***
Рафаэль пытался освободиться, но после пары провальных попыток сдался — ремни оказались крепкими да и затянуты были довольно сильно. Крики бы тоже особо делу не помогли. У юноши просто не было возможности что-либо предпринять, и он снова оказался загнанным в угол, вынужденно терпя бездействие и неизвестность. Прошел как минимум еще час, пока двери комнаты наконец-то не раскрылись. На пороге стоял мужчина: в возрасте (с виду - не больше пятидесяти лет), небольшого роста, упитанный, но не толстый, скорее, плотного телосложения. Седые сальные волосы крупными прядями свисали со лба. Рубашка и штаны, обляпанные жирными пятнами, сидели на бесформенном теле крайне нелепо, учитывая, что они были еще и малы размера на два. Картину довершал нехороший прищур и слишком самодовольная улыбка, из-за которой приподнятые красные щеки с веснушками казались еще больше в объемах. — Надо же, а эти стервятники меня не обманули. На этот раз цена товара оправдывает качество, — раздался приторно-писклявый голос, и мужчина, захихикав себе под нос, закрыл дверь и стал раздеваться. Рафаэль закатил глаза, скорчив при том такое лицо, словно целый лимон раскусил. Его чуть наизнанку не вывернуло от такого омерзительного зрелища. Вляпался он, конечно, как всегда... — Слушай, месье, мистер — я не знаю, как там тебя. Меня впихнули сюда не по собственной воле. Ты хоть знаешь, кто я такой? Эй-эй, слышишь, я в этом участвовать не собираюсь! Развяжи меня быстро! — оскалившись, прокричал мальчишка и стал дергать руками и ногами, что есть силы, возобновляя попытки вырваться. — О, а девочка-то с характером, — бросив в ответ издевку, мужчина скинул на пол нижнее белье и шустро забрался на кровать. Он подлез ближе, оглядев быстрым взглядом юношеское тело, на котором осталась только расстегнутая рубашка, и облизнулся. Но с его лица вдруг пропала довольная улыбка. Он грубо схватил Флюри за лицо, больно стиснув пальцами скулы, и повернул его к себе. — Советую тебе подчиниться, сладенький, иначе будет хуже. Папочка очень сильно тебя накажет... И вновь облизнувшись, мужчина, надавив на острые скулы посильнее, упорно попытался залезть своим грязным языком в рот мальчишке. Но до предела возмущенный и разозленный всем происходящим Рафаэль не собирался терпеть этого свинского отношения. И потому, гневно сверкнув глазами, просто-напросто перекусил язык мужчины. Тот отстранился чуть ли не с поросячьим визгом. Обождал пару секунд и, опомнившись от боли, несколько раз хорошенько зарядил кулаком парню под грудь и по челюсти, а затем уже без прелюдий начал то, ради чего заплатил. — Убрал. От него. Свою поганую. И похотливую. Тушу. Глухой щелчок курка на пистолете для готовности. Холодный металл в грубом голосе. И взгляд, полный свирепой ненависти. — Мужик, да кто ты такой?! Как ты сюда зашел?! Как ты нашел ме... Выстрел, и кровь разлетелась вокруг, попадая на стену, простынь и Рафаэля. — Я предупреждал, — хмыкнул Кенуэй, убирая пистолет в кобуру. Нассау был небольшим городом, и новости здесь разлетались за несколько часов. А если имеешь нужные связи — намного быстрее. Нужные связи у Скотта были. Поэтому ему не составило особого труда найти молодого, шикарно одетого парня, выбежавшего из таверны. Приметность Флюри сошла на руку. — Ты в порядке? Прости, — Кенуэй пожал плечами. — Немного задержался внизу, — и подошел к юноше. — Не хотели пускать, идиоты. Скотт скинул с Рафаэля на пол труп мужчины, башка которого была прострелена насквозь. Достал кинжал и принялся поспешно разрезать ремни, причем делал это крайне бережно, после осторожно снимая ослабшие петли с запястий Рафаэля. — Он ничего не успел с тобой сделать? — голос Скотта прозвучал непривычно мягко, а в тоне послышались нотки беспокойства. Безусловно, Флюри был шокирован. Прежде всего, тем, что Кенуэй вообще нашел его в этом захолустном борделе. Во-вторых, тем, что он так легко расправился с этим типом. Ну и, в-третьих, реакция капитана произвела на юношу довольно сильное впечатление. Что за внезапное волнение о своем товаре? — Ничего он не успел сделать. Пару раз ударил и все, — сухо прокомментировал мальчишка, а как только освободился от ремней, вскочил с места и стал поспешно застегивать свою рубашку. — Я все равно сбегу. Наверное, Скотт