Босттвидский виноград

Лаэрт стиснул зубы, чтобы не застонать, когда сильные пальцы сдавили запястье до боли. Лицо Тэгрема пошло красными пятнами. — Гадёныш, ты решил, что можешь себе всё позволить?! — взнегодовал тот и сильнее сжал руку. — Ты оказался настолько никому не нужным, что решил купить кого-то для постельных утех за деньги?! — Тэгрем! — Анде встал и положил руку на плечо сына. — Угомонись. Такое поведение не досто… — Выйди, я должен поставить на место этого болвана, который решил, что ты и я — вещи! — Анде не собирался покидать кабинет. Тэгрем потянул руку Лаэрта в сторону, вынудив подняться и выйти из-за стола. — Ладно, оставайся, только запри дверь. Будешь следующим после меня! Лаэрт споткнулся и едва не упал на колени. — Что вы себе… — новая боль не позволила закончить речь. — Только хотел дать понять, что если тебе нужны утехи, то обеспечу ими в полной мере. Безо всякого брака! — Тэгрем развернул винодела спиной к себе и прижал лицом к столу, после наклонился и прошептал в ухо: — Ты ведь этого хочешь, а? Потому что давно никто не трахал? Край стола больно врезался в живот Лаэрта. Тот поёрзал, пытаясь освободиться. Но куда ему справиться с бывшим легионером, который давил на шею и крепко прижимал голову к жёсткому дереву? — Хорошо, я действительно ошибся, — признал Лаэрт. — Прошу прощения, — шепнул. — Переночуете — и завтра уходите. Вы же не опуститесь до того, чтобы насиловать меня при отце. — Почему — не опущусь?! — Тэгрем, всеми богами молю: не позорься! — Анде бесполезно пытался оттащить сына. Тот вырвал плечо из отцовских рук. — Оставь. Его нужно проучить раз и навсегда! — взнегодовал Тэгрем и глубоко вдохнул. Гнев — великая сила. Именно злость и угроза дали понять, что того, кого трудно представить любовником, можно отодрать, словно обывателя «Апогея Пути». Да и ягодицы Лаэрта оказались крепкими и упругими, не дряблыми, как показалось сначала. И запах, терпкий, кисловатый, но не противный, под стать хозяину — словно вино. — Сын, прошу тебя! — сделал ещё одну попытку Анде. Тэгрем замер, после выпрямился и отпустил шею. — Надеюсь, ты понимаешь, что мне всего лишь нужно было его проучить! — Лаэрт выпрямился и пригладил растрёпанные волосы. — Да, я не тот Тэгрем, которого ты знал. В Легионе и не такому научишься! Лаэрт оправил смятую бордовую рубашку из простого ситца. Анде подошёл к нему. — Прошу прощения за моего сына. Он погорячился, — его голос дрожал. Вина не видать как своих ушей даже в долг, — но и вы… Мы не вещи, а живые люди! Лаэрт вздохнул. — Понял, — глухо произнёс он. — Стоило аккуратнее подвести вас к этому разговору, так что во всём этом есть часть моей вины. Прошу прощения. — А я не собираюсь извиняться перед тем, кто настолько жалок, что покупает мужа, потому что привык платить деньги за утехи. Так? Так или нет, но Лаэрт не собирался пояснять. Обиду из-за унижения он не почувствовал. — Как пожелаете. Я извинился за то, что был неправ. Остальное — на вашей совести. — Он направился к выходу. У двери развернулся и добавил: — Кретт показал вам ваши спальни. Спокойной ночи и… — он помолчал некоторое время, — я думал, вы лучше воспитываете своих