Самое настоящее проклятие

Легко ли сдвинуть с места тысячелетнюю гору, остановить вырвавшегося вперёд наездника на гиппогрифьих бегах? Легко ли плыть против течения? Так, вероятно, Джонсон и думал, разглядывая четырёх нарушителей порядка и скрывая свою растерянность за негромким покашливанием. В конце концов, что может сделать даже самый крутой и уважаемый учитель с извечной враждой между Слизерином и Гриффиндором? Змея кусает Льва, наполняя кровь ядом, а Лев рвёт Змеиное тело громадными сверкающими когтями — естественная и неискоренимая особенность жизни в Хогвартсе. По-моему, каждый с этим однажды сталкивался. Вечное соперничество, всем знакомое так же, как утренний колокол, разлучающий голову и подушку, точно несчастных влюблённых. Своего рода острая специя в пресном куске мяса. Кому-то кажется, что перца в тарелке слишком много? Увы, ему остаётся только смириться! — Прошу! — наконец, проскрипел профессор, протягивая руку. Мы — я, Джеймс и Римус — по очереди подошли к нему и в тишине, которая могла показаться даже угрюмой и зловещей, сдали свои работы. Питер слегка замешкался за нашими спинами. — Но я не дописал... — расстроенно пробормотал он, втягивая голову в плечи и почёсывая нос. Однако тяжело вздохнул и не стал просить Джонсона, чтобы тот оставил его на уроке. После всех неожиданных происшествий на контрольной по Астрономии нас (в том числе и тех из нашей компании, кто никак не участвовал в сотворении бедлама) выгнали, конечно, с площадки. Едва зажглась последняя лампа на парте — указали на дверь. Я невольно задержал лист в руке прежде чем отдать его профессору. Пергамент выглядел помятым, а кое-где виднелись мокрые пятна — следы падения в подтаявший снег... Нащупал еле тёплую руку Северуса — кто увидит-то в темноте, в складках мантии — и схватился за неё так, словно от этого зависела моя жизнь. Уже стоя на первой ступеньке винтовой, уходящей вниз лестницы, я обернулся и бросил взгляд через плечо. Снейп знал — я на него посмотрю. Но тут же отвернулся, как если бы увидел что-то... неприятное. Немного печально (хотя и смешно почему-то) было сознавать, что первые слова, которые я услышал от него: «Пошёл нахер!» И отчаянная просьба оставить в покое. Вероятно, Северус искренне полагал, что стоит ему ослабить бдительность, не тыкаться во все стороны волшебной палочкой и подпустить меня чуть ближе, как я снова что-нибудь выкину. Заколдую обувь или, например, подсуну кнопку на стул. Спускаясь узкими тёмными ступенями, я бездумно касался пальцами стен, точно сравнивая холодный камень и, пусть твёрдую, как камень, но живую человеческую руку. Раздумывал: придёт ли Снейп сюда во второй раз? Я ведь вживе видел перед глазами, каким стало его лицо, когда я подошёл ко второму телескопу: нет, правда, он смотрел на меня, точно на палача, уже наточившего и поднявшего топор. Думать об этом было обидно, однако я не собирался оправдывать себя — в чём-то, пожалуй, Снейп был и прав. После того, как он швырнул мой пергамент на грязный пол, я точно не откажусь подсунуть ему под зад хоть целую доску из гвоздей! Допустим, мне и плевать на испачканную карту (хотя я не смог сдержать некой брезгливости, передавая её Джонсону), но сам поступок показался чертовски грубым и бессердечным, да, весьма жестоким. По-моему, в этом был смысл: ещё чуть помучившись, я всё же поставил на то, что Снейп придёт. В памяти был отчётлив и впившийся в шею воротник и тихий, наполненный страстью голос, которым Северус говорил со мной в день моего возвращения в Хогвартс. Придёт. Хотя бы ради того, чтобы сделать ещё миллион жестоких вещей. За мной спускались Римус и Питер. Джеймс молча шёл впереди. В полумраке я с трудом различал его фигуру. Я смотрел ему в спину, видел тонкую, словно светящуюся во тьме, полоску светлой кожи между волосами и воротом мантии и — не знаю, был ли тут виной недостаток света или ещё что — на мгновение Джеймс показался мне каким-то незнакомцем, чужим. На самом деле, я знал, почему мне так кажется... «То, как ты себя ведёшь — это никакая не любовь. Это больше похоже на... Одержимость? Болезнь? Ты помешался!» ...