Тень

Такого всеобъемлющего горя Катарина еще не встречала никогда прежде. Она и сама перенесла в своей жизни достаточно горестей и утрат - пережила смерть мужа, прошла войну, видела смерть друзей и совсем еще детей, вместе со всеми потерпела поражение и попала в плен... Однако гамма чувств, окутавшая сердце Стейпа, страдающего за погибшей любимой, оказалась невпример обширнее ее собственных переживаний. Женщина даже представить себе не могла, что можно вот так любить. Этот, на первый взгляд (да собственно и на второй), странный и угрюмый мужчина умел любить, как никто другой - каждой своей клеточкой, каждой мельчайшей частичкой. И переживал непоправимую утрату точно так же, как любил - он умирал вместе с ней... Катарина спешно утерла глаза рукавом, но соленые ручейки вновь потекли по щекам. Повернувшись на громкий всхлип, она отметила, что все без исключения сидящие рядом люди подобно ей самой размазывают по лицу слезы. Особенно горестной женщине показалась Минерва Макгонагалл. Обычно сильная и строгая декан львиного факультета отчаянно и беззвучно рыдала, прикрыв одной ладонью подрагивающие губы, а вторую прижав к груди. Найдя взглядом «мальчика, который выжил», Катарина посмотрела в его глаза, те самые, которые глядели на Снейпа в тот роковой день. Гарри тоже плакал, но скорее всего из-за только что увиденной им смерти матери. Даже редко кто из пожирателей остался равнодушен. Суровые мужики украдкой смахивали непрошенные слезинки, а женщины утирая глаза и сморкаясь в платки, совсем по-иному, с нескрываемым любопытством и интересом рассматривали «предателя». Сам же Волдеморт нарезал круги вокруг Снейпа, словно голодная акула вокруг хлипкого плотика с лежавшим на нем куском мяса. Он не сводил дикого взгляда с того, кто умудрился так долго водить его за нос. Женщина чудом сдержалась, чтобы не хохотнуть в голос. У этого урода и носа-то нет! «Чтоб тебе поскорей издохнуть, чучело безносое!». *** А потом всё продолжилось снова. Какое-то время Северус не выходил из пьяного угара. Он пил, и пил много!.. Однако легче не становилось, порой было даже хуже. Потом его арестовали как одного из приспешников поверженного Того-Кого-Нельзя-Называть. Он смутно помнил камеры и допросы. Было откровенно плевать. Помнил перекошенное ненавистью лицо Аластора Грюма. Во время допросов тот оторвался на «паршивом пожирателе» на славу - хруст костей, наверно, слышали на других этажах, а разбитое лицо не успевали залечивать. Потом был суд. И снова Снейпу было совершенно одинаково, какой вынесут приговор. Он молчал. И ему совсем не было страшно... Он не боялся Азкабана, не боялся дементоров. Эти твари питаются светлыми воспоминаниями. Северус искренне полагал, что рядом с ним тюремных стражей ожидает голодное существование. А уж смерти он не боялся и подавно, но даже был бы ей рад. Однако Дамблдор не оставил своего нерадивого бывшего ученика. Директор Хогвардса вытащил его из заключения, взял в школу учителем, часами беседовал, пытаясь привести в чувства, хотя и не сильно в этом преуспел. Потом были первые уроки, первые студенты, косые, недоверчивые взгляды учителей, еще недавно учивших его самого. Порой, в воспоминаниях Снейпа об уроках, Кэти замечала себя саму. Хотя молодой учитель и не выделял ее среди других учеников, но память на лица у Северуса всегда была отменная, так что женщине вполне удалось рассмотреть свои тугие косички и румяные щечки. Снейп чувствовал себя так, словно его все-таки приговорили к поцелую дементора и привели приговор в исполнение. Он бродил по коридорам замка, будто пустая оболочка бывшего человека. Пустота внутри была столь безграничной, что порой казалось - он вот-вот растворится в ней, не оставив после себя ничего. Очень часто (слишком часто…) на него накатывали беспричинная ярость и злость. И лишь в эти моменты он убеждался, что еще жив, что способен хоть что-то чувствовать. Пушистые постоянно движущиеся хлопья тумана сложились в красивое лицо Малфоя. Давненько он не появлялся... Просит стать крестным сына, при этом выглядит так, словно одарил холопа королевскими почестями. - Почему я? - Откровенно говоря, я вообще считаю всю эту затею сущей глупостью, - брезгливо поморщился блондин, - это всё блажь Нарциссы. Она уверена, что ты защитишь Драко. - С чего бы? - приподнял бровь молодой профессор. - У вас с моей женой, похоже, обоюдная симпатия. Все еще хочешь развлечь ее в кровати? - Обойдусь. *** Следуюшими Северус запомнил доверчиво распахнутые серые глазенки беловолосого мальчугана. Далеко не младенец, но все же совсем малыш. Во время обряда ему пришлось взять карапуза на руки. Мальчик прижался к груди мужчины, даже не думая разразиться плачем, и Северус понял - да, он будет защищать этого ребенка. Будет, потому что этот маленький человечек единственная ниточка, хоть как-то связывающая его самого с жизнью. Именно он, потому