Самое настоящее проклятие

Бывает такое, начинаешь представлять необыкновенные события, которые могли бы произойти в будущем. Бывает, что и не очень-то счастливые — мрачные, страшные, но почему-то притягивающие воображение. Вроде смерти родителей или неприятного разговора, пробуждающего в душе ураган. Упиваешься своей выдумкой и чувствуешь как по спине пробегает настоящая дрожь. Почти нетерпения. Вот удивительно! Когда что-то подобное происходят в реальности, ты только и думаешь о том, чтобы оказаться в другой части света. Чтобы ничего из этого не оказалось правдой. —…напрасные чаяния. Или ты думаешь, твоё молчание сейчас что-то изменит, Блэк? О, спешу поздравить… Ты не продержался и месяца и, можно сказать, собственными руками запихнул свою ублюдскую голову в унитаз… — Замолчи, Нюниус! *** Я заметил: во всём доме Тонксов будто сталкивались две силы. Настойчивое и неиссякаемое стремление Дромеды всё упорядочить, каждой вещи найти своё место — и следующий за её мужем и малышкой Дорой хаос. Так гостиная представляла собой небольшую убранную комнату с безупречным ковром, идеально заправленными шторами и идеально сервированным для второго завтрака столом. Колдографии и маленькие цветочные горшки на каминной полке стояли как по линейке, словно пешки на шахматной доске в начале партии. Даже стулья с выпуклыми круглыми сиденьями находились вокруг стола на одинаковом друг от друга расстоянии. А в центре всей этой чистоты и великолепия, на ковре, сразу привлекая внимание, лежал большой ярко-фиолетовый плюшевый слон с наполовину оторванным хоботом.  — Как в прежние времена! Давно мы не сидели за одним столом! — с улыбкой восклицала Дромеда, расставляя посуду, — Смотрю на тебя, дорогой кузен, и будто бы молодею. Я вспоминаю своё детство, Сириус! И в этой светлой и тёплой гостиной я вдруг ясно почувствовал, что устал, как полудохлая собака. Или как древний старик, много видевший и испытавший. И чьи дерзновения в конце пути ограничиваются газетой и креслом-качалкой у клумбы в саду. У меня, пожалуй, не то чтобы слипались глаза и подкашивались ноги, однако… Мне не хотелось ни о чём думать Не хотелось ничего решать. Хотелось — до того момента, как вечерний мрак накроет дом — сидеть в гостиной, цеплять холодный картофель на вилку и топить его в соусе (оказывается, успел проголодаться, пока добирался от Оленьей Усадьбы и пытался проникнуть в жилище кузины), лениво наблюдать, как Дора без особого интереса плещется в своём овощном супе-пюре, сидя на ярко-зелёном детском стуле, и дружелюбно болтать с Дромедой и её мужем. Уже бездельничая на удобном стуле и разговаривая с друзьями, мне ещё больше хотелось бездельничать и разговаривать, словно это всё — гостиная, еда, малышка Дора — только сон. А на самом деле я был не здесь, глухо молчал и всё собирался куда-то пойти.  — Знаешь, дружок, у здешних магглов есть любопытная легенда. — проговорил Тед, поставив локти на стол и наклонившись ко мне: — В одно время здесь, в этом городе, проходила граница, и ни Англия, ни Шотландия не могли навести порядок. — чуть сминая скатерть, он провёл пальцем по столу, нарисовав воображаемую черту — тарелка с картофелем и соусница оказались по разные стороны. — У-у, столько страшных преступлений! Кража скота, грабежи, насилие, все жители были преступниками…  — С чьих слов ты рассказываешь такие ужасы? — удивлённо прервала его Дромеда, отворачиваясь от Доры, — Ты без меня общался с магглами? «И маггловскими женщинами» — едва не добавил я, касаясь языком вилки. Однако Тед ничуть не смутился. — Не волнуйся, я ничем не выдал, что я волшебник. — успокоил он Дромеду, крякнул, удобнее усаживаясь на сиденье. — Я же не шарахаюсь от телефонов и не пытаюсь взломать телевизор, чтобы