Возьми меня в завтра с собой

      Как и предсказывал Оливер, который являлся никем иным, как навигатором, шторма не было. Но и без него корабль нехило качало из стороны в сторону из-за мощного ливня и ветра. Разве что грозы не было. Верхняя палуба залилась водой всего лишь за каких-то пару минут. Матросы даже не рисковали залезать на мачты. Хотя в этом надобности особо и не было, ибо они успели расправить все паруса. Но зато, что самое главное, корабль набрал приличную скорость и, казалось, обгонял сами волны. Этого-то Скотт и хотел. Его расчеты оказались верны. Теперь в порт они прибудут быстрее.       Ливень кончился так же неожиданно, как и начался. Тропики, что уж. Поэтому совсем скоро корабль снова плыл прежним курсом.       Несмотря на непогоду, спал Рафаэль отлично. Ливень послужил хорошим снотворным, и потому юношу одолевал крепкий, сладкий и здоровый сон. Правда продлился он недолго. Проснулся парень от громкого голоса одного из матросов, который осведомил товарищей об обеде. Нехотя разлепив заспанные глаза, Флюри кое-как выбрался из гамака, правда, чуть не свалился с непривычки.       Что ж, обед так обед.       После хорошей работы следует хорошо подкрепиться. А после этого — снова хорошо поработать. У кого-то закончилась вахта и те идут отдыхать, но только не капитан. Он работает целыми днями. А порой, и ночами. На нем держится весь корабль, и он должен за ним всегда следить. И даже когда кажется, что кэп не работает…       … Он на самом деле работает. — Рафаэль.       Скотт знал, где находится каждый из его матросов. Поэтому после обеда ему не составило труда найти юнгу. — Ко мне. Есть дельце для тебя.       Не став дожидаться парня, капитан пошел в свою каюту.       Рафаэль сидел на скамье недалеко от кают-компании и раздумывал о дальнейшем. Какую же работу ему предоставит капитан: бегать хвостиком и выполнять любую прихоть или же сидеть за бумагами? А, может, и вовсе передаст в руки квартирмейстера? Но долго голову ломать мальчишке не пришлось. Он нехотя поднялся с места и пошел вслед за капитаном. Упираться было глупо. Во всяком случае — пока. — Надо будет списать все данные корабля. Скоро прибудем в порт, и нужно точно знать, какие запасы необходимо пополнить. Так же следовало бы проверить повреждения и прочую муть, — заходя в каюту, пояснил Скотт. — Ты теперь моя правая рука. В буквальном смысле. Так что будешь записывать и рассчитывать все, что я говорю. Ясно?..       Скотт прошел к своему рабочему столу.       К слову, каюта капитана, пожалуй, являлась единственным приличным помещением на корабле. Шикарная кровать, здоровый рабочий стол с большим креслом, шкафы, стеллажи, полки и тумбы — резная мебель из дорого дерева и вся под заказ. Неожиданно для пирата. Хотя без хаоса и беспорядка не обошлось: на полу валялись бумаги и карты, постель была не заправлена вот уже неизвестно сколько, стол и прочие поверхности захламлены, везде грязь и пыль.       Шикарные, роскошные апартаменты. Скотт заслуживал проживать в таких условиях в соответствии со своим статусом. А Рафаэль? А Рафаэль был возмущен до предела, потому что его статус тоже позволял жить не в убитом к чертям кубрике с грязными корабельными псами! Однако, по этому поводу парень так ничего не сказал, только тихо ругнулся про себя. А Кенуэя стал сверлить свирепым взглядом, без охоты слушая его дальнейшие инструкции.       Отрыв из хлама на столе папку с бумагами и чернильницу с дряхлым пером, Скотт выдал их юнге. — Держи. Писать будешь здесь. Там уже есть записи, их и продолжишь. А начнем, пожалуй, с запасов еды. Идем к коку.       Не став задерживаться в каюте, Кенуэй двинулся к камбузу.       Сейчас Скотт был полностью сосредоточен на работе. Его ничто не могло отвлечь. Расчет припасов — задача ответственная и крайне важная. Нужно подсчитать, сколько их осталось, сколько израсходовалось, сколько нужно будет докупить и так далее, далее и далее. А ведь припасы — это не только пища. Это и боеприпасы, и порох, и снасти, и паруса, и даже матросы. Несмотря на то, что за всеми припасами и так следят обязанные за это люди, Скотт лично все трепетно подсчитывал и за всем следил. Зачем?.. Чтобы никто ничего не сумел себе прикарманить — самая главная и естественная причина. Вторая — чтобы не было одновременно и излишков, и недостатков. Для пирата это, как может показаться изначально, слишком педантично. Но вот такие принципы у Скотта. И что самое интересное — Кенуэй помнил все записи наизусть. Он знал свой корабль как пять пальцев. Имя каждого матроса, количество бутылок с ромом, сколько нужно пороха для одной пушки. Все.       