Мерлин, Новый Рассвет

      Непрерывный поток нескончаемой, прожигающей изнутри боли, которую он пытался сдерживать последние сутки, в одночасье исчез. Хотя как долго длилась эта нескончаемая агония, тысячами лезвий без конца вонзающаяся в самые глубины не только тела, но и души, Мерлин сказать не мог. Для него прошёл не день, а самые настоящие полгода непрерывных пыток. Ни на секунду, ни на миг. Она так сильно и так глубоко впивалась в тело, жадно поглощала каждую его частичку, что напрочь отбила всю тягу к жизни. Он уже был согласен на всё, лишь бы это быстрее закончилось.       «Терпи. Не кричи. Не раздирай рану. Не умирай», — этими словами Мерлин заставлял бороться себя с самим собой. В нём не осталось ни единой крупицы внутренних сил, надежды или веры в чудо. Он был готов отдаться в вечные объятия старухи Каэлих без колебаний, стоит ей лишь протянуть ему руку. Но всё равно упрямился. Переступал через себя, глотал боль, извивался в конвульсиях. Мечтал о смерти, но не шёл в её когтистые лапы.       Ведь рядом была Моргана.       Даже за пеленой боли он чувствовал все её страдания: терзающие истерики, хоть она и пыталась их подавить в глубине души; побледневшее заплаканное лицо, на котором остатки слёз перемешались с грязью и кровью; покрасневшие глаза; не менее отчаянные попытки спасти его ценой своей жизни. Только ради неё он держался, ради неё цеплялся за жизнь.       Но теперь боль наконец прошла. Исчезла, растворилась, оставив после себя Абсолютное Ничто. Лишь голоса дорогих сердцу людей — мамы, Гаюса, Морганы и даже Артура — раз за разом проносились в его голове. Все они переплетались друг с другом, звучали в унисон, но каждый Мерлин слышал отчётливо: мольбы матери, извинения наставника, отчаянный крик любимой… и слёзы друга.       Но ничего не всколыхнули его. Без сомнения, он жутко тосковал по каждому из них, хотел вернуться, успокоить, но как-то отдалённо. Будто это происходило не с ним, словно он лишь наблюдатель безмерно печальной пьесы и просто проникся к героям и их страданиям. Эта накрывшая с головой безмятежность придала небывалую лёгкость. О ней Мерлин грезил только в самых потаённых и смелых желаниях.       В одночасье вокруг него повсюду разлился ослепляющий свет, однако Мерлин с лёгкостью мог спокойно рассмотреть, где находился. Сияние заполонило собой всё, до чего мог дотянуться его взгляд. Оно словно обрело форму и касалось тела мага, поглотило его полностью. И несмотря на это Мерлин со всем неприсущим ему спокойствием продолжил «плыть по течению» этой загадочной материи.       Эмоции, которые он когда-либо ощущал в своей жизни, словно канули в небытие. Он просто «плыл» в плотном свете в неизвестность и не чувствовал ничего, кроме умиротворения.       Мерлин не мог сказать, сколько прошло времени. В этом мире оно шло своим чудным танцем, понять который магу не было суждено. И хотя он думал, что теперь это место будет сопровождать его вечность, даже Абсолютное Ничто не спеша изменилось.       Внешне вокруг практически ничего не поменялось: лишь свет стал менее ярким, и вскоре Мерлин ощутил опору под ногами. Его беспокоило больше другое. Внутри произошли куда более заметные перемены.       И это оказалось страшнее всего.       Он всё так же слышал голоса, только сейчас они достигли той точки его души, что вдребезги разбили всё напущенное до этого спокойствие. Проникли в самое потаённое место и превратили его в руины. Мерлину стало невыносимо, до потери самообладания, больно от наполненного страданиями и злостью выражения лица матери. Он не смог спокойно смотреть на поникшего и осунувшегося Гаюса, винившего себя в его смерти. А крик Морганы вовсе раздирал его на мелкие кусочки. Он так сильно захотел оказаться рядом с ней и обнять что есть силы, лишь бы оградить от мук, из-за которых она так сильно страдала. И, конечно, Артур… Его слёзы, слова пронзали Мерлина насквозь. Резкая перемена в отношении короля к нему, магу, вызывала самые странные эмоции. Он хотел плакать, улыбаться и в то же время был на грани истерики.       Ведь он потерял их всех…       — Такова правда жизни, — раздавшийся из-за спины голос прозвучал внезапно, но точно ответил на его мысли.       — Папа… — Мерлин резко обернулся и, не сдержав лёгкой улыбки, бросился к человеку, успевшему поселиться в его сердце очень глубоко, хоть они и были отцом и сыном всего несколько дней.       — Мерлин… — Балинор со всей невысказанной любовью обнял сына. — Ты хорошо потрудился.       — Да, это было нелегко, — ухмыльнулся маг. — Зато они оба живы.       — Ценой твоей жизни.       — Я знал, на что иду, — улыбка не сходила с его лица. — Ради них я готов пожертвовать собой сколько угодно раз. Даже если сейчас все страдают из-за моей смерти, — Мерлин закрыл глаза, и перед ним возникли образы дорогих ему людей, — главное, что они живы.       Балинор молча с несвойственной ему полуулыбкой на лице похлопал сына по плечу.       — Так вот где ты был после того… — ещё раз осмотревшись по сторонам, Мерлин тут же осёкся, — как умер.       Да, они были семьёй всего пару дней. Но чувства, которые у них появились за это короткое время, самые настоящие и не менее крепкие, чем у родителя и ребёнка, знающих друг друга с рождения. Эта связь была настолько сильна, что воспоминания о смерти отца до сих пор терзали Мерлина. Даже несмотря на то, что сейчас тот стоял всего в шаге от него.       Балинор будто прочитал мысли сына и неуверенно, немного неуклюже потрепал его по голове.       Мерлин улыбнулся. Всё-таки теперь они будут вместе очень и очень долго.       — Это довольно интересное место, — внезапно отозвался Балинор. — И необычное. Мы не должны были здесь встретиться.       — Что ты хочешь этим сказать? — Мерлин удивлённо приподнял брови.       — Только то, что ты услышал. Это не мир мёртвых, и Каэлих здесь нет, — задумчиво осмотрелся Балинор. — Её непрестанный взор ощущают все души. Но не здесь.       — Тогда где же мы?       Повисла гробовая тишина. Балинор слишком долго молчал для, казалось бы, простого вопроса. Мерлин пытался выискать ответ на свой вопрос в его взгляде или слегка поджатых губах, но тщетно: отец слишком хорошо скрывал свои эмоции. В конце концов бывший повелитель драконов качнул головой и тяжело выдохнул.       — Я мало что знаю об этом месте. Кто-то называет его Мидангеард, кто-то Междумирьем. Но одно можно сказать точно: ты тут не просто так.       Реакция Мерлина удивила Балинора: его сын, всегда серьёзно относящийся к опасности, тревожным знакам и странным обстоятельствам, сейчас огорчённо вздохнул и закатил глаза.       В мыслях Мерлина же крутилась одна-единственная, оттого более раздражающая мысль: даже после смерти ему не дают покоя.       — Тогда я не умер?       — Ты мёртв, — чётко и без сомнений ответил Балинор. — Твоё сердце перестало биться, а душа покинула тело. Но ты необычный человек, Мерлин.       — О чём ты говоришь?       — Ты не человек, сынок, — Балинор постарался выразить свою мысль немного иначе. — Ты — порождение Старой Религии, помещённое в оболочку. Ты — чистый сгусток магии… Ты и есть сама магия.       В одночасье голос Балинора изменился до неузнаваемости. Сотни тысяч голосов были сотканы и сплетены в один, отчего не было понятно, кто именно говорит. Мимика резко сменилась с тёпло-отцовской на бесстрастную, а движения стали выдержанными, точно отрепетированный танец. Мерлин видел отца, но всем своим существом ощущал, что его здесь нет. Но как это возможно? Ведь перед ним душа, не тело!       — Кто ты? Ты не Балинор! Куда ты подевал моего отца?! Он позволил использовать себя ради этого разговора. Ради возможности повстречаться с тобой вновь. Благодаря ему у нас есть немного больше времени.       — Но кто ты? И для чего это? Где мы? Так много вопросов и так мало времени, Эмрис.       Голос причитал своё, полностью игнорируя плохо скрываемое возмущение мага. Ты появился на этот свет неспроста. Как неспроста появился и Артур. Вы — две стороны одной монеты.       — Предсказание, — догадался Мерлин. — Я должен защищать Артура, чтобы он создал Альбион, чтобы… Всё не совсем так. Старик Тариэс не понял всего послания.       — О чём ты говоришь?.. Ты не порождение Старой Религии. Ты нечто намного большее. Намного величественнее и могущественнее. Ты — магия воплоти. Бессмертный и всесильный. Но раскрыть свой истинный потенциал способен только с Артуром. Потому что только его благородная душа и безграничная любовь к своему народу способны объединить сердца людей и вести их в бой. Ему суждено было родиться королём и пройти все тяготы жизни. Чтобы стать королём Былого и Грядущего.       Мерлин и сам давно это понял. Просто не мог облечь в нужные слова ровно до этого момента, но ярко ощущал ту силу, которой обладал Артур, тот свет, к которому он сам тянулся, точно светлячок глубокой ночью. Мерлин отдал всего себя служению ему и защите от всех таящихся за его спиной опасностей. Сколько же крови пришлось пролить ради этого… Твоей душе нет места среди мёртвых, она не подвластна самой смерти. После потери тела ей не суждено отправиться в иной мир — лишь скитаться и ждать новую плоть. Но у нас нет времени. Она идёт.       Сущность продолжила монотонно говорить, и Мерлину пришлось быстро вынырнуть из мыслей и воспоминаний о былом и уже таком далёком, чтобы не потерять нить разговора. Ты был призван в мир в это смутное время неспроста. Предсказание, ошибочно понятое стариком и переданное драконам, наступает на ваши с Артуром судьбы. И если вы с ним не справитесь, всему наступит конец.       — Под всем ты подразумеваешь..? Всё живое и неживое, само небо, землю, ветер…       Магия небывалой силы с грохотом обрушилась на пространство, взбудоражила его изнутри и вызвала волну таких размеров, что естество Мерлина вопило и дрожало от её мощи. Она в мгновение сбила их, невесомые души, с ног, и они упали на колени.       Мысль, за которую с трудом цеплялся Мерлин всё это время, окончательно ускользнула от него. Но это нисколько не беспокоило его. Он оцепенел, и не от страха, замешательства или шока — магия захватила его в невидимые путы и сжала так сильно, что маг сумел ощутить резкую боль в бесформенной оболочке.       — Неужели ты вспомнил обо мне? Я польщена.       Голос был настолько мелодичным, что мог покорить собой любое живое существо. И неживое, видимо, тоже. Завороженный Мерлин сквозь многофунтовое давление магии поднял взгляд и увидел её. На губах красовалась сардоническая усмешка, нотки которой отозвались повсюду неприятным колебанием.       Но даже несмотря на это Мерлин был глубоко очарован. И не только её голосом.       Таких существ он не видел нигде, даже в самых древних книгах или свитках. А стоит отдать Мерлину должное: в его руки попадали весьма древние писания, которых многие века не касалась рука живого существа.       Оно… это существо было невероятных размеров. Ей было проще простого снести Камелот до основания одним движением лапы, точно небольшую преграду на пути. Чёрная, как смоль, шерсть идеально гармонировала с белой гривой и ярко-голубыми, точно светящиеся кристаллы на солнце, глазами. На лбу красовался странный золотой серебряный символ. Тело существа было схоже с кошкой Палуга , а вот голова чем-то отдалённо напоминала драконью. Но что Мерлина сбивало больше всего, так это рога, и не один или два, а целых четыре!       — И огорчена тем, как сильно ты от меня бегаешь, — её недовольство тотчас отразилось на маге, будто она играла замысловатую мелодию на струнах его души одним лишь голосом. — А ведь когда-то ты самолично согревал меня под своим тёплым крылом… До того дня, — настроение существа резко изменилось на этих словах, и нежный тон, которым она ещё недавно околдовывала, точно лезвия тысяч ножей, пронзили его.       