***
Погода позволила проехаться в открытом ландо. Пыль Босствида осталась далеко позади — за редкими невысокими горами. Бриккарды миновали одну из деревень — поселение коренных жителей. Кучер остановился, чтобы спросить дорогу у толстого омеги с всклокоченными волосами, одетого в грязную рубаху с расшнурованным воротом. Тот указал пальцем, подхватил кадку со свежевыстиранным бельём и направился своим путём, не обратив никакого внимания на путешественников. Многочисленная детвора таращила глаза на ландо с обитыми песочного оттенка бархатом сиденьями. Один из мальцов не удержался — и камень полетел в лошадь. К счастью, ребёнок промахнулся, и булыжник упал в песок, подняв тучу пыли. Сивая лошадь фыркнула и тряхнула гривой, но продолжила путь, словно ничего не произошло. — Нет, ну что за невоспитанность! — выругался Анде и поправил серый берет. — Если бы кто-то из моих детей повёл себя подобным образом, то узнал бы, что такое розги. Поэтому, наверное, ни один из моих сыновей не позволял подобные выходки, что я воспитывал. — Ты многого не знаешь, — тихо ответил разомлевший от осенних солнечных лучей Тэгрем. — Что? — Анде не то недослышал, не то удивился. — Ты прав, говорю! — Тэгрем отвернулся и сделал вид, что наслаждается осенним пейзажем — полем, на котором посевы давно убрали, отчего природа выглядела уныло. Анде вздохнул. — Вот, гадёныш. Значит, Ноэр был прав. Вы с Дэрму тогда разбили окно! Тэгрем расхохотался. Теперь можно признаться. Ему, здоровенному лбу шести с половиной футов росту, Анде ничего не сделает. Не сможет. Не тот возраст, чтобы наказать. — Да, мы. Покаюсь, так уж и быть. Шамарт так похвалялся витражом, а у меня так чесались руки… — И то было хорошо, что отец вспомнил Ноэра, иначе бы Тэгрему пришлось сознаваться, сколько раз и где он шалил. Но и этого хватило. Рука у Анде осталась тяжёлой, а подзатыльник сумел прочувствовать даже бывший легионер, коим был Тэгрем. Тот ойкнул скорее от неожиданности, чем от боли. Кремовый берет свалился на землю. Порыв ветра поднял его и унёс в поле. — Лучше поздно, чем никогда, — пояснил Анде. — Раз та шалость сошла с рук, то сейчас… Он не договорил и от удивления открыл рот. Такого виноградного королевства Анде не доводилось прежде видеть. Резные листья местами пожелтели, тяжёлые грозди клонили ветви к земле. Урожай был богатым, и Лаэрту наверняка ещё не скоро предстоит узнать, что такое нужда. Ловкие работники срывали грозди и бросали в кадки. Слышалась ругань. Похоже, управляющий распекал одного из нерадивых людей. — Добро пожаловать в виноградное королевство, — съязвил Тэгрем. — Судя по встрече, «идите в…» — он замолчал, заметив недобрый взгляд отца. Кучер снова остановился и, не боясь услышать брань уже в свой адрес, спрыгнул с козел и направился к крикуну, чтобы в очередной раз спросить дорогу. Управляющий развернулся и, вытащив одну руку из кармана коричневого шерстяного жилета, указал путь, при этом бросил любопытный взгляд на ландо и сидевших в нём людей, после широко улыбнулся. Извозчик вернулся, Бриккарды миновали виноградники и подъехали к деревянным воротам с выгравированной неизменной виноградной гроздью. Кучер слез и постучал. — Кто?! — раздался гневный оклик. — Господа Анде и Тэгрем Бриккарды, — ответил кучер, — по личному приглашению господина Лаэрта. — Бриккарды?! — удивился охранник. — Не рано ли они явились — в разгар дня? Словно ничего не знал о визите. — Какая гостеприимность! — съязвил Тэгрем и удобнее устроился на сиденье. Ждать, очевидно, придётся долго. Сначала тупоголовый