* * *
Гермиона и не заметила, как Гарри изменился в лице, пока перелистывала книгу, что подарил Дамиан. Особенно ей понравилась Легенда о Болгарской Розе*, несмотря на совершенную нелогичность, история и правда показалась ей романтичной. — Малфой? — вопросительно поднял голову друг, посмотрев ей за спину. Гермиона мгновенно замерла. Кажется, за пару секунд в голове пронеслась сотня мыслей и предположений о том, зачем он подошел. К счастью, опасения не подтвердились. — Ты просил, — произнес Малфой скучающим тоном и положил целый блок дорогих сигарет на стол, как раз между тарелкой Рона и рукой Гермионы, которая вздрогнула и застыла, стоило только ему наклониться для этого маневра, почти касаясь ее спины, — травись на здоровье. Она даже успела уловить запах его одеколона. — Э-э-э… Спасибо. Сколько я тебе должен? — спросил Гарри, изо всех сил делая вид, что не удивлен. И тут она очнулась. — Что это? — Гарри, ты куришь?! Рон и Гермиона произнесли это почти одновременно. — Забудь, я за этот яд денег не возьму, — Малфой пожал плечами и брезгливо сморщился. — Какой еще яд?! — вскипел Рон. — Не ты ли этим ядом баловался на днях? — сузил глаза Гарри, не обращая внимания на злой возглас. — Я — другое дело. А Избранных беречь надо. Страна не переживет, если герой умрет от такой мелочи, как никотин. «Даже потрудился выучить пару новых слов?» — едко подумала Гермиона. Гарри многозначительно на нее посмотрел, но она уже встала. Пока он размышлял, воспринять слова Малфоя как оскорбление или как безобидный сарказм, Гермиона решилась на то, от чего отговаривала себя все эти дни. Взглянуть. И заговорить. — Малфой, забери эту гадость! — повернулась она. — Уж не знаю, какими привычками ты сам себя травишь, но я… — Грейнджер, неужели ты хочешь о вредных привычках поговорить? — ухмыльнулся он в своей манере, делая ударение на последнее слово. «А может?..» — Знаешь, а может, и хочу! — Ну так говори. «Снова этот насмешливый тон. Почему он опять веселится? Да какого черта вообще!» — Если ты не знал, то сигареты вызывают привыкание, и они… — Поттер, — перебив ее, Малфой обратился к Гарри, — скажи, ты курил больше одного раза? — Разумеется, — кивнул тот и бросил на Гермиону взгляд а-ля «не дай ему понять, что я вру». — Знаешь, как говорят, Грейнджер? Один раз — случайность, два — совпадение, три — уже закономерность. «Ах вот как ты решил поиграть?!» — Некоторые привычки ни к чему хорошему не приводят, — с нажимом произнесла она. — Но они способны позволить отвлечься, не так ли? — Малфой явно наслаждался ситуацией. — Может, даже получить удовольствие. Ты так не считаешь? Она мгновенно вспыхнула. Как он смеет так открыто говорить?! Ведь те, кто сидят рядом вполне могут догадаться, что речь вовсе не о сигаретах! — Ты на что намекаешь? — привстал Рон, но она бросила на него взгляд, от которого он тут же замолчал. То ли дело было в том, что он все еще чувствовал себя виноватым за Лаванду, то ли Гермиона действительно выглядела угрожающе. — Возможно, — нехотя согласилась она, — но это не отменяет того факта, что это вызывает привыкание. — Именно. Гермиона открыла рот и тут же закрыла. «Что он имел в виду? Что он этого и добивался?» — В любом случае спасибо, Малфой, — прервал их Гарри и, помахав блоком в воздухе, убрал его в сумку. Гермиона обернулась и фыркнула. «Много чести!» В зал залетели совы, но она уже взяла со стола книгу и решила уйти, когда ее поймали за локоть. — Это не сова Дамиана? — Гарри указал на золотисто-бежевую красавицу, которая приземлилась рядом с недоеденным тостом. — Ох!.. — Гермиона поспешила отвязать посылку. Она рассчитывала, что это будет просто письмо с объяснениями, но, видимо, Дамиан решил иначе. Сейчас это было