Мерлин чуть не взвыл от накатившей волны боли. Она была отдалённо сравнима с той, которую он ощущал совсем недавно, только ещё более острая, резкая, жгучая. Ты и твой вид сами навлекли на себя это.       «Балинор» снисходительно хмыкнул, чем вызвал ещё большую ярость у звероподобной. Её гнев был готов проглотить всё заживо одним быстрым и точным укусом, что тут же отразилось на пространстве вокруг: свет резко поглотила тьма, непроглядная, плотная, невероятно тяжёлая, она сдавила грудь до такой степени, что боль при жизни и рядом не стояла с этой.       Другого объяснения произошедшему Мерлин просто не смог найти. Он вообще не мог воспринимать происходящее никак иначе, чем сравнениями и представлениями. Будто в одночасье лишился глаз, ушей и рук и образами вещей, что когда-то знал, пытался воспринимать мир. Точно слепой больной старик.       — Если бы не ваши игры…       От возникшего давления, которое он чувствовал собственной душой, захотелось выть, но что-то не давало издать даже звука. Не сумев справиться с новой волной магии вперемешку с нескончаемыми изощрёнными пытками, Мерлин окончательно потерял равновесие и оказался прижат к поверхности.       — Ох, неужели он создал новую игрушку. — От раздавшегося рядом грохота она наконец обратила внимание на распластавшегося мага и с интересом стала его изучать. Пристально прожигала взглядом, будто глазами проникла внутрь него и исследовала каждый уголок его оголённой души.       Мерлин с трудом поднялся на колени. Его призрачное тело ныло так сильно, как не ныло настоящее даже после самой знатной взбучки и суток беспрерывной работы. Он ясно ощутил изменения в воздухе (или что у них тут), некоторую лёгкость, точно с его плеч сняли гору, но всё равно дрожал, так и не отойдя от магии этого существа. И всё же Мерлин вперился в неё не менее яростным взглядом, хотя в нём было больше неуверенности в своих силах.       Но увиденное застало мага врасплох.       Прямо на его глазах великолепное во всех смыслах существо с грацией кошки и величием дракона уменьшилось до человеческих размеров. Блестящая чёрная шерсть будто бы растворилась, а на её месте проявились очертания чёрного платья, эффектного, струящегося, с серебряными вставками. Завораживающая белая грива преобразилась в длинные пышные серебристые волосы, спадающие на плечи. Морда существа утянулась, обнажая невероятной красоты лицо… девушки? Да, вот только от человека её отличали рога, хотя даже в них крылась своя изящность. Неестественно яркие голубые глаза, от которых невозможно было отвести взгляд, и тот же символ на лбу, что и у её животной версии. Её невероятная красота оказалась настолько притягательной, что могла обворожить любого, и, как бы стыдно Мерлину ни было признаться, он был полностью ею очарован. Не тебе говорить о игрушках, Кайна.       Но девушка не обратила никакого внимания на слова «Балинора». Она была полностью поглощена своей новой целью.       — Хм-м-м, а ты ничего, — её глаза будто бы за что-то зацепились, и довольная улыбка озарила её лицо. — Значит это о тебе ходит молва даже в Миддре. Любимое творение Создателя… Я хочу тебя, — её хищный взгляд так и манил к себе, и это было не просто наваждением Мерлина. Он чётко ощущал, как на него воздействует некая странная и очень сильная магия. И каким бы сильным магом он ни был по словам «Балинора» — да хоть самой магией! — но сопротивляться её силе и обаянию было очень и очень тяжело. — Будешь моим, Эмрис? — она игриво шепнула прямо на ухо мага, отчего у того пробежали мурашки по всему телу, а после заискивающим томным голосом продолжила: — Обещаю, я о тебе хорошо позабочусь. Облюбую. Обласкаю. Подарю всё, чего пожелаешь.       Её голубые глаза сверкнули, пронзая мага насквозь, как только она коснулась его кожи.       Он был в её руках. Не буквально. Мерлин, завороженный, чуть не пошёл в её объятия, не растворился в этих глазах, не поддался настойчиво нашёптывающему желанию. Но его сердце до самой последней клеточки принадлежало лишь одной девушке. Той, кто боролась за него до самого конца, и полюбила, несмотря на то, что он всё время выбирал Артура. Только благодаря своей любви и природному упорству он смог. Не передать словами, сколько сил потребовалось на то, чтобы сделать шаг в сторону и слегка мотнуть головой.       Но она от этого жеста только больше загорелась, и на её лице заиграла довольная улыбка. Мерлин ужаснулся. Он не был уверен, что сможет противостоять её чарам ещё хоть сколько-нибудь.       Наконец на помощь бедному Мерлину пришло непонятное существо, захватившее душу его отца. Тебе здесь не место. Не жди пощады.       — Боюсь, боюсь, — Кайна играючи махнула рукой в сторону «Балинора», как бы останавливая его на полуслове, при этом даже не одарив взглядом. Всё её внимание было приковано к Мерлину. — Не надрывайся ты так. Я просто заскочила поздороваться.       — До скорой встречи… — девушка послала магу воздушный поцелуй, от которого у того прошёлся непонятно откуда взявшийся холодок по эфемерному телу, — Эмрис.       С её исчезновением Междумирье вмиг приняло привычное состояние, но отголоски магии всё ещё витали повсюду.       — Д-да кто она т-такая?! — от пережитого Мерлин невольно начал заикаться. — И кто ты такой?! У нас много имён и много сущностей. Нам поклоняются жрицы, колдуны и ведьмы. Нас почитают и ненавидят. Мы любимые дети Создателя, его творение, его плоть. А она…       Впервые Нечто, что назвало себя ребёнком Создателя, запнулось, будто не знало, что и сказать. Она сам Хаос. Бедствие, готовое сокрушить всё и вся. Голод, готовый жадно поглотить всё сущее. Сила небывалых размеров, готовая заполучить всё, чего пожелает.       Последнее маг прочувствовал на себе очень хорошо. Но сейчас главное другое. Нет времени ждать, пока твоя душа обретёт новое тело. Придётся сделать это.       — Сделать что?       Вот теперь Мерлин окончательно запутался.       — Соблюсти баланс.       Этот голос… Мерлин встрепенулся и с ужасом осмотрелся, после чего бросился в объятия любимого наставника.       — Гаюс! Как ты здесь… Ты умер?! — мысли метались из стороны в сторону, и маг всё больше осыпал догадками старого лекаря.       Несмотря на недоумение, Мерлин ощутил, что непонятная сущность исчезла также резко, как и появилась, и теперь рядом с ним снова стоял его отец. И хоть он почувствовал некоторое облегчение, появление здесь Гаюса всё ещё очень настораживало. Старый лекарь же по какой-то причине не стремился отвечать, лишь качнул головой и отвёл взгляд, порождая ещё больше тревожных мыслей.       — Нет, — отозвался Балинор вместо старого друга, разрушая повисшую тишину. — Пока нет.       — Слава богам, — облегчённо выдохнул маг, но тут же осёкся. — То есть пока нет?       — Законы Старой Религии должны быть соблюдены, — Гаюс перетянул всё внимание на себя.       — Жизнь за жизнь, такова цена ради поддержания баланса.       Балинор и Гаюс говорили, точно дополняя друг друга. Даже не так. Они говорили как один человек — настолько слажены были их слова, словно у них один разум на двоих.       — И хоть ты можешь обрести новое тело, ведь смерть не властна над тобой, времени на это нет.       С каждым мгновением осознания того, к чему они клонят, Мерлин всё больше и больше приходил в бешенство. Как они могли вообще о таком говорить?!       — Нет, нет… Нет! Ни за что! Лучше умру я! Мне же суждено умереть от той раны, не так ли? Тогда зачем забирать Гаюса?       — Мерлин… — Балинор попытался достучаться до сына, но тот ничего не хотел слушать.       — Эй, великая сущность или как вас там, верните Гаюса назад! — маг со всей силы кричал в пустоту, смотря то верх, то вниз, то по сторонам. — Какого фомора вы тут устроили?       — Это была моя просьба, которую услышали сами небеса, — Гаюс положил руки на плечи мага. — Я не мог потерять тебя, Мерлин. Ни за что. Не в этот раз.       — Я выбрал свою судьбу, зачем тебе умирать?! Ты ведь слышал? Я бессмертный! Ну поброжу немного, пока не появится новое тело! Нет… Я не приму этого! — на глазах мага проступили слёзы. — Зачем мне нужна такая сила, если из-за неё страдают дорогие мне люди?!       — Мальчик мой, — морщинистая рука уже глубоко пожилого человека коснулась родного лица и вытерла стекающие по щекам слёзы. — Ради тебя я готов отдать всего себя кому угодно, сколько угодно раз, даже если это будут вечные муки.       — Нет… Гаюс!.. — голос Мерлина надрывался, он не мог контролировать себя. Дрожь била по телу, руки тряслись, он так сильно сжал кулаки, что пальцы впивались в ладони.       — Я прожил свой век как счастливый человек. У меня есть ты, мой сын, и моя внучка, — Гаюс всматривался в глаза названного сына, пытаясь встретиться с ним взглядом. Он знал, что Мерлин избегает его, чтобы не покориться этому решению. Видел, как сильно его ученик, которого он принял и обучил много лет назад, за которого переживал больше всего на свете, пытается сопротивляться. Понимал, и всё же… — Я и не подразумевал насколько на самом деле богат и счастлив… Пока не потерял тебя.       — Нет… — Мерлин лихорадочно качал головой, полностью игнорируя стекающие слёзы и всё более возрастающую боль от осознания скорой потери дорогого, родного человека. Человека, который столькому его научил… Человека, который был рядом с ним в самые счастливые и самые трудные времена… Человека, показавшего ему суть магии… Единственного человека, который знал, через что ему пришлось пройти ради спасения Артура… Это всё Гаюс! И теперь они предлагают пожертвовать его жизнью ради сохранения своей? Ни за что! — Никогда! Я не позволю тебе погибнуть вот так, Гаюс. Ни за что!       — Мерлин…       — Нет! — как можно жёстче прокричал маг в надежде, что так они одумаются, но…       — Сынок…       — А ты, папа… — надтреснутым голосом Мерлин обратился к Балинору. — Как ты можешь быть на их стороне? Ты пошёл против Утера, пошёл против устоев!       — И в итоге оставил свою единственную любовь, чтобы её не убили, а сам всю оставшуюся жизнь скитался отшельником, — в тоне Балинора всё ещё чувствовались боль и сожаление. — Ради неё я пожертвовал нами и нашей любовью.       — Плевать! На что мне судьба всего мира, если из-за этого умирают дорогие мне люди! Я слишком многое потерял ради этого! Я никогда…       — Если поступить иначе, то Моргана, Артур и твоя мать погибнут! — впервые за долгое время повысил голос Гаюс. Однако это подействовало на мага, и тот резко замолк. — Ты ведь тоже ощутил это? Силу, тёмную, безумно голодную и пожирающую всё на своём пути? Она надвигается на всех существ, мирно живущих на земле! Ради своей прихоти ты не только хочешь их обречь на смерть, но и Моргану, Артура, Гвен, Хунит! Представить не могу какая жестокая участь будет их ждать, если те твари одержат верх!       Слова старого лекаря привели Мерлина в чувства. Грудь мага всё ещё резко вздымалась, слёзы стекали по щекам, а тело била дрожь, но теперь он лишь молча стоял, опустив взгляд. Он и сам прекрасно понимал с самого начала, что так будет правильнее всего, но как он может позволить Гаюсу… своему дорогому Гаюсу отдать свою жизнь в обмен на его?       — Так тяжело… Гаюс, я так не хочу тебя терять…       — Мальчик мой, — лекарь крепко обнял Мерлина, со всей присущей ему родительской любовью. Уже давным-давно он в мыслях смело называл его сыном. — Благодаря тебе моя жизнь так изменилась.       Мерлин поднял взгляд и увидел тёплое, такое уже родное лицо наставника, на котором сияла улыбка, полная отцовской любви. Маг уткнулся в плечо наставника и дал волю чувствам. Как же тяжело прощаться…       — У меня к тебе будет лишь одна просьба, — неожиданно отозвался Гаюс. — Прошу, присмотри за моей внучкой.       — Внучка? — Мерлин удивлённо уставился на лекаря, будто не слышал его до этого. — У тебя есть внучка?       — Да… — немного грустно и в то же время тепло кивнул Гаюс. — Когда меня изгнали, я сделал то, чего боялся делать многие годы. Я нашёл её только благодаря тебе, Мерлин.       — Но как я?..       — Ты подарил то, чего мне не хватало всю жизнь — уверенности, твёрдости духа и силы. Её зовут Эбигейл, она славная девочка. И способная. Один раз чуть не сожгла мне все волосы, — Гаюс усмехнулся. — Прошу, присмотри за ней и обучи всему что знаешь.       Мерлин неуверенно кивнул, но не потому, что сомневался в своих силах исполнить последнюю просьбу лекаря. Он не мог сдержать всю ту боль, что прожигала его, и расплакался, крепко обнимая наставника. Он так сильно сжимал его, будто хотел вобрать в себя и оставить хотя бы частичку. Гаюс же не переставал умиротворённо улыбаться. Он знал, что поступает правильно.       Воспоминания последних лет пролетели одно за другим, подтверждая его мысли. Он умрёт счастливым человеком.       Неизвестно, сколько они так простояли, но за всё время пожар в груди мага не утихал. Ни слёзы, ни объятия любимого человека, ни желание защитить остальных — ничего не помогало Мерлину. Он просто не мог, не смел проститься с Гаюсом. В какой-то момент маг посмел допустить мысль, что происходящее лишь наваждение, неправда, но к своему ужасу стал замечать, как свет вокруг постепенно затухал и через несколько мгновений он практически их не видел.       — Гаюс! Папа! — Мерлин пытался догнать их, но с каждой секундой они становились всё дальше от него, пока не исчезли полностью. — Нет, не уходите! Как я без вас…       Резкий запах плесени и сырости ударил в нос, заставив Мерлина поморщиться. Мокрый и холодный пол, кажется, полностью испортил его любимую рубаху, а голова гудела, будто по ней раз десять со всей силы ударили половником. Всё тело ныло и совершенно не слушалось своего хозяина. Даже банально открыть глаза у Мерлина получилось не с первого раза. Но когда открыл, он увидел несовместимую с реальностью картину: немногим дальше, примерно в шагах двадцати от него, на той же каменной плитке неподалёку друг от друга расположились два человека, существование рядом которых было просто невозможно.       Мерлин тщательно протёр глаза, попытавшись сбросить с себя это видение, но оно не исчезало. Он пристально смотрел на поникших Моргану и Артура, и отчётливо видел, как король аккуратно поглаживает своего заклятого врага по спине! От шока Мерлин не сразу понял, насколько не способен даже просто подняться, поэтому при попытке встать на ноги закономерно упал, ударился спиной и издал крайне странный вскрик.       Моргана с Артуром резко подскочили, ожидая увидеть недруга, но оторопели и замерли. Шок колдуньи прошёл чуть быстрее, и она со слезами на глазах бросилась в сторону пытавшегося подняться и потиравшего ноющую спину мага и крепко обняла, упав уже вместе с ним. Мерлин, не отойдя от прошлого падения, не был готов к новому, но больше всего не был готов к подобной реакции, хотя спустя мгновение крепко и в то же время нежно обнял в ответ.       И это было то, чего ему так не хватало последние месяцы. Именно сейчас, в этих объятиях, он осознал насколько же сильно скучал по ней и как в ней нуждался. С того самого момента, как он ушёл от неё к Артуру, и до этой минуты он будто бы жил наполовину. Без неё всё казалось иным, серым и безрадостным. Но сейчас она здесь, она рядом, она жива.       Не успел он закончить мысль в голове, как ощутил тёплые губы Морганы на своих. В её сердце и голове творился такой бардак, но одно она знала точно: он жив, он здесь, он с ней. Остальное не имеет значения.       Поцелуй был настолько красочным и пылким, будто они пытались через него передать все свои мысли, сожаления и благодарности. Словно не было языка лучше высказать что на душе, чем этот. Они ощущали тепло друг друга, и чувства в унисон бились в их сердцах. Впервые за долгое время они были искренне счастливы.       Артур поначалу в шоке наблюдал за развернувшейся перед ним сценой, а после, изрядно раскрасневшись, резко развернулся. Могли бы и потерпеть! И как им не стыдно? Но конечно же не сказал этого вслух, ведь он не идиот какой-нибудь. Хотя ему до сих пор было тяжело осознать, что его слуга находится в любовной связи с его сестрой. Так ко всему прочему они оба маги! Какие ж у них будут дети…       Артур качнул головой, прогоняя назойливые мысли. До детей ещё очень далеко, о них и зарекаться не стоит. Но невольно ему всё равно представился маленький монстрик, разносящий на своём пути ползамка своей магией. Король вздрогнул. Если у этих двоих появится такое чадо, то он лично возьмёт его под своё крыло и воспитает как следует.       — Кхм, — всё-таки решился прервать их Артур, невзначай прокашлявшись. И нехотя Моргане и Мерлину пришлось друг от друга оторваться. — Я бы тебя повесил, если ты действительно умер.       — И как? Я ведь был бы уже мёртв.       Усмешка не сходила с лица Мерлина, пусть он и выглядел как тело, почти испустившее дух. Да и по голосу был точно живой мертвец. И всё же Артур с облегчением отметил, что синева губ, которая была ещё совсем недавно, полностью сменилась на здоровый розовый цвет.       — За последние пару дней я такого повидал, что достать тебя из царства мёртвых было бы для меня самой плёвой работёнкой! — король подошёл к магу и не сразу, немного осторожно и робко похлопал того по плечу, еле сдерживая накатившие слёзы. — Я правда рад, что ты жив.       Мерлин тепло улыбнулся. Им пришлось через многое пройти. Опасность, предательство, ложь и противостояние. И всё же маг, как ни пытался когда-то, не смог увидеть в Артуре врага.       Внезапно улыбка пропала с лица Мерлина, а его взгляд остекленел, будто он увидел призрака. Такая резкая перемена не осталась без внимания, и Моргана с Артуром с недоумением смотрела на мага, пока тот неожиданно не вскочил с места и с ужасом в глазах не помчался куда-то в сторону. Он падал, раздирая кожу рук и коленей, ведь слабость тела всё ещё побеждала желание передвигаться нормально, но всё равно куда-то стремился.       