выпустить «бедных пленников» на свободу… в конце концов, до одиннадцати лет я считал, что мир магглов единственный, который вообще существует! Кажется, Тед даже гордился этим. Я немного рассеянно посмотрел на него и постарался вспомнить, в каком возрасте узнал, что не все люди в мире колдуны и колдуньи, а сказки об отвратительных магглах стали реальностью. Лет в пять или шесть? Это, должно быть, стало для меня серьёзным потрясением… ну и как же это произошло? Я не успел как следует припомнить — Тед продолжил свой рассказ, с неспешной солидностью поглаживая живот:  — Говорят, из-за творившегося беззакония здешнюю землю прокляли. Но это, похоже, ерунда, выдумки. Вот в чём я уверен, так это в том, что воинственный дух этих краёв вполне воплотился в нашей глубокоуважаемой соседке. Оценивая остроумие мужа кузины, я качнулся на стуле. Дромеда слегка неодобрительно нахмурилась, смахнув со скатерти складки, а потом проговорила со сдержанной усмешкой, в которой читалось какое-то непонятное мне превосходство:  — Каждый раз, когда сталкиваешься с мисс Дарпл — язвишь. И что тебе с этого? — объяснила мне: — Мисс Дарпл до сих пор Теда не очень-то привечает, — одарив меня коротким сочувственным взглядом, кузина отошла от стола, — Нимфадора, почему не ешь свой суп? Он остынет!  — Не только насчёт одежды, тем более, что мне не никогда не нравились эти ваши балахоны, — пробормотал Тед, и я перевёл взгляд на его совершенно маггловские спортивные штаны и обувь. — Да и Дромеде в первое время доставалось. По мнению достопочтенной мисс Дарпл, она слишком молода и… хм… хороша собой, чтобы оказаться ответственной матерью. И вообще, подаёт Доре плохой пример. Не ровен час наша крошка тоже выскочит замуж, едва окончив школу! — Тед внезапно хихикнул и, понизив голос, пока Дромеда отвлеклась на дочь, спросил у меня, — Дромеда сказала, что мисс Дарпл души не чает в Доре. А про то, что её эта старая ведьма просто обожает и считает своей спасительницей? Ни слова, дружище?  — «Медочка…» — протянул я задумчиво, хмыкнул, и, отрицательно покачав головой, с любопытством воззрился на Теда, — Как она с ней поладила?  — И говорить тут нечего, — вместо него громко отозвалась Дромеда, прервав наши перешёптывания. Она взяла со стола и без того чистый стакан и принялась тщательно протирать его бумажным полотенцем. — Спасительница, говоришь? Я просто немного помогла ей по хозяйству. Глядя на кузину, вновь принявшую холодный и надменный вид, словно зимнее утро, я недоверчиво вскинул брови. — Только-то? Я не мог поверить, что небольшой помощи «по хозяйству» было достаточно, чтобы помирится с желтоглазой склочной старухой. И, пожалуй, я недооценил миролюбие кузины… — Да-да, всё именно так, — серьёзно кивнул Тед, зачерпывая соус картофельной долькой, но в его мягком приятном голосе слышался смех, который навёл меня на мысль: здесь скрывается какая-то история. Дромеда выглядела слишком неприступной, так что я с ожиданием и надеждой повернулся к Теду. Он отправил картошку себе в рот и со смаком облизал кончики пальцев.  — Дромеда постаралась, проявила себя как искусная домохозяйка и помогла избавиться мисс Дарпл от нашествия свирепых тингательских пикси. — объяснил вполголоса и слегка невнятно. — Они превратили дом старушки в бедлам, разбросали все вещи, разодрали постель и подчистую вынесли кладовую. Но, ты, дружок, представить себе не можешь, что…  — Ах, прекрати! — Дромеда к моему бесконечному удивлению, густо покраснев, со стуком поставила стакан на столешницу и отвернулась, но после воскликнула, — Даже у Мерлина есть конец терпению! Выслушивать эту женщину каждый день… Что мне оставалось делать? — она бросила гневный взгляд на мужа, — Зачем тебе вздумалось вспоминать об этом? Что мой кузен обо мне подумает?! — Да говорите же! — изумлённо воскликнул я, вскочил, пронзённый смутной догадкой. Внимательно посмотрел на кузину. Мне было немного жаль её, красную, как болотные колпаки, но любопытство было сильнее сочувствия и семейной солидарности, — Честное слово, вы как специально, я взорвусь, если не узнаю до конца! Тед с прищуром глянул на меня, тяжёло откинулся на спинку стула, открыл рот, но посмотрел на Дромеду и ничего не сказал. Дромеда встретилась со мной глазами.  — Ну ладно, если ты действительно лопнешь… Не подумай плохого, но я приманила их. — негромко призналась она в воцарившейся тишине, когда слышно было лишь хлюпанье жижи под большой ложкой в маленькой ручке Доры. Дромеда смущённо пожала плечами на мой пристальный взгляд и снова положила руку на стакан, будто желая, но не решаясь взять его. — Здесь ведь они не обитают. И я специально приманила пикси сладостями, зелёной одеждой и некоторыми другими мелочами. Но не подумай ничего плохого! Я прекрасно знала, что смогу справиться со всеми существами, такие заклинания удаются мне лучше всего, хотя это и не совсем… —…соответствует достойному поведению волшебницы? — договорил Тед, протянув руку через стол, дотронулся до пальцев Дромеды, замерших на стеклянном донышке. — Чушь! Думаю, твой любезный кузен даже углядит определённое сходство между вами, Дромеда, исходя из того, что я слышал о нём. — повернувшись ко мне, он подмигнул, — Тем более, когда наш дружок сам сталкивался с уважаемой мисс Дарпл. Право, нам бы пришлось покупать ушные затычки, чтобы не слышать сварливые замечания или искать новое жильё, если б не бедные растерзанные подушки почтенной мисс Дарпл! Губы Дромеды дрогнули, будто строгое и сдержанное выражение лица готово было сменить весёлый смех. Однако она всего лишь склонила голову и тихо буркнула себе под нос, навевая мысли о некоторой вспыльчивости, которую я наблюдал в ней, когда мы были детьми: — Честно говоря, я вовсе не жалею о сделанном, хотя это был и не самый… разумный выход. — Дромеда поморщилась, покачала головой. — слишком скандальный и эмоциональный. Ох, что бы сказала моя ма…  — Не сердись, что я вспомнил об этом. Пришлось к слову. — просто сказал Тед. Он с такой невыразимой нежностью посмотрел на признавшуюся в «преступлении» жену, что мне стало неловко находиться с ними за одним столом. Кажется, эти двое остались наедине и существовали в эту секунду только друг для друга. Потом Тед поднялся и обошёл стол.  — Разве ты не поступила восхитительно умно? — проговорил он, обнимая Дромеду за плечи. — Очень умно. — откликнулся я, пытаясь сохранить максимально бесстрастное лицо, — Миссис Тонкс, теперь я знаю, какая вы на самом деле. Теперь-то я знаю, что за чудовище прячется за безупречными манерами. — Судя по тому что Дромеда, посмотрев на меня, снова закатила глаза, мне не слишком-то удалось выглядеть серьёзным. — И кому в этом доме… на самом деле нужно надрать уши! Договаривал, уже смеясь.  — Какой же ты нахал! — воскликнула Дромеда, на мгновение закрывая лицо руками, но спрятать ответную улыбку не смогла — она сверкнула, как быстрый луч среди густых облаков.  — Моё уважение, миссис Тонкс. — ухмыльнулся я салютуя ей вилкой с наколотой на неё золотистой, словно кусочек солнца, картофелиной. — Дромеда, дорогая, ты спасительница — разумеется, нас. Ты поступила, как настоящая слизеринка, дьявольски остроумно. — усмехнулся Тед, целуя жену в висок. Я, рассматривая вилку в руке, бесшумно сел обратно за стол и сначала снова почувствовал лёгкую неловкость. Но, пожалуй, приятную. Здорово было после того, как прошло столько времени, видеть, наконец, сестру счастливой. А потом… не донеся вилку до рта, я резко поднял