Даже если он и уточнял у Рафаэля об изначальных запасах, то только для уверенности в собственных расчетах. Кстати, вопреки элементарным орфографическим ошибкам, которые Кенуэй делал в своих записях, с исчислением проблем не имел. Даже с огромными числами. Скотт в этом плане, действительно, был очень ответственным.       Он обошел весь корабль. Лично зашел в трюм и лично осмотрел оставшиеся припасы. Лично пообщался с теми, кто за них обязан. И не дай Бог, если этот обязанный говорил другие цифры… Не дай Бог. Поэтому-то юнга и был у Скотта лишь правой рукой. Чисто для того, чтобы записать. Не более. И таким образом день плавно переходил к вечеру… Однако, все-таки стоит упомянуть об одной немаловажной детали, свершившейся еще в каюте капитана.       Флюри, пока слушал его болтовню, обводил скучающим взглядом кабинет и вдруг подметил поистине самое настоящее сокровище — крюк, которым так сильно дорожил Скотт. В юной головушке мгновенно созрел план сладчайшей мести. И как только капитан вышел, Рафаэль прихватил с собой эту привлекательную вещицу, пряча за спину.       Флюри был до чертиков рад своей находке. Наконец-то исполнится расплата за неисполнившуюся мечту и за униженное достоинство. Мальчишка совершенно не боялся последствий. Он предвкушал лишь яркое отмщение, грезил увидеть искаженное в страданиях и боли лицо человека, которого возненавидел всем своим нутром.       Парень запихнул крюк поглубже в один из старых завалов тросов, а затем довольный последовал за капитаном.       Рафаэль выполнял все, что приказывал и надиктовывал мужчина. Не хотелось ужасно, хоть и работа была элементарная, но выбора, понятное дело, не оставалось. В конце концов, юноша сам на это согласился.       В общем-то, несмотря на то, что обойти пришлось весь корабль, парень не устал. Немного вымотался, да и только. И после того, как со всеми подсчетами было покончено, Флюри бесцеремонно всучил капитану, который собирался возвращаться в свою каюту, папку с записями, а сам отправился на ужин. После нескольких утомительно-скучных часов «за работой» мальчишка умудрился проголодаться. А вот Скотт на ужин не пошел. У него же теперь есть юнга. Зачем ему самому ходить?.. — Хэй, Рафаэль! Возьмешь у кока порцию и принесешь в мою каюту! — приказал Скотт уходящему аристократу. — У нас еще не закончилась работа!..       Флюри чертыхнулся про себя, невольно сдвинув брови. Нет, ну вы поглядите! Этот разборзевшийся пират и дальше планировал эксплуатировать труд бедного мальчика! Конечно, юноша был недоволен, да только его блестящая месть все равно бы затмила все как предыдущие, так и нынешние обиды. Потому парень, воодушевленный предстоящим зрелищем, мгновенно успокоился и молча проследовал в кают-компанию.       Скотт с ухмылкой смотрел на удаляющегося Рафаэля и более того — не мог отвести взгляда, чего даже сам не замечал. Все-таки, хоть паренек и наглый, но что-то в нем было. Если убрать его упрямство, получится вполне отличный помощник… А убрать-то ведь можно. Стоит только приложить немного усилий.       Проводя-таки Флюри взглядом, Кенуэй направился в свою каюту. Нужно было окончательно разобраться с записями. И вот, войдя, Скотт бросил папку, уселся в кресло и свободно закинул ноги на стол. Он хотел было на автомате взять свой крюк, который всегда лежал в одном выдвинутом ящике, но… Его на месте не оказалось. — Свалился при ливне куда-то, что ли?.. — задумался капитан, принявшись за поиски своего ненаглядного крюка.       А Флюри, как ему было велено, взял порцию капитана, предварительно съев свою. Ну как съев… Немного поклевал, не более. В желудок что-то провалилось — уже хорошо. И когда Рафаэль вернулся в каюту Скотта, еле смех сдержал, наблюдая великолепную картину ползающего по всему помещению в поисках понятно чего мужчины. — Что-то потеряли, капитан?.. — как бы невзначай спросил парень и прошел к столу, положив на него ужин. Немалых усилий стоило сейчас Флюри выглядеть серьезным.       Поиски в каюте успехом не обвенчались. Ни под столом, ни под кроватью, ни под другой мебелью, даже на полу крюка не оказалось. Скотт проверил дважды. И все без толку. Как-будто взял и исчез. Но такого быть не могло! И куда же он так запропастился?.. — Да вот… Крюк куда-то подевался, — пробубнил Скотт, особо не обращая внимания на зашедшего Рафаэля. — Садись пока за стол, — Кенуэй кинул взгляд на стоящий рядом с его рабочим столом стул. Стул, а не его помпезное кресло.       