тип за воротами поинтересуется у хозяина, можно ли впустить гостей, после будет долго возвращаться… Возможно, ожидание затянулось бы до вечера, если бы не раздался цокот подкованных лошадиных копыт. Ещё немного — и всадник подъехал к воротам и спешился, при этом едва не упал. Фиолетовая шапочка свалилась на землю, а наездник ойкнул и потёр потянутую лодыжку, после, прихрамывая, подошёл и постучался в створку ворот. — Открывай, Нэр. Разгар дня или нет, но не заставлять же гостей ждать вечера! — Чёрно-белая собака пролаяла, словно поддакнула хозяину. Тот подобрал упавший головной убор и сунул в карман, после пригладил торчавшие во все стороны, выбившиеся из хвоста волосы. Скрипнул засов. Ворота открылись, и в образовавшийся проём юркнул пёс. Тэгрем разглядывал наездника, одетого в коричневый замшевый костюм для верховой езды. «Лаэрт?» — поинтересовался он сам у себя. Лица Тэгрем не видел прежде, поэтому осталось только догадываться. Анде если и узнал Лаэрта, то предпочёл промолчать. Тяжёлые створки настежь распахнулись. Давешний наездник, хромая, прошёл во двор и повёл лошадь к конюшне. — Проезжайте, ну! — прикрикнул охранник — альфа едва ли не семи футов роста, лысый, с толстой шеей, отчего голова казалась маленькой. Ещё и стальной нагрудник придал объёма туловищу, из-за этого у Бриккардов сложилось впечатление, будто ум Нэра соответствует размерам черепной коробки. Кучер тронул поводья. Ландо вкатилось во двор, Нэр запер ворота. — Ну и ну! — удивился Тэгрем, завидев широкую дорогу, выложенную булыжником, по сторонам от которой росли аккуратно подрезанные туи. — Хороший садовник! Анде промолчал. Он узнал в хромом наезднике Лаэрта и только диву дался. Словно и не было тех лет. Винодел по-прежнему остался худощавым, а голос — резким, довольно высоким. Непокорные вихры всё так же торчали в разные стороны. Разве что одежда изменилась, стала более богатой, изысканной. У Лаэрта хороший вкус, отметил про себя Анде. От дома и он, и Тэгрем ожидали большего — едва ли не дворца. «Ожидания» оказались небольшим двухэтажным зданием из серого камня, с черепичной крышей и обычными — даже не витражными — стеклянными окнами. Пока Бриккарды разглядывали жилище, створки тяжёлой дубовой двери открылись, и на пороге появился невысокий смуглый человек, чей лоб закрыли чёрные кудри. Он улыбнулся гостям. Бриккарды один за другим вышли из повозки. Дворецкий, как догадался Тэгрем, подошёл к ним. — Приветствую вас в угодьях господина Лаэрта. Признаюсь, и я, и хозяин ждали вас вечером. Но что ж поделать? Господин приказал вести себя как можно любезнее с вами. Пройдёмте в дом. Я позабочусь о ваших вещах. — Слуга развернулся и направился к двери, после резко встал, словно вспомнил что-то важное и развернулся так, что шедший позади Тэгрем едва не врезался в него. — Кстати, я Кретт. Можете обращаться, если что-то понадобится. — Дворецкий вошёл в дом, дождался, пока гости переступят порог и продолжил: — Увы, господин Лаэрт всегда в это время обхаживает виноградники и следит за винодельнями, но должен появиться на ужин, поэтому пока предложу отдохнуть. — Бриккардам пришлось встать спозаранку. Если Анде успел перекусить, то проспавший завтрак Тэгрем был голоден. Отдых однозначно испортился тем, что никто не собирался кормить гостей. — Прошу, проходите в гостиную. Располагайтесь, пока я приготовлю вам ком… Кретт не успел договорить, точнее, не смог. Никогда ещё хозяин не возвращался в такую рань. На пороге стоял именно Лаэрт, фиолетовая шапочка торчала из кармана штанов. Его пёс, не