но от таких мыслей стопроцентно портилось настроение. Лестница всё тянулась и тянулась, и никто ни спереди ни сзади не говорил ни слова. — Надеюсь, ты не будешь следить за мной, — вполголоса произнёс я, когда безмолвный однообразный шорох шагов уже начал сводить меня с ума. — Не воспользуешься семейным сокровищем, чтобы тайком пробраться на Астрономическую башню... Джеймс резко остановился, обернулся, становясь самим собой, если только чуть более раздражённым, чем всегда. — За кого ты меня принимаешь? — хмыкнул он, впрочем, довольно спокойно, но за его спокойствием мне слышалась знакомая ярость. До выхода в коридор оставалось не больше десяти ступеней, и на лицо Сохатого красноватым флёром ложились отсветы дальних факелов. — Ты действительно думаешь, что я способен на что-нибудь такое? Что я стал бы следить за тобой? Что-то в голосе или в выражении лица Джеймса — может, это нарочитое возмущение, показательно вскинутые брови — заставило меня внутренне обомлеть и напрячься. Внешне я слегка ухмыльнулся и медленно произнёс, касаясь бедром холодной стены: — Вот до этого момента — не думал. Конечно, Джеймс видел меня насквозь, и даже темнота не помешала ему внимательно всмотреться мне в глаза. — Напомнить? — тихо спросил он. — В прошлый раз, когда я оставил вас одних, то потом нашёл тебя в разгромленной комнате, точно там бушевал ураган. Боюсь, ещё парочка таких «приватных встреч» и Хогвартс не выдержит. — Сказав это, Джеймс сложил руки на груди. Потом отвёл взгляд. — У меня были такие мысли. Но я от них отказался, — буркнул он пристально разглядывая тёмный пол. — Да? И почему же отказался? — слегка рассеянно протянул я, — Раз уж ты так беспокоишься, чтобы с замком ничего не случилось. Мерлинова борода, не хотел ругаться с Сохатым — вбивать самому себе занозу в палец или что похуже! Но говорил Джеймс или молчал, а я постоянно ощущал его неодобрение. Это... выводило из себя. Почему он никак не мог понять меня? Разве не ясно, что мне нужно попробовать ещё раз? Я недовольно взглянул на Джеймса, пытаясь придумать слова, которые не были бы похожи на прямое оскорбление. Чья-то рука коснулась моего плеча. Оглянувшись, я увидел Римуса, который стоял на соседней ступеньке. — Кто-то идёт, — негромко произнёс он, указывая пальцем в тёмную спираль лестницы над нашими головами. И правда, если прислушаться, то можно было различить приглушённые шаги, спускающиеся сверху. — Да потому что я, наверное, засну быстрее от ваших разговоров или разобью кому-нибудь лицо. — нехотя пробормотал Джеймс, но я подумал, что это ненастоящий ответ, что Джеймс просто отшутился. Вдруг он вскинул голову, быстро посмотрел на Римуса и снова на меня. — Кстати, о Лунатике! Как ты решил эту проблему? — взгляд Джеймса стал до неприятного острым и настойчивым, как и когда он говорил о разгромленном Зале Славы, — Не собираешься же ты сдавать своему «возлюбленному» нашего дорогого оборотня! Я почувствовал, что теперь бы и мне пора прятать глаза, смущённо разглядывать пол и стены, потому что я её не решил... Эту проблему. Римус, убрав руку с моего плеча, поглядел на меня несколько секунд (его, понятное дело, сильно волновал вопрос сохранности «тайны»). Потом, до чего-то додумавшись, он осторожно протиснулся вперёд — Питер вслед за ним. — Ты сам сказал, что ничего серьёзного не произошло. — наконец, заметил