детей, господин Бриккард! Дверь хлопнула и закрылась. Анде вздохнул. У него не было сил даже на то, чтобы обидеться на несправедливое обвинение. Ему не хотелось упрекать сына, который повёл себя отвратительно, пусть и оправданно. Анде сел, взял бокал с вином и залпом выпил. Тэгрем упёрся кулаками в стол и некоторое время молча смотрел на отца, после произнёс: — Ты же не думаешь, что я бы его на самом деле… Ты понял. Нас у тебя шестеро, как-никак! Его нужно было поставить на место. — Я знаю! — Анде был бледен. Сердце колотилось, руки подрагивали. Он ожидал подвоха, но не такого. Продать родного сына выскочке-полукровке? Да лучше по миру пойти! Сердце сжалось от боли, когда вспомнились приставы. Анде боялся, что упадёт замертво, пока они описывали всё, что представляло хоть какую-то ценность. И перевёл дух, когда ушли, перед этим ясно дав понять, когда следует покинуть дом. Анде не на шутку перепугался. Его младшие сыновья — дети. И третий внук, недавно появившийся на свет кроха… Если он и старшие могут пойти по миру, что будет с остальными? — Я бы уехал прямо сейчас, но боюсь, ты не перенесёшь дорогу. Пойдём спать, отец! — Тэгрем положил руку на плечо Анде. — Дом у нас есть — и это главное, а деньгами как-нибудь разживёмся. Зато твои дети — не лоботрясы белорукие. Приучены к работе с детства. Тэгрем улыбнулся. То, что должно было успокоить отца, наоборот, повергло в уныние. Анде погладил руку сына и почти шепнул: — Если бы. Дома у нас почти нет. Шамарт не простил долг. Приставы приходили. Рука Тэгрема покрылась липким потом. — Когда это было? Почему ты ничего не сказал? Анде вздохнул и начал неутешительный рассказ. Тэгрем молча выслушал, закусив нижнюю губу и мысленно упрекнув отца за то, что не рассказал раньше. «Хотя что «раньше»? Ну пошёл бы я к Тэрре мириться! Его папаша обижен, что я отверг «деточку» и унизил честь семьи!» — подумалось ему. Не осталось сомнений, что Ноэр Шамарт с радостью согласился бы связать узами брака блудного сына с Тэгремом, но кому бы от этого было хорошо? Выходило, Анде молчанием уберёг сына от нелепого брака. Теперь Бриккарды рисковали остаться на улице. — Думал, выкручусь сам. Не хотел вовлекать вас, моих детей, во всю эту дрянь, — заключил Анде. — Но вовлёк. Хочешь того или нет, но решать теперь всё будем вместе! — Тэгрем взял отца за руку. — Пойдём спать. Нам ещё предстоит подумать, как разобраться со всей этой мерзостью. На этот раз Анде послушался сына и встал. Тэгрем взял лампаду со стола, и Бриккарды покинули кабинет. В коридоре было темно, двери — одинаковыми. Тэгрему не хотелось вломиться в спальню Лаэрта, пусть даже по ошибке. К счастью, удалось вспомнить, что у двери комнаты для гостей, выделенной услужливым Креттом, стояла кадка с пальмой. Вазон не позволил ошибиться, и Тэгрем, открыв дверь, убедился, что попал именно туда, куда нужно. Покои Анде находились рядом, и тот удалился к себе. В камине потрескивали дрова. Было тепло — настолько, что можно улечься в постель голым. Тэгрем разделся и подошёл к тумбе, на которой стояла чаша с водой, набрал пригоршню, плеснул в лицо, затем прополоскал рот и отправился в постель. Снаружи наверняка