ожидал благодарности. А за что? За то, что настолько мерзок и алчен, чтобы не упускать товар, за который ему отвалят немаленькую сумму? — Не сбежишь, — усмехнувшись, Кенуэй подошел к парню. — Я не позволю. А если и сбежишь, то я достану тебя. Где бы ты ни был. Хоть под землей. Даже если ты снова попадешь в такую переделку. И... — с каждым словом Скотт говорил все тише, а расстояние между его лицом и лицом Рафаэля сводилось к минимуму. — Иметь тебя, моего юнгу, могу только я, — басовито промурлыкал капитан, а затем резко развернулся. — В этой одежде ты слишком выделяешься, — перевел тему Кенуэй, лениво отходя к двери. — Надо бы тебе раздобыть что-нибудь менее кричащее... Скотт опустил голову. На полу валялось шмотье мертвого мужчины. Не лучшая идея, но пока ничего другого он предложить не мог. — Вот, — капитан подобрал ношеные тряпки и бросил их Флюри. — Несколько дней походишь в этом. Потом, может быть, найду тебе что-нибудь. — Сукин ты сын, — огрызнувшись, Рафаэль подошел к ухмыляющемуся пирату и сжал кулаки. До жути хотелось ему врезать, да только парень знал последствия, и его боевой дух ослабляло то, что он уже был покалечен другим, а надбавки не хотелось. — Засунь себе эту одежду знаешь куда?! Я не пойду с тобой! Мне надоело. Осточертело все это! Осточертело вечно быть под надзором и терпеть унижения! Я не сделал ничего дурного, чтобы сейчас находиться в этом прогнившем городе! Ничего, чтобы из человека меня превратили в какой-то никчемный товар! Так какого черта я должен мириться с этим?! — в янтарных глазах затесались бессильные слезы. Флюри замолчал, поджав губы, и опустил голову. Скотт хотел было повысить голос на Рафаэля за то, что тот посмел оскорбить его и отказывался подчиняться, но... Не стал. Он в некотором замешательстве смотрел на парня, который вел себя как девчонка. Нет... На парня, который просто устал. Потому что за дни пребывания с пиратами пережил то, о чем раньше читал только в книжках. Рафаэль знал много языков, изучал разнообразные науки, посещал светские мероприятия, проще говоря — вел тихую и спокойную аристократскую жизнь. А тут... Кажется, Кенуэй почувствовал толику жалости и сопереживания к мальчишке. А еще он узнал в Рафаэле себя. Неловкая пауза продлилась не больше минуты, а затем Флюри взял предложенную одежду, которая оказалась раза в три больше него, накинул на себя, затянул поясом и вышел из комнаты, спускаясь вниз по шаткой лестнице. Рафаэль был измотан. Теперь он не питал уверенности к тому, что справится, что выдержит оставшиеся дни в обществе капитана и всей его дрянной команды. Ему становилось все более тошно и тоскливо. Возможно, это подкреплялось еще и тем, что он был один. Совершенно один без какой-либо поддержки. Капитан так ничего и не ответил. Только забрал вещи парня да поторопился за ним. — Осталось еще одно незаконченное дельце. На этот раз ничего опасного. А потом можно будет и оттянуться хорошенько! — Скотт довольно пожмурился, предвкушая, как проведет свой вечер в таверне, но пока направился в центр города, где и находился нужный ему человек.***
— Офицер Аддисон! Скотт вместе с Рафаэлем заскочил в одно здание, на фасаде которого красовалась здоровенная звезда. Такая обычно указывает на шерифов, главенствующих в городе, или знатных особ. Но у пиратов это обозначало кое-что другое. — О, Скотт! Какими судьбами? — поинтересовался офицер. Действительно офицер. Он не выглядел, как все обычные пираты: был ухожен, красив, одетый во флотскую форму. Даже парик соответствующий. Сказать, что этот мужчина — пират, язык ну никак не поворачивался. — Как обычно. Пронюхайте, что обо мне говорят там, наверху. Есть ли в розыске, ну, и... Сами все знаете. — Если как обычно, то и цена тоже — как обычно. Скотт кивнул и полез к поясу, дабы достать деньги. Но попавшиеся на глаза письма, выменянные у капитанов, навели его на одну незатейливую мыслишку. — Рафаэль, а не хочешь отправить письмо? — поинтересовался вдруг Кенуэй. — Офицер Аддисон — подставной. Он работает и на нас, и на шишек сверху. Поэтому может по связям передать письмо. Куда хочешь. Кому хочешь. О чем хочешь. Сникший юноша, затесавшийся в углу помещения, поднял голову и в удивлении захлопал глазами. — Хочу, — робко ответил Флюри и подошел