* * *
Что Поттер ей наговорил? И почему Драко не пришло это в голову сразу? Ясно же, как день, — если происходит какая-то хрень, то в половине случаев можно спорить, что виноват чертов мистер-Избранный. Может, он запретил Грейнджер подходить к нему? Или пригрозил чем-то? Или шантажировал, что расскажет Уизли? Вариантов масса, но Драко нехотя отмел их. Вряд ли Поттер на такое способен. А вот надавить на угрызение совести, мол, нечего снюхиваться с врагом, — легко. Может, конечно, он и не считает Малфоя врагом, но теплых чувств явно не испытывает. С другой стороны, при чем тут Грейнджер? Он ведь ей не отец. В том, что между ними произошел конфликт, Драко не сомневался — достаточно было взглянуть на Поттера, обреченно запустившего пальцы в свои лохматые патлы, стоило Грейнджер скрыться за дверьми. Справедливости ради, Драко попытался представить, как бы отреагировал сам, окажись в подобной ситуации. Например, начни Панси встречаться с Уизли? Мысль вынудила разочарованно усмехнуться — сравнение было паршивым. Ведь Паркинсон теперь не вызывала у него ничего, кроме раздражения. Ну или, в лучшем случае — равнодушия. Но кое-что подняло настроение. Почти сразу, как Грейнджер ушла, Поттер пересел к Уизли с Браун и не заметил, как прилетела бежевая сова того болгарина. Полетав над гриффиндорским столом и не найдя адресата, она, уныло ухнув, вынуждена была улететь. О том, что послание было личным, тоже можно не гадать — иначе бы сова передала его кому-нибудь из однокурсников. А вот сам Драко получил письмо. От матери. Со странным сообщением, что в рождественские каникулы она хочет поговорить о чем-то серьезном. Переживать по этому поводу до Рождества он не планировал — решать проблемы по мере их поступления Малфой привык уже давно и привычек менять не собирался. День тянулся очень медленно. Может, из-за постоянных взглядов Грейнджер после того, как она сбежала от Поттера за завтраком. А может, потому что Драко напрягало поведение Грега. Да, было чертовски непривычно видеть друга поодаль, да еще и понимать, что сам виноват в этом. Наверное, стоило подойти и извиниться, но одна только мысль о таком поступке вызывала тошноту. Извиниться перед Гойлом… До одури странно. И бьет по гордости. «Догадывался же, почему он выбрал именно Лонгботтома. Обязательно было этим тыкать?» — снова зашевелилась совесть. И с ней было сложно не согласиться, но он почти смог. Вопреки этому решению, почему-то вспомнилось, как Лонгботтом сжимал зубы, всеми силами стараясь не издавать ни звука, когда Драко вынужден был отрабатывать на нем Круцио, и каким было удивление в его глазах, когда понял, насколько это заклинание слабее, если сравнивать с тем, как его пытал Крэбб. Малфой помнил, как на это смотрел Грег, и… Ладно, к черту. Он извинится. Позже. Может, завтра. Все, что хотелось сейчас, — это протянуть ноги к огню и устало закрыть глаза. Сегодня после занятий Драко решил потренироваться, но его ждало жестокое разочарование. Похоже, он нехило потерял навыки, пропустив два года тренировок и посидев на скудной еде в Азкабане. Вряд ли ему снова светит место в команде, поэтому пытаться он теперь даже не хотел — нехер позориться. Но было приятно пропотеть как следует — он безумно соскучился по ветру в ушах, ощущению полета и последующему приятному нытью мышц, когда загонял себя больше, чем требовалось. Квиддич всегда отвлекал. Может, именно усталость виновата, что Драко не заметил, как Грейнджер, выходя из гостиной, снова взглянула на него и легонько кивнула головой, словно приглашая.* * *
Десять минут. Двадцать. Час. Полтора. Малфой так и не вышел. Но он ведь видел, что Гермиона смотрела на него весь вечер. Да, может, он не заметил, как она ему кивнула, но не мог же пропустить, что она одна выходила из комнаты! Вывод напрашивался только один. Неприятный, но самый очевидный — Малфой не хочет разговаривать. Не хочет видеть ее и оставаться наедине. А то, что он сказал тем утром, — не более, чем нежелание портить момент. — Ну и пусть… — прошептала Гермиона в пустоту, поправляя волосы и с горечью сглатывая. Черт с ним. Она не станет бегать, унижаться, искать возможности поговорить. Нечего строить воздушные замки! «Дура…» Как она вообще могла