голову. Тед отодвинул стул и хотел усадить Дромеду за стол. Его рука всё ещё крепко лежала на её плече. Ну, нет. Конечно же, он не имел в виду… Если Дромеда — настоящая слизеринка, то я — грёбанная болонка! Просто смешно. Я вонзился зубами в картофелину, но не сразу почувствовал её вкус. Кузина училась на Слизерине — как и дядя Альфард, между прочим, — но они всегда относились ко мне хорошо, я считал их настоящими своими родственниками… Как он сказал про ту её затею с пикси? «Твой кузен углядит определённое сходство между вами, Дромеда»? Ну и что за бред он говорит. Мерлинова борода, Дромеда действительно училась на Слизерине. Но не я же. И как бы я отреагировал, скажи мне кто-нибудь, что я поступаю как настоящий слизеринец?! Не отрываясь и не переставая жевать, я смотрел на кузину и её мужа, только Тонкс на мгновение показался мне каким-то… неприятным. Его привычка поглаживать себя по животу, хватать еду руками, и это пятно у воротника... Я хотел что-то сказать. Не знаю, наверное, возмутиться за себя и за сестру. Что вообще он, магглорождённый, может понимать про Хогвартс и настоящих слизеринцев? Это он что ли вырос среди всей этой гнилостной зелёно-серебряной компании… Но в тот момент, когда я сглотнул и провёл языком по зубам, раздался плеск и грохот — Дора, оставшись на полминуты без материнского надзора, пролила на себя всю свою тарелку. Звук разнёсся по комнате, подобно раскату грома и подействовал, как вспыхнувший пожар. — Ох, Нимфадора! — воскликнула Дромеда, как ошпаренная вскакивая из-за стола. Когда выяснилось, что суп был уже холоден, словно лёд, и малышка Дора отделалась испугом и испачканным платьем, Дромеда не на шутку рассердилась. — Как можно быть такой неуклюжей, Нимфадора! — поинтересовалась она раздражённым тоном. — Ни минуты с тобой покоя!  — Тише, Дромеда, вспомни себя в её возрасте, — успокаивающе проговорил Тед, олицетворяя саму кроткость и умиротворение. — Я уж точно не была такой растяпой! — отрезала Дромеда, склонившись над Дорой, она довольно холодно глянула на мужа, — Ты что же, оправдываешь её и защищаешь? От собственной матери? — Я буду защищать и оправдывать перед тобой Дору, пока она не вырастет и не выйдет, в конце концов, замуж, — степенно ответил Тед, будто не замечая вонзившиеся в него иглы ледяного взгляда, — После, я так думаю, этим будет заниматься её супруг, дорогая. Вот забавно. Малышка Дора вырастет и выйдет замуж! У неё будет настоящий муж! Дромеда выдохнула сквозь зубы, но, кажется, и правда успокоилась. Она опустила Дору на пол и расстегнула пуговички на платье. — Снимай скорее. Ты пролила весь суп! Я не могу высушить и почистить на тебе! — сказала она нетерпеливо и потянула платье вверх. Но Дора вдруг встрепенулась, надула огромные красные щёки и, издав то ли всхлип, то ли гневное мычание, попыталась выкрутиться из рук матери. От неожиданности Дромеда выпустила её и Дора, не удержавшись, с размаху села на пол, испачканными руками оставляя на светлом ковре следы. — Что это такое, Нимфадора? Так ты хочешь ходить в грязном, как неряха? — неприятно удивилась Дромеда, и, в попытке справиться с дочерью, отчаянно воскликнула — Ну, смотри! Такую грязнулю и упрямицу никто замуж не возьмёт! Я прыснул, настолько смешно смотрелась нагнувшаяся и запыхавшаяся Дромеда с выставленным вперёд указательным пальцем. Малышка прервала своё увлекательное занятие — пачкать ковёр — внимательно, осмысленно посмотрела на мать исподлобья и внезапно заявила: — Возьмёт, — Дора тоже вытянула пухлый палец, только ткнула им не в Дромеду, а в сторону, в меня. — Он, Сиг’иус, возьмёт. Я поперхнулся смехом. Что творилось в голове у этого ребёнка?! Подавив желание растерянно оглядеться, я быстро поднял