***
Как и предполагал Мерлин, последние три дня оказались тяжёлыми. Состояние Морганы было крайне нестабильным, из-за чего ему пришлось пожертвовать сном, чтобы беспрестанно наблюдать за ней. Горячий лоб и холодная кожа говорили о том, что её тело всё ещё борется с болезнью. С одной стороны это было хорошо, но с другой её лихорадило так, что Мерлину приходилось магией приводить её в норму. Раны никак не хотели заживать и время от времени кровоточили. Юному магу пришлось прибегать к истощающим его заклинаниям, а также вспоминать все полученные у Гаюса знания и уделять немало времени изготовлению зелий и мазей. На второй день, когда Моргане стало лучше, Мерлин отправился к ближайшему роднику за водой и в лес за пищей. Но по возвращению успел проклясть себя минимум сотню раз. Почему-то рана открылась, и если бы он пришёл хотя бы на час позже, Моргана могла погибнуть от потери крови. Чуть позже Мерлин понял почему. Простившись со сном окончательно, маг рассматривал Моргану. Он яростно боролся со сладостным желанием закрыть глаза и провалиться в сновидения, что пока что более-менее у него получалось. Но рассеять последние сонные отголоски ему помогла колдунья: лицо Морганы исказилось от ужаса, а тело встрепенулось, будто отбивалось от кого-то. От её резких движений рана раскрылась и начала кровоточить. Мерлин быстро остановил кровотечение заклинанием и расслабился. И, как понял маг позже, зря. За ночь Моргану четыре раза настигала странная напасть, из-за чего она дёргалась, а раны раз за разом кровоточили. К утру маг сплёл последнее изматывающее его заклинание и без сил упал на стул. Ни одно из известных ему заклинаний или снадобий не помогло: за ночь он испробовал абсолютно всё, но без толку. Шаткое состояние Морганы оказалось в ещё большей опасности: если раны не заживут и будут раскрываться, то колдунья умрёт от потери крови. И единственное, чем Мерлин мог помочь ей, пока она борется где-то там, в глубине своего сознания, — быть рядом. В течение дня он ещё раз внимательно пролистал подаренную Гаюсом книгу и испробовал всё, что хоть мало-мальски подходило к возникшей ситуации. И это сработало — целый день Моргана спокойно пролежала в постели, ничем не потревоженная. По крайней мере так думал Мерлин. Но к вечеру странные приступы снова вернулись к колдунье. Мерлин усердно исцелял раскрывающиеся раны, давно позабыв о сне, который с утроенной силой прорывался в его разум. Но большую боль ему причиняли терзания Морганы: её искажённое страхом лицо заставляло его сердце сжиматься и пропускать пару ударов. Он держался изо всех сил, но в итоге сломался. В очередной приступ Морганы Мерлин отдал чуть ли не последние силы, чтобы остановить кровотечение, но неожиданно заметил скатывающие по щекам колдуньи слёзы. И без раздумий тут же прижал её к себе: аккуратно и нежно. Мерлин ощутил насколько сильно она дрожит, и от этого ему стало ещё больнее. Он винил себя, будучи уверенным, что она страдает из-за этого проклятого Кун Ануна, и хотел забрать всю боль, которую она испытывает. Неосознанно и неумело он замурлыкал мотив, который ему в детстве напевала мама. Её мелодия помогала ему сладко засыпать даже после баек местных о снующих поблизости монстрах. Это воспоминание всегда приносило ему умиротворение — даже когда он бродил один среди леса, а упоминание о матери приносило невыносимую боль. Мерлин совсем не заметил, как начал её напевать. К его удивлению, через некоторое время дрожь начала стихать пока не исчезла вовсе, а следы от слёз стали засыхать. На лице колдуньи больше не читался страх — сейчас она спокойно спала.***
На третьи сутки без сна Мерлин просто валился без сил. Вздремнуть — большее, что он себе мог позволить. И этого, естественно, было недостаточно для человека. Поэтому Мерлин вкладывал всю свою силу воли, чтобы не заснуть тотчас. Моргана выглядела куда лучше: на щеках появился румянец, дыхание стало более ровным да и лихорадка почти прошла. Кошмары всё так же терзали её, но раны уже не открывались и не подвергали колдунью опасности. Но Мерлин всё равно дежурил у её постели, на всякий случай. Юный маг зажёг свечи, сел на уже родной стул и неосознанно зацепился взглядом за стену. Глаза начали потихоньку закрываться, а сознание погружаться в сладостные сновидения. И в этот раз Мерлин точно проиграл, если бы не возникший поблизости шум. С некоторой ленью, не ожидая ничего удивительного, он опустил взгляд на постель. Спустя мгновение сон как рукой сняло. Мерлин вскочил со стула и обнял сидящую на кровати девушку. — Что происходит?.. — слабым голосом спросила Моргана. Сознание было замутнено, а в глазах всё расплывалось, но резкая боль в животе мигом прогнала пелену с глаз. Колдунья дёрнулась и схватилась за бок, но больше своего состояния её беспокоил незнакомец напротив. — Кто ты? — с недоумением спросила она. Но Мерлин ничего не ответил. Он всё так же обнимал её и не мог поверить своим глазам. Она очнулась! Радость поглотила его, и он готов был сделать что-нибудь безрассудное, но сдержал себя, отпустил колдунью и опустился на стул. — Мерлин?! — в шоке воскликнула