дождавшись приглашения, поплёлся в гостиную. И Анде, и Тэгрем с немалым удивлением уставились на известного винодела. Если первый искал отпечаток прошедших лет, то второму было любопытно взглянуть на того, кто променял возможность создать семью на виноградники. Лаэрт переводил взгляд с одного гостя на другого и разглядывал Бриккардов с не меньшим любопытством. Годы отразились на всех троих, но пошли на пользу только Тэгрему, который вырос из долговязого юнца в крепкого альфу. Того же нельзя было сказать о его отце. Анде заметно постарел, лицо осунулось. Лаэрт утратил юношескую миловидность. Хотя его нельзя было назвать некрасивым, однако прелести, свойственной молодым людям, не угадывалось. — Что, и обеда не осталось, Кретт? — проворчал он. — Я-то не приходил. Неужели всё съели, проглоты? И ещё: почему я должен лишний раз напоминать, что гости, проделавшие неблизкий путь, голодны? Карие глаза от злости едва ли не превратились в щёлочки, брови сошлись у переносицы. Лаэрт был зол. — Здесь так редко бывают гости, что я позабыл. Простите! — Кретт развернулся и добавил: — Скоро всё будет готово. Пока располагайтесь в гостиной. Он удалился. Тэгрем ухмыльнулся и покачал головой. «Ну и нрав! Не потому ли он одинок, что сам же распугал поклонников?» — подумалось ему. — Нет, он всё же болван. Мне, что ли, показывать, где уборная? — проворчал Лаэрт. — Хоть в гостиную проведу! — вздохнул. Он медленно, хромая, направился в зал, куда накануне удалилась собака. Если Анде претило находиться в одном помещении с псом, то Тэгрем непонятно в кого уродился со своей любовью к животным. Бриккарды медленно пошли за хозяином. — От посещения уборной я бы не отказался! — Тэгрем не был бы самим собой, если бы не язвил. — Кстати, я тоже вас приветствую и безумно рад знакомству. Лаэрт развернулся и посмотрел снизу вверх на него. Тэгрем продолжил с любопытством его разглядывать — да так, что захотелось прикрыться, избавиться от чувства, что на теле вовсе нет одежды. «А ведь недурён собой, хотя красотой и обаянием не сведёт с ума!» — подумалось Тэгрему. — Некоторые неискренние правила я никогда не понимал и, наверное, не пойму, — отпарировал Лаэрт после недолгого молчания. «Да что этот юнец позволяет себе в чужом доме!» — хотелось возмутиться, но он взял себя в руки и продолжил: — Предпочитаю не оттягивать дела. Мой управляющий доложил, что вы уже здесь, поэтому пришлось всё бросить и прискакать. Вижу, что зря. Кретт прекрасно справился бы без меня. — Он развернулся и побрёл к выходу, затем, вспомнив, что были соблюдены не все правила приличия, остановился и повернулся к гостям. — Уборная там. — Он указал рукой в сторону узкой двери под лестницей. — Там есть и ведро с водой, холодной, правда. Если нужна тёплая — зовите Кретта и просите подогреть. Входная дверь открылась и закрылась, а гости не могли сдвинуться с места и только переглядывались. Бриккарды ещё ни разу не сталкивались с тем, чтобы пригласившие бросали их и убегали по делам. Лаэрт даже не собирался остаться на обед. Да и приветствие показалось сомнительным.***
