* * *
— Расскажи что-нибудь. Гойл удивленно обернулся на друга, молчавшего чуть ли не с самого ужина. Казалось, Драко был так раздражен, что не мог выдавить и слова, хотя утром выглядел достаточно бодро, да и днем пребывал в неплохом расположении духа. На очередную бессмысленную прогулку он согласился, даже не задумываясь. Просто кивнул. Но такая вот небрежно брошенная фраза сильно озадачила Грега. — Что? — уточнил он, отворачиваясь. — Что угодно. «Что угодно», — тупо повторил про себя Гойл, сдвинув брови. С каких пор Драко вообще интересуется у него чем-либо? «Рассказать, рассказать…» — думал он, косолапо вышагивая по мерзлой траве. В голову, как назло, совсем ничего не лезло. Нет, было кое-что, что Грег давно хотел рассказать, но не решался. После исхода войны это не казалось таким уж ужасным, только вот язык словно к небу прилип, призывая молчать. — Похоже, я запорол зелье, — выдал он наконец. Драко молча шел рядом, засунув руки в карманы и глядя ровно перед собой. Грег даже не был уверен, что тот услышал его. — Я не открывал котел, пока оно настаивается, но с запахом явно что-то не то, — неуклюже закончил Гойл. Малфой скептически взглянул на него, повернув голову. — Это все? Он кивнул. — Охуительная история, — скривил губы Драко. Кажется, он хотел что-то спросить и уже открыл рот, но вдруг передумал, резко отвернувшись. Гойл, привыкший, что наедине Малфой не стесняется в выражениях, немного посомневался, но все же первым нарушил тишину: — Думаю, все не так плохо, как тебе сейчас кажется. — И когда ты научился думать? — беспечно бросил Драко. Подобные замечания Грег тоже слышал довольно часто и даже не обижался, уже научившись их различать. Некоторые означали «я не в настроении разговаривать», некоторые — «держи свое мнение при себе». А то, каким тоном Драко это сказал сейчас, Гойл расшифровал как «да что ты понимаешь?». Он вздохнул. — Иногда простой разговор может все исправить. Драко повел плечами, словно от холода, но тут же принял равнодушное выражение лица. Однако следующие слова прозвучали как удар под дых: — Ты общаешься с Лонгботтомом. И что? Исправило? Он не ослышался? Пару секунд Грег обескуражено смотрел на друга, даже не веря, что тот посмел затронуть эту тему. А как только способность мыслить снова вернулась, он остановился как вкопанный. — Ты не просто болван, Драко, — казалось, накопленные за все время их знакомства обиды накрыли его, как снежная лавина. Слова сами рвались наружу. — Ты слепой, — Гойл не смог вспомнить слово, характеризующее то, что он хотел выразить, поэтому продолжил так, как умел: — думающий только о себе ублюдок! Пить оборотное зелье, не задавая вопросов, — пожалуйста! Терпеть все то, что ты говорил, — запросто! Делать вид, что не замечаю, как ты корчишься по ночам, когда тебе жжет эта хрень, — распаляясь, он тыкнул другу на левый рукав, — нет проблем! Грег ведь слепой, глухой, немой и тупой! Так ты привык думать, а? Только вот мир не крутится вокруг тебя и твоих проблем, и если ты отталкиваешь последнего, кому на тебя не похуй, — дело твое, но мне все это уже остоебенило! Пошел ты! С трудом сдержав искушение дать Малфою знатную затрещину, Грегори быстрой походкой направился обратно в замок, даже не осознавая, что это, наверное, была самая длинная речь за всю его жизнь.* * *
Вечер оказался куда лучше, чем Гермиона рассчитывала. Сидя возле камина и лениво наблюдая за игрой Гарри и Рона в шахматы, пока Джинни неторопливо расчесывала ей волосы, она почти поверила, что все стало как раньше. За одним маленьким исключением. Малфой. Мысли о нем теперь не покидали, и это заставляло с опаской поднимать глаза на Гарри, чтобы убедиться, что тот все еще не собирается вскочить и наорать на нее. Но нет, он сидел расслабленно, то и дело зевая. Догадка, что он совсем не спал, подтверждалась не только этим, но и едва заметными, но все же достаточно явными потемнениями под глазами. Живоглот, тычась мордой ей в бедро в поисках ласки, к его