на руку. Рон напрягся. Малфой нахмурился. А Гермиона, не обращая на них внимания, повернулась к Гарри. — Он обещал мне еще одну книгу, — пояснила она и улыбнулась максимально открыто, хотя улыбка и правда была искренней, ведь Гермиона уже несколько дней ждала этого, пусть и волновалась насчет того, что может узнать. Сама не зная зачем, она повернулась к Малфою, прижав посылку к груди. — Насчет вредных привычек мы еще поговорим, — пообещала Гермиона и, вздернув подбородок, направилась к выходу. — Всенепременно, — ухмыльнулся Малфой, но она уже не слышала. И не видела, как странно на него посмотрел Гарри.* * *
Ей стоило больших трудов не открыть посылку Дамиана прямо на перемене. И если на Истории Магии и трансфигурации Гермионе еще удавалось сосредоточиться, то после обеда и быстро пролетевшего урока Защиты от Темных Искусств — несмотря на то, что ей до одури хотелось встать и надавать тумаков Малфою, который все занятие прожигал дыру у нее в затылке, — на нумерологии уже казалось почти невозможным взять себя в руки. Посылка словно так и подпрыгивала, желая, чтобы ее распечатали. Хотя, конечно, это было всего лишь разыгравшееся любопытство. К тому же, Гермиона долго думала, рассказать ли о том разговоре Гарри, или сначала узнать, что же с Дамианом такое, раз, как он сказал, из-за этого его чурались в школе. Наверное, нечестно по отношению к нему вообще говорить об этом с кем-либо, по крайней мере не убедившись, что он сам не против. Когда колокол оповестил, что урок закончен, Гермиона вскочила и, быстро побросав вещи в сумку, чуть ли не бегом отправилась к выходу из школы. Погода была слишком хорошая, чтобы сидеть в замке, тем более в подземельях. Конец сентября оказался на удивление солнечным, несмотря на холодный ветер. Расстелив возле большого дерева на берегу Черного озера шерстяную мантию, Гермиона расположилась на земле и быстро начала рыться в сумке, предвкушая возможность узнать ответ на свой вопрос. Доставая все книги подряд в поисках посылки, она снова задумалась, что неплохо бы наложить на школьную сумку заклятие Незримого расширения. Добравшись до заветного свертка и оставив возле себя целую стопку книг и пергаментов прямо на расстеленной мантии, она поспешила распечатать посылку, запоздало вспомнив, что даже не угостила сову, настолько была взвинчена разговором с Малфоем. Посылка и правда оказалась книгой. Достаточно старой и потрепанной. «Редкие магические способности», — гласило название. Ни записки, ни конверта. Гермиона осторожно провела по обложке пальцем и медленно открыла. В глаза сразу бросился загнутый уголок. Затаив дыхание, она открыла нужную страницу и принялась читать. «…Как и метаморфмагия, эмпатия является еще более редким и исключительно врожденным даром, который нельзя ни приобрести, ни развить. Существует широкий диапазон проявления этой способности: от понимания чужих эмоций, до подмены настоящих чувств на искусственные или на свои собственные…» «Звучит не так уж и плохо. Даже удобно», — пожала плечами Гермиона и продолжила чтение. «…от эмпата невозможно скрыть или утаить эмоции, но повлиять на них он не сможет, если человек владеет окклюменцией…» Гермиона почти сразу прикинула, у кого бы можно было этому поучиться. Не то чтобы она боялась Дамиана, просто, скорее, это мера предосторожности. «Постоянная бдительность!» — где-то в недрах сознания прохрипел Грозный Глаз. Вообще владеть окклюменцией очень полезно, и не только против эмпатов. Да и что может сделать такой дар? Ну, будет она ходить грустная вместо того, чтобы смеяться, подумаешь! «…подмененные эмоции держатся от двух часов до полутора суток, в зависимости от силы дара эмпата…» Вряд ли за сутки плохого настроения реально