Героиня

Чеён. Наши взгляды пересеклись на мгновение, крик застыл на моих пересохших губах. Илта смотрел на Тимьян с маниакальной усмешкой, обнажив свои окровавленные клыки. Взгляд принцессы был прикован к мёртвой женщине, которую держал на руках один из его сообщников. На ней была черно-белая униформа, с кружевным передником и манжетами. — Няня! — завопила Тимьян, и слёзы брызнули из её голубых глаз. — О боже, — выдохнула я, посмотрев на лицо женщины. Её шея была пробита, кровь стекала по фарфоровой коже и белой одежде, несколько капель сорвалось с её безжизненно свисающей руки. Почувствовав приступ тошноты, я сглотнула и заслонила собой Тимьян, пряча от всего этого ужаса. — Вы каннибалы! — с отвращением закричала я. Илта засмеялся ещё громче. — Скажи это своему спасителю вон там. Он махнул головой, указывая на кого-то позади меня, и я посмотрела через плечо, стараясь не терять из поля зрения вампира. Там, в углу, стоял Чанёль, члены Совета постепенно заполняли холл. Принц дрожал, крепко сжимая кулаки, гнев пульсировал в его жилах, а глаза почернели. Кто-то твёрдо положил руку ему на плечо, и я увидела, что это Эштон пытается сдержать его. Другой вампир, которого я не знала, шагнул вперёд, чтобы ему помочь. — Илта Зах Валериан Кримсон, второй сын лорда Валериана Кримсона, граф Валахии, вы обвиняетесь в нападении и попытке изнасилования девушки, которая находится под защитой короля и короны, и будете приговорены к смертной казни. Отныне вы лишаетесь всех законных прав, которые есть у вампиров, в соответствии с законами тёмных существ. Кроме того, я оставляю за собой право изгнать членов вашей семьи из королевского двора, — величественно объявил король, медленно направляясь ко мне и Ти-мьян. Шестеро вампиров последовали за ним, настороженно глядя на незваных гостей. — Джин Хо, — Илта тоже сделал шаг вперед. — Могу я называть вас так теперь, когда у меня больше нет никаких прав? Мне кажется, это будет справедливо. Вы же не думаете, что я буду молчать? И я не буду молчать, раз уж это мой последний день, — его глаза целенаправленно скользнули по моему телу, задержавшись на шрамах, которые он с таким наслаждением оставил мне. Вампир вздохнул. — Какой позор, что такая хорошенькая маленькая вещица, а когда-то, возможно, и красивая, так пострадала! — Ты умрёшь за то, что сделал с ней! — прорычал Чанёль. — Знаю, Чанёль. Но если я должен умереть из-за такого жалкого существа, я бы хотел сначала закончить то, что начал. Я едва успела вскрикнуть, прежде чем он бросился в мою сторону, широко раскрыв рот и не сводя глаз с моей шеи. Кто-то выхватил Тимьян у меня из-за спины. Но я так и не почувствовала боли… На пыльной подъездной дороге боролись двое мужчин, Илта и Чанёль, каждый пытался вцепиться в шею другого, судорожно стараясь одержать вверх. Каин и Бэкхён повалили на землю сообщников Илты, которые уже задыхались, уступая в скорости молодым вампирам. Всё ещё истекающий кровью труп няни отбросили в сторону, позабыв о нём. Я отвернулась, когда увидела, как из вырванных сердец сообщников Илты брызнула кровь, их лица навеки перекосились от страха. Около двадцати кровожадных существ, с горящими красными глазами, медленно облизывали свои губы, пристально наблюдая за кровопролитием. Некоторые шумно вдыхали тошнотворный запах, висящий в воздухе, рыча и сплёвывая, когда он обжигал им глотки. Но всё равно не вмешивались. А точнее, не вмешивались, пока Чанёль не воткнул свои клыки в горло Илты, разорвал его шею пополам. Я закричала. Кровь Илты брызнула в стороны, и кровожадные монстры друг за другом набросились на разорванный труп. Один из вампиров вспорол Илте живот, и они склонили свои головы, чтобы выпить кровь из его органов, отбрасывая непригодные потроха в сторону. Я зажала рот рукой, стараясь сдержать рвоту. Тимьян бросилась вперёд, но я успела схватить её за руку. Когда же она повернулась ко мне, её маленький рот раскрылся, обнажая маленькие, как шипы, клыки. Она втягивала воздух, дёргая меня за руку, чтобы вырваться и присоединиться к этому ужасу, но я не отпускала её. Внезапно она вонзила свои клыки в мою ладонь. Я вскрикнула и отдёрнула руку, потирая два крошечных надреза. Девочка вылетела на улицу, путаясь ногами в платье, и остановилась рядом с телом своей няни. Принцесса смотрела на неё