колдунья, но, взглянув повнимательнее, она с уверенностью могла сказать, что его глаза блестели, а на лице была… улыбка? — Что произошло?.. Как ты здесь оказался? — в голове крутилось бессчётное количество вопросов, ответы на которые она хотела получить здесь и сейчас, но боль жгучей волной прокатилась по её телу. — Ауч! — вскрикнула Моргана. Она опустила взгляд и увидела, что перевязана, и в сознании понемногу начали всплывать события их последней встречи. — Долго рассказывать, — как-то странно, как показалось Моргане, ответил Мерлин. — Как ты себя чувствуешь? — Живот болит, а так неплохо, — отмахнулась колдунья. — И всё же, что здесь произошло? — она не хотела так просто отпускать слугу: ей надо было узнать, что произошло. — Ты спасла меня от зверя, но перед смертью он ранил тебя. Ты потеряла много крови, — вздохнув, всё же сказал Мерлин. — Благодаря духу ты жива. Это он привёл меня сюда. — Дух? — многозначительно взглянула на него Моргана. Почему-то от услышанного легче не стало. — Какой дух? — Не знаю, — честно ответил Мерлин. — Ты ещё слишком слаба, так что отдыхай. — Но почему ты решил мне помочь? — Моргана озвучила самый волнующий её вопрос. Она ведь хотела его убить. — Ты спасла мне жизнь, хотя могла дать умереть. Это меньшее, что я могу сделать. «Это получилось само», — проскользнула мысль в голове колдуньи. — Сколько прошло времени? — Три дня, — ответил маг и, не сумев себя сдержать, зевнул. Моргана присмотрелась и заметила, насколько Мерлин был истощён: под глазами образовались довольно заметные синяки, кожа, казалось, стала неестественно бледная, щёки ещё больше впали, из-за чего скулы стали острее. В его движениях чувствовалась леность, и связана она была не с ничегонеделаньем, как можно подумать на первый взгляд, а с утомлением, тяжким грузом нависшим на его теле. Моргана довольно быстро пришла к неутешительному выводу. — Что-то я устала, — неожиданно сказала колдунья. — Отдохну пока. Видимо, ещё не до конца оправилась. — Да, конечно, — кивнул Мерлин, поднялся со стула и направился к столу со склянками. Моргана аккуратно улеглась на кровати, закрыла глаза и притворилась спящей. Как можно тише покопавшись возле стола, маг вылил в склянку непонятную жидкость, поставил на стол рядом с кроватью и уселся на стул. Моргана, тайком подглядывая за ним, с удивлением заметила на его умиротворённом лице улыбку, которая спустя пару минут исчезла, уступая место сну. Мерлин, сладко посапывая, полностью погрузился в грёзы, вероятно, впервые за последние несколько дней. Всматриваясь в утонченные и в то же время резкие черты лица, Моргана не могла налюбоваться ими. Её воля, и она бы веками наблюдала за ним. Грудь Мерлина медленно опускалась и вздымалась, а привычная синяя рубашка задралась, оголяя живот. Обратив на это внимание, Моргана стушевалась, но присмотревшись к рубашке, отметила насколько та была грязной. Но увиденное дальше привело её в ужас. На границе между одеждой и кожей колдунья заметила странные следы. Не совладав с бурлящим внутри любопытством, она аккуратно зацепила пальцами рубашку и немного её приподняла. От увиденного под одеждой её сердце содрогнулось. Вся грудь и часть живота Мерлина были покрыты множеством шрамов от, без сомнения, сильных ожогов. Моргана вспомнила слова Ниры, которая вскользь упоминала о том, что слуга принца был ранен драконом. Но она совсем не ожидала, что раны окажутся настолько серьёзными. Прикусив губу, она с болью во взгляде рассматривала шрамы, которые можно будет вывести лишь при помощи мощной магии и то, не сразу. Её сердце болело от того, что она не знала насколько ему было плохо, думая лишь о мести. Она мнила себе, что ненавидит этого человека всеми фибрами души, пыталась заставить себя поверить в это, но сердце не обманешь. Чувства, которые она всё это время безуспешно пыталась убить и похоронить, вспыхнули с новой силой. Да, она любит его. Как и любила прежде. Это чувство полыхает в ней куда больше других, и бороться с ним уже нет смысла. Любуясь его спящим лицом, Моргана незаметно для себя приблизилась к нему. Это притяжение… Всегда ли её так тянуло к нему? Моргана не знала. Единственное, в чём она была точно уверена, — так это что хочет быть с ним. Чтобы он принадлежал ей одной. Моргана усмехнулась. И как она могла потерять голову из-за этого мальчишки? Она хотела самозабвенно предаться этому чувству, раствориться в нём всецело. И сейчас он здесь, всего в паре шагов от неё. Никогда прежде он не был так близок к ней. Расстояние между ними оказалось настолько ничтожно малым, что Моргана ощущала его мерное дыхание своей кожей. Захлестнувшие её чувства вырвались наружу в виде лёгкого, почти незначительного поцелуя в лоб. Для неё он не просто слуга. Для неё он некто намного больший. Боль сопровождала её всюду: в каждом движении, в каждом вдохе. Живот неумолимо горел, словно прожигал изнутри. Моргане казалось, что вот-вот на этом месте образуется дыра — настолько нестерпимой была боль. Но ни она, ни что-либо ещё в этом мире не смели помешать ей всласть насладиться этими мгновениями.***
