Героиня

Чеён. Правда заключалась в том, что танец был слишком лёгким. Слишком комфортным. Я не должна была получать от него удовольствие. Особенно потому, что танцевала с ним. — Это он привёз тебя сюда. Не забывай об этом, Чеён, — к тому же силой, — добавил внутренний голос, и я была склонна согласиться с ним. Я постояла в нише некоторое время, довольная, что могу наконец собраться с мыслями. Но мне помешал Бэкхён, шагнув ко мне в темноту. — Где Чанёль? —Где Джису? — спросили мы одновременно и засмеялись. — Чанёль танцует, — объяснила я. — Джису пошла что-нибудь выпить. Я подняла бровь. Пошла что-нибудь выпить. Звучит знакомо. — Значит, вы станцевали только раз? — уточнила я. — Да. Мне показалось, она взволнована. — Бэкхён был явно озадачен. Я чуть не улыбнулась его непониманию. Ох уж эти мужчины. — Ты действительно не понимаешь? Он пожал плечами. Надо ему сказать, он должен знать. — Ты нравишься Джису. Я ожидала, что его лицо засветится или хотя бы появится улыбка, по крайней мере он будет признателен, что я ему об этом сказала. Но он никак не отреагировал. — Бэкхён? — Это всё усложняет, — выдавил он в конце концов, вздохнув. — Почему? Он снова вздохнул, и его глаза немного потемнели. — Я не испытываю к ней того же, если ты об этом... — Бэкхён посмотрел в сторону зала. Прежде чем снова повернутся ко мне его глаза вернули свой яркий впечатляющий цвет. — И не виню тебя за то, что ты не поняла этого раньше. Я знаю, что ты ничего не чувствуешь ко мне, поэтому давай оставим всё как есть. Договорились? Я застыла как громом поражённая, когда поняла, что он хочет сказать. Бэкхёну не нравится Джису. Ему нравлюсь я. Не подумав, я кивнула, обходя его. — Может быть, в один прекрасный день, ты изменишь своё отношение ко мне. Может быть, когда ты станешь одной из нас… — Нет, — прошептала я. — Нет, нет, нет! — Чеён! Пожалуйста, выслушай меня! — Нет, — выдохнула я. Я не смогу. — Я-я устала, м-мне пора с-спать, — заикаясь, проговорила я и, повернувшись на неустойчивых каблуках, выбежала из зала. — Чеён! — крикнул он мне вслед, но было слишком поздно. В холле я подошла к открытой входной двери, глубоко вдыхая свежий воздух и глядя на большой газон. Как было бы просто убежать прямо сейчас. Но я не убежала, а ещё раз глубоко вздохнула. Как я могла быть такой глупой? Это же было очевидно! Так невероятно очевидно! Иначе зачем он пригласил меня на бал? И все эти несколько недель, когда он вызывался сидеть со мной, в то время как остальные уезжали на охоту. Интересно, а Варны знают? Чанёль наверняка. А Джису? — Я ему не нравлюсь. Я не могу ему нравиться. Он просто думает, что я ему нравлюсь. Бэкхён совсем не знает меня, — успокаивала я себя, и это было правдой. Он видел только те маски, которые мне приходилось надевать в этом доме, чтобы выжить и не сойти с ума. Меня клонило в сон, и я поплелась вверх по лестнице к своей комнате. Несколько вампиров прошли через холл, и я почувствовала чей-то взгляд, но мне было всё равно. Наверху лестницы я бросила последний взгляд вниз, вспоминая тот первый день, когда вошла через эти огромные двери, и размышляя, смогу ли я когда-нибудь выйти через них человеком. Глупая. На мгновение я задумалась: каково это быть вампиром? Каково это по-настоящему оставить человеческую сущность? А если бы это были мои последние минуты настоящей человеческой жизни? Смогла бы я от всего этого отказаться?

***

В одном углу вдруг на мгновение погасла газовая лампа. Сонная, я отвернулась, не обратив на это внимания. Возле комнаты по моей щеке покатилась одинокая слеза. Где теперь моя маска? У своей двери я прислонилась лбом к прохладной стене, упершись в неё руками. Я едва сдерживала рыдания, глубоко и часто дыша. Мне нужно быть мужественной. Что-то холодное коснулось моей шеи, щекоча меня, и мои волосы сразу же встали дыбом. Это было похоже на сильный сквозняк. За исключением того, что сильный сквозняк не рычит. Мое сердце бешено заколотилось, и я резко развернулась, в панике ища дверную ручку. Из тени выступила высокая фигура, едва освещенная проникающим снизу светом. Бледная кожа казалась фарфоровой в лунном свете, флакон с красной жидкостью светился возле воротника. — Это ты, Илта, — с облегчением выдохнула я.