А сам же Скотт решил еще раз оглядеть каюту. Вдруг он, как-то часто бывает, лежит на самом видном месте? — Ох! Серьезно?! — Рафаэль театрально удивился, широко распахнув глаза и раскрыв рот. И все же медленно присел на указанное ему место. — Какой кошмар… Это же тот самый крюк, который так дорог Вам? Ужас. Просто слов нет! Действительно, и куда же он мог деться? — задумчиво протянул юноша, сосредоточившись так, словно собирался разгадать самую сложную загадку. — Может быть, он в этой каюте? А, может быть, в камбузе? Может, на палубе? Или же вовсе… За бортом? — расплывшись в довольной улыбке, Флюри громко захохотал.       Все в команде знают, насколько ценен капитану крюк. Правда, никто не знает почему. Но горький опыт показывает, что за него кэп убьет любого. А к чему Скотт думает об этом? А к тому, что просто так пропасть крюк не мог. Кто-то все-таки притронулся к нему. И этот кто-то, не иной как насмехающийся юнга… — Ты… — озлобленно прошипел Кенуэй.       Скотт в миг озверел. Он и правда не был похож на человека. Скорее, на какого-то монстра, чудовище. Всего минуту назад его одолевала озадаченность, растерянность, но стоило понять, куда, а точнее — кто украл его крюк… Сдержаться капитан не смог. Потому что крюк — самый важный для него предмет.       Кенуэй в мгновение оказался рядом с парнем и со всей силы впечатал его голову в стол. Плевать, что на руке снова открылась рана. Плевать, что сейчас расколется либо столешница, либо череп юнги. Плевать. А ведь обескураженный юноша даже не успел предпринять попыток защититься. — Где. Он?! — заорал Скотт, сильнее надавив на голову парня. — Ты… Рехнулся?! — негодующе воскликнул Флюри. — Это всего лишь вещь! Вещь! Отвали! Отвали от меня! Ты совсем без мозгов, раз готов человека за это убить! Ничего с ним не случилось, ничего! В целости и сохранности твой чертов крюк, больной ты ублюдок! — мальчишка зажмурился, оскалившись от боли. Он стал рьяно вырываться — слишком много себе позволяет этот Кенуэй! — Вещь?.. Всего лишь вещь, говоришь? — разъяренно процедил Скотт. — Как хочешь можешь меня называть, но не смей отзываться так о моем крюке! Никогда!       Свободная рука Скотта стремительно двинулась вперед, нанося мощный удар под грудь, чтобы обездвижить мальчишку на некоторое время.       Острая боль. Все потемнело перед глазами. Рафаэль хрипло выдохнул, не в силах даже вскрикнуть. Он и правда совершенно не думал, что капитан так сильно разбушуется. — Вещью можешь быть ты. Хочешь знать, каково быть вещью?.. Всего лишь простой вещью, с которой я могу сделать… Все, что только захочу.       Теперь голос капитана звучал несколько спокойнее. Но это спокойствие нагоняло лишь больше страха. Кенуэй отпустил голову парня, уверенный, что после такого удара тот ничего не посмеет сделать. А затем потянулся к своей бандане, которая убирала мешающиеся при работе дреды. — Ни на что негодной вещью.       Скотт снял бандану. Сейчас она послужит для другого дела. — Ты не человек, Рафаэль. Ты всего лишь вещь. А вещи не жалко, верно?       Резким движением Кенуэй схватил руки аристократа и грубо завел их за спину. А банданой он зафиксировал их, не давая и шанса пошевелиться, а уж тем более высвободиться. — Итак. Я спрошу еще раз. Где. Он?       Слова капитана глубоко задели Флюри. Никто и никогда не смел настолько принижать его, а уж тем более властвовать над ним! Нельзя было и дальше позволять этому гребанному пирату издеваться над собой. И юноша стал незамедлительно действовать, полагаясь на свою ловкость и… возможную удачу.       Мальчишка собрался с силами и резко двинулся назад, отпихнув от себя капитана. Этого расстояния, как и мгновения, хватило, чтобы он успел прогнуться и вынуть из заднего кармана нож. Бандана была перерезана в следующую секунду. Рафаэль развернулся к мужчине и, пригнувшись, чтобы избежать возможных атак сверху, беспощадно нанес глубокий удар сначала в бедро одной ноги, а затем другой. — Сначала научись нормально разговаривать и контролировать себя, мразь, — раздраженно прошипел парень.       Скотт дал шанс. Последний шанс. Но Рафаэль им не воспользовался. Он абсолютно ничему не учится. Значит, придется преподать урок другим методом.       