Героиня

— Хорошо, если я дампир, почему моё сердце всё ещё бьётся? — Потому что дампир больше человек, чем вампир. Твои организм будет функционировать так же, как и раньше, в любом случае тебе не придется пить кровь. По закону ты всё ещё являешься гражданином человеческого государства, а не королевства. Единственное отличие, как принц уже сказал, твои способности стали лучше. Зрение и выносливость, например. Ты можешь прожить дольше, чем обычный человек. Король кивнул: — Спасибо, Гален. Ты можешь идти. — Если возникнут проблемы, не стесняйся обращаться ко мне, — пробормотал доктор, и теперь я поняла, почему слышала их разговор в другом конце комнаты. На этом он раскланялся и ушёл с Игленом. — Бэкхён, Джису, оставьте нас на минуту. А ты останься, Чанёль, — сказал король, когда его сын направился следом за остальными. Дверь затворилась. — Мисс Пак, вы находитесь под защитой короля и короны, а это означает, что причинение вам вреда любым способом является преступлением, наказание за которое – смертная казнь. Илта Кримсон бежал, но мы постараемся найти его. Как только это произойдет, он предстанет перед судом. Вас нашёл Чанёль, поэтому он будет вызван в качестве свидетеля. У вас нет возражений? — Нет, — ответила я, чувствуя, как задрожали мои губы. Под одеялом я впилась ногтями в ладони, надеясь, что это поможет сдержать подкатившие слёзы. — Тогда мы оставим вас. Предлагаю вам отдохнуть. Если что-то понадобится, кто-то всегда будет поблизости, — они собрались уходить, но Чанёль на секунду задержался. В комнате стало тихо, и что-то сдавило моё горло. Страх. Я не могу остаться одна. Илта вернется, чтобы закончить то, что начал. — Чанёль, — прошептала я, — пожалуйста, останься. — Что? — спросил он жёстко. — Пожалуйста, останься. Я-я не хочу быть одна. В комнате повисла гробовая тишина. Но потом дверь затворилась. Я закрыла глаза в уверенности, что он ушёл. Меня окутал страх, я не могу быть одна! Скрипнул пол; моё сердце замерло. Приглушенный звук шагов по мягкому ковру; снова тишина. Медленно я приоткрыла один глаз. Принц лениво облокотился о стойку моей кровати. Его тёмные волосы упали на глаза, на лице играли тусклые солнечные блики, потому что наступила осень. Из-за недостатка света его кожа казалась неестественно белой, почти мертвенной, хотя, возможно, это потому, что теперь я видела всё намного лучше. — Ты не ушёл. Он слегка кивнул, когда я посмотрела ему прямо в глаза. — Я не такой бессердечный, как ты думаешь. Наступила тишина. — Ты спас мне жизнь, — мои брови нахмурились. — Дважды. Чанёль опустил взгляд на ковер, а я – на одеяло. — Думаю, ты права. Но если бы ты умерла…твой отец... поэтому… — я поспешно кивнула и, поджав губы, отвернулась к окну. Но услышав шорох, оглянулась. — Всё равно спасибо. Если бы не ты, я не знаю, что бы он со мной сделал. Чанёль махнул рукой, заставляя меня замолчать, и в ужасе посмотрел на меня: — Ты всё помнишь? — Всё, до тех пор пока не потеряла сознание, — мрачно кивнула я. Мой взгляд застыл, и дрожь отвращения прошла по всему телу, когда я вспомнила слова Илты: «Когда ты достаточно жива, чтобы чувствовать стыд, Пак Чеён, чтобы чувствовать насилие над собой, тогда становится намного веселее…» Но Чанёль спас меня от этой участи в самый последний момент. Чанёль предупреждал меня, чтобы я держалась от него подальше. Я была такой глупой, что поверила Илте и подпустила его так близко. Чанёль оказался прав. Нужно было держаться от него подальше. Но я позволила ему танцевать со мной. Я сама ушла с бала и виновата, что так случилось. Я закрыла лицо руками, стыдясь того, что Чанёль видит меня в таком состоянии. Я должна быть сильной, должна просто смириться с этим. — Не плачь, — он понизил голос. Глаза его стали черными как смоль, кулаки сжались. Одной рукой он держался за стойку кровати, и я заметила, что она дрожит. Чанёль смотрел на меня, но не видел. — Илта умрет за то, что