Что Артур, что Моргана пытались его остановить, но Мерлин будто не слышал их, нашёптывая, точно умалишённый, лишь одну фразу:       — Нет… Это ведь неправда, да?       Но внезапно Мерлин замер. Король с колдуньей быстро устремили взгляды в ту же сторону и обомлели. На краю острова, рядом с лодкой, на которой они плыли по озеру, лицом вниз лежал… Гаюс? Они не могли быть уверены точно, но одежда, седые длинные волосы и морщинистые руки указывали именно на него.       Мерлин упал рядом с телом и с ужасом медленно перевернул его. В его глазах ещё теплилась призрачная толика надежды, но стоило ему увидеть лицо мужчины, на глазах тут же заблестели слёзы.       — Не-е-ет!       Мерлин зарыдал навзрыд, уткнувшись носом в плечо Гаюса и крепко сжав тело в руках. Он так сильно захлёбывался слезами, что еле дышал, глотая ртом воздух, но всё равно продолжал биться в истерике. Убитый горем Мерлин прижался к Гаюсу, уткнувшись в шею. Его прерывистое дыхание и тихие стоны почти исчезали в ткани, но даже так были слышны стоявшим в изумлении королю и колдунье.       — Что… с ним произошло? — Моргана неуверенно озвучила терзающие что её, что Артура мысли. — Почему он тут?       — Гаюс… — голос Мерлина надрывался, но он всё-таки поднял голову. Хотя его взгляд всё также был прикован к посеревшему лицу наставника. — Гаюс пожертвовал собой ради меня!       Следующая волна слёз, которую маг так и не сумел сдержать, обрушилась с новой силой. И теперь он вовсе впал в глубокое отчаяние, провалился в собственный мир, где всё ещё не мог смириться с этой утратой.       Моргана медленно подошла к Мерлину и нежно обняла его сбоку. Она старалась быть аккуратной, не мешать и в то же время быть как можно ближе, сделать так, чтобы он ощутил её присутствие. Она не собиралась навязываться или переманивать всё внимание на себя. Только хотела поддержать его, а это был единственный пришедший в голову способ. Ни слов, ни слёз она не нашла, и всё же сердце Морганы болело. Не только из-за Мерлина. Всю жизнь в том проклятом для неё замке, точно золотой клетке, лишь Гаюс был свежим глотком воздуха. Его смерть оказалась лезвием, полоснувшим по сердцу.       Артур подошёл чуть позже. Не мог поверить в произошедшее. Все эти замысловатые магические ухищрения до сих пор были для него дикостью, и он подавно не знал о каких-то там жертвах ради спасения другого. Артур долго пытался разобраться в словах Мерлина, но тщетно. Лучше узнать потом о нюансах. А сейчас…       Король присел рядом с убитым горем Мерлином. И сказал то, на что ни у кого не хватало смелости:       — Гаюса следует похоронить как героя и отдать честь его подвигу, — Артур аккуратно положил свою руку на плечо мага и встретился с ним взглядом. — Ты же не оставишь его тут вот так?       С первого взгляда жёсткость короля на самом деле была толчком. Мерлин прекрасно знал Артура. Видел в его глазах горечь от потери дорогого человека, сочувствие и поддержку. И понимал, почему он поступил именно так.       Мерлин слегка кивнул, вытирая стекающие по щекам слёзы.       Подготовка не заняла много времени: перебравшись на берег, Моргана собрала необходимые растения и полностью устлала ими лодку. Артур укутал Гаюса в свой королевский плащ. В знак своего признания, уважения и скорби. А Мерлин короткой фразой и блеском глаз отправил лодку вглубь озера и поджёг.       В этот раз, помимо Мерлина, не сдержала слёз и Моргана.       — Мы всегда будем помнить о твоих подвигах, дорогой Гаюс.       Прощальные слова осмелился высказать только Артур. Но этого было куда более, чем достаточно. Сейчас они вместе, втроём, провожали в мир иной друга, наставника, верного подданного. Человека, глубоко поселившегося в их сердцах и своим уходом оставившего на них неизгладимый шрам. Человека, который любил каждого из них по-своему. И они ярко это ощущали.       — Мерлин… пойдёшь ли ты со мной? — в голосе Артура сочилась не свойственная ему неуверенность.       Неожиданный вопрос застал мага врасплох. Он удивлённо поднял взгляд на короля и недоверчиво посмотрел на него, не веря своим ушам. Потому что был уверен, что Артур Пендрагон никогда в жизни не сможет произнести нечто подобное. Молчание нервировало короля, он не знал как на такое реагировать, но всё же дополнил:       — Не как слуга, а как… друг.       — Несмотря на то, что я маг? — Мерлин недоверчиво приподнял брови.       Артур со всей несвойственной ему растерянностью отвёл взгляд. Он прекрасно понимал, насколько абсурдным было его предложение после всего, что успел натворить. Вина до сих пор терзала его. Не только за свои взгляды, но и за поступки. Артур боялся, что теперь Мерлин отвернётся от него, как и боялся звать его обратно в Камелот. Так сильно, что сердце ухнуло куда-то вниз, а лёгкие забыли как дышать. И всё же он не может его вот так отпустить. Нет, не так. Не хочет отпускать.       — Я узнал достаточно и понял истинное значение магии.       Хоть это и звучало как оправдание, но Мерлин почему-то сразу поверил в искренность Артура. И, конечно, предположил, что он знает о надвигающей опасности не только на Камелот, но и на всю Британию, а может даже больше.       И снова это пророчество. Его ставят в тупик, не дают права выбора. Не то, чтобы Мерлин не хотел спасти Британию, а возможно и весь мир от настигающей, всепоглощающей и очень страшно сильной девушки. Но он понимал, верил и давно принял решение — сберечь Артура от нависшей опасности и уйти. Спасти его и вернуться к Моргане, посвятить ей всю свою жизнь. Даже если это будет всего пять минут до смерти всего сущего, он проведёт их рядом с ней. К такому выводу он пришёл ещё очень давно, его и будет придерживаться. Несмотря ни на что.       — Прости, я…       — Братец, — неожиданно прервала Мерлина Моргана, — я надеюсь, что мои покои находятся в идеальной чистоте?       