируя парня взглядом. Получилось как надо, судя по тому, что он не отшатнулся, продолжая пялиться мне в глаза.  — А то ты не знаешь, — насмешливо выдохнул прямо ему в окаменевшее лицо, — ты ж вроде и неслабоумный, намёки понимать должен... Кажется, Снейп поперхнулся воздухом, всё-таки отшатнулся, но как-то неуверенно, словно ещё не до конца проснулся. Несколько секунд он о чем-то мучительно думал, скрипнул зубами, придя к какой-то мысли. Это так забавно — наблюдать за его метаниями.  — Я не... разделяю твои извращённые вкусы, — негромко сказал он, с опаской взглянул на меня, и, заметив мою ухмылку, взорвался: — найди себе какую-нибудь блядь, хоть с членом, хоть без, и… и сосись с ней сколько хочешь!  — О, спасибо большое за разрешение, Снейп! — раздражённо фыркнул я, ухмыльнулся, — как мило с твоей стороны предоставлять своему бой-френду некоторую свободу. Терпеть не могу собственников и морализаторов! Ну не мог же я сказать: «Эй, Снейп, ты мне нравишься, давай встречаться?». Это скучно. Невозможно тоскливо. И как-то не соответствует ситуации. Я ведь не жду чьего-то разрешения, если мне нужно удовлетворить своё любопытство и, тем более, если мне нужно выиграть спор. Дверь открылась и в палату вошла Помфри с больным учеником и хлопочущим вокруг сопровождающим. Я вспомнил, как колдомедик в последний раз вытолкала меня из кабинета, сердито пробурчав, что мой шумный визит стал причиной ухудшения состояния Снейпа. Продолжать провокационный разговор при свидетелях желания не было, и в принципе я был доволен произведённым впечатлением, так что развернулся, что бы уйти и… не ушёл. Удивлённо посмотрел назад, на край своей мантии зажатой Снейпом в кулаке. На его лице была чертовски милая моему израненному самолюбию смесь гнева, ужаса и стыда.  — Бой-френду?! — прошипел он, осёкся, глянул в сторону соседней койки, но Помфри была занята новым больным и не обращала на нас внимания, так что Снейп продолжил возмущённым уничижительным шёпотом: — ты спятил, Блэк?! Что бы там себе не думал я… — запнулся, но всё же договорил: — я не гей! Я не… блять… Он немедленно отпустил мою мантию, сжал руку в кулак, будто бы не веря, что она всё это время удерживала меня.  — Чудно выглядишь! Похоже, тебя скоро выпишут, — с умильной улыбкой сказал, — ещё увидимся, мой слизеринец. У самой двери я обернулся и увидел, как Снейп поражённо передёргивает плечами. Пхах, а я-то думал что он обрадуется… Заметив, что я смотрю на него он весь вскинулся и, страшно заскрежетав зубами, выстрелил вперёд кулак с оттопыренным средним пальцем. Ничего… пусть привыкает. Мой слизеринец…