Книга дождей

— ты с ней вчера по городу что ли шлялась? — задает вопрос Октавия, и я удивляюсь, насколько же он прямой. — а как со мной куда-то сходить, там хрен там. Я тяжело выдыхаю. Я буквально готова послать Октавию нахуй, потому что Лекса — что-то исключительное, от Лексы отказаться, это как повестись на лохотрон с внезапным выигрышем в лотерею. Лекса по-настоящему уникальная, и никакие друзья, коллеги и знакомые не смогут сделать то, что сделала она. — отвали, слушай, — хмыкаю и утыкаюсь носом в учебник, а у самой на уме совсем не учеба, потому что если глаза, то только карие, а если еда, то только попкорн на пустой желудок. Номер Лексы у меня уже давно имеется, а Лекса не имеется практически никак, Октавия подтрунивает где-то за плечом, а урок слишком скучный, чтобы не заснуть. Я погружаюсь в сон, и в голову мне лезет библиотека и «книга дождей», о которой я благополучно забываю. Мать орет, что прогуливать уроки плохо, мол, учитель ей позвонил вчера вечером. А где вчера вечером прохлаждалась я, она не знает и не ведает. — я на тебя скоро цель нацеплю, — кряхтит она, а у меня губы расплываются в улыбке, потому что агрессия — верный друг Эбби, и, наверное, единственный. Потому что на занятия мне плевать так же, как и на выбор университета, у меня есть дела поважнее глупых скандалов и разговоров о пустяках. -я гулять, — отмахиваюсь. И, несмотря на то, что на часах в районе десяти вечера, выхожу из дома. * Лекса появляется около одиннадцати с двумя стаканчиками латте и обнимает меня крепко-крепко, что аж звон в ушах и дрожь по всему телу. — ты бы еще легче оделась, — корит Лекса, взглядам проходясь по моей футболке и шортам, — мы же на Гавайях, да. Я смеюсь хрипло-хрипло, как трескающаяся яичная скорлупа. — ну, — отвечает, — можно сказать и так. Лекса спрашивает: — что делать будем? , — а я отрицательно машу головой, мол, не знаю. Мол, наплевать, потому что если Лекса рядом — можно не делать абсолютно ничего. Потому что Лекса делает сексуально абсолютно все: ест, поет, разговаривает, ходит, и даже молчит она так же. Я говорю, что они могли бы пройтись. Пройтись — хорошая идея, особенно когда на улице ни души. — ладно, — Лекса пожимает плечами и протягивает стаканчик с кофе. Я, вообще-то, кофе не пью, потому что проблемы с сердцем и нервы шалят, но с Лексой нервы шалят в разы больше, поэтому я не жалуюсь. Свободно забираю стакан из рук и улыбаюсь. А у самой сердце кровью обливается, грудная клетка на распашку и Лекса в голове и по венам. — что на счет учебы? — спрашивает брюнетка. Мы усаживаются на небольшой бордюрчик, и поразительно в нем то, что он не исписан ничем похабным. Я поджимаю губы. — мама достает сильно. Ту уж хочешь — не хочешь, свихнешься. Лекса кивает и слегка улыбается. — универ — гавно собачье. Не ходи. Будешь сначала высшую математику изучать, а затем в библиотеку работать устроишься. — и смеется. Так притягательно, что мне кажется, что я наглоталась таблеток с Редбулом. Мне хочется послать к черту общественность и разговоры о том, что целоваться в людных местах неприлично. Но Лекса все еще не моя девушка, да и звучит это очень даже глупо. — мне нет восемнадцати, — говорю, — на меня все еще действует комендантский час. Лекса нервно кусает губу и слащаво улыбается. — мне похуй, — говорит она и накрывает мою ладонь своей. — ты не одна. Я хочу добавить «сейчас», но замолкаю, потому что «сейчас» на порядок хуже, чем «всегда». Мы все так же сидим на этом пресловутом бордюрчике, ветер пронизывает с голову до пят, но мне не холодно. Потому что хотя бы на короткое мгновение у меня появляется своя собственная Лекса. * Мы останавливаются у моего дома. — может, еще погуляем? — спрашиваю. — не, — Лекса буравит взглядом асфальт, — мне завтра вставать рано. А у тебя как-никак комендантский час. Я хмыкаю и говорю, что это только в фильмах бывает, а Лекса отвечает, что ничего подобного и что она лично видела такое в Денвере, где раньше жила. На прощание мы целуемся. Это не похоже на первый поцелуй Ромео и Джульетты, от Лексы пахнет куревом, а не сотней алых роз, я сминаю ее губы своими и думаю, что это, должно быть, какая-то ошибка. Такие девочки, как Лекса не целуются с такими вот второсортными блондиночками, но Лекса здесь, переплетает пальцы и улыбается куда-то в нижнюю губу. Лекса не собирается никуда уходить, а я понимаю, что безбожно влюбилась. — спокойной ночи, — Лекса подмигивает быстро -быстро, как куклы с закрывающимися глазами. Я кидаю нервное «пока» и поворачиваюсь к дому. * Октавия бесится. Я не особо люблю это зрелище, но всем надо выплескивать свои эмоции. — а я с Лексой целовалась, — бубню я, потому что эмоции, это хорошо, да и скрывать такое не особо-то и хочется. — окей, — отвечает Октавия и продолжает свой рассказ. Как будто ничего и не было. Как будто поцелуй с девушкой своей мечты — хрень собачья. Я закатываю глаза, потому что нихера это не так. Все рассаживаются по местам и пока я думаю о Лексе, решают задачки по физике. У меня физика своя собственная и с формулами она никак не связана. — не хочешь до библиотеки прогуляться? –Я вытаскиваю из сумки «книгу дождей», — мне билютень новый нужен. Октавия хмыкает. — иди к своей подружке сама. Я-то там зачем? Я смеюсь. — подружке? — говорю, — так вот как теперь это называется? Октавия смеется и говорит, что она не дурочка, да и я тоже не тупая. Я сладко улыбаюсь, потому что подружка Лекса — лучше, чем сто килограммов конфет и литры духов.