К вечеру Тэгрем понял кое-что — Лаэрт любил тёмные, как вино, оттенки красного. Это было заметно по бархату, которым была обтянута мебель. Зато верхняя часть стен и потолок зашпатлёваны серой глиной, а нижняя — обита досками. Не висели картины, которые так любила знать. Разве что на каминной полке стояли статуэтки, причём самые различные — начиная с воина, заканчивая непонятным жуком, отчего у Тэгрема сложилось впечатление, будто винодел не наигрался в детстве. Анде мирно дремал у камина. Собака, очевидно, не поняла, что в кресле не хозяин, и свернулась калачиком у его ног. Тэгрем не знал, куда девать себя от скуки, и вышел в холл. Кретт ему понравился. Тот охотно откликался на зов, лаконично отвечал на вопросы и не проявлял излишнее любопытство. «Что-что, а вышколить прислугу он умеет!» — подумал Тэгрем о Лаэрте и молча продолжил разглядывать дом. Любоваться оказалось нечем. Хотя Лаэрт не беден, но даже статую в холле не поставил — ту, которая украсила бы тоскливое, хотя и богатое убранство. Пока можно было наслаждаться покоем — до того, как появится нелюбезный винодел. — Тэгрем! — позвал Анде. Тот откликнулся и вернулся в гостиную. — Да уж, вино что надо. Расслабился так, что уснул и при пробуждении не понял, где нахожусь. Тэгрем вина не попробовал. Он не любил красные сорта. Зато любил собак, оттого охотно присел и почесал пса за ухом. Тот повернул лобастую голову и в ответ на ласку лизнул ладонь. — Хороший пёсик. Добрый, главное, в отличие от хозяина! — Тэгрем не смог удержаться от издёвки. С кухни разносились аппетитные ароматы, и обоим Бриккардам, несмотря на поздний обед, снова захотелось есть. Но скорый ужин означал одно — нелюбезный хозяин вот-вот вернётся. Кое-что о привычках Лаэрта успел поведать немногословный Кретт, и этого хватило, чтобы Тэгрема перекосило. Тот не любил следовать каким-либо правилам и не понимал тех, кто предпочитал оставаться голодным, если время обеда не подошло. А сон и пробуждение в строго определённое время и вовсе вызвало скрежет зубов. Наверняка жизнь Лаэрта донельзя скучная. Тэгрем нахмурился, когда входная дверь хлопнула. Голос хозяина он узнал сразу — успел запомнить за короткое время. — Кретт! Собака поднялась с коврика и убежала. — Пса тоже, что ли, Креттом звать? — поразмышлял Тэгрем. Приглушённый голос дворецкого дал понять — Лаэрт звал не собаку. К счастью, сам хозяин в гостиной не появился, но пришёл другой человек, из слуг, судя по простецкой одежде. Тот улыбнулся, продемонстрировав щербинку между зубами. — Добрый вечер. Хозяин рассказал, что вы появились. Приветствую вас! Я Гравс, управляющий на виноградниках и винодельне! Тэгрем узнал его. Именно Гравс распекал сегодня нерадивого работника — да такими словечками, которые в приличном обществе нельзя употреблять. Нельзя. Но и знать не брезгует непристойными выражениями, в том числе и сам Тэгрем. Даже его строгий отец порой ругался, в его речь могло затесаться одно-два слова, но не целые фразы. — Добрый-добрый! — Анде поднялся с кресла. — Рад познакомиться с вами. На самом деле ему было наплевать на управляющего, главное, чтобы тот хорошо справлялся с работой. Гравс снял со стола лампаду и удалился в подвал — туда, где жила челядь, где он так любил уединяться с Креттом. Сегодня об утехах придётся забыть. Дворецкому наверняка придётся ублажать — в переносном значении — не одного, а троих господ. Но главное, он успел приметить будущего мужа Лаэрта. — Хорош, молод. Повезло-то хозяину! — Гравс поднял вверх лампаду. — Очень жаль, если у него не встаёт, — прошептал напоследок. Точёные правильные черты лица даже его не оставили равнодушным, а крепкое, пусть и худощавое тело без намёка на дряблость приятно порадовало взгляд. Бежевый домашний костюм, состоявший из ситцевых штанов и рубашки, не вписывался в мрачность обстановки. Тэгрем не вписывался в этот дом, отметил Гравс и с немалым трудом попытался представить себе, как выглядит Лаэрт рядом с Бриккардом-младшим. Это нужно увидеть. Вообразить подобное трудно. Гравс поспешил в свою комнату, чтобы переодеться к ужину и на всё посмотреть собственными глазами.***