подумать, что он говорил всерьез? Это же Малфой! Изо всех сил сжав губы, Гермиона вернулась в гостиную и, не говоря ни слова друзьям, сразу отправилась в спальню. К счастью, ночь не принесла с собой новых кошмаров, но и бодрости по утру не было. Впервые за долгое время хотелось продолжать безвольно валяться на простынях и тупо смотреть в потолок, упиваясь жалостью к себе. Странно, и как Гермиона раньше не замечала, что в этой спальне потолки каменные, а не побеленные, как было в гриффиндорской башне? Это еще больше навевало тоску. Тяжело вздохнув, она заставила себя встать и начать собираться. Гермиона делала это намеренно долго, чтобы не успеть на завтрак, — портить всем настроение своей кислой миной совершенно не хотелось, а улыбаться через силу не было никакого желания. Но пропустить трансфигурацию? Нет, нет и еще раз нет! Хотя бы из уважения к МакГонагалл. Поэтому, минуя Большой зал, провокационно дразнящий соблазнительными запахами, Гермиона сразу направилась к кабинету. Зайдя в класс и с облегчением обнаружив, что пришла первая, она бросила сумку на последнюю парту и прислонилась к стене возле двери, закрыв глаза. Даже в спальне не было такой умиротворяющей тишины — никто не спешил на урок, поэтому у Гермионы было минимум десять минут, чтобы побыть наедине с собой. Вот только, вопреки ласкающему слух покою, мысли ворвались в голову беззастенчиво громко, заставляя зажмуриться и снова начать считать. «Раз… Он мне ничего не обещал». «Два… Я сама все придумала». «Три… Но это просто подло, поступать так, после того, что было!» «Четыре… А чего ты ожидала? Да и не было ничего такого!» «Пять… Ну и слава Мерлину!» «Шесть… А если по-честному, такое уж ли это облегчение?..» Глубокий выдох. Ладно, пора признаться. Да, Гермиона и правда этого хотела. Очень, очень хотела. Но учитывая, как все обернулось, — невероятная удача, что устояла и что Малфой не стал настаивать. «Но его глаза… Ты же понимаешь, каких трудов ему стоило сдерживаться. Зачем тогда все это, если он не хочет большего?» На этот вопрос у Гермионы не было ответа. «Так, ладно, дальше…» «Семь… А хочу ли до сих пор?..» «Восемь… Разве теперь это имеет значение?» «Девять…» Громкий хлопок двери заставил подскочить на месте и, ахнув, распахнуть глаза и выхватить палочку. Шлепок по тыльной стороне ладони — и палочка с глухим стуком упала на пол и откатилась на пару футов. Прожигающий взгляд не принес успокоения — лишь больше раздул испуг, а вид сжатых в тонкую линию губ заставил вжаться в стену сильнее. Если бы Гермиона умела — то слилась бы с каменной кладкой в эту же секунду, или просто растворилась бы в воздухе. Но она не умела. Малфой был зол, это невозможно было не заметить. Но то, как он смотрел... словно встретил давнего врага, которому намеревается перерезать горло или, по крайней мере, хорошенько наорать. Он никогда так не смотрел на нее. — И в чем дело? — Гермиона правда старалась, но голос вполне предсказуемо дрогнул. — Это ты мне скажи, в чем, — процедил он с ударением на последнее слово. — А что не так? Гермиона искренне не понимала, хотя анализировала его поведение не одну ночь. То он целует ее в коридоре после ночи, проведенной вместе, то делает вид, что ее не существует. Теперь что? — Я спрашиваю, какого хера это опять за игнор. «Игнор?!» — чуть не задохнулась Гермиона, приоткрыв рот от возмущения. Это он сидел затылком к ней все эти дни! Это он кидал на нее осуждающие взгляды! Это он не то что не подходил, а даже не шел, когда она так прозрачно намекала, что зовет поговорить! ОН! Не она! — Ты издеваешься?! — наконец выпалила Гермиона, негодующе толкая его в грудь. Он сделал шаг назад и в недоумении нахмурил брови, словно ожидал совсем другой реакции. — Да я вчера!.. Конец фразы застыл в воздухе неловким молчанием, когда Малфой достал палочку. Гермиона даже не успела спросить зачем. — Коллопортус! — рявкнул он. И щелчок в замке двери вдруг показался оглушительным. — Что ты делаешь?! — странно, но от страха не осталось и следа. На смену ему пришло какое-то странное волнение, заставляющее вздрогнуть от мурашек, пробежавших вдоль позвоночника. — Скоро начнется урок, и если заметят, что мы тут заперлись... Малфой шагнул вперед и грозно навис над