довести себя, например, до самоубийства. Но, чисто теоретически, можно заставить человека злиться? Да, наверняка можно. И что худшее может тогда произойти? Человек может убить кого-нибудь в этом состоянии? Сомнительно, но возможно. Но это же какой силой должен обладать эмпат! Ведь судя по состоянию Дамиана, когда тот пытался поднять ей настроение, сам он становился мрачнее тучи. Интересно, а возможно ли лишить человека положительных эмоций, заменив их плохими? Вот это уже звучит неприятно. Но не настолько, чтобы шарахаться от ученика, тем более в Дурмстранге — самой строгой в мире школе с невероятным уровнем дисциплины. «…зачастую эмпат подвержен алекситимии — характеристике личности, включающей в себя такие особенности как затруднение в различии собственных эмоций, способность к логическому мышлению при дефиците эмоциональных реакций или фокусирование преимущественно на внешних событиях в ущерб внутренним переживаниям...» Это звучит скорее печально, чем угрожающе. Жить, не понимая, какие эмоции испытываешь? Цепляться за голую логику, вроде «он сказал в мой адрес грубое слово и сейчас я должен разозлиться»? Это же ужасно! Не понимать своих эмоций, но ощущать, что чувствуют другие, вариться в чужих чувствах… Это и правда жутко. «…редко какие эмпаты доживают до тридцати лет, ибо когнитивный диссонанс не позволяет личности развиваться подобно обычным волшебникам, и часто уже в юношестве эмпат, не способный противостоять напору чужих эмоций, накладывает на себя руки…» «Какой ужас! — выдохнула Гермиона. — Но ведь Дамиан совсем не похож на сумасшедшего! Такой приятный парень… А может, он просто влиял на мои эмоции все это время? Да нет, Виктор ему доверяет… И вообще, таким людям надо сочувствовать, а не бояться их!» — Привет, — послышалось за спиной и заставило Гермиону рывком обернуться и выхватить палочку. Но это оказался всего лишь Невилл. — Прости, — потупила взгляд Гермиона, пряча оружие, — тоже решил прогуляться? — Да вот вычитал, что пресноводные водоросли могут быть неплохим удобрением для Жгучей антенницы, — он махнул на озеро. — Ты же не собираешься туда залезать? — поразилась Гермиона, невольно вспомнив Турнир Трех Волшебников. — Такой холод! — Наверное, ты права, — Невилл поежился, — можно? — Конечно, садись, — она похлопала рядом с собой, отодвигая книги. Он чуть улыбнулся и присел, подогнув ноги. — Хочешь настой лирного корня? — Невилл достал термос. Такие продавались в магазине Джорджа и имели свойство не только поддерживать тепло напитка гораздо дольше, но и подогревать. Жаль, их не существовало в прошлом году, в лесу они бы очень пригодились. Вспомнив, что точно такую же гадость она с ребятами пробовала в доме Луны около года назад, Гермиона вежливо отказалась и уставилась вдаль. Невилл тоже молчал, медленно общипывая пальцами траву под ногами и бездумно крутя ее в пальцах, как вдруг его взгляд упал на книги. — Это… с тобой, да? — А? — не поняв, о чем он, повернулась Гермиона. Невилл достал из ее стопки книг потрепанную магловскую книжонку «Посттравматическое стрессовое расстройство. Клинические проявления и лечение». Вот теперь стало неловко. «…всегда буду рад выслушать. И никому ничего не скажу…» — Похоже на то, — нехотя призналась Гермиона, — я не была у врача. — А не стоит? Я не знаю что это, но звучит серьезно. — Тут есть проблема. Маглы лечат это не только лекарствами, но и психотерапией, а это значит, что мне придется рассказать врачу все-все-все, — она вздохнула и невесело усмехнулась, — как думаешь, сколько у него займет времени, чтобы отправить меня в сумасшедший дом, узнав, что я считаю себя волшебницей? — И ты думаешь, что книга тебе поможет? — Ну, из нее я узнала, что некоторые… симптомы