что где сейчас сын Лили, Северус не имел понятия, ему не говорили. Да он и сам не хотел знать - боялся. *** Дни текли однообразной чередой, складываясь в годы. Северус жил будто под империо. Он двигался, ел, дышал, преподавал, занимался зельями и алхимией, и все же живым себя не чувствовал. Ничего не радовало, но очень многое раздражало. Спустя год, после его становления школьным преподавателем, директор навесил на зельевара еще и деканство. Беспросветная тупость учеников, часто тесно граничащая с крайним идиотизмом, доводила молодого профессора Снейпа до белого каления. Особенно, когда после очередного взрыва котла на уроке, ему приходилось выковыривать металлические осколки из собственного тела, и без того щедро украшенного шрамами от отцовского ремня, стычек с мародерами и недовольства Лорда. Порой настроение поднимали только ставшие уже дежурными перепалки с Макгонагалл по поводу факультетского противостояния и прочих школьных мелочей. Сам директор крайне часто вызывал профессора зелий в свой кабинет для бесед ни о чем, и чаепитий со сладкими конфетами и лимонными дольками. Старик неустанно болтал, то и дело по-отечески участливо поглядывая на собеседника. У Северуса никогда не было человека к которому можно было бы просто прийти и поговорить, посоветоваться, который бы выслушал, не осудил, а пожелал бы помочь. Так что Снейп очень скоро привязался к старому волшебнику, будто к отцу родному. И далеко не сразу мужчина сообразил, как виртуозно и изобретательно директор Хогвардса обрабатывает своего будущего шпиона, смешивая поддержку и участие с искусно завуалированными намеками на его причастность к смерти Лили, привязывает к себе муками совести и желанием искупить вину. По «просьбе» Дамблдора Северус стал поддерживать связи с избежавшими заключения Пожирателями, доставлял директору информацию о слухах и настроениях в их кругах. Постепенно собрания бывших УПСов, очень скоро и думать забывших о павшем Лорде, переросли в тривиальные оргии, устраиваемые чистокровными выродками, скучающими за временами безнаказанности и вседозволенности. Снейп ненавидел эти сборища, насквозь пропитанные похотью, стараясь улизнуть до начала «самого интересного», однако Дамблдор, заглядывая добрым взглядом в душу, раз за разом отправлял его в клоаку, а потом ожидал информацию, вооружившись очередной порцией приторного чая, кивал, сочувствовал и не давал забыть... Вообще, свою отменную память с некоторых пор Северус начал считать серьезным недостатком. Изо дня в день она просто-таки виртуозно измывалась над собственным хозяином, то и дело подбрасывая тому картинки из прошлого... пытки, крики, руины, пепелища, розовый заяц в окоченевшей детской ручке, Волдеморт, угасающая улыбка Лили, ее застывшее мертвое лицо... Он не мог спать, сколько бы не хлебал зелий, а если вдруг и засыпал, то во сне видел то же самое, каждый раз подрываясь с кровати в холодном поту. В попытках отключиться от всего, он работал ночами над зельями, изобретал новые, совершенствовал существующие. Научная деятельность стала настоящей отдушиной, способной хоть на некоторое время вытеснить из головы травящие душу мысли. Он принялся писать доклады, патентовать изобретения, участвовать в конференциях, его статьи частенько появлялись в профильных журналах. Он стал считаться довольно авторитетным ученым не только среди зельеваров своей родины, но и Европы, а в некоторых разделах алхимии даже мира. Получил звание Мастера. И все эти, без сомнения, замечательные и выдающиеся достижения тесно соседствовали со слизеринским ублюдком, грозой подземелий, летучей мышью, сальноволосым гадом, бывшим пожирателем и прочими гадостями, коими его не без причины награждали люди, имеющие «счастье» общаться с ним лично. В череде серых и однообразных воспоминаний иногда появлялись обычные женщины, к счастью оргии бывших соратников случались достаточно редко. Впрочем, все его партнерши оказались не способными внести красок в этот монохромный сюжет. Ни одна из них не смогла пробиться сквозь толстенные стены, возведенные мужчиной вокруг себя, ни одна не тронула впавшую в глубокую спячку душу. Если бы собственное тело не докучало так хозяину, требуя порой секса и разрядки, Снейп вообще не подумал бы искать встреч с противоположным полом. *** Вот так медленно и порой болезненно целый зал зрителей год за годом потрошили личную жизнь отдельно взятого человека. И с каждым новым воспоминанием каждый из них убеждался: этот неоднозначный человек, Северус Снейп, на протяжении многих лет умудрялся совмещать в себе, казалось бы, несовместимые вещи - острый ум, при этом порой совершая непоправимые глупости, невероятную самоуверенность, обладая при этом до безобразия низкой самооценкой, непоколебимая верность Лили соседствовала в нем с предательством Волдеморта, а всеобъемлющая любовь с такой же глубокой ненавистью.