Столь долгожданный сон прервали коварные лучи солнца, беспорядочно играющие на лице мага. Мерлин нехотя открыл глаза. За окном он увидел восходящее солнце, лучи которого бесцеремонно его разбудили. Сколько же он проспал? Взгляд Мерлина упал на мирно спящую Моргану. Неосознанно он залюбовался её безмятежным выражением лица. Сейчас она так напоминала добрую, нежную и чуткую Моргану, какой была когда-то давно. А ведь совсем недавно она хотела его убить. Мерлин до сих пор не мог уловить ход мыслей колдуньи. Моргана явно дала понять своё отношение к нему, при первой же встрече закинув в него, эдак, с десяток огненных шаров, приправляя броскими фразами «тебе конец», «я тебя уничтожу» и им подобные. И как следствие чуть не погибла, защищая его от опасного зверя. Также в копилку достижений Морганы можно добавить убийство Утера, которое ей удалось искусно провернуть. Где-то глубоко внутри Мерлин всё же надеялся, что Моргана просто потерялась, хотя он лично подтолкнул её на этот путь. Совесть до сих пор с особым усердием прогрызала его, и он тысячу раз успел пожалеть о содеянном, пусть и хотел в тот момент всего лишь защитить её. И раз уж она убила Утера, то, возможно, в её планы входит и смерть Артура. От воспоминаний об Артуре сердце Мерлина больно отозвалось в груди и пропустило пару ударов. Перед глазами вновь пронеслись события рокового и самого тёмного дня в его жизни, и маг тряхнул головой, прогоняя назойливые воспоминания. От очередного приступа, что удивительно, его спасла Моргана. Пускай она всего лишь спала, но одним своим присутствием смогла успокоить разбушевавшуюся, пропитанную горем и болью душу мага. Мерлин снова задумчиво взглянул на колдунью и неосознанно потянулся к ней. Когда его пальцы коснулись её волос, маг вздрогнул и хотел было отпрянуть, но передумал. Почему-то рядом с ней преследовавшие его тревоги отступили назад, и на душе, пускай ненадолго, воцарился хрупкий мир. Впервые со дня… со дня смерти мамы он смог нормально поспать. А это многого стоило. Мерлин захотел дотронуться до неё. Ощутить её тепло под своей ладонью, пальцами нащупать мягкие волосы, позволить импульсу пройтись по его телу от соприкосновения с ней. Так оно и случилось. Нечто тёплое расползалось в его груди, понемногу заполняя собою все пустоты его души. На большее он не мог претендовать.***
Ещё не до конца проснувшись, Моргана сонным взглядом посмотрела на стул и заметила, что тот пустует. Тут же приятная сонливость сменилась неизвестно откуда взявшимся страхом, и колдунья подскочила на кровати, а внутри всё похолодело. Боль молнией прошлась по всему телу, и Моргана, не сумев сдержать сдавленный вскрик, упала на кровать. Рвано дыша, всё ещё чувствуя разливающуюся жгучую боль в животе, колдунья сжала кулаки, прикусила губу и лишь благодаря силе воли смогла снова подняться, в этот раз с большей осторожностью. Держась одной рукой за живот, а другой за стену, Моргана маленькими шагами, хватая ртом воздух, доползла до двери. На этом силы покинули её, и от неминуемого падения её спасла стена. В голове безумным танцем вертелись мысли, и одна была хлеще другой. Одно Моргана знала точно — она боялась. Просто остаться одной или быть покинутой кем-то определённым — колдунья не знала, чего опасалась больше. Но прекрасно осознавала, что в таком состоянии ей далеко не уйти. Поток всё более отчаянных мыслей, почти захвативших колдунью в цепкие путы, прервали странные удары снаружи. Моргана замерла и единственное, что она слышала помимо необычного, почти равномерного звука, так это её бешено колотящееся сердце. Собравшись с силами, колдунья неосознанно перестала дышать и толкнула дверь. — О, ты уже проснулась. — в мокрой от пота рубашке Мерлин замахнулся для очередного удара, но замер, услышав скрип двери. — Так ты не ушёл? — облегчённо выдохнув, тихо пробормотала Моргана. Тяжкий груз тут же спал с её хрупких плеч, а на лице проскользнула еле заметная улыбка. — Конечно нет, — вытерев рукавом пот со лба, ответил Мерлин. — Ты ещё довольно слаба. К тому же мне особо некуда податься, — грустно улыбнулся маг. — Но если я тебе мешаю, то быстро соберу вещи и тут же уйду. — Нет! — само вырвалось у колдуньи, но почти сразу её перепуганное выражение лица сменилось на боле спокойное и уверенное, и она добавила: — То есть… Можешь остаться здесь, если хочешь. — Моргана немного стушевалась. — Ну… В смысле… я не против… — Спасибо за предложение, — Мерлин по-доброму усмехнулся такой необычной, смущённой Моргане. — С удовольствием приму его. Последующие две недели казались чем-то невообразимым, даже нереальным, настолько Моргана не верила своему счастью. Всё это время Мерлин со всей чуткостью ухаживал за ней, постоянно оправдываясь её слабым состоянием, будто пытался доказать это в первую очередь самому себе. На что колдунья задумчиво улыбалась и с благодарностью принимала его помощь. Моргане хватило одного дня, чтобы понять причину нытья её братца о безалаберном слуге, у которого всё из рук валится. Потому что у Мерлина действительно всё валилось из рук. Разбитые склянки с зельями, порезанный из-за стекла палец, порванная рубашка, из-за