огромному сожалению, был проигнорирован, ведь каменная стена отъехала, и Гермиона машинально подняла голову. Этим же она занималась с тех пор, как вернулась с ужина, пусть и неосознанно. Малфоя не было весь вечер, а тут — как по заказу. Правда, вид его оставлял желать лучшего. Напряженная челюсть, пустой взгляд, даже не скользнувший по лицам однокурсников, и до раздражения прямая осанка. Гермиона безотчетно поежилась, ведь сейчас Малфой выглядел совсем так же, как на пятом курсе. Будто и не было этих перемен, будто не было того утреннего поцелуя, будто не он прошедшей ночью прижимал ее к себе. Будто совсем ничего не изменилось. «Ничего не меняется, да, Грейнджер?» — вспомнила она. И почему Гермиона снова и снова прокручивает эту его фразу в памяти? Малфой сразу направился к слизеринским спальням, лишь в последнюю секунду посмотрев на красно-золотую сторону гостиной. Встретив напряженный таким поведением взгляд Гермионы, он еще больше нахмурился и скрылся в спальне настолько быстро, что она невольно поразилась, как ему удалось при этом не хлопнуть дверью. Гарри сжал губы и пропустил мат Рона, ни слова не сказав, а Джинни почему-то сразу предложила прогуляться до кухни и попытаться уговорить домовиков угостить их шоколадом.* * *
Иногда Драко хотел потерять возможность думать. Совсем. Убитый на патронуса вечер, Грейнджер, кислющее вино, разговор о том поганом болгарине, ее податливое тело, прохладные пальцы, влажные губы, пробуждение. Неожиданное решение поцеловать ее, Поттер, снова разговор о том болгарине, которого Драко уже тихо ненавидел, душ, завтрак, Ежедневный Пророк. Паршивый Ежедневный Пророк. И ее фото. С Блейзом. На вчерашнем вечере, когда он что-то шептал ей на ухо и, положив руку на лопатки, уводил от настырных репортеров. «Пару раз засвечусь с ней — и забирай», — бились в голове его слова. Интересно, он у матери научился так играть? На фото и правда все выглядело так, словно он не хотел попадать в объектив и старался улизнуть при первой же возможности. «Засветился. Поздравляю», — сжал зубы Драко, отпихивая от себя газету. Так и хотелось стереть к чертям эту довольную физиономию, когда Блейз развернул свой номер, с удовлетворением отмечая, что попал на вторую страницу после Поттера. Мол, это отличный результат. «Мда, мамочка тобой гордилась бы». Грейнджер на завтраке так и не появилась. На обеде тоже. Время до вечера Драко скоротал у Миртл. Заноза, кажется, уже взяла себя в руки, если можно так выразиться по отношению к привидению, и держалась более чем сносно. И да, ей снова удалось отвлечь его от навязчивых размышлений. Но, к сожалению, мысли вернулись, стоило лишь спуститься по лестнице. Почему Поттер так сверлил его взглядом на обеде? Неужели тоже не знал, куда подевалась Грейнджер? Если и так, то подойти и поинтересоваться у него, видимо, не хватило духу. Или гордости. На ужин она все-таки соизволила прийти, и до Драко наконец дошло, в чем дело. Грейнджер стыдилась. Черт, это же было так очевидно. Слишком очевидно. По опущенной голове. По неуверенным движениям и глазам в пол. А еще она ни разу не посмотрела на слизеринский стол. Ни разу. Это окончательно угробило настроение. А добил Гойл. Нет, Драко определенно перегнул палку и сам это понимал. Просто... позволять Грегу давать ему советы? Это как-то дико. Противоестественно. Малфой чувствовал себя крайне уязвленно, ведь друг говорил вполне адекватные вещи, да так, словно и правда все понимал. Но его последняя реплика... Как ни странно, Драко был за нее благодарен, в чем, конечно, никогда не сознается. И все же он понимал, что давно заслуживал хорошего пинка. Гойл прав. Мир не крутится вокруг него, и хватит уже упиваться собственными эмоциями. «Пошло оно!» К вечеру голова готова была лопнуть, и все, на что Драко хватило сил, — это без капли сомнений метнуться к прикроватной тумбочке, достать из ящика Усыпляющее зелье, выпить залпом и лечь поперек кровати, даже не удосужившись стянуть брюки. Утро встретило