Босттвидский виноград

Лаэрт злился. Беда не приходила одна. Большая часть белого винограда не прижилась. В первый год он подумывал выкорчевать оставшийся. Так бы поступил, если бы Тэгрем не отговорил, точнее, не настоял оставить. Лаэрт попытался создать белое вино из винограда, что рос в изобилии, но если красное вино получилось прекрасным, то белое походило на дешёвое пойло. Даже Тэгрем отказался его пить и предложил добавить сахар. — Дорого и… Это называется «компот», но не вино! — отрезал Лаэрт. Тэгрем было начал спорить, что затраты на сахар окупятся, но Лаэрт был непреклонен. Пришлось уступить. Виноделу виднее. Спустя четыре года белый виноград дал плоды. Лаэрт не мог налюбоваться продолговатыми зелёными ягодами, сладкими, сочными. Вкус не смогла испортить горечь крохотных косточек. Вино обещало стать прекрасным, и Лаэрт с нетерпением ждал, когда сусло забродит. Ему понравилось создавать новое. Если бы не Тэгрем, то не скоро бы дождался урожая. Работники как были ленивыми, так и остались, без понукания не старались что-либо делать. Вспомнился неудавшийся изюм. Если бы не печальное прошлое, возможно, всё бы получилось. Из-за сырости и недосмотра виноград погубила плесень. Второй раз изюм пересушили, в продажу он не годился, но Кретт нашёл применение и пёк булки. Созидать Лаэрту было трудно. Нога с каждым годом чаще болела, появились редкие седые волоски в тёмных прядях, он их выдёргивал, чтобы разница в возрасте с мужем была не такой заметной. Он остался худощавым, не отрастил живот. Потому что дети у четы Бриккардов не появились. Сначала Тэгрем изливался на простыни, старался уберечь Лаэрта, затем перестал, но после не получилось. Поняв, что не стоит лишать себя удовольствия, Тэгрем разошёлся не на шутку, в постели отдал себя всего, подарил удовольствие и охотно принял ласки. Виноградники окажутся в хороших руках. Тэгрем — способный ученик, научился разбираться в виноделии, хотя душа лежала продавать вино по хорошей цене, но не создавать. Сегодня небольшой праздник. Лаэрт попробует белое вино, поэтому он поторопился домой. Лошади вздумалось прогуляться пешком, понукания и удары хлыстом не помогли, пёс убежал далеко вперёд. Лаэрт не стал звать его, ему не нравилась кличка, данная мужем, а на «Ливви» собака отказалась отозваться. Кастрировать не пришлось. Бигхэм оказался изначально бесплодным. Лаэрт остановился, когда увидел у конюшни знакомое ландо. Тэгрем вернулся из Босттвида. Лаэрт передал поводья в руки конюха и направился к дому. Ссора получилась недолгой, Бриккарды вскоре написали сыну, Тэгрем иногда гостил у родителей, откуда возвращался злой и отмалчивался. Старшие Бриккарды подбивали сына развестись, говорили, детей никогда не будет, цветок завял, не дав плод… Они правы. В сорок лет дети не получатся. Или… Нет, не получится. Лаэрт покачал головой. Тёмно-серая — которая по счёту? — шапочка свалилась, и он, ворча, подобрал её. Будет дождь, лодыжка давно так не ныла, а опереться не на кого. Лаэрт медленно дошёл до дома и с трудом взобрался на порог. Дверь открылась, показалась кудрявая черноволосая голова. — Господин Бриккард вернулся! — Кретт улыбнулся и распахнул дверь, пригласив войти. И ойкнул, когда обручальное кольцо зацепилось за щеколду. — Когда-нибудь останешься без пальца, — заметил Лаэрт. — Я понял, почему вы с Гравсом решили связать себя узами брака, но не понимаю, для чего носить нелепые украшения. Сохранить брак они никому не помогли! Кретт вздохнул. Хозяин никогда не носил обручальное кольцо, как и Тэгрем Бриккард. «Ох, какая буря сейчас разразится!» — Кретт знал, что Лаэрт не ладил с родителями мужа. Он отступил и дал пройти хозяину. Лаэрт замер и бессильно прислонился к