из ниоткуда взявшегося, как думал маг, крючка или опрокинутая прямо на Моргану миска с едой из-за небольшой неровности на полу были цветочками среди более глупых и изощрённых его подвигов. И это было настолько неуклюже и в то же время мило, что колдунья не сумела сдержать усмешек и не высказать парочку колкостей в адрес Мерлина. Бывали моменты страха, обрушивающегося тяжким грузом на плечи, когда Мерлин отправлялся в ближайшее поселение за продуктами. Каждый раз, когда он уходил из дома, Моргана с нетерпением ожидала его возвращения. И если он хотя бы немного задерживался по пути, колдунья с ужасом в глазах смотрела на дверь, изводя себя мыслями, что он решил уйти от неё навсегда. Поэтому по возвращению Мерлин всегда натыкался на удивительно мягкую Моргану. Бывали и моменты откровений. К примеру, в одну из ночей, когда кошмар, который Моргана каждый день упорно старалась подавить, вырвался наружу. Перед лицом колдуньи вновь возник знакомый и в то же время неведомый старик с презрением, злостью и ненавистью во взгляде. И этот букет самых ярких и жгучих эмоций был обращён на неё. Взгляд колдуньи же скользнул по не менее знакомой стали, ведь от неё она каждую ночь погибала в муках. Этот раз не стал исключением. Моргана использовала всё своё магическое искусство, обрушивая на старика самые смертоносные и сильные заклинания. Но тот отбивался от них настолько легко, будто проворачивал подобное с пелёнок. И с каждым сплетённым заклинанием ужас сильнее и сильнее закипал в груди, а попытки становились всё отчаяннее. Но погибель — и её судьба — неизбежно настигла её. Моргана ощутила настоящий пожар в груди, дыхание тут же спёрло, а из глаз брызнули слёзы. Она, словно умирающая волчица, разъярённо пыталась перед смертью укусить своего убийцу, забрать с собой в могилу, но без толку. Он, этот щуплый старикан, ловко отбивал все её нападки, временами просто уклоняясь, словно ему было лет двадцать, но точно не девяносто. Он опять выиграл, а она в очередной раз хваталась за жизнь изо всех сил. Но та безвозвратно ускользала от неё. — Не-е-ет! — из последних сил выкрикнула Моргана. Её полный боли крик донёсся до старика, и тот, сделав пару шагов навстречу, резко схватил её за руку. От этого прикосновения колдунье стало в стократ больнее, из-за чего она инстинктивно принялась отбиваться. С горем пополам она сумела оттолкнуть старика, но тот с ещё большей яростью схватил её. А потом наступила тьма. Не приятная, ночная, убаюкивающая темнота, а ненасытная, жестокая, коварная. Она готова была растерзать колдунью на мелкие кусочки — долго и мучительно. Но возникший из ниоткуда яркий свет отогнал тьму и окутал Моргану. Она ощутила тепло, которое принесло покой в её мятежную душу, и до её сознания через плотную завесу достигал отчаянный и с каждым разом всё более громкий голос, зовущий её по имени. — Мерлин?.. — неуверенно произнесла Моргана. Неожиданно колдунья увидела прямо перед собой Мерлина, крепко прижимающего её к себе. За собственной дрожью она смогла ощутить лишь насколько крепко он её обнял. — Да, это я, — облегчённо выдохнул Мерлин. Некоторое время они так и просидели в полном молчании. Взгляд Морганы, в котором до сих пор читался дичайший ужас, скользнул дальше, и колдунья заметила, что на улице только начало светать. Из её мыслей потихоньку ускользал страх, а дрожь всё меньше и меньше била по телу. Мерлин отпустил Моргану только после того, как её перестало трясти. — Снова кошмар? — аккуратно задав вопрос, разбавил тишину маг. — Да. — Моргана не удивилась вопросу. Колдунья догадывалась, что кошмары могли проявляться в реальности и раньше, когда она, будучи без сознания, лежала с лихорадкой. — Давно? — с нескрываемым волнением уточнил Мерлин. Моргана смогла только молча кивнуть. На деле она уже забыла, с какого именно момента ей начали сниться кошмары, но в одном она была уверена — неспроста всё это. Как бы она ни пыталась себя переубедить. — Что это за… кошмары? — не менее осторожно поинтересовался маг, боясь нанести ей какой-нибудь вред своим вопросом. Повисло молчание, которое, казалось, уже нельзя разрушить. Мерлин не решался заговорить, хотя пару раз порывался сменить тему, а Моргана… Она до дрожи в коленках боялась поднимать эту тему. Перед глазами всё ещё всплывали картины её последних минут, отчаянных попыток выжить и внушающие ужас глаза старика. И всё же, вобрав в лёгкие побольше воздуха, она заговорила: — Каждую ночь мне снится старик. И из раза в раз он убивает меня, беспощадно и жестоко, а его взгляд… Он пугает меня, Мерлин. — на глазах снова заблестели предательские слёзы, и Моргана закрыла ладонями лицо в тщетной попытке скрыть вырывающееся наружу отчаяние. От безысходности хотелось выть. Перед её глазами снова и снова представал этот старик. И Моргана вздрагивала каждый раз, когда внутренний голос повторял его имя. Эмрис. Так зовут её погибель. — Я не знаю, что мне делать… Мерлин аккуратно и нерешительно приобнял Моргану, позволяя колдунье уткнуться лицом в его куртку. Он поглаживал её по волосам и, слушая тихие всхлипы, чувствовал как дрожь снова беспокоит