Малфоя легкой прохладой и приятной пустотой в голове. За ночь — ни единого кошмара. Разумеется, зелье ведь было достаточно крепким. Жаль только, что это оказался последний пузырек. «Надо бы поклянчить у Слизнорта кабинет на пару часов и сварить еще». На завтрак Драко пришел один, отказавшись от компании Грэхэма, о чем пожалел почти сразу. Гойл, как и следовало ожидать, попыхтел немного, а потом опустил голову и тоже уселся один. Нечто напоминающее совесть лениво зашевелилось в груди, но Малфой быстро задавил это чувство и принялся за овсянку, намеренно сев спиной к гриффиндорскому столу. С гриффиндорцами у него сегодня было три урока — сдвоенная травология и Защита от Темных Искусств. И это сдвоенное занятие показалось бесконечным. Поттер распетушился, то и дело спрашивая у Грейнджер разрешения взять ее серебряный нож, чтобы срезать листья алихоции, она же с радостью кивала на каждый вопрос, словно пытаясь сгладить вину. Просто закадычные, мать их, друзья. Херов всепонимающий Поттер и я-намотала-этот-шарф-просто-потому-что-мне-холодно Грейнджер. Гребаная идиллия. Да, эти двое вроде не ссорились, но Драко никак не думал, что они будут так спокойно разговаривать, что Грейнджер будет помогать ему на уроке и улыбаться с идиотских шуточек. Похоже, им обоим было удобно делать вид, что ничего не произошло, вот только в жестах все равно сквозила легкая напряженность, которую, если не приглядываться, даже не заметишь. Но Драко заметил. «Потому что пялишься, не переставая!» — одернул он себя в сотый раз за урок, с тяжелым вздохом отворачиваясь. Нет, все. Хватит. «Алихоция заслуживает сейчас внимания. Не Грейнджер». Оказывается, время летит куда быстрее, когда мысли сосредоточены на учебе, а не на разглядывании узких плеч, скрытых копной густых каштановых волос. Так же незаметно пролетели обед и остальные уроки. Хорошо, что Защита от Темных Искусств сегодня не сдвоенная. Малфой не торопился на урок. Не хотел находиться лишние минуты с Грейнджер в одном помещении. Ее мне-стыдно-буду-делать-вид-что-ничего-не-было поведение выводило Драко из себя. Вчера он еще думал, как на это реагировать, а сегодня решил — никак. «Хватит уже за ней бегать». Когда он наконец нехотя зашел в кабинет, Грейнджер сидела за партой вместе с подружкой Поттера и теребила перо, постоянно оборачиваясь на дверь. Встретившись с ней глазами, Драко приложил все силы, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Наверное, довольно успешно, потому что она первая потупила взгляд, и от этого стало куда гаже. Но задуматься над этим он не успел. Стоило Драко достать свежий пергамент и потянуться за чернильницей, как в двери буквально влетел профессор Крам. С первого же взгляда было ясно, что тот не в духе. Профессор гаркнул приветствие и, не дожидаясь реакции, повернулся к доске, доставая палочку. Пока на темной поверхности проявлялось название новой темы, Малфой уловил движение слева. Грейнджер уже тянула руку. «Ну разумеется. Кто, раз не она?» Когда небрежно написанные буквы сложились во вполне отчетливые слова «Непреложные заклинания», Крам развернулся и, глубоко вздохнув, подавляя раздражение, кивнул Грейнджер, давая разрешение ответить. Но стоило ей опустить руку и открыть рот, как двери снова распахнулись. На пороге стоял Финниган, цепляясь за медную ручку. — Извините, профессор, — начал он, выравнивая дыхание, — в коридоре был Пивз, и… — Минус десять баллов за опоздание, мистер Финниган, — процедил профессор, окидывая его взглядом, — и еще минус двадцать за непотребную атрибутику. Снимите то, что не относится к школьной форме, и можете занять свое место. Малфой повернулся посмотреть, что же такого нацепил на себя Симус, но уловил только, как тот отколол от груди какой-то блестящий значок и убрал его в карман мантии, присаживаясь на заднюю парту к Томасу. — Совсем озверел! — донеслось до слуха Драко. — Еще и в коридоре оштрафовал меня на пять баллов за слишком громкий смех. Второй Снейп, чтоб его… — Ты