Капитан свалился на колени, повержено опустив голову. Могло показаться, что он сдался. Но не стоит недооценивать Кенуэя. Не стоит недооценивать пирата. Капитана пиратского судна.       Пару секунд, чтобы собраться с новыми силами. С животным рыком Скотт подскочил с места и выдернул из ножен кинжалы — оружие всегда при нем. А после сильно пихнул ногой в живот Рафаэля. Как же удачно, что прямо позади него стояла кровать…       Флюри рвано проскулил, панически понимая, что не может нормально дышать. Он старался всеми силами нормализовать дыхание, и только это для него сейчас было важным. — Сейчас ты пожалеешь. Обо всех поступках. Обо всех словах. Обо всем.       Скотт пустил кинжалы в руки парня. Точнее, в изящные манжеты на рукавах. Благодаря им руки удалось зафиксировать на деревянном изголовье кровати. Кенуэй словно ястреб налетел на мальчишку сверху. Из ран по бедрам не спеша текла ядовито-алая кровь, окрашивая собой грубую ткань, что теряла коричневый оттенок, уступая черноте. — Обо всем. Вещь.       Как только воздух вновь свободно стал поступать в легкие, мальчишка обратил внимание на привязанные к изголовью руки. Немедля ни секунды, он стал со всей силы дергать ими, дабы освободиться. И его попытки не оказались напрасны — старая ткань начала поддаваться, медленно рвясь.       Но Скотту и нужно было лишь немного времени, на которое кинжалы так успешно задержали Рафаэля. — Знаешь… А у тебя ведь очень привлекательное тело, — заметил Кенуэй, оскалившись в издевательской улыбке. — Право, даже шлюхи не сравнятся.       Обычно аристократы — это зажравшиеся и непривлекательные особы с набитыми животами. Но мальчишка оказался их полной противоположностью. Грех капитану этим не воспользоваться.       Скотт снял с себя мешающийся тяжелый пояс с оружием, отложил его в сторону и развязал кушак. Бандана, которую разрезал Флюри — не единственное, чем можно закрепить руки парня. — Помочь?.. — съязвил капитан, наблюдая, как бестолково пытается высвободиться Рафаэль.       Кенуэй и вправду «помог». Он нагнулся над Рафаэлем, грубо сжав ногами его бедра — не хватало еще, чтобы этот наглый кролик стал пинаться. А затем вытащил из манжет кинжалы, скинув к поясу. Но, разумеется, не ради доброго дела. Мужчина схватил руки парня и завел их в прорези изголовья. И наконец в ход пошел кушак, который окончательно закрепил кисти рук. Парнишка-то расторопный, поэтому нужно фиксировать все его конечности. — Я дал тебе шанс ответить. Но ты его с успехом просрал.       Теперь в янтарных глазах мелькал легкий страх, но и ярость во взгляде Рафаэля не стихала. Юноша пресекал рвущуюся наружу панику и не терял возможности освободиться, хоть с каждым мигом она становилась все более несбыточной. — Ах, ты… Свинья! Только попробуй хоть что-то со мной сделать! Ты за это поплатишься, слышишь?! Я отомщу, я жестоко отомщу! — не стихал мальчишка, рьяно дергая руками в надежде, что ткань вновь поддастся. — Правда?.. Интересно посмотреть.       Скотт смеялся с нелепых попыток парня вырваться. Как он извивался, как брыкался. Складывалось ощущение, что Рафаэль не отталкивает вовсе, а наоборот — привлекает к себе. Так и зовет, так и манит. Хороша чертовка…       Флюри же окончательно понял неутешительный для себя факт — он обречен. Ноги были блокированы тяжелой тушей, и руки, крепко сцепленные на этот раз, увы, прочной тканью, не желали вызволяться. Отчаяние острыми когтями драной кошки начало скрести по нервишкам. — Я убью тебя… Убью! Совсем из ума выжил! Я парень, мать твою, парень! — с надрывом закричал Рафаэль, бешеным взглядом проедая слишком довольную морду Кенуэя. — Парень?.. — иронично переспросил мужчина. — Нет, сейчас ты только вещь. Вещь для моих утех, — подло хохотнул капитан, прикоснувшись ладонью к груди аристократа.       Скотт почувствовал власть над абсолютно беспомощным мальчишкой и непременно принялся воплощать то, что рисовало ему воспылавшее воображение. Неторопливо, почти что заботливо, он стал расстегивать каждую пуговичку камзола. Не стал безжалостно разрывать и жилет, без зазрения совести наслаждаясь постепенно открывавшимся видом. Но когда дело дошло до рубашки, то терпение Кенуэя исчерпало себя. Позолоченные пуговицы разлетелись по каюте, оголяя нежное, выразительное тело паренька. Кэп думал, что Рафаэль тот еще задохлик, но на деле форма оказалась крепче и несколько крупнее.       