её хрупкое тело, из-за чего крепче прижимал к себе. Мерлин не до конца понимал, о чем говорила Моргана, но с ужасом осознавал, что её сны могут быть вещими, а значит… Маг мотнул головой, прогоняя страшные мысли. Он ни за что не позволит этому случиться. Потихоньку разрывающие изнутри эмоции стали затихать, и Моргана ощутила крепкие, но нежные и такие тёплые объятия Мерлина. Сердце тут же пустилось в пляс, а в голове всё чаще возникала одна мысль. Подняв глаза на Мерлина, колдунья провела ладонью по его щеке, чем вызвала у него бурю самых разных эмоций, среди которых больше всего преобладало удивление, и зацепилась взглядом за его губы. Сердце и разум впервые объединились и в унисон заявляли, что сейчас самое время, и Моргана послушно подалась вперёд. До заветного поцелуя оставался один миг, но Мерлин резко оттолкнул её и, дико смущённый, вскочил и умчался наружу. Ошеломлённая Моргана недолгое время так и просидела на месте, не смея двинуться, а после резко поднялась и выскочила за дверь, но мага и след простыл. Мерлин вернулся, когда Моргана почти перестала верить в его возвращение. Он всё так же нелепо шутил, а колдунья кидала колкости. На первый взгляд ничего не изменилось, но тень смущения и неловкости надолго поселилась в доме и в их отношениях. — Надо в деревню, — отозвался Мерлин, когда тишина начала ощутимо давить. — Еда закончилась. — Я с тобой, — неожиданно сказала Моргана, поправляя волосы. Выглядела она изо дня в день, как истинная первая леди Камелота — хоть уже и бывшая — превосходно, несмотря на тяжёлые условия, в которых ей пришлось жить. А всё потому, что она уделяла уходу за собой немало времени. Мерлин часто задавался вопросом, как ей ещё не надоело, — настолько муторным и долгим ему казалось это занятие. — Но… — Со мной всё хорошо, — колдунья уверенно подошла к магу. — Не сидеть же мне здесь вечность. Поняв, что сопротивление бессмысленно, Мерлин молча кивнул, и они отправились в сторону ближайшего поселения. По дороге маг кидал короткие, а временами довольно долгие взгляды на Моргану, и каждый раз мыслями возвращался к произошедшему утром. От воспоминаний бешено колотилось сердце, а в голове до сих пор была какая-то путаница. От мыслей, что Моргана потянулась к нему не за простой поддержкой, хотелось провалиться сквозь землю от смущения. Мерлин был почти уверен — он хотел верить в это и в то же время отвергал эту мысль — что на неё повлиял кошмар и она таким образом всего лишь искала защиты. В момент слабости она потянулась к нему. Но почему? Он не смог понять как ни пытался. Но больше всего он не мог понять себя. Он сбежал импульсивно, а когда осознание настигло его, то просто не смог вернуться, пока его красные, горящие от смущения уши не приняли обычный оттенок. Более того, он изначально не был с ней честен, скрывая очень важную тайну. Когда он был ей так нужен, Мерлин не решился поддержать её и выдать свою суть — рассказать о своей магии. Даже сейчас, когда он ушёл из Камелота и отрёкся от Артура. Хоть в этом и не было смысла, но Мерлин молчал. Возможно, привычка. А может он изначально не был честен с собой? Что ж, пора что-то менять. — Моргана. — Да? — колдунья от неожиданности дёрнулась и впервые за всё время подняла на него глаза. — Есть кое-что, что я бы хотел тебе рассказать… — былая уверенность тут же куда-то улетучилась. — …о чём не знает даже Артур. Моргана с неподдельным, почти детским интересом смотрела на Мерлина, в ожидании продолжения, но донёсшийся до ушей гул отвлёк их. Осмотревшись, они заметили, что уже вышли из леса в деревню: деревья остались где-то позади, а перед ними мелькали снующие туда-сюда жители, с любопытством посматривающие на необычных странников. — Думаю, это подождёт до вечера, — улыбнулся Мерлин. Моргана хотела возразить, но живот предательски заурчал. Маг не сумел сдержать смеха. — А вот твой живот — нет. Моргана чуть не взревела от досады. Снедающее изнутри любопытство требовало продолжения, но Мерлин будто нарочно старался не пересекаться с ней взглядами, рассматривая деревушку, словно был здесь впервые. Колдунье пришлось придушить своё любопытство и с трепетом ждать вечера. Из-за недавнего дождя всюду царила грязь, которая, благодаря усилиям местных, достигала щиколотки. Заваленное тучами небо придавало этому месту ещё большую серость, но Мерлин и Моргана пришли сюда не для любования пейзажами. Они, распрощавшись со своей обувью ещё когда вышли из хижины, направились к зазывающим к себе жителям, которые вместе со своим товаром выстроились на главной, но не менее грязной дороге. Моргана всё ещё была погружена в не самые весёлые мысли, почти не обращая внимания на окружающих. Ей до сих пор было больно и обидно из-за произошедшего утром. От воспоминаний сердце будто потяжелело и с болью отзывалось в груди. Она и не подозревала, что любить, оказывается, настолько тяжело. Особенно когда тебя совсем не любят. От этой мысли внутри неё что-то перевернулось. Моргана подняла глаза на Мерлина и встретилась с ним взглядом. Неловкость, боль и обида тут же заполнили её с новой силой, но произошедшее дальше полностью