сделал с тобой. Его будут рвать, терзать и жечь, пока он не попросит прощения, которого никогда не получит. — Пожалуйста, не говори так, — выдохнула я, пока страшные воспоминания проносились в моей голове. Ком подкатил к горлу, и я прикрыла рот рукой. Его глаза снова стали обычного цвета — Почему? Разве ты не хочешь отомстить ему? — я пожала плечами, его слова вызвали новую волну слёз. Чтобы не разрыдаться, я сжала руки в кулаки; в комнате стало жарко, и с меня градом катился пот. Грязь и кровь давно смылись, но я всё равно чувствовала себя нечистой и понимала, что это невозможно смыть, однако всё равно хотела бы попробовать. — Я могу принять душ? — Да, конечно. Ты можешь даже принять ванну, если хочешь, — в его глазах появился слабый розовый оттенок. — Я позову служанку, чтобы она приготовила всё необходимое. — Не уходи! — попросила я. — Не уйду, — криво улыбнулся Чанёль. Улыбка, которую я так редко видела, осталась на его губах. Она больше напоминала ухмылку. — Ванну наберут в комнате напротив, — он махнул головой в сторону двери. — Спасибо, — я поднялась, отбросив одеяло и заметив краем глаза, что на мне только мешковатая футболка. — Я принесу тебе какую-нибудь одежду, — сказал принц, исчезнув в огромном шкафу. Через мгновение он вручил мне леггинсы и длинный шерстяной свитер, а также сменную пару нижнего белья. — Ты должна находиться в тепле, — объяснил он, отворачиваясь и глядя на двери. Я сунула одежду под мышку и встала с кровати, схватившись за стойку, чтобы не упасть. Чувствуя себя ребенком, который пытается делать первые шаги, я добралась до двери, краснея из-за чрезмерной заботы Чанёля. — Справишься сама? Я буду у себя в комнате, но если… Я кивнула. Запах лаванды чувствовался даже в коридоре, а в ванной прямо ударил в нос. Капли воды стекали с зеркал и стен, на которых собрался конденсат, как и с моей кожи. Я повесила чистую одежду на самый дальний крючок и закрыла дверь, заметив, что ключа в замке нет. Раздевшись так быстро, как только смогла, я завернулась в полотенце, еще не в силах взглянуть на свое тело. Мне пришлось повозиться с перевязанной рукой, отрывая липучки, приклеенные намертво. Когда мне удалось освободить своё запястье, я вытерла часть зеркала, затаив дыхание. Мне не хотелось этого делать, но я должна была. Сбросив полотенце, я ахнула. Большинство царапин и порезов уже зажили; затянулись также большие раны на правом боку, но с левой стороны отчетливо проступали пять ярко-розовых полос содранной кожи, которые начинались на груди и заканчивались внизу живота. Я прикоснулась к одной из них, морщась от боли. Шрамы на шее, похожие раньше на булавочные уколы, теперь были размером с мой большой палец. Я залезла в ванну; на меня снова нахлынули воспоминания. Лицо Илты, его смех, похотливый голос всплыли в моей голове и я снова ощутила его прикосновения, услышала тяжелое дыхание, почувствовала запах крови. «Это мой долг убить тебя, прежде чем ты выполнишь своё предназначение». Он вернётся закончить то, что начал. Как я могу жить дальше, зная это? Мой взгляд остановился на чем-то блестящем на краю ванны. Бритва. «Подумай, Чеён: к чему тебе возвращаться? Что тебя там ждёт?» Однажды я это делала, но помнила только кровь, много крови — теперь она казалась такой ценной, что мне не хотелось тратить её понапрасну. Но также не хотелось, чтобы её из меня выпили. Внезапно дверь распахнулась и в ванную влетел Чанёль. Он пробежал мимо меня. Превозмогая боль в животе, я встала на негнущихся ногах и едва успела завернуться в полотенце. — Не смей… — он схватил бритву, — …ни когда, — принц взял другую бритву с ближайшей полки. — Только попробуй… — он вытащил все острые предметы из шкафа, — ...подумать об этом… — и закрыл его. — ...