некоторое время, потом поднесла её руку к губам, как будто собираясь поцеловать на прощание. Но вместо этого Тимьян вонзила свои клыки в её плоть и начала сосать кровь своей няни через запястье, прихлебывая, как делает ребёнок, когда пьет молоко. К этому моменту я уже не могла контролировать себя: я упала на колени, и меня стошнило, слезы струились по щекам. Я хотела, чтобы Илта умер, но не так. Подавляя рвотный рефлекс, я осторожно вытерла рот, но мой желудок был уже пуст. Я подняла глаза и увидела, как Чанёль отбрасывал в сторону то, что раньше было Илтой: куски плоти, кости и обескровленные органы, разбросанные в темнеющей луже крови. Грудные клетки его сообщников были разорваны и валялись рядом. Вампиры столпились над трупом няни, в органах которой ещё можно было найти драгоценную кровь, перед которой они преклонялись. — Ты никогда не был достоин называться вампиром, Илта Кримсон! Чанёль, в окровавленной и порванной рубашке, поднял голову, его руки были испачканы кровью вампира, которому он только что сообщил, что он недостоин называться вампиром. Парализованная от ужаса, я выглянула через двойные двери особняка под названием Варнли, и наши взгляды с Чанёлем встретились. Он убрал со лба испачканные кровью, спутанные волосы, его грудь быстро поднималась и опускалась, хотя он даже не вспотел. Тонкие чёрные струйки дыма поднялись в воздух, когда вампиры приступили к сжиганию останков четырёх трупов. Одинокая капля крови скатилась с клыка Чана, и я почувствовала, что мне плохо. Я едва успела заметить беспокойство на его лице, прежде чем мои глаза закрылись. Я упала на пол, прямо в лужу собственной рвоты, моё сознание неторопливо покидало место преступления, которое напоминало об истинной злодейской натуре существ, которые называются вампирами. — Чеён! «Вампиры не нежные и любящие существа. Не в их характере меняться, подстраиваться или принимать других. Их любовь отличается от человеческой, а похоть значит для них намного больше. Они стареют не так, как мы, скорее как камни: постепенно выветриваются, медленно умирая, так медленно, что это едва заметно. В любом случае камень является неотъемлемой частью вечности, как и они».

***

— Не подходи ко мне! Мои слова разорвали тишину, и несколько пар глаз посмотрели в мою сторону. Я залезла на подоконник, чувствуя себя как на допросе, хотя это не я совершила преступление. — Почему ты так себя ведёшь? Я громко выдохнула, не зная, смеяться или плакать. — Это было отвратительное зрелище, и в моей памяти ещё свежи события на Кванхтум Плаза…Я просто не ожидала, что ты способен сделать то же самое с себе подобными. А теперь вы все ведёте себя так, будто ничего не случилось… это неестественно. — Да, Чеён, мы пьём кровь себе подобных существ. Илта заслужил это. Хорошо, признаю, что мы немного увлеклись, сам не знаю почему, — Бэкхён оглянулся через плечо на брата и сестру Варнов, которые, опустив руки, скептически смотрели на меня. Он направился ко мне, но я увидела холодный взгляд Джису, и у меня перехватило дыхание. Рядом с Джису стоял Чанёль и, ничего не понимая, переводил взгляд между нами троими. Бэкхён сделал ещё один шаг в мою сторону, я закрыла глаза и отвернулась, сдерживая жгучие слёзы. — Не подходи ко мне, Бэкхён! Он, должно быть, остановился, потому что воздух вокруг меня остался тёплым. Я сделала глубокий вдох. — Держись от меня подальше! — Что? — Просто сделай, как я прошу. Я закрыла лицо, отказываясь смотреть на него. Послышалось какое-то движение, и наступила тишина. Я осторожно подняла немного голову, вглядываясь сквозь завесу своих волос. Джису положила руку на плечо Бэкхёна и, утешая, бормотала что-то ему на ухо. На её лице было написано беспокойство, она неодобрительно махнула головой в мою сторону, когда они направились к выходу. Проходя мимо моей кровати, сестра Джису оглянулась, на её губах играла едва заметная самодовольная и удовлетворённая усмешка. Я быстро опустила голову, не желая, чтобы она видела, что я смотрю. Осатльные вампиры тоже вышли. Дверь захлопнулась, и маска вынужденного безразличия, которую я натянула, когда очнулась не более часа назад, сползла. Я упала на колени, свернувшись калачиком на холодном подоконнике. — Почему? — прошептала я в тишину. — Почему? Это ты мне скажи. В удивлении я заметила напротив