Артур с недоумением посмотрел на сводную сестру, в то время как Мерлин застыл с открытым ртом посреди фразы. И если первый просто не мог понять, к чему клонит колдунья, то второй был в неописуемом шоке от услышанного. Толкни кто-нибудь Мерлина, и он точно повалится, словно листок на дереве в осеннюю пору.       — Что? — одновременно на выдохе выдали Артур с Мерлином.       — Если в моих покоях я обнаружу хоть одну соринку, тебе придётся переехать жить в комнату прислуги, а я займу твои покои вместе с Гвен. Я ей многое про тебя расскажу…       — Твои покои всегда принадлежали тебе, — фыркнул Артур, недовольно скрестив руки. — Даже несмотря на твои «подвиги», ни я, ни отец не решались делать в них что-то другое.       — Н-но почему? — Мерлин всё ещё был в изумлении и не обратил никакого внимания на не менее шокирующий ответ Артура, что явно задело короля. А он ведь ожидал такой же бурной реакции от слуги и на его слова.       — Твоё место рядом с ним, — Моргана бросила испепеляющий взгляд на возмущённого короля. — А моё — рядом с тобой.       — Но ведь…       — Мы должны всех спасти, — колдунья нежно коснулась щеки Мерлина. — Ведь у нас есть дорогие нам люди. И братец, — резко окликнула короля Моргана. Она всё ещё не питала к нему тёплых сестринских чувств, но и не чувствовала ненависти. Колдунья дождалась, пока всё внимание будет приковано к ней, и продолжила: — ты стал достойным королём, намного лучше своего отца.       — Что? — Артур вскинул бровь в удивлении.       — Ты поймёшь.       И Артур понял. Не сразу, но озарение стрелой влетело в разум, и теперь он снова выглядел так, будто готов расплакаться.       — Спасибо… — со всей благодарностью кивнул Артур. Для него это многое значило. — Так что ты ответишь, Мерлин?       Маг посмотрел на Артура, а после на Моргану. Сейчас они стояли перед ним и ждали его решения. Вместе. Рядом. О таком он мог лишь мечтать во снах.       Но какую же цену ради этого пришлось заплатить… Перед Мерлином всплыл образ Гаюса, его улыбка, мягкие касания и тёплые слова. Его просьба спасти всех и позаботиться об Эбигейл. Он был готов последовать за Морганой куда угодно и ожидал от неё всего, но не намерений вернуться в место, что когда-то было её домом, а потом стало тюрьмой. И всё же понимал, что даже вдали от Камелота, от Артура, всё равно бы сделал всё, чтобы защитить этот мир от нависшей угрозы. Его мир.       В ответ Мерлин лишь молча улыбнулся, но этого было вполне достаточно как Артуру, так и Моргане, чтобы понять его ответ.       Теперь им предстояло небольшое путешествие в маленькую деревеньку. А после они направятся в Камелот.

***

      Солнечные лучи юрко пробирались через маленькое окошко и играли на лице уставшего от трудного дня мага. Мерлин с недовольством прятался от игривых лучей как мог, но проиграл и, недовольный, пошёл собираться.       К его удивлению и возмущению, он до сих пор почему-то исполнял обязанности личного слуги короля. А ведь с их возвращения прошла уже неделя.       В день их прибытия Гвен, только завидев четвёрку, с опаской взглянула на Моргану и напряглась, но вскоре расслабилась и прыгнула в объятия Мерлина. Она так крепко его сжала, что тот ойкнул от боли. Он и подумать не мог, что в таком хрупком теле может быть столько силы.       На лице Гвиневры блестели слёзы, но при этом ярко сияла её тёплая улыбка.       Дальнейшее стало удивлением для всех. Гвен подошла к Моргане и обняла её не менее крепко. Колдунья от шока даже не поняла, как ей поступить: оттолкнуть, обнять в ответ или просто стоять? Её руки замерли на полпути и висели в полуобъятии, не решаясь заключить в них свою старую подругу и бывшую служанку, а в глазах читалась разнообразная палитра чувств: отторжение, некоторая дикость, тепло, сожаление, смешавшиеся в целую бурю эмоций. Её губы слегка задрожали, и она быстро их поджала. Моргана так и стояла бы в растерянности, если не помощь Мерлина — он всего-навсего слегка подтолкнул её руки, и те сами обхватили Гвиневру.       На первый взгляд по Моргане будто прошлась молния. Она вздрогнула и замерла, боясь даже вдохнуть, но спустя пару секунд замешательства расслабилась и закрыла глаза. Её противоречивые чувства постепенно разглаживались, и лёгкая улыбка озарила лицо.       Артур, между прочим, стоял всё это время в стороне, скрестив руки и надувшись, чем демонстративно выражал крайнюю степень своего недовольства. Мало того, что супруга проигнорировала его и полетела в объятия к Мерлину, так и второй раз вместо того, чтобы встретить любимого как подобает, она пошла к Моргане!       Мерлин усмехнулся. Они вернулись в замок, в котором провели многие годы, вместе, но создавалось стойкое ощущение, словно впервые переступили ворота Камелота.       К сожалению мага, счастье длилось недолго. Буквально на следующее утро, когда он тихо посапывал, наслаждаясь благоговейным сном, по всему замку раскатисто прогремело его имя. Мерлин понял — Артур так просто не даст ему покоя.       И хотя на первый взгляд казалось, будто ничего не поменялось, некоторые изменения всё же произошли.       Артур пытался загрузить Мерлина работой до ночи: так часто осыпал его всевозможными, а самое главное глупыми задачами, что пару раз маг не сдержался, и вода из кувшина как-то сама по себе разлилась. Прямо на голову короля.       В такие моменты Артур терялся и даже слегка паниковал: было видно, что ему до сих пор дико от мысли, что он живёт бок о бок с теми, кого всю жизнь должен был истреблять. Но быстро брал себя в руки, успокаивался, и уже пустой кувшин летел в сторону слуги в сопровождении оглушительного крика.       Их отношения были всё ещё довольно шаткими, неуверенными, будто они только встретились, но с каждым днём мало-помалу становились теплее.       Вторым, и не менее важным, изменением стало присутствие Морганы в замке. Встречаться с ней в коридорах Камелота без погони за спиной и разрушений было как-то в диковинку для Мерлина. А ещё более безумным был тот факт, что в моменты, когда их никто не видел, колдунья бесцеремонно хватала мага и тащила в укромный угол, где его ждали либо тёплые объятия, либо лёгкий поцелуй. В остальное время она властным, голодным взглядом поедала его будто живьём.       