Снова, — Чанёль повернулся ко мне, в его глазах плясало множество эмоций. — Вообще-то я не собиралась, — возразила я и присела на край ванны, проверяя барьеры вокруг моих мыслей. Он удивленно поднял бровь. — Купайся быстрее. Теперь я не спущу с тебя глаз, — Чанёль ушёл, хлопнув дверью. — Прекрасно! — крикнула я вслед, недовольно сбросила полотенце и скользнула обратно в воду. По моей спине побежали мурашки, и я невольно закрыла глаза. Я закрутила вымытые дважды волосы назад, моя кожа — вымытая трижды, скрипела, когда я выходила из ванной комнаты, но я всё равно не чувствовала себя чистой. Открыв дверь в свою комнату, я услышала, что кто-то возится с гитарой. Чанёль перестал играть, он сидел на краю кровати и следил за мной взглядом. Я подошла к шкафу, намереваясь найти теплые носки. — Я говорил серьёзно, что не спущу с тебя глаз. Я плюхнулась на кровать, чтобы надеть носки, и, когда он вскочил, заметила: — Ты можешь сидеть, я не кусаюсь, — он усмехнулся и снова сел, но дальше. — Зато я кусаюсь. Красивые… — он мотнул головой на мои пушистые ярко-желтые носки, продолжая перебирать струны. — К тебе вернулось хорошее настроение. Большинство людей впали бы в депрессию, оказавшись в твоей ситуации. — Я не большинство людей. Почему это должно беспокоить меня? Это случилось, и я ничего не могу с этим поделать… — я замолчала, удивляясь, почему вообще говорю об этом. — Прятать всё в себе – не самый лучший выход. — Да что там вообще прятать? Я должна была прислушаться к тебе и понять, что он плохой парень. Это моя вина. Принц отложил гитару и посмотрел мне в глаза, и от его взгляда просто невозможно было оторваться. — Не говори так. Это неправда, и ты это знаешь. — Нет, правда. В любом случае, какое тебе дело? — Ты хочешь, чтобы мне было всё равно? Ну, в таком случае я пойду, — он соскользнул с кровати и направился к двери. — Я не это имела в виду. Пожалуйста, останься! — он остановился и повернулся ко мне. — Я не уйду, если ты скажешь мне, почему так боишься находиться одна. Я вздохнула, убирая невидимые пушинки с носков и желая уменьшить огонь, поскольку снова начала потеть. — Потому что Илта вернётся, — пробормотала я, чувствуя, как у меня начали гореть щёки, но не от жары. — Он будет идиотом, если вернётся, — засмеялся Чанёль. — Не нужно беспокоиться об этом. Он никогда не пройдет через границу. Честное слово, — добавил он, заметив неверие на моём лице. — Ты не слышал, что он сказал. Ты не знаешь, как он это сказал. Илта действительно придет за мной. Он хочет, чтобы я умерла!

***

— Перестань смеяться, — я бросила в него подушку. Конечно он поймал её и швырнул обратно. Она попала мне в грудь, задев раны. Я вздрогнула, Чанёль тоже. — Они заживают. — Я бы хотела, чтобы они просто исчезли. — Они не так уж плохо выглядят, ты знаешь, — принц нахмурился и снова взял гитару. — Heт, они выглядят ужасно. — Нет, не выглядят. — Выглядят. — Нет, не выглядят. — Убирайся с моей кровати! Так продолжалось в течение нескольких часов, пока солнце не начало садиться. Мы обменивались бессмысленными и остроумными фразами, пока не использовали почти все выражения из словаря сарказмов. Этот стёб маскировал то, что назревало между нами. Только когда Чанёль выключил мою прикроватную лампу, я поняла, что уже поздно. — Сможешь заснуть? — Вот твой ответ, — зевнула я. Тишину нарушил вибрирующий звук. Чанёль подскочил как ужаленный, извлекая телефон из кармана джинсов. Его глаза на мгновение задержались на экране, он выругался. — Что? — Слушай, мне пора идти. Нужно кое с чем разобраться, — он встал с кровати, засовывая телефон обратно в карман. — Не оставляй меня! Я не смогу заснуть, если ты уйдешь, — умоляла я, сдерживая слёзы. Темнота надвигалась, и каждый угол в комнате казался устрашающим. Звук завывающего в деревьях ветра вселял ужас, потому что теперь я знала, что там могло скрываться. Его глаза расширились. — Я должен разобраться с этим. Вернусь, как только смогу, — он выбежал из комнаты. Почувствовав себя уязвимой, я бросилась в ванную, схватила кусок мыла и начала умываться ледяной водой.