было холодно и зябко. Капли дождя барабанили в окно. Тэгрему в такую погоду прекрасно спалось, но сейчас он не мог сомкнуть глаз из-за последних слов отца. «Наверняка Шамарт подстроил тот треклятый пожар, но поди докажи!» — мысленно разозлился он. Злился и на отца — за то, что тому вздумалось одолжить несколько рулонов шёлка у Ноэра Шамарта. Вскоре склад сгорел… Не было сомнений, чьих рук дело. Шамарт вполне мог нанять головорезов из трущоб… Тэгрем резко сел. — Нет, не дождётся, что я бухнусь в ноги! И тут же лёг. Рассчитаться с Шамартами, кроме дома, было нечем. Гордость могла привести к тому, что малолетние братья и племянники окажутся на улице, поэтому придётся запихнуть её куда подальше, упасть на колени перед Тэрре и упросить поговорить с отцом — хотя бы попытаться. Пусть Тэгрем многократно не виновен, но такой судьбы родным не желал. «Ну и дурак. У тебя могло быть всё стараниями моего отца, но ты всё уничтожил своими руками. Кому ты нужен, знатный нищеброд, кроме меня?» — вспомнились обидные слова, брошенные на прощание Тэрре Шамартом. Никому. Да и Тэгрему никто не был нужен. — Как видишь, нужен. Как племенной жеребец! — пробормотал он сам себе под нос. В памяти всплыл образ Лаэрта, прижатого лицом к столу. Вспомнилась упругость ягодиц и терпкий кисловатый запах, довольно приятный. «Наверняка с ним не противно спать, хоть он не молоденький», — мелькнула шальная мысль. Лаэрт предложил выход — тот, который позволит не идти на поклон к Шамартам. Вдобавок он был прямолинеен и не стеснялся говорить, чего хочет. Он искал выгоду везде. Знатная фамилия поможет наладить торговлю вином, а у наследника будет доброе имя. Тэгрема перекосило. Он не собирался обзаводиться детьми, зная, что ничего им дать не сможет. Зато Лаэрт — сможет. Он ясно дал понять, что ему нужна только фамилия и наследник, но не сам Тэгрем. «Хотя у отца помимо нас, законных, ещё пятеро в окрестностях Босттвида. И у Дэрму двое внебрачных!» — вспомнилось. Он не понимал, как можно быть настолько неосторожным. Мысли о пылких родственниках отвлекли и даже умиротворили. Вскоре Тэгрем безмятежно уснул. Спокойно поспать так и не удалось. Приснился Лаэрт, прижатый лицом к столу, только, в отличие от яви, его штаны были спущены, и он то и дело насаживался на член Тэгрема. Тот в свою очередь вколачивался в податливое тело, свободной рукой поглаживал спину и сминал скромную ситцевую рубашку. Вот-вот наступит развязка. Тэгрем сжал зубы, чтобы не застонать и… проснулся. Огонь в камине погас, между ног было липко. Тэгрем сел и взял одну из салфеток, лежавших на прикроватном столике, после вытер собственное семя. «Проклятье, сколько времени у меня никого не было?» — попытался он вспомнить. Посещения «Апогея Пути» стали столь редкими, что у Тэгрема порой наступала разрядка именно так — во снах, Лаэрт же был последним, к кому он прикоснулся. Огонь в камине давно погас. Хотелось встать и пройтись, но в комнате царила прохлада, оттого пришлось плотнее закутаться в одеяло и попытаться уснуть. Тэгрем знал, какой ответ даст утром. Если Лаэрт хоть наполовину так же хорош, как во сне, то от нелепого брака одна польза уже будет.