Флюри неистово выворачивало от прикосновений. Особенно от первичных — приторно-мягких. Такой ублюдок не мог быть настолько чутким и ласковым. Парень знал это и смеялся. Смеялся от этого идиотского притворства, смеялся от собственного бессилия. Однако продолжал слабо дергать руками, продолжал выгибаться, прекрасно понимая, что это бесполезно. Но отчаянно продолжал, потому что не мог поверить, что у него не осталось выхода. -… А если бы и был парнем, — задумавшись, продолжил кэп. — Какая разница, в какую дырку совать! — откровенно заржал Скотт, бессовестно проводя ладонями вдоль обнаженного торса.       Нервный смех Рафаэля стих, и мальчишка резко повернул голову, вымученно уставившись на капитана. На губах засветился яростный оскал, плавно переходящий в неестественную улыбку. — Я мечтаю о том моменте… Когда перережу тебе горло. — Помечтай. Может, легче станет, если будешь об этом думать, — с ложной заботой посоветовал Кенуэй, продолжив действовать дальше.       Мужчина быстро разобрался с поясом аристократа, но после перед ним встал крайне серьезный вопрос: ноги. Как бы пяткой по роже-то не получить. Ведь будет не очень приятно, когда таким способом тебя заставят отвлечься от достаточно увлекательного процесса. Но Скотт быстро сообразил, как поступить: ничего мудреного, лишь немного внимательности и сноровки.       Капитан приспустил штаны мальчишки. — Сначала… Сначала я проткну кожу на твоем горле, — выпалил юноша, словно пребывая в лихорадочном припадке.       Кенуэй нахмурился. Он слушал, но вида не подавал, сосредоточенный на вещах, являющихся важнее пустых угроз. Приподнявшись, капитан тут же схватил ноги парня за щиколотки и, соединив, сжал одной рукой. — Затем всажу лезвие поглубже, а потом поддам в сторону…       Скотт принялся бесцеремонно стягивать штаны с юношеского тела вместе с нижним бельем. — А когда… Когда вытащу нож, пырну еще раз и буду повторять это до тех пор, пока не устану. Да-а-а… — безумно улыбаясь, продолжал твердить Рафаэль, чуть кивая в подтверждение собственным словам.       Понимая, что навряд ли сможет выбраться, парень скрашивал свою безысходность грезами о сладкой мести. Эти фантазии разбавляли ощущение мерзкой беспомощности и унижения. Флюри не мог дать отпора — Кенуэй был гораздо сильнее и изощреннее. Тяжело смириться, но не оставалось ничего, кроме как вынужденно терпеть или ожидать призрачную удачу. — Я запомню это, — подметил Скотт, едко усмехнувшись.       Кэпа ничуть не смущала реакция Рафаэля — ему было все равно. К тому же, сейчас Кенуэя завлекали дела куда интереснее.       Пожалуй, то, что делал капитан, можно было счесть за настоящее искусство: не так-то просто одновременно и держать парня, и раздевать его, и вообще не терять голову, хоть от вида лоснящегося, мальчишеского тела она шла кругом. Мужчина чувствовал возбуждение, приливающее с каждой секундой все сильнее. Возможно, оно и было обусловлено долгим отсутствием женских ласк, и все же. Аристократ слишком хорош. Слишком.       Доведя, наконец, нижнюю одежду до самых пяток, Кенуэй в один миг отпустил стройные ноги, отшвырнул вещи и снова крепко стиснул конечности. Взгляд ненароком коснулся достоинства парня. — Слушай… А ты девственник? — иронично приподняв бровь, усмехнулся кэп. — Нет, серьезно. Как у тебя обстоят дела с девушками, м, умник?.. — Я уже далеко не девственник… — поддавшись на провокацию, злостно прошипел Флюри. — И что б ты знал, девчонки меня любят!       Кенуэй потянулся за своим и снятым с Рафаэля поясами. Нужно было должным образом закрепить ноги парня, чтобы довершить подготовку к главному. А кожаные ремни оказались отличными фиксаторами. Благодаря им капитан надежно прижал икры к бедрам у обеих ног. И теперь-то… Мальчишка абсолютно никак не мог препятствовать. — Ну, конечно… Деньжата-то они обожают, кто ж сомневался, — надменно улыбнулся капитан, оценивающим взглядом обводя раскрытое для утех юношеское тело. Как товар. Как вещь. Как ЕГО вещь. Ох, эта ночь обещает быть незабываемой!..       Скотт стал нетерпеливо избавлять себя от одежды. Камзол грузно свалился на пол, следом упала рубашка, и мощное тело мужчины оголилось, хотя мощное — еще мягко сказано. Его украшали не только крепкие мышцы, но и множество татуировок, меток, ожогов, и, пожалуй, самое главное — шрамов, которых у капитана было более чем достаточно. Со штанами все оказалось несколько сложнее. Раны давали о себе знать, но возиться с ними хотелось меньше всего. Поэтому нижнюю одежду Кенуэй только приспустил, освобождая член, под стать своего тела. Толстый, крепкий ствол, обвитый пульсирующими голубыми змейками-венами, оканчивающийся крупной алой головкой.       