Гермионой, чуть сощурив глаза. — В этом все дело? — прошептал так вкрадчиво, что она невольно повела плечами. «Можно подумать, меня одну это волнует!» — Ни за что не поверю, что тебе не важно, если об этом узнает Блейз или остальные! — храбрясь, подняла голову она, глядя Малфою прямо в глаза. — Про Паркинсон я вообще молчу! — Она не посмеет ничего тебе сделать. — А остальные? Если узнают слизеринцы, то ты... — Плевать я хотел на них! И на Поттера твоего драгоценного! — выкрикнул он, схватив Гермиону за плечи. — А я не верю, что ты так зависима от мнения окружающих, — в голосе послышалось такое отчетливое разочарование, что тут же захотелось возразить, да так громко, что стало неважно, услышит это еще кто-то или нет. — Меня оно не волнует! — вспыхнула Гермиона, схватив Малфоя за руки и постаравшись отстранить, ведь снова, как и раньше, от этих прикосновений она переставала адекватно соображать. Даже учитывая, что сейчас его жест совсем нельзя было назвать нежным. — Но я... «...не знаю, как сказать Рону». Поздно. Конец фразы не был озвучен, словно Малфою достаточно того, что он уже услышал. Мгновение — и одна рука скользнула к ее локтю. Вторая запуталась в волосах, чуть их сжав. Еще мгновение — и он притянул Гермиону к себе за затылок, горячо прижавшись своими губами к ее. «Только не здесь!..» — была последняя мысль, но выразить ее Гермиона смогла лишь слабым мычанием ему в рот, когда Малфой, не терпя возражений, настойчиво углубил поцелуй. Руки уперлись ему в плечи и отчаянно сжались, точно не в силах внятно решить — притянуть или оттолкнуть подальше. А стоило почувствовать на себе тяжесть тела, когда он прижал ее к стене и провел по боку ладонью вниз, к бедру, — и Гермиона жадно вдохнула воздух, осознав, что все это время не дышала. Как только носа коснулся запах, показавшийся вдруг таким болезненно-необходимым, под закрытыми веками тут же пронеслись картинки той ночи и предательская, но единственная мысль в голове, набатом стучащая: «я соскучилась... господи, как же я соскучилась…» Вдруг Малфой отстранился. Гермиона медленно открыла глаза и, с трудом сфокусировавшись на лице напротив, уловила, что он смотрит как-то странно, задумчиво проводя большим пальцем по ее губам, придерживая за подбородок. В реальность их вернули шаги за дверью. — Алохомора, — хрипло произнес он, делая шаг назад. Гермиона жадно вдохнула воздух и облизнула все еще слегка пульсирующие губы. — Я тебя иногда не понимаю. Совсем... — прошептала настолько тихо, что не была уверена, услышит ли он. — Пока слова не произнесены, все можно вернуть на свои места, — сказал Малфой так, словно думал над этим уже давно. — Не все упирается в слова, — еле слышно ответила она, имея в виду ту ночь, когда слова явно были лишними. — Не хочу сейчас разговаривать, — точно прочитав ее мысли, ответил Малфой. И накрыл ее губы своими. Снова. На этот раз невесомо, даже не трогая ее. Не поднимая рук. Не прижимаясь. За дверью отчетливо послышались голоса, и Гермиона первая отстранилась, не уверенная, что и дальше сможет себя контролировать. — Кстати, я тоже, — вдруг ухмыльнулся Малфой и отвернулся, направляясь к своей парте.* * *
Грейнджер будто сглазила. Не успел Драко дойти до своей парты, как дверь распахнулась, впуская в кабинет Паркинсон и рядом шагающего вразвалочку Нотта. Та повернулась к нему и, окинув взглядом, который буквально кричал: «Я же говорила!», брезгливо поморщила нос и прошла мимо смущенно сжимающей губы Грейнджер. Малфой давно знал Панси. И она не глупа. Даже если сейчас ничего не видела, то все поняла, глядя на то, с какой тщательностью Грейнджер сортирует свои записи, не поднимая головы. «Черт, просто мисс я-совершенно-не-выгляжу-подозрительно». Драко приблизительно мог представить, что сейчас творится у Паркинсон в голове: «Он трахает грязнокровку! Неужели настолько опустился?! Фу, мерзость! Хотя неудивительно, после Азкабана… Да нет! Он просто не понимает, что делает!» Смешно, но Драко удалось воспроизвести этот монолог в голове настолько похоже на Панси, что он едва сдержал порыв взглянуть на нее и убедиться, что прав. Но если честно, он и сам не знал, что на него нашло. Что заставило бросить читать задание по трансфигурации и