бы еще на лбу нарисовал эту штуку, — тихо ответил ему Томас, — это же знак Гриндевальда, балда. Крам и не посмотрит, что теперь этот символ используется как… Окончание фразы прервал профессор: — Мисс Грейнджер? Вы хотели ответить по поводу Непреложных заклинаний? Прокашлявшись, Грейнджер встала, цепляясь за край парты. — Вообще-то, профессор, я не… Я хотела спросить о том, что не совсем относится к сегодняшней теме. «Да уж, она гений находить удачный момент», — вздохнул Драко, отворачиваясь от нее. — …дело в том, — продолжила Грейнджер так же неуверенно, — что я искала в библиотеке и не смогла найти ничего, что ответило бы на мой вопрос. И подумала, быть может, вы… — Это относится к моему уроку? — оборвал ее Крам. — Не уверена, будем ли мы изучать эту тему. Это касается легилименции, и… — Задавайте. Она облегченно выдохнула, расправив плечи, и Малфой рефлекторно напрягся. — Ходит такой слух, что студенты Слизерина куда быстрее осваивают… «Серьезно, Грейнджер?» — чуть не вырвалось у Драко. Она ведь говорила ему, что пороется в библиотеке по этому вопросу, а потом он видел у нее книгу «Факультеты Хогвартса и их развитие». Она тогда сказала, что это напрямую относится к легилименции, а он, разумеется, ей не поверил. Еще Малфой помнил, как много она читала, когда они не разговаривали, но неужели Грейнджер все это время?.. — …но ни в одной из книг я не смогла найти этому никакого объяснения. Вот и подумала, что вы, как человек, не заканчивавший Хогвартс, сможете объективно взглянуть на ситуацию. В глазах Крама мелькнуло что-то, напоминающее усмешку, но она даже близко не коснулась губ. Окинув студентов взглядом, он в привычной манере обратился сразу ко всем: — У кого-нибудь есть предположения, почему именно студенты Слизерина имеют так называемый талант к подобному виду магии? — Это же очевидно, — фыркнула Паркинсон, сидящая на парту впереди Драко, — студенты Слизерина чистокровные, а значит, у нас куда больше талантов, чем у этих… — она неприязненно посмотрела на Грейнджер, но фразу не закончила. Профессор раздраженно взглянул на Панси и свысока осмотрел класс. — Еще догадки? Похоже, больше догадок ни у кого не было. — Ладно, — нахмурился он, — начнем издалека. Зачем существуют факультеты? Этот вопрос еще больше вогнал студентов в ступор, и Драко в том числе. «В каком это смысле, зачем? Потому что было четверо основателей и каждый отбирал студентов на свой факультет, потому что…» — Каждый ученик обладает собственным набором личностных качеств, которые ценили превыше всего основатели, — подал голос Драко. Крам удовлетворенно кивнул. — Именно. Так в чем же различие студентов, кроме характера? Драко задумался. Как назло, кроме версии Панси в голову ничего не шло. — Задам вопрос по-другому. Зачем вообще распределять студентов по факультетам? Не легче ли поселить всех в общие комнаты, как в Дурмстранге или в любой другой школе? Никто не нашелся, что ответить. — Ответ на поверхности, вы просто его не видите. Что ж, я отвечу за вас. Дисциплина. «При чем тут вообще дисциплина?» — Большую часть свободного времени студенты находятся в компании своих сокурсников по факультету, и именно схожесть характеров минимализирует стычки между ними, — Крам словно мысли прочитал, и Драко по привычке захлопнул сознание. — Но это же практически гарантирует межфакультетные конфликты! — воскликнула Грейнджер. — Еще и квиддич, и… — Об этом ваши основатели тоже позаботились, добавив в систему баллы. Здоровая конкуренция никогда не повредит, верно? Баллы являются как стимулом к учебе, так и ограничивают ваше желание нарушать школьные правила, ведь никому не хочется быть изгоем на собственном факультете. Вспомните свое чувство, мисс Грейнджер, когда я снял баллы с мистера Финнигана. Грейнджер потупила взгляд, признавая его правоту. — Так что чистая кровь тут ни при чем, мисс Паркинсон. Выкиньте эту чушь из головы. Это возвращает нас к вопросу. Почему же именно студентам Слизерина проще всего