Будь на месте Рафаэля девушка, малышка, наверняка, хлопала бы растерянно глазами, завороженно оглядывая прекрасное мускулистое тело, украшенное следами от суровых боев. Но девушка — это девушка. А Флюри при виде обнаженного Скотта испытывал одно отвращение. Парень не думал о предстоящей боли — она его не пугала. Только в голове не укладывалось, как взрослый мужчина мог заниматься такими похабными вещами. Мог думать об этом, ХОТЕТЬ этого.       «Потому что грязный пират…» — обоснование пришло следом. Юноша отвернул голову в бок и зажмурился, обреченно уткнувшись лицом в огненные локоны. Он бесновал внутри, съедаемый тем, какой позор его ожидал.       Скотт был распален жаждой отодрать этого мальца как следует. Но, чертыхнувшись, все-таки одернул себя. — Просто расслабься, — оскалившись, измывался мужчина, наскоро смачивая пальцы слюной. — И получай удовольствие.       Кенуэй поднес влажные пальцы к анусу и грубо пихнул первый. Внутри было узко, и палец входил туго, но кэпу это совершенно не мешало. Он и не церемонился. Скотту нужно было лишь формально растянуть мальчишку, а заодно и, хех, прощупать место для дальнейших развлечений. Поэтому, как только первый палец вошел на две фаланги, в ход пошел второй. А следом и третий. Мужчина уперто растягивал стенки, для себя же подбавляя масла в огонь. Такое упоенное зрелище только больше волновало горячее пиратское тело. Ведь наблюдение — одно из самых интересных моментов.       Неприятные, тягучие ощущения охватили юношеское тело, заставляя Рафаэля поджать губы и нахмуриться. И ничего больше он не испытывал, пока внутри не стало еще теснее.       Флюри широко распахнул глаза, чувствуя, как о стенки, не переставая, трутся ловкие пальцы. Он едва ли не застонал, но вместо стона с губ слетел только судорожный вздох. Ох, нет, парень еще был в состоянии себя контролировать! И уж точно не стал бы доставлять радости этой похотливой твари. Однако тело мальчишки словно жило отдельной жизнью. Вопреки воле, Рафаэля начало легко потряхивать. И чем дольше длилась растяжка, тем растеряннее чувствовал себя юноша. Флюри не мог понять, какого черта происходит. А между тем дурман запретных ласк напористо оплетал его разум, вынуждая уступить слабости. И наш упрямец уступил, а на его щеках позорно вспыхнул яркий румянец.       Скотт видел, как мальчишка краснел. Ощущал, как жарко пульсирует анус, как он отвергает потревожившие его покой пальцы и как слабо, но все-таки поддается растяжке. Терпение было на нуле. Капитан небрежно вытащил пальцы, освобождая раскрасневшееся отверстие. Но ненадолго. Кенуэй устроился перед Рафаэлем поудобнее и так, чтобы не тревожить раны. Жилистые руки сжали ягодицы парня, принявшись нахально массировать. — Сначала я войду в твое тело… Затем запихну член поглубже. А когда выну, вставлю еще раз. И буду повторять до тех пор, пока не устану… Да-а-а… — осклабился Скотт и, ни секунды ни медля, толкнулся в жаркое нутро, проникая на половину. — Какой же ты… — огрызнулся юноша, неистово желая высказаться. — Уб… — дыхание перехватило, глаза широко распахнулись, заслезившись от острой боли.       Рафаэль замер, устремляя пораженный взгляд на мужчину. Глухо зарычав, капитан откинул голову назад и пока не двигался, наслаждаясь нахлынувшими ощущениями. Приятная судорога прошлась по всему телу. Даже боль в бедрах перестала чувствоваться. Внутри мальчишки было немыслимо приятно. Это и правда восхитительно — владеть молодым и неопытным юношей.       Парень бестолку надеялся сдержаться — Скотт с упоением услышал надрывный крик. Флюри задрожал. Противоестественные, пронизывающие ощущения хотелось устранить. Мальчишка попытался поддаться назад, чтобы член хотя бы немного вышел. Но для того, чтобы освободиться от таких габаритов, нужно было еще хорошенько расслабиться. А этого, увы, сделать Рафаэль не смог. Все его тело было напряжено, внутренние стенки плотно сжимали налившийся кровью ствол, не намереваясь выпускать. Юноша досадливо хныкнул, стискивая зубы. А Кенуэй расплылся в нехорошей улыбке, возгордившись своим доминированием и беспомощностью паренька.       Огладив сочные ягодицы, капитан больно впился в них пальцами и резко протолкнулся глубже. Но тело уперто отвергало слишком массивный член. Кажется, Флюри даже не старался расслабиться. И Скотта начинало раздражать это идиотское неподчинение. Ну что ж, значит, следовало заставить, заодно и разработать как следует эту маленькую, упорно сжимающуюся горячую дырочку, да подогнать под подходящие размеры.       