Обоюдоострое лезвие

«Если ты не можешь защититься и противостоять обидчикам в этом большом и страшном мире, то тебя сожрут. Люди, да и сам мир вокруг пережуют тебя и оставят лишь труху — но не всё так плохо, ты должен бороться. Главное, никогда и никому не показывать свою слабость. Ты должен быть сильным, ты не можешь огорчать своих близких» — Рьюки слышал чей-то до боли знакомый голос, голос из прошлого, из его детства, пронизывающий эту пустоту и темноту в его сознании. Вскоре появилась картинка — не очень чёткая, но он уже знал, чем закончится его сон. Рьюки никогда не знал своего отца: он жил с матерью, чье душевное здоровье балансировало на тонком лезвии. С самого детства ему приходилось принимать на себя ответственность взрослого человека, отвечать не только за самого себя, но и за маму. Останавливать её от прыжков из окна, забирать у неё таблетки или закрывать её в комнате, чтобы она не сбежала. Когда он был маленький, то не осознавал, что она больна и больна серьёзно — для мальчика это была норма. — Мамочка! Мамочка! Слезь оттуда! Пожалуйста! — Рьюки рыдал, прыгая у подоконника, он старался ухватить её за подол платья или за ногу, но удавалось лишь прикоснуться, а это не помогало. Ему было четыре, когда она первый раз решила шагнуть из окна. — Мама! — взвыл он, всё-таки ухватив её за лодыжку — он очень старался. Мальчишка проклинал высокие подоконники и свой маленький рост и совсем не понимал, почему мама захотела уйти от него в окно, ведь там высоко и страшно, а у неё не было крыльев. От прикосновения женщина обернулась и первые пару минут смотрела на сына абсолютно ошалевшими глазами, не понимая, что происходит. Рьюки снова всхлипнул, цепляясь тонкими пальцами за ногу, и она словно оттаяла. Спустилась на пол и долго извинялась перед малышом, прижимая к себе зарёванного сына. Обещала, что это не повторится. За год это повторилось ещё трижды. Они жили достаточно бедно, и взрослые называли это «едва сводили концы с концами», но у них была своя квартира, и этого для маленького Рьюки казалось достаточно. София всему учила сына сама, так как водить его в детский сад не было возможности, сверстников во дворе не было, поэтому Рьюки не с кем было играть, один гулять на улицу он не ходил и всегда был дома, с матерью. Временами она становилась злая, много кричала и била своего сына, Рью всегда винил в этом себя и старался приучить себя не хныкать «Слёзы не красят мужчину! Не будь тряпкой, как твой отец!». Рьюки не знал своего отца, но он его ненавидел. А потом в их семье появился Гэри, мерзкий и хитрый мужичонка. Уж чем он понравился Софии, было неясно, но она почти сразу пустила его домой, позволила командовать и собой, и сыном. По какой-то причине она души в нём не чаяла. Рьюки стал считать её предательницей, потому что чужой мужчина стал ей дороже сына: его она слушала, а Рьюки нет, он словно околдовал её и использовал, как хотел. Обида и боль топила его с головой. Он был привязан, к матери, как любой ребёнок, а после появления Гэри с ним стали обходиться как с ненужной куклой. У него не было друзей, кроме пожилых соседок, дворовых собак и кошек. Но познать предательство, когда тебе пять лет, казалось чем-то совсем из ряда вон выходящим. Когда Рью исполнилось шесть, София и Гэри заключили брак. Это событие не было чем-то помпезным или дорогим. Это были пластмассовые кольца и объявление о том, что «теперь он твой папочка. Я уверена, ты подружишься с его детьми». И в их маленькой квартире стало невообразимо тесно. Помимо Гэри к ними поселилась его восемнадцатилетняя дочь Антея и десятилетний сын Макс. И Рьюки лишили последнего ценного, что у него оставалось — личного пространства, уголка, в котором можно спрятаться. Теперь из «любимого сына», он превратился в "принеси-подай мальчика", который выполнял все просьбы и поручения внезапно разросшейся семьи. Антея и Макс хоть и были старше, но, на удивление, относились к Рьюки в сто раз лучше, чем родная мать. Антея через какое-то время уехала к своему бойфренду, помахав всем ручкой. Макс же всё больше приобретал черты отца и становился зловредным. Приступы Софии внезапно стали усиливаться, Рьюки тщетно продолжал стаскивать её с подоконника, принимать на себя её удары и оскорбления, прятать от неё таблетки и острые предметы, не давать ей куда-нибудь сбежать, запирая её в комнате. Он много раз пытался объяснить Гэри, что ей нужно лечение, что нужен доктор, но тот лишь отмахивался: казалось, его все устраивало. Пока это не мешало ему смотреть ТВ, ему было плевать. Все тянулось до тех пор, пока она в порыве ссоры, которую спровоцировал Гэри, не пырнула его ножом. После этого случая её поместили в лечебницу. Гэри досталась квартира и скромные накопления, Рьюки он не сдал в детдом лишь потому, что ему нужен был мальчик на побегушках – это было удобно, не заставлять же родного сына. Макс в порыве злобы иногда говорил, что если кто и убьет отца, то это наверняка будет именно Рью. Рьюки достаточно поздно отправили учиться, и в начальной школе он был вынужден пройти через ад. Он не знал других детей, как с ними себя вести, они были жестоки, а к тем, кто хоть как-то выделяется из толпы, жестокость возрастала в геометрической прогрессии. Он терпел издёвки и избиения, потому что был маленьким, потому что одевался бедно. В средней школе Рьюки увлёкся футболом, и эта игра так завлекла его, что он перестал реагировать на издевательства. Он всё ещё терпел побои, но больше не позволял себе плакать: если драться, то до разбитых костяшек и свёрнутых носов. Тогда же он познакомился с Хэнком и Джейм: они вставали на его защиту в драке — сначала просто потому, что играли в одной команде, а потом были пленены харизмой "маленького дьяволёнка", и вскоре они стали очень хорошими друзьями. Рьюки продолжал выполнять всю работу по дому, при этом он успевал подрабатывать в одном баре, чтобы тратить деньги на себя, а не ждать, когда Гэри вспомнит, что у него не только один сын, но и домработник. Иногда он навещал Софию в больнице, но она редко его узнавала, поэтому Рьюки всё реже стал ходить к ней, огораживая себя от этого зрелища. Рьюки не умел надеяться на кого-то кроме себя, он до конца не доверял даже своим друзьям, он всегда был готов, что в спину воткнут нож. Несмотря на внешность, в нём поистине был титановый стержень: все, кто его знал, всегда говорили, что его не сломить. Все думали, что Рьюки никогда не прекратит улыбаться, но вот он очнулся, сон закончился, а боль и пустота, пронизывающие все тело, остались. __________ p.s. Слова, выделенные курсивом, означают, что во время своего сна, видения прошлого, Рьюки отчётливо слышал голос матери, пронзающий его сознание до боли.