дается легилименция? Драко сидел как громом пораженный, ведь ответ и правда оказался куда проще, чем он думал. Панси, Блейз, Нотт, да и он сам… — Слизеринцы лучше остальных умеют лицемерить, — само сорвалось с языка. Малфой почему-то был уверен, что Грейнджер сейчас смотрит на него в упор, но сам он упрямо глядел на Крама, наивно надеясь, что тот скажет, что он не прав. — Грубо, но верно. Я бы добавил вам за это баллов, но вопрос не относился к нашей теме, так что вернемся к уроку. Кто объяснит мне, что такое Непреложные заклинания? Грейнджер снова тянула руку, но Крам, похоже, решил, что пришло время поинтересоваться этим у других студентов. — Мистер Финниган? Тот оторвался от бурного обсуждения несправедливости профессора с Томасом и глупо хлопнул глазами. — Непреложные… Это Непреложный Обет? — предположил он. — Ладно, давайте вы, мисс Грейнджер, — поскреб подбородок Крам, сжалившись. Та бодро встала, почувствовав себя в своей стихии. Только она и знания. Идеальная пара. Драко хмыкнул, подумав, что тоже неплохо бы иногда читать учебник до уроков. — Непреложные или Неотменяемые заклинания — это те заклинания, которые отменить может лишь тот, кто их наложил. Такие чары рассеиваются, либо если истекает время их действия, либо от контрзаклинания волшебника, наложившего их, либо… либо когда этот волшебник умирает. Именно поэтому Непреложный Обет так и называется. — Пять баллов Гриффиндору. Кто назовет самые неприятные подобные заклинания? — Империус, — не раздумывая, ответил Драко. Крам снова удовлетворенно кивнул. — Круциатус? — поинтересовался Уизли, почесав ухо и неуверенно посмотрев на вздрогнувшую Грейнджер. Драко тут же захотелось еще раз сломать ему нос. — Заклинание глубокого сна, — добавила она. — Именно о нем и пойдет сегодня речь, — профессор снова повернулся к доске, взмахивая палочкой, — странно, что вы еще не изучали этого заклинания. Ваше Министерство не относит его к разряду опасных, но им просто недостает фантазии. Не в обиду вашему Темному Лорду, но и ему не хватало изобретательности. В отличие от Гриндевальда, — произнес Крам с нажимом, снова бросив осуждающий взгляд на Финнигана, который, Драко был уверен, сжал в кулак светящийся значок у себя в кармане. — Заклинание глубокого сна, как не трудно догадаться, погружает волшебника в длительный глубокий сон, который может быть как бесконечным кошмаром, так и лучшим, что человек видел в своей жизни. Такой сон может убедить поменять свои взгляды и убеждения, если заклинание наложено правильно. Этим и пользовался Гриндевальд, когда находил тех, кто был ему нужен, но кто отказывался стать сторонником. Никакого Империо, никаких пыток, никакого шантажа. Лишь долгий сон, убеждающий, что то, что он делает, идет на общее благо. Драко снова нахмурился, вспоминая, что в одной из статей Ежедневного Пророка именно с этими словами тот магл покончил с собой. «Ради общего блага». Он тогда не придал этому значения, а ведь знал, что именно под этим лозунгом Гриндевальд собирал своих сторонников. Так что, этот Темный Рыцарь — что-то вроде адекватного последователя Гриндевальда? — Сон этот, — понизил голос Крам, — длится от двух до четырех недель, и как было сказано ранее, не может быть прерван никем, кроме волшебника, произнесшего заклинание. Запишите, что… Все тут же принялись скрипеть перьями. «Алтсомнум», — осторожно вывел Драко на пергаменте и жирно подчеркнул, задумываясь над словами профессора. А ведь и правда, ни Темному Лорду, ни кому бы то ни было не пришло в голову использовать это заклинание. Например, они могли усыпить Поттера тогда в поместье, и он бы не сбежал. Связывая его и Уизли, они оставляли за ними возможность переговариваться и строить план побега. Слишком уверенные, что паре школьников не справиться без палочек с Инкарцеро, они были слишком самонадеянны. Может, это и хорошо, учитывая, как все обернулось. «Полезное заклинание», — отметил Драко про себя, стараясь запомнить все, что говорил профессор.