изменило её состояние. Мерлин, встретившись с ней взглядом, улыбнулся. Так искренне, нежно и по-доброму, что все тучные мысли тут же куда-то улетучились. Моргана резко перевела взгляд, но на душе против её воли стало легче, а огорчение самой собой испарилось. То есть одна его улыбка способно стереть любую её обиду? Как коварно. И всё же именно его улыбка смогла помочь ей выбраться из мрачного омута. Моргана смогла так же открыто смеяться над его глупыми шутками или подколоть, когда Мерлин поскользнулся и чуть не упал. Колдунья снова наслаждалась каждым мгновением, проведённым вместе, и не сумела сдержать счастливой улыбки. Она простит его. Но только в этот раз. — Да это опадки! — Моргана убедительно показала на помятые и уже изрядно почерневшие места яблок. — К тому же им дня три, не меньше! Они стоят не больше двух медяков. — Неправда! — крупная старушка лет пятидесяти насупилась, а после округлила глаза, словно её смертельно обидели слова девушки. — Я их самолично утром срывала с яблони! А вкус у них — не передать словами. И цена им — пять медяков! Мерлин, наблюдающий за столь забавной картиной, не смог сдержать смешка. Моргана не дала ему возможности купить яблок, пусть и за завышенную цену, отобрав несчастные медяки и уверив, что сама выторгует эти яблоки у неприступной на вид бабульки за полцены. И к своему удивлению, маг отметил, что получалось у неё очень даже неплохо. Правда и старушка была не промах. Битва за яблоки была в самом разгаре, но до ушей Мерлина донёсся ещё один спор. Мерлин сжал губы и нахмурился. Перемена была резкой и неожиданной, и теперь вместо улыбки на лице мага читалась непривычная для него сосредоточенность и в некоторой степени жёсткость. Этот голос он узнает среди сотен других. Мерлин что-то пробормотал Моргане, поставил на землю мешок с продуктами и помчался за человеком, скрывшимся за поворотом. Знакомая магу макушка спряталась среди деревьев, и он, не раздумывая, побежал за ним. Моргана, наконец отвоевавшая яблоки, как и обещала, за полцены, повернулась, но не увидела за собой Мерлина. Лишь мешок с едой стоял наполовину в грязи на месте, где ещё недавно был маг. Яблоки покатились на дорогу, обваливаясь в грязи, и Моргана, не обращая внимания на восклицания старушки, рванула за угол. Внутри всё похолодело, сердце сжалось, болезненно отбивая удары, дыхание прерывалось, а еще не до конца зажившая рана на животе горела и своим жаром обжигала лёгкие. Плохое предчувствие подкралось и полностью поглотило разум Морганы. Она судорожно осматривалась по сторонам, в надежде зацепиться за знакомый силуэт. И, увидев скрывающуюся за деревьями фигуру, последовала за ней.***
Мерлин держался на расстоянии дабы не быть замеченным, но не настолько далеко, чтобы потерять цель из виду. Бесшумно идти ему помогала магия, но идти приходилось быстро, и преследование всё равно выбило его из сил. Когда его цель, наконец, остановилась, Мерлин прошмыгнул за дерево и аккуратно выглянул из-за него. К человеку, за которым он так упорно следовал, подошёл мужчина в тёмном одеянии, которого маг не знал. Сгорбленный нос, выступающий подбородок и хитрые глаза, прикрываемые двумя густыми бровями, не напоминали Мерлину никого из живущих в замке. — Наконец ты соизволил явиться. — голос мужчины был хриплым и в то же время режущим слух. Мерлин скривился — он совсем не ожидал, что ему станет настолько противно. — Называй меня по статусу, — дерзко, с нескрываемым высокомерием бросил Генри. Мерлин не верил, что человек, которого он преследовал, был рыцарем Камелота — настолько разительной оказалась разница между тем, кого он знал, когда жил в замке, и человеком, за которым сейчас наблюдал. — Что вы, — скривился собеседник и в подобострастном поклоне продолжил: — прошу прощения, сэр рыцарь. — Ладно уж, — отмахнулся он. — Я тут по делу. — То-то же, — выпрямился мужчина. — Как там поживает король Артур? А то мой господин начинает нервничать. Мы ведь должны были встретиться ещё несколько месяцев назад. — В том-то и проблема. Этот Артур… — сказал рыцарь, выплюнув последнее слово. — Он без устали ищет своего никчёмного слугу. «Меня?», — пронеслось в голове Мерлина. — «Зачем ему искать меня после всего?». — Аж бесит, — продолжил Генри. — И не хочет меня слушать. Ни в какую, — с досадой в голосе добавил он. — Без своего мага он ни на что не способен, — довольно протянул незнакомец. — Ага, — согласился рыцарь. — Ни на что, кроме безуспешных поисков, и не способен. А ещё первый рыцарь Камелота. Тьфу! — Генри явно был не лучшего мнения об Артуре, что ввело Мерлина в ступор. — Кстати, — неожиданно для своего собеседника сказал он, — спасибо за то зелье. А то Артур никогда бы не согласился на эту казнь. — Всё ради моего господина, — довольно ухмыльнулся мужчина. — Мои зелья действуют безотказно. — Правда недолго оно длилось, — прервал хвалебные речи рыцарь. — Тем же вечером наш славный король ускакал на поиски. — Странно… — видимо, эти слова действительно поразили собеседника. — Я уверен в своём зелье. Король должен был быть под чарами ещё два дня, не менее. — Видимо ты не настолько