двери. — Предупредить не мог? — бросил упрёк мужу. — Пару строчек написать всегда время найдётся. Гилли Бриккард вздохнул. Иной встречи он не ожидал. Лаэрт отметил, что он постарел, что голова стала совсем седой, морщины углубились. Юношеская стройность осталась, что неудивительно: Тэгрем поведал, что в юности Гилли прекрасно танцевал. Тэгрем рассмеялся. — Так и думал: ты не соизволил просмотреть письма. Иди в кабинет, оно лежит на столе. Я выбрал из вороха. И-и-и… Проклятье, ты пропустил кучу важных посланий от желающих купить вино. Понимаешь, сколько денег потерял? — смех сменился упрёками. — Некогда. Ты же догадался оставить меня одного во время сбора урожая и заготовки сусла! Лаэрт снял коричневую замшевую куртку и остался в белоснежной рубашке и штанах. Странно, что не приехал Анде. Или Тэгрем не сказал важное? Возможно, он потому задержался в Босттвиде, что потерял отца. Гилли стало неловко. Он пожалел, что внял советам сына и приехал в «Гроздь». Благо детей не взял, хотя ребёнком можно назвать только младшего, остальные вошли в нежный юношеский возраст. Один из них оказался избранником богов и стал послушником в храме Четырёх, второго взял в подмастерья Квен Дис, наплевав на старые распри. Ювелир встретил пару — по слухам, огромную любовь, причём избраннику палец в рот не клади, — но продолжил искать, кого можно огранить, в учениках. Способного к мастерству разглядел в одном из сыновей Бриккардов. — Нам уехать? — уточнил Гилли. «Нам». Значит, приехал не один. — Ни в коем случае, — возразил Лаэрт. — Кретт кормил вас? — Какое? Я не могу разорваться! — раздался голос из столовой. — Поменьше бы ты уединялся с Гравсом, тогда всё делалось бы вовремя! — упрекнул Лаэрт. Ничего не изменилось за годы, наоборот, узы брака раскрепостили слуг. Лаэрт направился в гостиную, чтобы усесться в любимое кресло и отдохнуть. Этого сделать не удалось. Чаще кресло занимал пёс. Тот вырос более наглым, чем Крет, огромную тушу Лаэрт не мог сдвинуть с места. Собака хозяйничала в доме. Но не в этот раз. В кресле сидел Анде Бриккард. Его ноги укрыл плед. Одна рука безжизненно повисла, вторая упокоилась на коленях. Анде медленно повернул голову. Лаэрт всё понял по перекошенному лицу. Анде парализовало. Вот почему Тэгрем задержался. Тот подошёл к отцу. — Я ждал ответа, но не дождался, а жрецы Янерра посоветовали вывезти его за город. — Анде в ответ на слова сына невнятно замычал. Тэгрем прислушался. — Они сказали, что свежий воздух поможет встать ему на ноги. — Не волнуйся, я сам буду за ним присматривать, — пообещал Гилли. — Ни тебя, ни дворецкого нагружать не стану. — Я не собирался вас отсюда гнать, — огрызнулся Лаэрт. — Что касается Кретта — нагружайте и побольше. Он совсем от рук отбился. Обед никогда вовремя не готовит. Он был в смятении, но не зол. Нельзя злиться на несчастного парализованного Анде, на Гилли, поддержавшего в трудный период жизни, на Тэгрема… Муж не виноват, что у него большая семья. Лаэрт восхитился сплочённостью Бриккардов. Если бы Ксай дал знать о себе... Тэгрем поделился, что Гилли отправил его к своему брату подальше от позора и слухов, которые расползлись. Сначала тот писал, потом послания перестали приходить. Гилли и Дэрму ездили в Лу-Руа, но дом продан, а хозяин с молоденьким племянником съехали. Ксаю давно пора повзрослеть — как-никак двадцать лет исполнилось, — однако тот гневался на родителей и вёл себя, словно маленький обиженный ребёнок. Раньше Гилли узнавал, как сын, из писем брата, теперь крохотная связь оборвалась. Лаэрт пошёл наверх, чтобы переодеться и привести себя в порядок к обеду. Не терпелось попробовать молодое вино. У двери он усмехнулся и покачал головой. — Правильно