я (хотя и немного неуверенно), когда Хвост и Лунатик исчезли за последним поворотом, освещённым факелами. — Вряд ли Снейп узнал, что-то важное. — Это может повториться. — возразил Джеймс, но было видно, что ему тоже чертовски не нравится весь этот разговор, — Бродяга... Не договорив, он запнулся. Я пожал плечами. — Пока не повторилось. — и, не дав Сохатому ответить, что у Северуса просто не было возможности снова залезть мне в голову со своими коварными намерениями, я продолжил с нарочитым удивлением, даже сарказмом: — Ты что же? Хочешь заставить меня изменить своё решение, когда меня не переубедило убивающее заклинание... — Что? Сохатый недоумённо нахмурился, наверняка ему показалось, что он ослышался, и подумал, что я хотел сказать что-то вроде «убывающее» или «умывающее». Я тихо рассмеялся, чувствуя, как возбуждение покалывает в кончиках пальцев. — Ах да. Я как-то пропустил эту деталь, когда рассказывал про легилименцию. Не хотел пугать остальных... Я качнул подбородком туда, где скрылись Римус и Питер, и мгновение спустя сообразил, что чуткое эхо доносит звуки с другой стороны — со спины. Приближающиеся шаги стали оглушительными, а потом внезапно стихли. — Тебя не переубедило что? — поражённо выпалил Джеймс в неожиданной звенящей тишине. — ЧТО он хотел сделать?! — какое-то чутьё, интуиция, мысленный пинок под зад подсказали мне, не отвечая, наскочить на Джеймса, толкнуть его в плечо и вместе с ним втиснуться в крохотную, едва заметную нишу в стене. — Ему место в Азкабане! Я зажал Джеймсу рот, прервав громкий свистящий шёпот, и замер, до хруста повернув голову. Это, и правда, был Снейп. Красноватый свет упал на напряжённое лицо и волосы, когда через секунд десять он медленно и осторожно вышел из-за очередного поворота спиральной лестницы. Конечно, он слышал шаги впереди, различал голоса (и, думаю... нет, я уверен, что узнал их), но темнота и неровный камень стены до поры до времени скрывали от него меня и Джеймса, который вытаращил глаза и мгновенно прекратил бороться, едва заметив появившегося из-за поворота человека. Я понятия не имел, почему прячусь. Северус скользил уже поблизости. Одновременно с куда-то ухнувшим сердцем я различил лёгкий шорох подошвы, когда он одной ногой ступил на ту же самую ступеньку, на которой, застыв, как маггловские картинки, стояли мы с Сохатым. И остановился, точно прислушиваясь к прозрачному эху. Изо рта Северуса в тусклом свете факелов вышло облачко пара. Я невольно затаил дыхание и крепче вжал ладонь в лицо Джеймсу — тот сморщил нос, наступил мне на ногу, бесшумно поднял руку и что было сил вцепился в мою ладонь, закрывающую ему рот. Лестница была узкой, и, кажется, меньше двух футов холодного воздуха отделяли меня от приподнятой бледной руки Снейпа, которая сжимала волшебную палочку. Я вдруг подумал: что будет, если Снейп сейчас не услышит ничего подозрительного и пройдёт мимо? Не знаю, почувствовал ли я от этой мысли облегчение или разочарование. Все вместе, наверное, но... Ей, этой внезапной мысли, не суждено было сбыться. Джеймс, наконец, отодрал мою руку от рта, шумно втянул воздух (уже на этом звуке Северус вздрогнул, резко повернулся) и громко спросил, вытягивая шею из-за моего плеча: — Эй, Снейп! Как контрольная? Снейп быстро взял себя в руки. Но я не понял то странное выражение, с каким в первую секунду он взглянул на меня и Джеймса у стены, внимательно и очень холодно. Ну да, я всем телом прижимал Сохатого к ледяному камню и одной рукой удерживал его за грудь, но не мог же Снейп подумать, что... — Я как раз тебя искал. — негромко проговорил Северус, направляя палочку на Джеймса и выбивая из моей головы всё прочее, кроме своего тихого вкрадчивого голоса. — Поттер.