последовать за Грейнджер. Что заставило так открыто высказать переживания о том, почему она его игнорирует, наплевав, насколько унизительно это может звучать. Что заставило забыть обо всем и прижать к себе, снова ощутив, насколько же у нее мягкие губы. Услышать тихое «соскучилась» и ответить тем же. «Блять, просто финиш». Уроки пролетели как в тумане. Мысли крутились вокруг елозящей на стуле Грейнджер и ее розовеющих щек, стоило только встретиться с ней глазами. А вот с Гойлом так и не удалось поговорить, и это портило весь настрой. Грег все так же сидел в гордом одиночестве, и это уже не казалось Драко комичным. «Ладно, вечером подойду к нему», — решил он, зевая на уроке профессора Бинса и с тоской глядя на полупустой пергамент. Впервые с тех пор, как сменился учитель по зельеварению, Драко с такой охотой шел на занятие. Он был почти уверен, что его зелье получилось идеальным, и судя по выражению лиц большинства учеников — Малфой не одинок в своей убежденности. «Да уж, лучше мотивации и не придумаешь», — ухмыльнулся он, ставя котел на стол и размышляя, как правильнее было бы растянуть запас этого зелья вплоть до выпускных экзаменов. Варить его еще раз совершенно не хотелось — слишком уж долго. В классе царило радостное возбуждение, и даже Слизнорт, впорхнувший в кабинет невероятно легкой для своей грузной фигуры походкой, не смог на это повлиять. Битых десять минут он умиленно разглядывал студентов, но потом все-таки хлопнул в ладоши, призывая к тишине. Разумеется, обход он начал со своего любимого Поттера, так удачно сидящего теперь за первой партой. — Безупречно, как всегда, мой мальчик! — расплылся в улыбке Слизнорт и отстранился от котла, потирая нос. — Хотя должен признать, я ожидал с вашей стороны большей изобретательности. То, как вы проявляли свои способности на шестом курсе… — Я не рискнул экспериментировать в этот раз, профессор, — ответил Поттер, разводя руками, — главное ведь результат. — Вы правы, правы безусловно. Превосходно! Можете оставить котел себе, как и обещал. Пока Слизнорт морщился от запаха варева Уизли, Поттер повернулся к Грейнджер и одними губами произнес «спасибо», на что она укоризненно покачала головой, но все-таки улыбнулась. Драко сжал губы. Ее зелье тоже оказалось идеальным, хотя от льстивого «другого я и не ожидал от лучшей подруги Гарри Поттера!» Грейнджер зарделась. «Интересно, у Слизнорта когда-нибудь кончается запас лести?» Гойл ожидаемо провалился, как и Грэхэм. У большинства результат оказался «вполне сносным», а кроме Поттера и Грейнджер Превосходно получили только Забини и, к общему изумлению, Лонгботтом. Наконец Слизнорт шагнул к последней парте, и Драко открыл крышку своего котла. Профессор чуть наклонился и втянул запах, с сомнением подняв глаза. — Что вы добавили вместо сока ягод селитрянки, мистер Малфой? — недоверчиво сощурился он. — Порошок из скорлупы яйца василиска, — честно ответил Драко, пожав плечами. — Но его ведь так тяжело достать! «Не тяжело, если знать где». — Зато он сокращает количество ингредиентов почти на треть. — Рискованно, рискованно. Я бы, наверное, не стал… — покачал головой профессор и достал палочку, чтобы проверить консистенцию. — Впрочем, как отметил мистер Поттер, главное — это результат. Превосходно, мистер Малфой! И пять баллов Слизерину. За оригинальность! Драко лишь вежливо кивнул, а Слизнорт вдруг наклонился к нему и понизил голос: — А у вас случайно не осталось… немного лишнего? Буквально пару щепоток? Я интересуюсь исключительно в научных целях, разумеется! «О, да ладно? Слизнорт брезгует Лютным Переулком?» — Конечно, профессор, — еще раз кивнул Драко. Слизнорт расцвел. — Чудесно, чудесно! Вы все прекрасно справились! — по скептическому хмыканью Уизли Драко понял, что тот не согласен с этим заявлением. — А теперь запишите название нового зелья, оно называется… Кажется, остаток урока длился вечность. Для Драко, по крайней мере. Единственное, что немного взбодрило, — это Грейнджер, когда она — совершенно случайно, конечно — уронила перо и незаметно шагнула в сторону его парты, чтобы поднять. А спустя секунду на столе появилась записка с кривыми краями: «Я не говорила этого вслух. Кто-то научился использовать легилименцию без палочки?» Драко удивленно приподнял бровь. «Что, правда? И ведь почти не пытался…» Он был уверен, что она произнесла это вслух. Но раз так… Чуть ухмыльнувшись, он поднял глаза и заметил, что Грейнджер тоже прячет улыбку, механически записывая кряхтение Слизнорта, и задумчиво накручивает прядь волос на палец. Вроде простой жест, но почему-то именно сейчас он показался Драко невероятно сексуальным. Сморгнув наваждение, он взялся за перо и нехотя начал записывать лекцию.* * *