искусен, как о тебе говорят, — усмехнулся Генри, но тут же замолк, уловив на себе взгляд мужчины. Прокашлявшись, он добавил: — Время не терпит. На рассвете мне надо отправиться в Камелот, иначе этот болван может что-нибудь заподозрить. — Не смею, задерживать вас, сэр рыцарь, — ощерился мужчина, а его смех на мгновение вывел шокированного Мерлина из ступора. — Не забудь свою роль, когда мой господин начнёт действовать, — добавил собеседник, когда Генри направился обратно в сторону деревни, на что тот махнул рукой, не удосужившись развернуться. Как только рыцарь оказался достаточно далеко, Мерлин осел на земле. Он ощутил, как слёзы бесконтрольно стекают по его щекам и падают на дрожащие руки. Увидел, как пальцы, которые он сжал в кулаки, впиваются в кожу, сдирая её почти до крови. Почувствовал, как магия взбушевалась внутри него, обращаясь в настоящий вихрь, готовый снести всё на своём пути. Мерлин грозился прокусить себе губу до крови — настолько сильно он сжал зубы. Всё это время он был настоящим идиотом! Генри знал о его магии. Знал и намеренно лишил его самого дорогого человека. И сделал это самым жестоким способом — руками человека, ради которого Мерлин готов был умереть. Генри искусно провернул всё это и получил желаемое: разрушил доверие и преданность, уничтожил дружбу и почти заполучил мёртвого короля Камелота к своим ногам. Мерлин ведь серьёзно хотел убить того, кого без сомнений считал своей судьбой. Ярость достигла своего апогея, пробудив тёмную сторону Мерлина. Ту, чуждую и противоестественную сторону, о существовании которой сам маг никогда не подозревал. Он наивно полагал, что не такой как все злые, мстящие колдуны и ведьмы, но жестокая правда расставила всё на свои места, познакомив с тёмной стороной медали. Его разум требовал мести так сильно, что врождённое миролюбие отошло на задний план и спряталось в самом дальнем уголке души. И он готов утолить эту жажду. Мерлин поднялся и оторопел от неожиданности, увидев перед собой Моргану. Она вздрогнула и неосознанно отстранилась, и маг заметил в её взгляде тревогу и… страх? Мерлин развернулся, стараясь унять дрожь в теле и вновь подступившие к глазам слёзы. Он не хотел напугать её, но гнев разрывал его изнутри, стремясь вырваться наружу. Каждое его движение было наполнено напряжением и дрожью, которое ему так и не удалось унять. От лёгкого прикосновения Морганы Мерлин вздрогнул, словно успел забыть о её присутствии. Колдунья пошатнула его уверенность, и теперь он стоял на перепутье, понятия не имея, какая из сторон верная. Миролюбие решило подать признаки жизни, и сейчас он окончательно запутался. Единственное, в чём Мерлин был уверен, — в своей боли, которая усердно проедала его сердце. Неожиданно он почувствовал, что его голова лежит на плече Морганы, пока она нерешительно его обнимала. Последний оплот сдержанности был прорван, и чувства хлынули с новой силой. Он не плакал, нет. От слёз остались лишь мокрые дорожки на щеках и покрасневшие глаза. Он обнял её в ответ и позволил себе остаться в таком положении чуть дольше, чем мог себе разрешить раньше. Когда они вернулись домой, последние лучи солнца давно скрылись, и на землю опустились сумерки. Моргана попыталась по дороге назад поговорить с магом, но каждое её слово разбивалось о стену молчания, и вскоре она прекратила попытки. Эта тишина, настолько тяжёлая, что почти осязаемая, была необходима Мерлину, как воздух. Немного погодя Моргана осознала это и покорно ждала, дав магу ценное время наедине с собой и своими мыслями. Вечер плавно перетёк в ночь, но Мерлину не спалось. Его мучили мысли. Самые разные, но все они касались только трёх людей. И к удивлению мага именно Артур всплывал чаще всего. Его смерть раз за разом мелькала перед глазами Мерлина и каждый раз разная: где Генри заманил его в ловушку, и они под предлогом выехали из-под защиты замка; где его убивал таинственный «господин» после падения Камелота; где Артур умирал от меча Генри в собственном замке и ещё сотни самых разных версий с одним и тем же исходом. Маг постарался скрыться от этих мыслей во сне, но даже там смерть Артура преследовала его. Вот только в этот раз его погибелью стал сам Мерлин. Маг вскочил и судорожно оглянулся. Вокруг ничего не поменялось, только огонёк на свече стал опасно маленьким, так и грозящимся потухнуть, а за окном ночная ночная тьма потихоньку развеивалась, и до первых лучей оставалось всё меньше и меньше времени. Мерлин мотнул головой. Он уже давно решил, что пророчество оказалось ложью. Что Альбион — мечта, в которую он так верил, никогда не станет реальностью. Ведь Артур из-за ненависти к магии беспощадно и, что самое страшное, намеренно отобрал у него самого важного и родного человека. Правда, по мнению мага, ничего не изменила. Но на деле она поменяла всё. Мерлин не мог больше винить Артура, как прежде, но всё равно при упоминании короля слово «друг» куда-то исчезало. Он понимал, что Артуром воспользовались, но в памяти раз за разом всплывало его лицо в тот день: жестокое и беспристрастное. Он решил, что ему плевать на того, кто предал его, но сейчас