ближе к Скотту. — Отлично, — улыбнулся капитан, заметив, как ободрился Рафаэль. Кенуэю было спокойнее видеть мальчишку оживленным. Тогда он и сам оживал. — Офицер, можно пару листов и перо с чернильницей? — Как скажете. Но это тоже стоит своих денег. — Не переживайте, деньги у меня есть. Несите уже. — Присаживайтесь. Я сейчас. Офицер вышел, а Скотт расположился за небольшим столом: после беготни по городу в поисках юнги у него снова заболели бедра. Следовало хоть немного отдохнуть, а чтобы отвлечься и притупить боль, капитан достал курительную трубку. Рафаэль не стал спрашивать Кенуэя, с чего вдруг он так раздобрел и разрешил написать родным. Мальчишке было интересно, но поток мыслей, касающийся этой ситуации, сошел на нет, когда через пару минут Аддисон вернулся с листами, конвертом и письменными принадлежностями. — Прошу, — офицер отдал принесенное Флюри. — На конверте указываете лишь кому отправить и куда. Адрес отправки не указывать. Письмо никто не прочитает, кроме Вас самого и того, кому Вы напишите, — разъяснил Аддисон. Рафаэль молча кивнул, уселся за стол и принялся остервенело писать строчку за строчкой. Это было похоже на какое-то безумство, помешательство. Юноша отчаянно расписывал все, что накипело в его душе, писал, как тоскует по дому. Писал так, что едва не раздирал кончиком пера бумагу. Писал, несмотря на слезную поволоку, затянувшую глаза. Рафаэль не любил давать слабину, а еще сильнее не любил, когда это видели другие. Но он все равно продолжал наполнять бумагу новыми символами, раздраженно утирая слезы. Скотт спокойно сидел и покуривал трубку, наслаждаясь вкусом табака, которого так давно не чувствовал. На Рафаэля он даже не косился, как и Аддисон. Через некоторое время офицер и вовсе решил отойти, и тому была простая причина — этикет. У пиратов было не приятно подглядывать в чужие письма и то, как их пишут. Ведь не только Рафаэль утирает слезы, когда пишет близким. Скотт и сам бы разрыдался. Но, увы, близких у него не было. Писать некому. Плакаться, соответственно, тоже. Да и вообще, он капитан и не должен проливать слезы. Кенуэй терпеливо ждал, когда юнга допишет письмо. Он слышал тихие всхлипы да трение пера о бумагу. Но на его лице не было ни эмоции. А вскоре вернулся Аддисон с новой стопкой бумаг. Закончив, Рафаэль поставил перо в чернильницу, поднялся со стула и подошел к офицеру, отдав исписанный лист. А затем вернулся туда, где стоял первоначально, вновь опуская голову на грудь. Юноша не мог найти в себе силы двигаться дальше. Он утомился и был растерян. Теперь Флюри слабо представлялся его вечерний побег. Но надежда на удачу, пускай и крохотная, все еще теплилась внутри. Хоть Аддисон и говорил, что письмо никто не прочтет, но по строкам пробежаться ему все-таки пришлось. Он не вчитывался в текст, а проверял, чтобы в нем не было указано адресов. Причины такой осторожности понятны: на пиратов охотится правительство. И не дай Бог, чтобы оно вычислило их расположение. Но письмо Рафаэля оказалось чистым, поэтому и проверка не заняла больше пяти секунд. — Как только появится возможность — передам его своим подчиненным. Возможно, придет ответ, но гарантий я не даю. Если придет, то сюда. Сроки передачи писем зависят от местоположения отправителя и варьируются от недели до нескольких лет, — разъяснил офицер. — Скотт, с тебя как обычно, плюс еще две тысячи за письмо. — Держи, — деньги у Кенуэя уже были наготове. — Благодарю. И всего доброго. — Рафаэль, пошли отсюда. Скотт уверенно направился к выходу, но открывшийся взгляду поникший вид Флюри вынудил его притормозить. — Хэй, парень, тебе нужно расслабиться. Идем, отдохнем как следует! — и Кенуэй возобновил шаг. Рафаэль цокнул и закатил глаза. Выспаться хорошенько — вот что значит отдохнуть как следует! А в предстоящем «отдыхе» он точно участвовать не станет. Воспоминания о пиратской пьянке на корабле до сих пор отдавались болью в висках. И юноша не сомневался, что нечто похожее он застанет и в этот вечер. Но Рафаэль, как ему бы ни хотелось, отлип от холодной стены и пошел следом за капитаном. Флюри брел вдоль низеньких домов и оглядывал хмурым взглядом улицы, заполненные пьяными пиратами да распутными девками. Ну что тут думать — наступал вечер, а с ним прибывало веселье.