Чанёля; прислонившись к стене, он сложил руки на груди, прикрывая расстёгнутую рубашку. Его лицо перекосило от гнева, хотя глаза оставались добрыми. — Тебя ведь совсем не напугало то, что мы сделали с Илтой? — скривившись, я покачала головой. — Просто было противно, — продолжил он. Я кивнула. — Но ведь не из-за отвращения ты не позволила Бэкхёну подойти к тебе? Я замерла, чувствуя опасность. — Нет. — Почему тебе так нравится мне врать, Чеён? — вздохнул он и мотнул головой, убирая волосы с глаз. Мне потребовалась минута, чтобы решить, что ответить, и уже не так вызывающе, как мне бы хотелось, я возразила: — Я не вру. В мгновение ока он очутился передо мной, убирая мои волосы с левой щеки. Я попыталась увернуться, но он крепко взял меня за подбородок и медленно провел пальцем по почти затянувшейся царапине. — Тогда как ты объяснишь это? — Обычная царапина, ничего страшного. Чанёль нахмурился, и на его лбу появились морщинки, когда он немного повернул в сторону свою голову. Потом он резко дернул меня за волосы, и моя шея напряглась, пока там что-то не щёлкнуло. — Ты сама мне расскажешь, откуда у тебя эта царапина, или мне использовать другие средства, чтобы узнать это? Я молча поджала губы и опустила глаза. Мне не понравилось выражение «другие средства», но я не собиралась рассказывать ему о поцелуе с Бэкхёном или об угрозах Джису. Принц нежно провел пальцем по моим губам. Я мгновенно отпрянула от его холодного и необычайно нежного прикосновения. — Тогда перейдем к другим средствам? — Почему это для тебя так важно? — огрызнулась я, прижимаясь сильнее к влажному окну и стараясь отодвинуться от Чанёля как можно дальше. Он закатил глаза. — Давай подумаем. Возможно, мне просто интересно, почему моя сестра, мой лучший друг и моя заложница ведут себя крайне странно? Он сделал ещё один шаг вперед и, прижав два пальца к моему виску, сначала нежно, а затем более решительно, закрыл глаза. А мои, наоборот, широко раскрылись, когда я поняла, что он собирается делать. Я торопливо возвела барьеры вокруг моих мыслей, пытаясь скрыть сколько удастся, и сосредоточила своё внимание на прохладе окна, и на конденсате, и на звуке ветра, качающего ветки за окном. Потом подумала о его ровном дыхании, в то время как он пытался прорваться сквозь мои барьеры; и о его страдальческом выражении лица; о морщинках, которые появились у него на лбу от напряжения; и о тёмных пуговицах его рубашки, не полностью застегнутых и обнажающих гладкую грудь. Треск, стук. Мои мысли прервала резкая колющая боль в голове, которая оказалась в тысячу раз сильнее самой болезненной мигрени. Мои ноги подкосились, и я в отчаянии схватилась за голову, пока боль не исчезла. Чанёль убрал пальцы с моего виска и посмотрел на меня с презрением. — Личная жизнь — это привилегия, которую я тебе позволяю, детка, а не то, что ты можешь выбирать по своему усмотрению. И я знаю, что я классный; не обязательно так пялиться. — Ты ведь не можешь читать мои мысли? — нахмурилась я. — Могу. Он наклонился ко мне, но не прикасался и даже не закрывал глаза. Боль пронзила мою голову и быстро отпустила, и я замерла, не в состоянии пошевелиться, стараясь изо всех сил спрятать информацию о том, что сделал мой отец, и свои сны. Остальным пришлось пожертвовать, когда перед моими глазами начали мелькать события, происшедшие за последнее время: обучение танцам, бал, Илта, Чанёль, пьющий мою кровь, Бэкхён… — Вы поцеловались. Я опустила глаза в пол, отказываясь встречаться с ним взглядом. Принц взял меня за подбородок и поднял мою голову; мне ничего не оставалось, как посмотреть ему в глаза. — Вы поцеловались, — повторил он. Должно быть, на моем лице отразилось чувство вины, потому что он отпустил меня, скривив губы от отвращения. — Ты глупая девчонка! Мне не хватило смелости, чтобы защитить себя, поэтому я просто сидела и смотрела в пустоту. — А Джису ревнует и угрожает рассказать мне? — я кивнула в ответ. — Если бы отец узнал… — пробормотал он себе под нос, наматывая круги по комнате, а потом направился к двери. — Куда ты? Чанёль развернулся и обвиняюще посмотрел на меня. — Чтобы разобраться с этим! Я поговорю с Джису, но Бэкхён — твоя проблема, — и он вышел из комнаты, оставив меня одну. Я сидела на подоконнике и абсолютно не понимала, что только что произошло.