Кенуэй, сжав рукой у основания, вывел из анала член и тут же пропихнул снова, уверенно набирая темп. Ему доставляло удовольствие не только иметь парня, но и любоваться им. Как он краснеет, стыдясь своего положения, как все еще пытается сохранить гордость, хоть это было абсолютно бессмысленно. Потому что гордость его уже надломилась, судя по тому, что рваные вздохи и хрипы начали перерастать в нечто более откровенное и громкое. Да, Рафаэль кричал. Истошно кричал, выгибаясь всем телом. Невыносимо натирало запястья, отекали плотно связанные ноги. И все же мальчишка пересилил себя — стих, остановил накатывающее отчаяние. — Т. Ты. Думаешь, ч.Что выиг.рал? — горько усмехнувшись, мальчишка вдруг хрипло застонал от раздавшегося толчка, но это не помешало ему уперто продолжить. — Т. Ты останешься проиг. равшим, п. пока не узнаешь, где т. твой драгоценный крюк… А я эт. того не скажу, поэтому побед. дителем останусь по праву, — судорожно выдохнув, тихо засмеялся Флюри.       Скотт наслаждался ощущениями, двигался быстрее, дабы чаще слышать надорванные крики и протяжные стоны, бессовестно ласкающие его слух. И капитану абсолютно не понравилось, когда те перешли на жалкое шипение и кряхтение, а парень посмел заговорить. Недовольно рыкнув, Кенуэй остановился и вышел из Рафаэля. — Скажешь. Еще как… Скажешь.       Скотт грубо двинул бедрами и сразу проник на всю длину, вынужденный гортанно зарычать, впечатленный ощущениями. Юноша захлебнулся в собственном крике, пораженный толчком совершенно не похожим на все предыдущие. Он был внушительнее, резче и глубже… Такой глубокий, что на глазах у парня брызнули слезы. Но самое паршивое было в том, что вместе с этой неистовой болью ему было приятно. Распаленная головка настойчиво пихнулась в простату, надавливая на чувствительную точку в течение долгих нескольких секунд. Сердце Рафаэля забилось как бешенное. Мальчишка с ума начал сходить, содрогаясь всем телом. — Не скажу. Чертов псих…! Я никогда не дам увидеть тебе этот гребанный крюк! — задыхаясь, в надрыв кричал Флюри, чувствуя с опаской, как его же тело распаляется, покорно принимая внутри разгоряченный член. — М-м-м… Ну, фактически… Ты уже рас-с-с… сказал. Крюк на корабле. Мне… Этого достаточно, — сквозь отрывистые, хриплые стоны выдавил Кенуэй и ухмыльнулся, удовлетворенный ответом.       Мальчишка попался на удочку из-за своей невнимательности. Он в отчаянии заныл, чувствуя, что победа для него угасает. — Но ведь т. ты не знаешь, где именно он… Он находится! А я знаю… Я знаю и…! Клянусь! Ч. что уже сегодня он ока-а-а-а…!.. жется в морских глубинах…!       Флюри пленился мимолетным превосходством, но, увы, ненадолго. Скотт без охоты вышел из него и затем снова вошел, в очередной раз цепляя набухший бугорок нервов. Анус принимал член чуть приветливее, и это, несомненно, было хорошо. Капитан начал трахать парня, драть, не останавливаясь ни на секунду и постоянно входя до упора. Словно бесперебойная машина, обезумевший зверь. Он вдалбливал юное тело в кровать, и та неумолимо шаталась под ними, несмотря на то, что была намертво прибита к полу. Остановить мужчину было уже невозможно. От удовольствия Кенуэй закатил глаза, отдавшись сладостным мгновениям и наслаждаясь нескончаемыми мальчишескими стонами. Интересно, слышат ли дежурные на палубе?..       Прежде Рафаэль не боялся ни капитана, ни того, что он вытворял. Но теперь юноше стало страшно. Казалось, еще немного, и мужчина порвет его, безжалостно растерзает. А все потому, что Скотт прекрасно догадывался о возможностях Флюри. Наглый мальчишка вполне мог воплотить свои слова в жизнь. И поэтому Кенуэй с радостью доводил парня до физического истощения, чтобы у него не осталось никаких сил на совершение задуманного. Кэп был полон энергии. Он мог и имел Рафаэля без остановки, зажженный мыслью о том, что не позволит выбросить свой драгоценный крюк за борт. Если аристократ только посмеет это сделать — как минимум сам же за ним и отправиться.       Флюри понимал планы капитана и знал, что это взаимно. Они стояли друг друга, были по-настоящему равны, и оба старались насадить еще сильнее, лишь бы добиться победы. И мальчишка не намеревался сдаваться, несмотря на дикую измотанность и то, что с трудом находился в здравом рассудке. Он продолжал терпеть, как бы страшно и больно ни было. Подавлял унижения, подбадривая себя дальнейшей местью.       