Честно признаться, Мерлин был этому безмерно рад. Вот только никто не отменял разницу в статусах и банальную стеснительность. Поэтому после каждой такой встречи уши мага горели от стеснения и предательски розовели.       Более того, он узнал ещё кое-что, от чего до сих пор перехватывало дыхание и вызывало откровенное потрясение.       На следующий день после их появления по всему замку начали ходить слухи о смерти Гаюса. Удивительно, как именно они узнали об этом, но слуги то и дело перешёптывались и, странно переглядываясь между собой, смотрели на мага, стоило ему оказаться поблизости. Смерть человека, дольше всего прослужившего в Камелоте, стала новостью дня. О нём говорили поварихи, прачки, конюхи, даже в городе все только об этом и толковали. Промывали косточки Гаюса от и до, выдумывая самые глупые и несуразные версии гибели бывшего придворного лекаря.       Они все будто назло напоминали Мерлину о столь невосполнимой утрате.       И, видимо, эти слухи дошли до Уолтера. Он, предпочитающий заводить диалог только по делу, внезапно заговорил, стоило магу переступить порог. Заходил издалека, собираясь с мыслями, видно не знал, как лучше начать. Но Мерлин терпеливо ждал, потому что, едва бросив быстрый взгляд на него, понял: это что-то крайне важное.       Так оно и оказалось. Лекарь начал повествование из своего детства. Вёл нить истории не торопясь, вдаваясь в детали давно минувших лет, хотя и изъяснялся больше загадками, образами. Но чуть позже Мерлин понял почему.       После небольшой паузы Уолтер поднял тему, о которой было запрещено говорить в королевстве — Великая Чистка. Он рассказал в мельчайших деталях о тех чудовищных ночах, когда само небо приняло оттенок крови, криках убитых на месте людей всех возрастов: от недавно появившегося на свет младенца до находящегося на последнем издыхании старца. Не щадили никого.       Это было внезапное нападение, скрытое и составленное лично Его Величеством в тайне от многих приближённых и влиятельных вельмож. И всё равно каким-то образом люди из списка ускользали один за другим прямо из его рук. Утер был в бешенстве. Он подозревал каждого, но так и не смог уличить предателя. А им оказался человек, которому он доверял больше всего.       Гаюс не смел противиться своему королю. Но и не мог смотреть, как гибнут ни в чём неповинные люди. Он хотел спасти всех, но понимал, что это невозможно. Тогда он сделал то, за что чуть не лишился жизни. Магией скопировав пергамент с именами, Гаюс как можно быстрее вывозил детей. Он понимал, что не может сберечь всех, поэтому постарался защитить хотя бы часть.       И Уолтер был одним из этих детей.       Конечно, ненависть к Утеру Пендрагону глубоко сидела в его сердце, ведь он самым бесчеловечным способом лишил его дома, семьи, детства. И всё же благодарность за спасение и последние слова родителей помогли ему побороть бурлящий гнев, закинуть его в самый дальний угол и согласиться на просьбу Гаюса, однажды появившегося на пороге его дома.       Мерлин был шокирован. Даже не так. Он смотрел на лекаря словно на призрака, с широко распахнутыми от удивления глазами и вскинутыми бровями. Ему понадобилось время, чтобы задать интересующие вопросы. И главным из них было, конечно, узнать, с какой просьбой Гаюс к нему обратился.       — Помогать тебе. И оберегать вместо него.       Мерлина выбило из колеи, услышанное никак не укладывалось в голове. Он не мог представить даже в самых смелых мыслях, что вот так, в соседней комнате, оказывается, жил ещё один маг под прикрытием. Но ещё больше его сердце сжалось в болезненной судороге, а на глазах выступили жгучие слёзы горести. Смирится ли он когда-нибудь со смертью Гаюса? Нет.       Мерлин тряхнул головой, прогоняя навязчивые воспоминания. За последнее время его жизнь кардинально изменилась, с чем свыкнуться было до сих пор довольно-таки тяжело. Но сейчас ему надо успеть в покои «любимого», «многоуважаемого», «великодушного», мирно похрапывающего короля Артура, чтобы получить очередную порцию подушек в лицо. А может и до сапога дойдёт.       Моргана перехватила его на полпути. Наглым образом без единого объяснения схватила за руку и куда-то потащила. Маг с нескрываемым удивлением пытался узнать у неё хоть что-то, но встречался с полнейшим молчанием и продолжал послушно следовать за ней. Он знал, чувствовал, когда не стоит лишний раз нарываться на проблемы, исходя из движений Морганы, её выражения лица и даже дыхания.       В итоге колдунья привела его в свои покои и с шумом захлопнула дверь. Мерлин вздрогнул. И не столько от громкого звука, сколько от накала страстей, который ярко ощутил в воздухе. Он резко почувствовал себя в опасности, точно загнанный в ловушку зверёк, и лихорадочно думал, где уже успел провиниться.       Моргана, до этого будто на иголках, резко расслабилась, мягко улыбнулась и подошла к магу.       — Готовься, дорогой. — Мерлин удивлённо приподнял бровь и с искренним непониманием взглянул на Моргану, всем своим видом как бы спрашивая: «К чему?» — С завтрашнего дня ты будешь жить в соседних покоях.       От шока у мага отвисла челюсть. Он смотрел на колдунью недоуменным затуманенным взглядом, будто его только что огрели чем-то твёрдым.       — Но мы ведь… Я ведь…       — Тс-с, — Моргана прикрыла его губы указательным пальцем, — я уже обо всём договорилась с братцем.       Её пальцы скользнули дальше, погладили щеку и коснулись уха. Она смотрела на него пронзительным, очаровывающим взглядом, и Мерлин пал. Он взял её за талию и придвинул к себе, оставив на губах лёгкий поцелуй.       Как только они снова встретились взглядом, он тепло улыбнулся. Его явно прельщало такое развитие событий.       — Сначала в соседних, а потом я жду тебя в своих.