Если обед на голодный желудок пришёлся кстати, то ужин оказался лишним, ещё и в присутствии хозяина. Сначала Лаэрт сделал несколько замечаний Кретту за то, что тот не позаботился о свежей скатерти, белизне которой позавидовали любившие светлые оттенки Бриккарды, после учинил едва ли не допрос Анде, сколько лет его сыну и что тот умеет, на что Тэгрем возразил: — Я не бочка с вином, чтобы интересоваться временем выдержки. Помогло. — Прошу прощения... — Лаэрт отложил вилку, — за то, что не учёл ваше мнение. Впредь не повторится. Он умел признавать ошибки и даже извиняться. Портил впечатление и взгляд управляющего. Тот бесстыдно посматривал на хозяина и гостей. Вино оказалось хорошим. Это отметил Анде. Тэгрем не изменил себе, и Лаэрт горько усмехнулся, заметив нетронутый бокал. Анде молча наслаждался сытным ужином. Его сыну не терпелось поговорить с Лаэртом и завтра же покинуть неприветливый дом, после встретиться, чтобы рассчитаться с долгом. Лаэрт любил переходить сразу к делу и после ужина позвал уставших гостей к себе в кабинет. Растянутые связки, видимо, дали о себе знать, и он с трудом поднялся по лестнице. От взгляда Тэгрема не укрылись удобные плетёные сандалии, хотя длинные штаны доставали до пяток. Но если иному он бы предложил помощь, то от винодела можно ожидать всего, поэтому пришлось молча плестись следом. Даже кабинет оказался под стать хозяину. Не осталось сомнений, что Лаэрт не терпит беспорядок. Так и вышло. Бумаги лежали аккуратной стопкой, книги расставлены в алфавитном порядке в шкафу, а чернильница закрыта пробкой, чтобы — боги, упаси! — ни капли не пролилось на стол при неловком движении. Лаэрт сел в кресло и облегчённо выдохнул, отметив, что забывчивый Кретт поставил у стола два стула — для Бриккардов. Когда те устроились, Анде повторил просьбу — уже устно — и замер в ожидании ответа. Он не на шутку боялся, что Лаэрт откажет, но тот молча выслушал и поглядел на Тэгрема. — Поверьте, от нашего имени скорее наладится продажа ваших вин в Босттвиде! — предпринял попытку убеждения Анде. — Ведь они великолепны! — Я знаю! — Лаэрт тряхнул головой так, что приглаженные накануне пряди вздыбились. — То есть я хотел сказать — знаю, что не моё вино на диво хорошее, но имя поможет наладить торговлю. — Он сощурил глаза и ещё раз посмотрел на Тэгрема. — Поэтому я готов — простите, люблю переходить сразу к делу, хотя порой это получается слишком неожиданно и вводит людей в смятение — дать вам желаемое — заметьте, безвозмездно! — и ещё накинуть сверху. Но при одном условии: мне нужна ваша фамилия. Бриккарды в недоумении переглянулись. Если Анде не мог взять в толк, как можно забрать чужую фамилию, то Тэгрем первый догадался, о чём шла речь. — Фиктивный брак? — уточнил он и нахмурился. — Я правильно вас понял? Для этого вы позвали отца и… меня? Анде такого поворота не ожидал и перевёл взгляд с сына на Лаэрта, надеясь, что это шутка. Винодел не был склонен к насмешкам. — Не совсем! — Лаэрт не подтвердил, но и не опроверг догадку. Услыхав облегчённый вздох Анде, пояснил: — Хочу предложить брак, но не фиктивный. Мне нужен наследник, пока я ещё не стар и способен подарить его этому миру, поэтому брак будет настоящий. Повисла тишина. Ничего, кроме замешательства, нельзя было ожидать. Анде почувствовал лёгкую боль за грудиной, словно сердце сжалось, а у его сына — того, кто почувствовал себя не живым человеком, но разменной монетой, не нашлось слов.