не мог найти себе место от одной мысли о его смерти. Мерлин настойчиво отгонял от себя эти мысли, но не мог не признать, что каждая из них задевала его сердце. Что каждый раз, пусть и в своей голове, наблюдая за последними вздохами бывшего друга, он невольно вздрагивал. Он не мог позволить Артуру умереть. Маленькая, но такая важная истина расставила всё на свои места. Осознав это, Мерлин поднялся и схватился за любимую сумку, которую припрятал ещё в первый день своего пребывания здесь, но замер, услышав негромкий голос Морганы: — Уходишь к Артуру? Колдунья лежала спиной к нему, и, судя по её мерному дыханию, Мерлин был уверен, что она спит. Но Моргана поднялась на кровати и повернулась к магу. На её лице тяжело было уловить хоть какие-то эмоции, но глаза выдавали беспокойство хозяйки. Мерлин был крайне удивлён её проницательности. — Моргана… — слова застряли поперёк горла, и это единственное, что вырвалось из его уст. — Значит, к нему. — голос Морганы не выдавал никаких эмоций, он был сух и монотонен, но Мерлин отчётливо слышал в нём скрытую истерику. Или хотел слышать. — Я обязательно вернусь за тобой. Уговорю Артура, и он простит тебя. Только… — Нет, Мерлин, — прервала его Моргана и подошла к магу почти вплотную. — Не простит. Я убила его дражайшего папочку. А он твою мать. — Но… — Это сделал не он, его заставили, — закончила за Мерлина Моргана, говоря об этом небрежно, как бы между делом. — Ты слышала?.. — удивлённо произнес маг, совсем позабыв о том, что она следовала за ним. — Только это, — Моргана взглянула в глаза Мерлину, и маг увидел, как в них отразилась почти незаметная мольба. — Мерлин… — её голос дрогнул, и она вмиг потеряла напущенную решимость. — Чем бы его там не опоили, именно Артур был тем, кто казнил твою мать! — взгляд Мерлина выражал крайнюю степень удивления, и Моргана догадалась почему. — Я была в тот день в Камелоте, — быстро пояснила она. — Ни одно зелье, каким бы сильным оно ни было, не способно полностью поменять разум человека. Лишь усилить тот или иной аспект его души. Мерлин и сам об этом прекрасно знал. И быстро догадался, что именно усилило зелье в Артуре. Что-то внутри мага всколыхнулось, заставив его задуматься. Но только на мгновение. Потому что так же он понимал, насколько велики другие стороны короля, за которые маг когда-то уважал его. Артур бросился за ним в тот же день, что было за гранью возможного. А это давало Мерлину маленькую крупицу надежды на то, что не всё потеряно. Даже если сам он всё ещё не мог простить Артура, что-то постепенно менялось внутри. И эта часть рвалась защитить одного венценосного осла. Моргане не понадобились слова, чтобы понять решение Мерлина. — Тогда не возвращайся. — Моргана… — Мерлин приблизился к ней вплотную, и теперь в его взгляде читалась мольба. — Вон! — колдунья быстрыми шагами подошла к двери и распахнула её. — Убирайся! Мерлин остался стоять на месте. — Если ты сам не уберёшься, то я тебя вышвырну магией, — сквозь зубы процедила Моргана. — И поверь, посадочка будет жёсткая. Мерлин смотрел в её изумрудные глаза, пытаясь отыскать в них взаимность, но наткнулся на непроницаемую стену. Маг понял, что Моргана, как и он, сделала свой выбор. Мерлин вздохнул, но послушно вышел из дома, уловив еле слышный шёпот колдуньи: — Я ошибалась. Нам с тобой не по пути. Её голос был полон боли, которую она пыталась спрятать за гневом. За это время Моргана не сдвинулась с места, а когда Мерлин сделал шаг навстречу, подняв руку, чтобы дотронуться до неё, возможно даже обнять, и вновь попытался ей что-то сказать, она отстранилась, а после с силой в голосе добавила: — Я убью Артура. И ты не сможешь мне помешать. Моргана прожигала своим холодным взглядом, Мерлин ощутил это своей кожей. В его глазах читалась горечь, но теперь его чувства не трогали колдунью. Ей было откровенно наплевать на его состояние. — Я обязательно вернусь, — со всей искренностью пообещал Мерлин и неуверенно направился в деревню. Когда фигура Мерлина скрылась за деревьями, Моргана обессиленно сползла по стене, о которую всё это время опиралась. Слёзы, которые колдунья изо всех сил сдерживала, наконец вырвались вместе с приглушёнными всхлипами. Истерика раздирала её горло и лёгкие, но больше всего страдало разбитое на кусочки сердце. Весь их недолгий разговор она хотела одного — чтобы он одумался. Даже прогоняя его, она до последнего надеялась, что вот сейчас он поменяет своё решение и останется. Но Мерлин всегда славился своим упрямством. Однако больнее всего ей было от того, что её снова предали. Она принесла своё сердце на блюдечке, а его отшвырнули и жестоко затоптали. Последняя фраза Мерлина добила её окончательно. Вернётся? Ха. Ему уже некуда и не к кому возвращаться. И всё же в ней до сих пор бушевало два исключительных в своём происхождении чувства. Они кружили в безумном танце: противостояли друг другу и в то же время были единым целым. Она ненавидит его всей душой. И всем сердцем любит. Моргана перестанет бежать от своих чувств. Она примет их, как бы тяжело ей ни было, научиться жить с ними, сохранит в своём сердце. И отомстит.