***

Этой ночью хорошо спал только Анде. Его вид был свежим, на щеках появился румянец. Тёмные круги на бледном лице Тэгрема выдали, что того мучила бессонница. Завтрака пришлось недолго ждать. Лаэрт — ранняя пташка. На весь дом разносились приятные запахи. По гостиной сновал Кретт и напевал весёлый мотив. Хотя он не спал полночи, зато пребывал в хорошем расположении духа. Гравс заложил тёмно-русую прядь за ухо и подмигнул Кретту. Тэгрем молча наблюдал за прислугой. Ему всё стало понятно — парочка ночью хорошенько развлеклась. «Как прислуга не озлобилась на этого сухаря?» — подумалось ему. — Доброе утро! — раздалось приветствие. Лёгок на помине. Остатки хорошего настроения улетучились, когда Тэгрем увидел кислую физиономию и поджатые губы. — Доброе-доброе! — Гравс улыбнулся. — Для кого доброе, для кого — нет. Жаль, мои надежды не оправдались. — Он перевёл взгляд на Тэгрема. — Гравс! — сделал замечание Лаэрт. — Ты хоть при гостях веди себя пристойно! Кто тебя воспитывал-то? — Родители, кто же ещё? — не растерялся тот и пожал плечами. Тэгрему хотелось прыснуть со смеху, глядя на нарочито простодушное выражение лица управляющего. Лаэрт побагровел от злости. Кретт, не желая выслушивать с самого утра склоки, подошёл к нему. — Завтрак готов. Лаэрту есть не хотелось, но нужно было. Неизвестно, удастся ли пообедать, вдобавок как вежливый хозяин, он вынужден попрощаться с гостями. На Бриккардах была надета дорожная одежда. Они не хотели оставаться в «Грозди». Лаэрт не любил терять время даром и собрался сразу же после завтрака удалиться по делам. На нём красовался давешний костюм для верховой езды, в руках он держал свой неизменный атрибут — фиолетовую шапочку. — Хорошо. Где пёс? — поинтересовался Лаэрт. — Скулить начал с самого утра, во двор попросился. Я его выпустил, — ответил Кретт, — иначе он бы всё здесь загадил. Больше Лаэрт вопросов не задавал и, прихрамывая, направился в столовую. Тэгрем нахмурился. «Как же он с больной ногой на коня лезть собрался?» — задал он себе мысленно вопрос. Ответа он не ждал. Ему было всё равно, даже если Лаэрт распорет себе брюхо. Но и в этом случае тот наверняка запихнёт внутренности в живот и уйдёт по делам. Бриккарды направились следом за хозяином. Они старательно делали вид, что вчерашнего разговора не было. Анде не знал, что надумал сын. Он подивился расторопности Кретта. Свежая льняная скатерть была застелена на столе, приборы — аккуратно расставлены. За вкусные запахи захотелось отдать должное повару. «Опять красное!» — Тэгрем вздохнул, отодвинул стул и сел за стол. — Мне не нужно, — дал понять он Кретту, чтобы тот не наливал вино. Гравс удивлённо посмотрел на Тэгрема и цокнул языком, но лишних вопросов задавать не стал. И без того было понятно, что предложение хозяина обидело Бриккардов. Зато от завтрака Тэгрем отказываться не стал. Курятина с молочным соусом оказалась нежной и сочной, но кое-чего не хватало. — Белого вина бы! — Тэгрем не смог не уколоть и, прищурив глаза, уставился на Лаэрта. Тот отложил вилку и неожиданно для всех улыбнулся. — Понял намёк. Вынужден разочаровать ещё раз. По крайней мере, вам не грозит опьянение, не так ли? Пусть в словах звучала язвительная нотка, но улыбка украсила угрюмое лицо. Вокруг глаз разбегались лучики морщин, зубы немного неровные, но здоровые. Тэгрем подивился, как эмоции могли развеять мрачность. Ему даже не захотелось отвечать колкостью, и он решился поделиться мыслями: — Кстати, у меня была целая ночь, чтобы обдумать предложение. Я впустую времени не терял и решил согласиться. Улыбка с лица Лаэрта пропала. Он не поверил ушам. Ещё вчера Тэгрем оскорбился, узнав, что стал товаром, а сегодня был готов на сделку. Кашель Анде Бриккарда прервал повисшую тишину. Тэгрем