— Но это же просто глупо! — пыталась вразумить друзей Гермиона, вскочив с кресла и всплеснув руками. Гарри, Джинни, Рон и Симус все пытались решить, кто первый попробует Настойку Внимательности. Гарри самому боязно было быть первым, но в то же время очень хотелось узнать на своей шкуре, как оно действует. Он понимал мысль Гермионы и даже частично соглашался с ней — подруга искренне не могла взять в толк, какой в этом смысл. На ближайшие недели не запланировано ни одной проверочной работы ни по одному предмету. Ну, может, только по рунам, но на них-то никто не ходит, кроме нее! Зеленая половина гостиной вела себя в разы тише. Казалось, слизеринцы даже не думали пить свои зелья. Либо же у них действовал закон «каждый сам за себя» — кроме Малфоя и Забини никто из них не смог забрать зелье собственного приготовления. — Да брось! — отмахнулся Рон, подходя к котлу. — Выпью его и точно не забуду состав нового зелья… Как там его? — Да какая разница, все равно не запомнишь! — Вот выпью и вспомню! Гермиона лишь закатила глаза. Села обратно в кресло, сдаваясь, и открыла первую подвернувшуюся под руку книгу. В самом деле, его не переубедишь. Так зачем стараться? Рону не важно, что гораздо разумнее было бы приберечь зелье до лучших времен. Вот именно поэтому Гермиона планировала, что взять с собой, когда собирала сумку для экстренного побега, а не они. По-честному, ни Гарри, ни Рон даже не задумывались об этом как следует. «И что бы мы без нее делали?» Гарри посмотрел на их перепалку и улыбнулся, но решил промолчать. Это так типично для Рона с Гермионой — ругаться, что даже немного умиротворяет. Все лучше, чем смотреть, как она переглядывается с Малфоем. — Долго думаете, — пожала плечами Джинни, делая шаг вперед, — вряд ли это страшнее, чем принимать угощение от Джорджа. Гарри не смог сдержать еще одной улыбки. Его Джинни всегда была такой смелой, что порой диву даешься — как же у нее это получается? Вытянув из рук Гарри мерную колбу и улыбнувшись ему в ответ, она осторожно зачерпнула вязкую темную жидкость и понюхала. Взглянув на ожидающих продолжения однокурсников, выпрямила плечи и залпом опрокинула сосуд. Джинни пришлось сделать глотательное движение несколько раз. «Наверное, дело в консистенции», — предположил он. Симус сдавил подлокотник дивана в предвкушении, а Рон, не дожидаясь, выпалил: — Ну как? Чувствуешь что-нибудь? Например, сможешь назвать имя того гоблина, который восстание возглавлял? — Оно было не одно, вообще-то, — автоматически поправила его Гермиона, тоже исподлобья наблюдая за подругой. Джинни сморщила нос. Сдвинула брови. Кашлянула, потерев ладонью шею. Гарри напрягся. Что не так? Может, Слизнорт ошибся, говоря, что его зелье идеально? Нет, вряд ли. Наверное, оно так действует. Внезапно Джинни согнулась пополам, шумно втянув воздух через зубы. Гарри в ту же секунду оказался рядом и положил руку ей на спину, чтобы, если нужно, постучать, хотя толку в этом наверняка мало. «Надо было держать наготове безоар!» — запоздало спохватился он. — Джинни, что с тобой? — подлетел к сестре Рон, а через мгновение и Гермиона. — Разве это нормально? — Возможно… — дрожа, предположила Гермиона, — возможно, она сейчас вспоминает то, что было запрятано в голове очень глубоко… Наверное, дневник Риддла и то, как он на нее влиял… Точно! Она ведь этого не помнила! Джинни хрипло выдохнула и разогнулась. Тонкая струйка крови из носа показалась Гарри куда ярче, чем должна быть. Наверное из-за того, что лицо было непривычно бледным. — Джинни? — осторожно спросил он, приобнимая ее за плечи и заглядывая в глаза. — Ты… как? — Малфой, — тихо, но грозно произнесла она, сжимая в руке протянутый Гермионой носовой платок и глядя на зеленую половину гостиной.