похожи именно на это, — Гермиона неопределенно махнула рукой. — Какие именно? — Постоянная бдительность и ожидание угрозы, — она постаралась произнести это так, чтобы не звучало слишком тревожно, — а еще сны и непроизвольные воспоминания. — И давно? — осторожно поинтересовался Невилл. — Еще до окончания войны. Сразу после… — Гермиона запнулась, — после поместья Малфоев. Невилл промолчал, видимо, не зная, что сказать. Оно и не удивительно. — С чувством тревоги я справляюсь, тут есть несколько советов, вроде досчитать до десяти и придумать десять аргументов, опровергающих это состояние. Вот с воспоминаниями сложнее. — Нет смысла спрашивать, какие они, — пробормотал Невилл и сжал кулак, видимо, вспомнив ее боггарта. — На самом деле не только это, — быстро продолжила Гермиона, — бывают и простые. Обычные моменты из прошлого, не обязательно война, просто они слишком яркие и неожиданные. — И это не пройдет само по себе? Она на мгновение задумалась. — Возможно, со временем… Просто в Хогвартсе они стали появляться чаще. Наверное, сами стены хранят воспоминания, — Гермиона уставилась на свои туфли. — Еще бы не хранили, — тихо произнес Невилл, — а можно… мне эту книгу? — Конечно. Тебе для себя? — спросила Гермиона. — Ой, то есть… — Это для Луны, — спокойно ответил он, — ей тоже снятся кошмары. Знаешь… лирный корень это хорошо, но хотелось бы что-нибудь посущественней. — Забирай насовсем, — Гермиона посмотрела на водную гладь, — я ее вдоль и поперек уже выучила. — Спасибо. Невилл убрал книгу в сумку, и они снова замолчали, наблюдая, как ветер колышет ветви Гремучей ивы. И снова он первым нарушил тишину: — А ты не думала обратиться к мадам Помфри? — Я боюсь. — Чего? — Ну, знаешь, что она может отправить меня в Мунго. Мне совсем туда не хочется, я видела палату, где был Локхарт, и… Гермиона вдруг распахнула глаза и захлопнула рот ладонью. — Боже, Невилл… Прости, пожалуйста! Он немного улыбнулся. — Все в порядке, я могу тебя понять. «И правда. Кто, как не он?» — Но если вдруг все станет серьезней?.. — Не должно. Я стараюсь практиковаться в этих упражнениях, — Гермиона поджала губы. — А кто-нибудь еще знает? — Гарри, конечно, — она чуть улыбнулась, — Рон тоже, но не так подробно. Ему непонятны все эти термины, хотя он честно пытался во всем разобраться. — Они хорошие друзья. — Да, — согласилась Гермиона, — поэтому стараются особо меня не трогать, ну… сам понимаешь. Он кивнул и поежился. — Похолодало. — Уже передумал лезть в воду? — усмехнулась она. — Думаю, в другой раз. — Пошли в замок? — Пойдем, — согласился он и помог ей собрать вещи. Пока они шли по тропинке, Гермиона в очередной раз убедилась, как же Невилл вырос. Ведь ни разу не задал того вопроса, который она даже сама себе боялась задать. *Суть истории в том, что бедный болгарский юноша, отправившийся на заработки в Персию, влюбился в смертельно больную дочь местного шейха. Ее отец, разумеется, был против и посадил его в темницу. Дочь освободила своего возлюбленного, и они сбежали в Болгарию. С каждым днем пути ей становилось все хуже, и вот, перед смертью, она попросила похоронить ее и сорвать цветок, что вырастет на ее могиле, пообещав, что этот цветок принесет ему богатство и славу. Юноша выполнил ее просьбу и на следующее утро сорвал невероятно красивую розу. Вернувшись на родину, он сказочно разбогател. До самой смерти парень занимался разведением этих чудесных цветов. Из нежных розовых лепестков люди стали делать духи, различные лакомства, а позже, когда открылись целебные свойства, их стали использовать и в медицине. Цветок, по легенде привезённый юношей, нарекли в честь красавицы-принцессы. Роза и по сей день является одним из главных символов Болгарии.