говорят, что когда связываешь судьбу с мужем, то связываешься со всей его семьёй, — проворчал он и открыл дверь. Это и к нему относилось. С Бирмом Тэгрем умудрился поладить, не зазнавался, общался на равных с простоватым братом Лаэрта. Они разные, но быстро нашли общий язык. Лаэрт с облегчением снял жаркие замшевые штаны. За ними последовала рубашка, и он намочил полотенце холодной водой, чтобы стереть пот. Рука замерла на сосках. Не показалось. — В сорок лет! Кто бы мог подумать? — Лаэрт улыбнулся, но хорошее настроение пропало, когда вспомнилось печальное прошлое. Теперь всё по-другому. Поездки взял на себя Тэгрем, Лаэрт не забывал поесть, но спал по-прежнему мало. Он переоделся в вишнёвый ситцевый костюм, обулся в мягкие сандалии и покинул комнату. Из столовой разносились вкусные запахи. Гравс отпускал сальные шуточки. Лаэрт устыдился его поведения, было неловко перед Бриккардами. — Да, это я подкинул хозяину идею, — поделился управляющий. — Хотел, чтобы его оттрахали хорошенько, и он перестал быть таким вредным. Какое? Ваш сын — ого-го, а Лаэрта хоть трахай, хоть не трахай, всё равно вредный! — Гравс! — Лаэрт опёрся на косяк. Ничего не поменялось в «Грозди». Ложка, которую Гилли поднёс ко рту Анде, выпала из рук. — Что — Гравс? Гравс зол, Гравсу не терпится попробовать. Гравс вас заждался! — возмутился управляющий и ткнул пальцем в бутылку. Лаэрт сел и взял в руки бокал, оценил красивый желтоватый оттенок и посмотрел на просвет. Прозрачное. Он покачал в руках бокал и снова посмотрел. Потом ещё. И ещё. Наконец попробовал. Сладкое, не хватило кислинки. Лаэрт передал бокал Тэгрему, тот удивился, но отпил. — Неплохо, — сделал вывод. — Не «Кремтское», но со временем получится не хуже. Я не знаток… — По-моему, просится выдержка! — Гравс прикрыл рот, поймав злой взгляд хозяина. Сколько раз он зарекался не пробовать вино первым, но всегда выдавал либо себя, либо Кретта. — Когда-нибудь я тебя выгоню, — пообещал Лаэрт и взял в руки ложку. Анде невнятно замычал. Тэгрем прислушался. — Говорит, он бы давно выгнал, — пояснил он. — Не выгнали до сих пор. Цените, значит, — не унимался Гравс. — Вино на самом деле недурно, — он сощурился, — или вам уксу… Э-э-э… Кислинки не хватает — такой, чтобы походило на уксус? — Лаэрт нахмурился и отвернулся. Гравс поначалу многого не знал, но схватывал на лету, память у него была отличная. Он рассмеялся и хлопнул в ладони. Из рук Гилли выпала ложка — второй раз. — Поздравляю с новым Бриккардом! — выпалил и, поймав непонимающий взгляд Тэгрема, добавил: — Что смотрите? Отцом станете. Гилли сел и поставил тарелку с супом на стол. Тэгрем нахмурился. Лаэрт опустил голову и прилизал непослушные пряди. Анде замычал. — Это правда? — уточнил Тэгрем. Лаэрт кивнул. — Проклятье, когда ты научишься договаривать?! — Сам только что понял. Не верилось, что в сорок лет… — оправдался тот. — Мой младший появился на свет в сорок восемь, — вмешался Гилли. Анде замычал и взял его здоровой рукой за запястье. Словно речь шла об обыденном. Повисла тишина. Лаэрт зачерпнул суп и поднёс ложку ко рту. На этот раз не тошнило, наоборот, аппетит улучшился. «Когда-нибудь я его выгоню за то, что опережает меня!» — мысленно позлился он на Гравса. — Больше никаких прогулок верхом, — решил Тэгрем, рассмотрев худощавого Лаэрта и погадав, каким тот станет, когда располнеет. — По-твоему, пешком до винодельни легче добраться?! — разозлился тот. Будь воля Тэгрема, Лаэрт вовсе не пошёл бы на винодельню. Того заставить засесть дома невозможно, поэтому придётся поискать согласие. Лаэрт не сядет на лошадь, но и мучиться, добираясь до винодельни, от боли в лодыжке ему не придётся. Намного легче ходить, опираясь на руку мужа.