руки. — Нет, прости, малышка, я не могу. — тоном полным сожаления проговорил я. — Я не приверженец традиций. Воспользовавшись тем, что Дора, хмурясь, с серьёзным, почти обиженным видом смотрела на меня, Дромеда снова подобралась к ней. И стащила-таки с неё грязное платье, оставив дочь в одной малюсенькой маечке. Кузина вышла, наказав следить за Дорой, что я делал, глядя как она встаёт с пола и осматривает комнату с какой-то тайной мыслью, блестевшей в крохотных глазках — Неужели твое сердце, дружок, уже занято? — с улыбкой спросил меня Тед. — Как бы для Доры не стало это ужасным разочарованием! Я невольно оторвался от Доры, взглянул на него. И, хотя он и не ждал от меня ответа, снова почувствовал прилив неприязни к улыбающемуся дружелюбному лицу Тонкса.  — Я сказал, что не приверженец традиций, ты не слышал? — отозвался я, пожалуй, грубее, чем следовало общаться с мужем любимой сестры. Я не успел ничего добавить, а Тед, слегка изменившийся в лице, не успел ничего мне ответить — Дора оказалась рядом со мной и настойчиво дёрнула меня за край мантии. — Меня возьмёт замуж твой бг’ат? — спросила меня, с особым детским трогательным старанием выговаривая «возьмёт замуж». Я сомневался, что она осознаёт значение этих слов. — Регулус-то? — небрежно уточнил я и даже удивился, что Дора помнит о наличие у неё ещё одного «двоюродного дяди Блэка».— Боюсь, он слишком глуп и зануден для тебя, крошка. Хотя я бы посмотрел, как ты выльешь свой суп на его идеально-белую рубашку. — я взглянул на Дору и смущённо взлохматил себе волосы на затылке, не вполне понимая, зачем вообще говорю с этим ребёнком, — Он… как папин башмак, понимаешь? Слишком большой для тебя! — У тебя ещё бг’атья есть? — не унималась серьёзная Дора, ни следа не осталось от прежней стеснительности. И это было хорошо, потому что Дромеда где-то задерживалась, а оставаться в одной комнате с Тедом — и молчать — мне не хотелось. Я встал со стула и сел на корточки перед племянницей, спиной к Тонксу, изображая воодушевление, будто всю жизнь только и делал, что общался с маленькими детьми. — Есть, малышка, целых трое. Три, знаешь? Ты умеешь считать? — Дора не отвечала. Я сделал вид, что задумался, — Дай-ка припомнить их имена, Дора. М-м… да, как сейчас помню: Джеймс, Питер и Севе… — Сириус, о чём вы там разговариваете? — вернулась, наконец, Дромеда, в руках у неё было чистое и сухое платье. Я прервался и снова растерянно почесал в затылке. На языке почему-то осталось странное жгучее ощущение. Оно усиливалось. Я прикусил кончик языка, поднялся и обернулся.  — Тед, пожалуйста одень Нимфадору, — попросила Дромеда и острым взглядом (я заметил это, словно время на мгновение остановилось и позволило видеть даже мельчайшие детали) задержалась на пятне соуса на его рубашке, — А я пока принесу пирог, выпьем чаю. Дора, не реагируя на появление матери, продолжала смотреть на меня. Её короткие волосы снова поменяли цвет. На этот раз они стали чёрными, как ночь или уголь. Наверное, из-за фамилии? Или же Дора хотела стать похожей на меня. Я медленно потянулся к тёмным прядям. Но в последний момент Дора испуганно вскрикнула, накрыла голову ладошками и, неуклюже спотыкаясь, побежала к Теду. — Римус. Третьего зовут Римус, — очнувшись, пробормотал я вполголоса, правда, меня уже никто не слушал. *** Я не спрашивал, почему так. Толку-то. Мы это не обсуждали, но я всегда думал, что дело не может быть в том, что они годились именно для такого факультета. Полная чушь. Я всегда думал, что им — и Дромеде, и дяде Альфарду — в своё время не хватило смелости. Не достало решительности, дерзости, задора или злости, стоя в Распределяющей шляпе перед профессорами и школьниками, пойти против правил и поступить на другой факультет.