Изнуряющие, напористые толчки продолжались длительное время — порядка двух часов. Рафаэль окончательно лишился сил. Его тело затекло, а из-за вертлявости сдерживающая руки и ноги ткань натерла кожу до крови. Парень больше не кричал, только хрипло постанывал, стискивая зубами ворот рубашки, которая отчужденно болталась на его плечах. Скотт давно был готов кончить, но героически оттягивал момент, желая подольше насладиться жаром и теснотой юного тела. Однако настал миг, когда сдерживаться стало невыносимо. Кенуэй с последним и, пожалуй, самым мощным рывком, обильно кончил, заполняя анус мальчишки вязкой спермой. И Флюри с глубокой досадой ощущал, как внутри него разливается горячая жидкость, частично выходящая наружу. Но, черт возьми, этот кошмар прекратился. И, несмотря на пережитое, Рафаэль чувствовал себя победителем, потому что не позволил сломить и выдержал издевательства.       Скотт вышел из парня с глухим стоном, позволяя себе ненадолго перевести дух. И спустя пару минут снова навис сверху, однако не для продолжения утех. Он небрежно высвободил руки аристократа, а затем и ноги, уверенный, что тот полностью обессилен. По крайней мере, точно не станет сопротивляться — сейчас это было бессмысленно. — Можешь отправиться в кубрик, если силенки еще есть. А можешь… И здесь остаться, в моей компании. Правда, последнего я тебе не советую, — мужчина зевнул, лениво рухнув рядом. — Странно ведь будет выглядеть, если юнга выйдет утром из каюты капитана, верно? — не удержавшись от подкола, хохотнул Кенуэй.       Мало того, что он изнасиловал мальчишку, так еще и шантажировать этим собирался. И верно, чтобы запомнил — со Скоттом Кенуэем лучше не препираться. — Да пошел ты… Капитан, — злобно прошипев, Рафаэль упрямо попытался подняться.       И все бы хорошо, но как только юноша оказался на ногах, здорово пошатнулся с непривычки и потому скорее уперся руками в стену, чтобы не упасть. Острая боль резко раздалась ниже поясницы, однако на крик Флюри не сорвался — не проронил ни звука, мужественно пережидая пару тяжелых мгновений. Ничего-ничего, он справится. Собрав раскиданную по каюте одежду, мальчишка кое-как натянул ее на себя, а затем немедленно покинул каюту, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью.       Скотт ехидно ухмыльнулся, проводив Рафаэля надменным взглядом, а затем со спокойной душой удобно развалился на кровати. Но, пытаясь заснуть, капитан вдруг словил крайне странное ощущение. — Ох, черт!..       До Кенуэя дошло, что он в буквальном смысле не чувствует ног. Из-за весьма продолжительного секса раны не смогли даже частично затянуться, и сейчас мужчина медленно, но верно продолжал истекать кровью. Скотт незамедлительно схватил пояс, а из кобуры достал пистолет, выстрелив в пол, к слову, часто страдавший от пуль. Пистолеты являлись наилучшим способом общения при экстренных ситуациях. И уже через пару минут к нему прибежал Джеймс, чья каюта располагалась ровно под каютой капитана. — Что случилось, кэп?!.. — Зови дока. Живо! Иначе я из-за этого сосунка лишусь ног!       Мистер Манди пришел быстро и со всеми нужными медикаментами, сразу же принимаясь за лечение. Врач провозился с капитаном несколько долгих часов, при том постоянно донимая расспросами, типа, откуда снова такие раны, в чем их причина и т.д. Скотт гордо отнекивался. На самом деле, для него тоже не было в почете, если он переспал с кем-то из командного состава. А уж тем более — с особым пленным. В общем-то, оставшуюся ночь убили на обработку, зашивание ран и перевязки. Была бы воля — Кенуэй встал, да пошел работать, но заботливый докторишка потребовал пролежать как минимум полдня, чтобы раны хоть немного зажили. Поворчав немного, мужчина все-таки согласился, но напоследок попросил врача и квартирмейстера об одной услуге. — Присмотрите за Рафаэлем. Этот ушлепок посмел стащить мой крюк и спрятать его где-то на корабле. Джеймс, как только заподозришь что-то — сразу проверяй. Мистер Манди, если будет возможность, поспрашивайте его. — Скотт, может я лучше прикажу матросам прочесать весь корабль?.. Так быстрее найдется же. — Нет. Нет, Джеймс. Толпа вызовет подозрения, и он может выкинуть его за борт. В конце концов, ни один чертов матрос не должен знать, что какой-то сопляк украл самую драгоценную для меня вещь!.. — Ладно-ладно, Скотт, мы поняли. — Тогда уходите. А я посплю, раз представилась возможность.