похлопал отца по спине. — Ты что, — запричитал тот, прокашлявшись, — ты что надумал? Ты позо… — новый приступ не позволил договорить. — Я хорошо подумал и решил, что так будет для нас лучше, — уклончиво ответил Тэгрем и повернулся к Лаэрту: — Предложение остаётся в силе? Свист помешал ответить. Гравс хрюкнул от смеха. — Дела-а! Счастливчик вы, господин Лаэрт, если у него встаёт, конечно. — Гравс! — Лаэрт побагровел не то от злости, не то от стыда. — Надеюсь, мне не придётся снимать штаны, чтобы это доказать, — спокойно ответил Тэгрем. — Боги, позор на мои седины. За что мне всё это? — запричитал Анде. Лицо побледнело, казалось, его вот-вот хватит удар. — Тише! — Лаэрт встал и обвёл всех присутствующих взглядом, затем красноречиво взглянул на Кретта, который прислушался к занятному разговору. Тот вздохнул и покинул столовую. Лаэрт повернулся к Анде: — Господин Бриккард, возможно, моё предложение оказалось слишком, мягко говоря, необычным, но всё из-за того, что я высказался прямо, без лживых намёков. Очень рад, что ваш сын это понял. Я не собираюсь его запирать в клетке, морить голодом или истязать. Я всего лишь хочу… Я вчера озвучил, что именно я хочу, не более. Анде было плевать. Он был готов умереть — да что угодно сделать, лишь бы не слышать всего этого. Тэгрем положил ладонь на плечо отца. — Я бы всё равно не связал себя узами брака по доброй воле, и тебе об этом прекрасно известно, — «утешил» он. — Кстати, что собираетесь делать, когда договор будет выполнен? — этот вопрос был задан Лаэрту. Тот задумчиво почесал подбородок. — Развод, что же ещё? — недолго думая, выдал он очевидный ответ. — …и слухи, что Бриккард бросил стареющего винодела, — встрял Анде. — Нет, сын, я на такое не согласен, лучше по миру идти. Тэгрем вздохнул. Стараниями Ноэра Шамарта по Босттвиду ходили сплетни, что он бросил юного Тэрре, причём правдивые. — Слухами больше, слухами меньше. Я давно вырос и могу — слава богам — принимать решения. И не нужно мне говорить, что никто никогда не искал в браках выгоду — не поверю. Испокон веков так было, так всегда будет. Аппетит Анде был испорчен, зато Тэгрему захотелось есть. Лаэрт слабо улыбнулся и сделал глоток сухого вина — маленький, чтобы не опьянеть, символический, в честь выгодной сделки. — Я рад, что вы смотрите правде в лицо и не пускаете пыль в глаза, — похвалил он, отставил бокал и поднялся. — Идём, Гравс, дела сами себя не решат, а лентяев понукать нужно. — Управляющий неохотно поднялся и скривил лицо. Лаэрт уже у двери развернулся и добавил: — Пышное празднество мне ни к чему, но попрошу вас переговорить со жрецами — мне некогда наезжать в Босттвид — и назначить дату, ну и, конечно, сообщить мне. Я приеду, как только получу письмо. С этими словами он покинул столовую. Анде сидел, опустив голову. Тэгрем молча дождался, пока за Гравсом не закроется дверь, после положил ладонь на плечо отца и тихо произнёс: — Чему же ты не рад? Твой сын больше не будет холостым. Не этого ли ты хотел? — Да ну тебя! — Анде дёрнул плечом и смахнул руку. — Хотел, но чтобы было всё не так… постыдно! Тэгрем хохотнул. — Поверь, союз с Тэрре Шамартом был бы не менее постыдным, срам не такой… явный, — отпарировал он. Анде от этого было не легче, хотя в душе он понимал — сын прав. Во всяком случае, Лаэрт прямолинеен, в нём нет фальши, присущей Шамартам. Как знать? Может, так лучше. — «Назначьте дату и пришлите весть!» — передразнил Тэгрем Лаэрта. — Вот и вся нежность чувств, — тихо засмеялся он и замолчал, когда дверь открылась. — Не думал, что найду вторую половинку, тем более — так. Анде тяжело вздохнул, но не ответил. При Кретте не хотелось обсуждать личное, и Бриккарды взялись за приборы и дружно принялись доедать остывший завтрак.